Цветущий папоротник

* * *

Ты обещал показать мне море.

Я очень этого ждала.

Меня лихорадило от нетерпения.

Просыпаясь,

я с тоской облизывала губы,

но они никогда не были солеными.

Жаль, что тебе пришлось умереть для того,

чтобы я увидела тонны воды.

Мое первое море было теплым и бесконечным,

таким же бесконечным, как небо,

в которое я постоянно вглядываюсь теперь

в поисках твоих следов.

Прошло шесть лет,

но до сих пор,

купаясь в море,

я чувствую стыд и вину.

Я швыряю камни в эту безобидную воду,

вместо того чтобы просить прощения

за то, что я ненавижу море.

За то,

что, если бы мне предложили выбрать между тобой и морем,

я бы выбрала тебя.

* * *

Александра Сергеевна выйдет в пробел окна —

В незакрытую дверь, в непробудную синь — прочь,

Оттого, что покажется, будто она одна

И терпеть одиночество стало совсем невмочь.

Александра Сергеевна больше не сможет ждать,

Не захочет мириться, мужаться и делать вид,

Потому что не скрыть, не закрасить седую прядь,

Потому что в груди с каждым годом сильней болит.

Александра Сергеевна выйдет, и сразу — сад

(А куда еще денешься с первого этажа?!),

Где послушные дети спасают слепых котят —

На ладошку кладут, целуют, и те дрожат,

Где невидные птицы всегда продолжают петь,

Где становится легче от запаха разных трав, —

Там, где кажется странным желание умереть,

И в руках тают бабочки, сердце твое украв.

* * *

Утром проснусь и расплачусь — не успокоиться,

Выпью таблетку, но не утихнет боль.

Пусть прилетит лучше бледная моль бессонницы,

Чем расставаться каждый рассвет с тобой.

В страхе, что так не смогу дотянуть до вечера,

В лучшей больнице приема врача добьюсь,

Там на вопрос: «На что жалуетесь?» — отвечу я:

«Непроходящая необъяснимая грусть».

Мне постучат по коленкам и лоб потрогают,

Кончиком пальца попросят нащупать нос,

Знаю, с такими симптомами ходят многие,

Только вот я-то больна, и больна всерьез.

Врач убедится, что для лечения поздно, но

В мягкой улыбке растянет усталый рот:

«Это всего лишь жизнь — ничего серьезного.

Перетерпите, скоро само пройдет».

* * *

Смотрела на тебя через огонь,

плела венок, плела и улыбалась.

В твоем присутствии вода в густой Оби

прозрачной становилась и спокойной,

трава стелилась, ветер утихал,

а я плела, плела и улыбалась.

В прыжке я замирала над костром,

чтобы во тьме июльской влажной ночи

ты разглядел меня

и захотел присвоить,

как вещь, как золото, как редкостную тварь,

которая устала от свободы.

И ты смотрел

и взгляд не отводил,

а я боялась показаться ведьмой,

а я боялась показаться слабой,

а я боялась просто показаться,

а ты смотрел,

смотрел меня и видел.

Я знаю точно, папоротник цвел

не каждый день,

не раз в году —

однажды.

Я видела, но мне никто не верит.