Вы здесь

Дуэль по американски

Рассказ
Файл: Иконка пакета 01_ivan_komlev.zip (19.41 КБ)
Дуэль по американски

Иван КОМЛЕВ
ДУЭЛЬ ПО-АМЕРИКАНСКИ

Рассказ

Чем больше я прочитывал архивных документов, тем сильнее меня охватывало чувство горечи, обиды и печали: товарищи мои гибли в экспедициях каждый год — тонули в бурных реках, замерзали, падали со скал, уходили в маршрут и исчезали навсегда, немало погибло от страшных ран, нанесенных медведями… Были случаи убийств и самоубийств, из-за ревности, любовной тоски, или по неизвестным причинам, которые уже никогда не будут выяснены. В прошлые годы писать и публиковать что-нибудь о создателях карт было запрещено из-за секретности, и потому мы, геодезисты, знали только те трагедии, что случались в нашем отряде, иногда доходили слухи о смерти кого-либо из знакомых из того отряда, где тебе пришлось работать прежде. Горы, реки, тайга — вся неисследованная тогда территория Сибири сопротивлялась вторжению человека в свои владения и жестоко карала тех, кто совершал ошибку. Сотни погибших молодых людей оживали перед взором, когда я вчитывался в блеклые страницы, оживали, чтобы тут же умереть или уйти в таежные дебри и затеряться там навсегда.
Я высказал это бывшему начальнику аэрогеодезического предприятия, Тихонову Валерию Степановичу, ныне работающему пенсионеру, исполняющему в предприятии должность инженера по технике безопасности. Это с его разрешения я читал документы о прошлых трагических событиях, случавшихся в экспедициях. За четыре десятилетия сотни погибших, как на войне. Он вздохнул, покачал головой и сказал:
— Да. Но в архивах только те чрезвычайные происшествия, которые закончились смертью или увечьем и были расследованы, а сколько было всякого, что хранится только в памяти! Вот например…

Погода была скверной: низкие облака закрывали вершины гор, а из распадков ползли белые хлопья тумана, тяжело ворочаясь, медленно тянулись вверх, закрывая иногда поляну с палаткой геодезистов на ней, ближний лес и весь белый свет. Наблюдать, делать точные угловые измерения, было невозможно. Рабочие сидели у костра, на котором в ведре варился обед, а Игорь корпел в палатке, проверяя результаты первых своих наблюдений.
Вдруг
он услышал шум, топот и вышел из палатки. Кровь отхлынула от его лица, когда он увидел двух всадников. Это приехал начальник партии Анатолий Сергеевич Банин. На нем была черная форма МВД, которую носили геодезисты в пятьдесят третьем и пятьдесят четвертом годах, и которую Банин почему-то решил извлечь из шкафа пять лет спустя. Форма наводила трепет не только на жителей сел и деревень, но и смущала молодого специалиста, прибывшего из Новосибирского техникума всего полмесяца назад. Ему выдали спецовку, и ходил Игорь в хэбэшной куртке защитного цвета, как и его рабочие. Но побледнел Игорь не от робости перед милицейским нарядом своего начальника…
Банин соскочил с лошади, передал повод, своему спутнику и, придерживая кобуру пистолета на поясе, решительно направился к технику. Заскочить в палатку и схватить винтовку было делом нескольких секунд, но не имело смысла: патроны, во избежание соблазна, Игорь прятал от рабочих на дне своего рюкзака и только одну обойму, на случай нападения медведя, он держал под рукой — в полевой сумке. Сумка тоже осталась в палатке, зарядить свое оружие он не успеет. А если б и успел зарядить, то выстрелить ему вряд ли позволил бы верный «адъютант» Банина — рабочий с базы партии Алексей Ветров, молодой проворный парень, который не торопился слезать с коня, сидел вольно, удерживая карабин на коленях. Рабочие Игоря, ничего не подозревая, все еще сидели у костра, наблюдали за прибывшими.
«Знает!!» Это Игорь понял сразу: по факту появления Банина здесь. Виделись они всего двенадцать дней назад, когда Банин инструктировал молодого техника, лично выезжал с бригадой на первый пункт и ставил на работу, производственной необходимости посещать одну и ту же бригаду повторно абсолютно не было. Значит… «А как же Татьяна?! — обожгло вдруг. — Убил?!» Но жуткую мысль эту он тут же отбросил: если бы на базе случилось что-то чрезвычайное, то вряд ли Банину удалось бы выехать в тайгу. А если б и выехал, то не сидел бы так беспечно рабочий на коне, ожидая распоряжения начальника — двигаться дальше, или оставаться здесь. Все это мгновенно промелькнуло в сознании Игоря, а сам он остался недвижим.
Банин Игорю руки не подал, глядя исподлобья, кивнул на палатку:
— Поговорим.
Игорь увидел, что пистолетная кобура у начальника партии расстегнута, и мурашки пробежали по его телу. Банин обернулся к Ветрову:
— Посиди с ними.
— Лады, — Алексей соскользнул с седла, пошел к рабочим, повел за собой лошадей.
Игорь вошел в палатку и посторонился, пропуская Банина. Тот шагнул следом, пригляделся — в палатке было почти темно — увидел слева от входа рюкзак, сел на него.
— Садись, — предложил–приказал он Игорю.
Игорь опустился напротив на развернутый спальник. Некоторое время оба молчали, глядя друг на друга, потом Игорь отвел взгляд. Это как бы послужило сигналом для Банина.
— Хотел хлопнуть тебя, как последнюю сволочь, — сказал он, не вдаваясь в причины такого желания, — но не буду. Предлагаю американскую дуэль

«Дуэль?!»
После окончания Новосибирского топографического техникума Игоря направили в Иркутское предприятие, откуда его немедленно откомандировали в девятый отряд, располагавшийся в Забайкальске. Годом раньше, на преддипломной практике, Игорь хорошо показал себя в роли помощника наблюдателя — и потому его сразу поставили исполнителем работ, что с молодыми специалистами случалось не так уж часто.
Ему дали опытного помощника, Виктора Павлова, с которым он выполнил поверки инструмента, двоих рабочих, «бичей», как их между собой называли инженеры и техники, и уже на четвертый день своего пребывания в отряде он оказался на базе партии, где начальником был Банин Анатолий Сергеевич. Бригаду Игоря, вместе с грузами для партии, забросили в небольшой таежный поселок самолетом АН-2. Самолет садился здесь на большую песчаную косу на реке, названия которой Игорь пока не знал.
В поселке, где население сильно поубавилось после минувшей войны, и местные женщины не успели за четырнадцать лет восстановить потери, из-за отсутствия мужиков, пустовало несколько домов, которые и были отведены для «экспедишников».
В доме, где квартировал начальник партии Банин, в первой половине его, располагалась одновременно и контора, а за перегородкой жил он сам, с женой и четырехлетним сыном. Жена его, Татьяна — тоже геодезист — занималась камеральными работами. Банина на базе не оказалось, все бригады его партии две недели назад приступили к работе, уже обозначились проблемы, и он мотался по тайге.

Татьяна встретила нового специалиста еще у самолета, объяснила ему ситуацию, сказала, что Анатолия Сергеевича придется подождать день-два, а пока она покажет им, где остановиться на это время. Познакомила Игоря с кладовщиком, Валерием, у которого они должны были получить продукты и снаряжение, спросила, обращаясь на «ты»:
— А ты откуда приехал?
— Из Новосибирска.
— Да?! — обрадованно изумилась она. — Из техникума или института?
— Из техникума.
— Вот здорово! Я ведь тоже оттуда. Пойдем, расскажешь. А ребята твои пусть идут с Валеркой, он их устроит. Это через два участка от моего дома.
Просторная половина бревенчатого дома, отведенная под контору, вовсе не напоминала какое либо казенное заведение. Центральную часть здесь занимала русская печь, пахло щами и еще чем-то домашним. Посудный шкаф на стене, небольшой железный сейф в углу и два больших стола. За одним столом, болтая ногами, сидел на широкой скамье мальчишка лет четырех. Увидев мать, он вскочил и бросился к ней, поглядывая на незнакомого дяденьку.
— Игорек, — обратилась к нему Татьяна, — мне надо с дядей поговорить, а ты, если хочешь, можешь поиграть на улице. Только далеко не убегай.
«Ишь ты, тезка!» — подумал Игорь, а вслух сказал:
— Шустрый парень. Здорово! — и протянул руку.
— Здолово! — Игорек шлепнул сверху своей ладошкой по ладони Игоря и с независимым видом пошел к двери. От порога обернулся и сказал: — Папка на лошади уехал, с пистолетом. Вот!
Дверь хлопнула, Татьяна посмотрела на Игоря:
— Бредит оружием, прямо беда. Есть хочешь? У меня борщ с сохатиной и котлеты. Да не стесняйся, здесь это не принято, — добавила она, увидев, что он колеблется.
— Я… ничего. У меня там, в рюкзаке есть…
— А-а! — перебила Татьяна. — То, что в рюкзаке, тебе еще надоест хуже горькой редьки. Вон умывальник, сейчас я полотенце свежее принесу.
Спустя несколько минут Игорь сидел за столом, уплетал горячий и очень вкусный борщ, едва успевая отвечать на вопросы, которые сыпались на него, как горох из порванного мешка. Татьяна, подперев пухлой ладошкой подбородок, устроилась напротив, спрашивала и смотрела на Игоря любовно, как на самого близкого человека, с которым не виделась несколько лет. Она желала знать все о преподавателях, о лаборантах, кто продолжает работать, а кто из них уволился и почему. И что изменилось на кафедрах, и как команда техникума выступает на первомайских эстафетах…
Игорь, как вскоре выяснилось, ее в техникуме видеть не мог, он был на шесть лет моложе и поступил учиться, когда Татьяна уже работала.
Пришел Игорек, мать умыла его, он наелся, и отправился в постель.
Игоря большого Татьяна не отпустила — он только раз сходил на улицу — все спрашивала, перебивая иногда его речь своими воспоминаниями.
Подступили сумерки, где-то на краю поселка затарахтел движок, подавая свет в дома, но она не подошла к выключателю, и они сидели в полутьме, уже рядом, на широкой деревянной скамье, и говорили. Теперь, получив ответ, она не спешила задавать новый вопрос, и тогда он молчал. Но молчание не тяготило их, им было хорошо сидеть рядом, думать и вспоминать, каждому свое. Так хорошо, как бывает между людьми, прожившими рядом годы. И как близкому человеку, она пожаловалась ему:
— Вышла замуж за достойного человека, а сейчас подумала: зачем торопилась?
— Почему?
Вместо ответа Татьяна встала, прошла к шкафчику, достала из него свечку, зажгла.
— Свет у нас дают всего на два часа.
Только теперь Игорь обратил внимание, что движок отработал свое и заглох, и в поселке стоит тишина, не слышно даже лая собак.
— Надо было предложить к борщу чего-нибудь, а я так обрадовалась, что забыла.
— Не надо, я почти не употребляю, так, иногда, вино.
— Есть у нас болгарское, — она вынула из того же шкафчика уже откупоренную бутылку, поставила на стол два стакана, налила. — Давай — за наших преподавателей, хороший они народ.
Выпили. Игорь взял ее за локоть, спросил:
— Ты не ответила — почему?
Таня села к нему, прислонилась головой к плечу:
— Так вышло. У нас часто так бывает: работала помощником у Банина, в первый год после техникума, он неженатый, я свободная. Работа сближала, спали все лето рядом в одной палатке… Осенью поженились.
— Да-а. Ты, — он хотел сказать: «Я его понимаю: ты соблазнительная», но в последний момент испугался, что это может оскорбить ее, и сказал: — Ты красивая.
— Знаю, мне в техникуме многие объяснялись, один даже говорил, что я очень соблазнительная, — при этом слове Игорь чуть не вздрогнул — она будто слышала его мысли, — но я хранила себя для какого-то идеального героя. И Анатолий вполне может за такого героя сойти, но… Любовь — это что-то другое.
Она замолчала надолго, потом сказала тихо:
— Я это вдруг поняла там, когда ты вышел из самолета.
Игорь не знал, что сказать. Когда он увидел Татьяну, невысокую, ладную — про таких говорят: женщина в соку — он сразу понял, что она замужем и просто позавидовал ее мужу.
— Что молчишь? Думаешь, что навязываюсь? Вешается, мол, пока Банин в тайге, на всех мужиков.
— Нет, — Игорь не удержался, привлек ее к себе, — я так не думаю. Я даже думаю, что отшиваешь ты мужиков по первому разряду.
— Спасибо, — она вздохнула. — Давай еще раз — за геодезию.
Выпили за геодезию
В свой дом Игорь шел далеко за полночь, плохо осознавая себя, невесомо ступая в темноте ногами, будто весь он растворился во тьме, и только распухшие губы были весомы и тяжелы и горели от поцелуев.
Банин не приехал и на следующий день, и снова вечером Игорь ушел «в контору» и при свече, словно в угаре, целовал руки, плечи, губы…
Своей бригаде ничего объяснять не пришлось: парни «дружили» с местными девушками и являлись на ночевку на рассвете, когда их техник уже крепко спал.

— Д-дуэль?! — изумился Игорь, облизнув пересохшие губы. — Американскую? Это как?
— Пойдем в лес и поохотимся друг на друга.
— У меня нет нагана, — сказал Игорь, все еще не веря в происходящее.
— У тебя есть винтовка, — напомнил Банин, — у меня карабин. Бросим жребий, кому с чем идти, а пистолет я оставлю здесь.
Он снял портупею.
«Винтовка — серьезное оружие, — сказал Игорю заведующий спецчастью, выдавая винтовку и патроны, — для охраны материалов и защиты от диких зверей. Не пуляйте почем зря и где попало. Прицельная дальность у нее три километра. Запросто можно убить человека и даже не догадываться, что ты убил».
«Карабин тоже не рогатка, — подумал теперь Игорь, — и у Банина он наверняка хорошо пристрелян».
Банин снял с широкого ремня и ножны с большим охотничьим ножом, небрежно уронил их в ближний угол палатки, застегнул ремень. Потом выглянул в дверной проем, крикнул:
— Ветров! — когда Алексей подошел, Банин сказал ему: — Дай мне карабин и одну обойму. А пистолет возьми. Постой! — он забрал пистолет обратно, вынул из него обойму с патронами, сунул ее себе за голяшку сапога, проверил, что пуст и патронник, снова подал пистолет Ветрову. — Теперь иди. Да не балуй с ним!
Предупреждение было не лишним: у Ветрова, а возможно у кого-нибудь из рабочих Игоря, могли быть припрятаны и пистолетные патроны.
— А вы куда, Анатолий Сергеевич?
— На охоту.
— Ужинать не будете?
— Потом.
Говорил начальник партии спокойно, и Ветров, ничего не заподозрив, ушел к костру.
— Бросим жребий, — сказал Банин, достав из кармана пустую гильзу. Видимо, стрелял по дороге сюда. Спрятал руки за спину. — Кому гильза — тот с винтовкой.
Помедлив, Игорь указал на правую руку. В кулаке ничего не было. Значит, поменялись оружием. Банин, молча, подал ему карабин и обойму с пятью патронами, взял винтовку Игоря и точно такую же обойму к ней, сунул ее в карман и, ни слова больше не говоря, поднялся и вышел из палатки. Обернулся, снял фуражку и повесил ее на сук дерева, стоявшего неподалеку.
Игорь вышел следом, прошагал с десяток шагов за Баниным — тот пересекал поляну в направлении распадка. Там, за соснами и ольховником, где в ручье Игорь и его рабочие брали воду, темнели верхушки елей. Игорь придержал шаг, и Банин остановился, поджидая его.
— Давай договоримся, — сказал Банин, — если убьешь меня, Татьяна твоя…— чуть помолчал, добавил: — Будешь воспитывать и моего сына.
— Да как же? — удивился Игорь, начиная подозревать, что все происходит во сне, а не наяву. — Как я буду воспитывать? Меня же посадят!
— Не посадят. Скажешь, что стрелял в глухаря. Давай так: я вхожу в лес вон там, у того края, а ты идешь до вон той отдельно стоящей сосны.
И они разошлись. Банин — направо, Игорь — налево.

Когда Анатолий Банин, вернувшись из поездки по бригадам, увидел у себя в конторе молодого и ослепительно красивого техника, у него мелькнула мысль, что этому бы не в тайге комаров кормить, а на сцене выступать, но ничего не сказал. Познакомился, выдавая задание, убедился исподволь, что парень дело знает, а это сейчас главное. Утром он снова сел на коня и сопроводил бригаду новичка на первый пункт. Посмотрел, как Игорь работает, дал несколько советов и поспешил на базу. Его беспокоила жена, не то заболела, не то… Черт знает что! Смурная какая-то была в ту ночь, когда он ночевал дома, и отчужденная, попросила даже не ложиться к ней в постель.
— Ну, ты что, — спросил Анатолий Татьяну на этот раз, когда вернулся из тайги, — стряслось что-нибудь?
Она отмолчалась. Это его удивило, такого раньше не случалось. Он поужинал, перед сном поиграл с Игорьком, когда сын уснул, лег в кровать к жене, пощекотал ей за ухом, но получил отпор.
— Да ты что, Тань?! Я обидел тебя чем?
— Нет, что-то нездоровится мне, — решила соврать она, — таблетку выпила, хочу поспать.
— Ага. Ну, ладно, — он перебрался на свою кровать, — утром посмотрим, что у тебя за болезнь.
На следующий день он занимался экспедиционным хозяйством, не донимая жену вопросами о здоровье, вечером же, видя, что в ее настроении ничего не переменилось, решил выждать еще день. Но перемена не наступила. Это его злило. Надо было собираться и ехать в самую отдаленную бригаду, куда он не смог выбраться раньше, а приходилось быть на базе, ожидая разрядки странного состояния в своем семейном быте.
— Уж не влюбилась ли? — неожиданно для самого себя пошутил Анатолий. — Вон какие молодцы к нам прибывают!
Лицо Татьяны вдруг залилось краской. Она умоляюще посмотрела на мужа, лицо ее сморщилось, кажется, она готова была заплакать.
«Вот это да! Да!?» Анатолий не поверил своим глазам. Пять лет совместной жизни убедили его, что более верной женщины, чем его жена, быть не может. Друг, помощник, любовница, наконец, она казалась ему надежной, неприступнее скалы и — вдруг… Не может быть! Ошарашенный таким открытием, Анатолий ушел в лес, чтобы остыть и «не наломать дров». Вернулся под вечер, никакой дичи на этот раз с охоты не принес. Оголодавший и несколько успокоенный ходьбой, поужинал — Татьяна приготовила, она исправно выполняла привычные домашние дела. Анатолий лег в свою постель, не дожидаясь, когда устроится на ночь супруга. «Да что было-то? — размышлял он, — за два дня ничего серьезного не могло случиться. Парень действительно хорош, да ведь и я не топором делан. Перемелется». Но сон не шел.
Татьяна вошла в спальню, остановилась у его кровати, потом опустилась на колени.
— Толя, прости меня, блудную, но я с тобой не могу. Делай, что хочешь…
— Уйди! — он резко толкнул ее рукой, прямо в лицо, отвернулся к стене. «Убью гада! Пристрелю, как собаку»
Рано утром, спокойно, как обычно, приказал Ветрову:
— Собирайся, поедем.
— Надолго?
— Ты же знаешь: идешь в тайгу…
— Знаю: на день, готовься на неделю.
— Возьми у кладовщика кусок брезента.
— Хорошо, — Алексей не стал спрашивать — зачем? — начальник не любил лишних вопросов.
По дороге в бригаду к Игорю у Банина вызрела другая идея расправы с любовником — дуэль. А для следствия это будет несчастный случай на охоте. Когда остановились на обед, он взял топор, сделал в полусотне шагов от костра затес на дереве, лег с карабином на землю и, тщательно прицелившись, сделал два выстрела. Пули легли рядом, выше точки прицеливания на двенадцать сантиметров, и правее на четыре. «Вот почему я в куропатку вчера смазал: мушка чуть сбилась. Буду знать».

Игорь до отдельно стоящей сосны не дошел шагов десять и свернул в лес. Его поманила березка.
В равнинной Западной Сибири, вблизи деревеньки, в которой вырос Игорь, не было хвойных деревьев, росли только березы и осины, да ивы по берегам речки. А здесь все лиственницы, сосны и ели. И вдруг — белый ствол на краю соснового массива, словно привет с родины. Он подошел к ней, прикоснулся к коре рукой. Молодая, стройная, двадцати лет, как и ему, еще, наверное, не исполнилось. «Неужели убьет?»
Игорю представился холмик, заросший травой, а на нем плита с датами: 1939 — 1959 г.г. Отцу, когда он погиб в сорок третьем, было двадцать шесть. Мама с ума сойдет…
А что делать? Бежать? Куда? Убить его? «Я могу убить?!» За что? Банин чем виноват? Нелепость какая-то. Нет, все это не должно быть…
Ноги, между тем, несли его в глубь леса, вниз по склону, к ручью и елям. Там, чуть ниже того места, где они набирали воду, был ольховник, сережки на нем уже распустились и совсем еще крохотные листочки, зелень уже неплохо маскировала. И ели вековые, за такую встанешь — хоть из пушки стреляй. Он вдруг спохватился: надо зарядить карабин. Достал обойму отвел затвор — в воздухе мелькнул золотой искрой патрон. Вот это новость! Банин проверил патронник пистолета, но забыл проверить ствол карабина, и теперь у Игоря лишний патрон! Он вогнал патроны из обоймы в магазин, поднял из прошлогодней редкой и пожухлой травы шестой, но, повертев его в руке, сунул в карман энцефалитки. Шестой патрон можно было бы вставить в патронник. Но он решил, что дело до шестого патрона вряд ли дойдет, да и совесть ему не позволит воспользоваться подарком судьбы. Банин и без того дал ему солидную фору: черная одежда его сильно выделяется на фоне прошлогодней травы и свежей листвы деревьев.
Где он? Наверное, уже недалеко.

Анатолий, войдя в лес, немедленно повернул к ручью, к тому месту, где с поляны видны были верхушки елей. Опыт охотника безошибочно подсказывал ему, что там будет искать укрытие жертва, и он спешил, почти бежал. Внимательно глядя вперед, где за деревьями может показаться соперник, он не забывал следить за тем, чтобы под ногой не оказалась сухих веток. Кое-где земля уже подсохла, но в неприметных глазу ложбинках под сапогами проступала вода. Травы здесь было мало, почва усеяна влажной хвоей, двигаться можно совершенно бесшумно. «Грибов тут будет тьма, — привычно отметилось где-то на заднем плане сознания, — маслят и рыжиков, а ближе к ручью, под ольхой, где мох, груздей».
Мысли о грядущем лете, о доме, о соленых рыжиках на столе вдруг нахлынули на Анатолия с такой силой, что он остановился. Представил, как привезет убитого и завернутого в брезент Игоря в поселок. «Посадят ведь…» И ничего не будет: ни бесконечных таежных переходов, ни рыбалки, ни сбора ягод и грибов. «Игорька не увижу!» — обожгло как кипятком. Он чуть было не повернул назад, но тут перед мысленным взором его предстало лицо Татьяны, искривленное гримасой страдания. Из жара его бросило в озноб: «Изменила!» В голове Анатолия что-то вспыхнуло, будто в лицо ему выстрелили из ракетницы, сознание на миг помутилось от ревности: «Убить! У-бить!» Он сдернул винтовку с плеча, загнал патрон в ствол, и звук металла отрезвил его. Взгляд стал ясным и зорким, мускулы напряглись, как перед стартом, он снова быстро пошел вниз по склону, туда, где уже просматривались темные еловые пирамиды. Шел упруго, слегка пригнувшись, словно готовился к прыжку.

Игорь двигался от сосны к сосне, пока перед ним не оказался ольховый куст. Еще один рывок, и он будет у толстой ели, там и дождется Банина. В этот миг он перестал смотреть под ноги и наступил на сухую ветку. Среди лесной тишины треск сучка показался столь оглушительным, что Игорь от неожиданности присел. И в этот момент грохнул выстрел, и одновременно пуля глухо ударила в ствол сосны, как раз над головой Игоря. Не присядь он — быть бы ему покойником! Ветка ольхи, срезанная пулей, медленно отделилась от ствола и стала падать.
Игорь кинулся на землю, животом прямо на тот предательский сук, что чуть не погубил его, выстрелил в ту сторону, откуда прозвучал выстрел, перекатился за дерево. Выстрелил инстинктивно, лишь для того, чтобы предупредить: «Не подходи!» И лишь в момент выстрела увидел сквозь ветви черное пятно: до Банина было не более полсотни шагов.
В том месте, где Игорь только что лежал, с треском переломилась сухая ветка и взметнулся фонтанчик земли. «Вот ты как?!» Только теперь Игорь осознал всю меру опасности своего положения: Банин стрелял мастерски и стрелял на поражение, только чудо дважды спасло Игоря. Злость охватила его. «Нет уж: лучше в тюрьму, чем в могилу!»
Но черный силуэт исчез. Лежа на земле за деревом, Игорь внимательно присмотрелся к соснам в том месте, где только что был враг, и обнаружил его. Банин стоял за толстой сосной, и левый бок его чуть выступал из–за дерева. «Вот сюда и вломлю», — подумал Игорь, тщательно прицеливаясь. Нажал спуск, и увидел, как что-то полетело в правую сторону от дерева, а
Банин двумя прыжками в противоположном направлении достиг валежины и упал за нее.
Место было прекрасным, словно окопчик на стрельбище: давно упавшее дерево было еще довольно крепким, заросло мхом и брусничником, надежно прикрывало его и служило хорошей опорой для винтовки. Анатолий, не спуская глаз с того места, откуда выстрелил Игорь, пошарил на поясе: ремня не было. «Та-ак, — подумал он, — молодой-то стреляет классно: если бы мушка карабина не была сбита, не ремень бы срезал, а вкатил бы мне в бок! Два — два». Оба истратили по два патрона.
Лежа на земле, они не могли видеть друг друга, и Банин быстро переполз к концу валежины, а потом, наискось — вперед и выше по склону. Забираться под ели было нельзя: ручей лишал возможности маневра. Да и чего ждать? Парень сам на рожон не полезет. Надо обойти его с тыла или, хотя бы, со стороны.

Игорь, потеряв из виду начальника, не стал дожидаться, с какой стороны и когда он появится, пятясь, отполз назад метров пять, держа под прицелом тот сектор, где скрылся Банин, а потом в сторону, за куст, вниз по склону, и стал за елью. За лапником, как за шторой. Слева — ручей с обрывистым бережком высотой чуть более метра, отсюда Банин незаметно не подойдет. Он может появиться только сверху. Теперь — ждать.
Ждать было невыносимо тяжело. Каждая минута тянулась целую вечность.
За спиной о чем-то журчал-рассказывал ручей, по верхушкам деревьев пробежался ветер, предвещая перемену погоды, в траве прошуршала сеноставка — казалось: в тайге на тысячи километров нет людей. И в то же время в подступающих сумерках словно сгущалось грозовая туча, из которой вот-вот ударит ослепительная молния.
Наконец он увидел, как за деревьями мелькнул силуэт. Банин быстро менял позицию, исчезал за очередным деревом и перемещался так, словно бы знал, где находился Игорь. Стрелять Игорь не решился, Банин появлялся в просветах между деревьями лишь на мгновение, попасть в него было почти невозможно, и обнаруживать себя раньше времени не следовало. Увидеть Игоря было невозможно, и все-таки начальник зигзагами двигался именно сюда, заходя в сторону, так, чтобы ему стало видно пространство вдоль ручья. Игорь понемногу отступал за ель, по мере того, как враг обходил дерево. Под ногами из-под земли выпирали корни, и, запнувшись о них или наступив, можно было свалиться в ручей. Это отвлекало внимание.
И момент, когда Банин вынырнул на открытое место и вскинул винтовку, Игорь пропустил. Он увидел направленный в его сторону ствол, судорожным движением приставил приклад карабина к плечу и выстрелил не целясь, мешала хвоя. Но мгновением раньше последовал выстрел сверху. То ли прицелился Банин плохо, то ли опять Игорю повезло, что помешали ветви, но только пуля с хрустом оторвала щепу от ствола и с визгом ушла дальше в лес. Игорь выстрелил снова, уже прицельно, но Банин успел резко наклониться в сторону и сам выстрелил опять…

Ветров наелся гречневой каши с тушенкой и допивал вторую кружку густого чая, почти чифира, обильно заправленного сгущенкой, когда из распадка донесся винтовочный выстрел. Помощник Игоря и рабочие радостно встрепенулись:
— Будет уха из петуха!
Но тут же за первым выстрелом последовали второй и третий.
— Блямба! — Ветров матерно выругался и подскочил. — Так глухарей не стреляют!
Поднялись и товарищи Игоря, испуганно и озадаченно переглядываясь.
— За мной! — скомандовал Ветров и быстро направился в ту сторону, где прогремели выстрелы, потом побежал, не оглядываясь, но слыша топот за собой.
Он вдруг вспомнил, что мучило его почти всю дорогу от базы до лагеря: Татьяна не вышла провожать мужа в дорогу, как делала всегда. Ветров сперва на это не обратил внимания, а в пути все силился понять, почему этот выезд вызывает у него чувство тревоги. И вот оно!
И кусок брезента, которого не хватит, чтобы сделать мало-мальски сносное укрытие от дождя… Разве что завернуть труп!
Снова прогремели выстрелы — это пугало, но и обнадеживало одновременно: пока стреляют, значит, живы оба. Когда Ветров и рабочие были уже где-то рядом с дуэлянтами, стрельба прекратилась, но стал доноситься какой-то шум, удары металла по металлу, хрипы…

По последнему выстрелу Анатолий и Игорь сделали с расстояния не более пятнадцати шагов, но оба каким-то чудом реагировали вовремя, и пули прошли мимо. Банин с разбега, давно отработанным приемом, выбил карабин из рук техника, но ударить его винтовкой не успел: Игорь ухватился обеими руками за ствол. Банин, выкручивая винтовку, ударил его ногой, и свалил бы, если бы не помешал чапыжник: каблук лишь скользом прошел по сапогу Игоря. Тот, в свою очередь, теряя равновесие и выпустив ствол, нанес удар левой рукой, попал в зубы, и быть бы зубам на траве, если б челюсти Банина не были крепко сжаты. Но губы мгновенно вздулись и омертвели. «Сухой наркоз!»
До института Банин служил в армии и обучался рукопашному бою у командира батальона, капитана-фронтовика. И теперь от точного удара у него искрой высветило в памяти лицо капитана, и нелепая мысль мелькнула: «Хорош боец — вот бы его к ротному!»
Сошлись вплотную, винтовка уже мешала, Банин резко опустил ее вниз, ударив противника по ступне, выпустил ее и коротким ударом снизу в челюсть поверг Игоря на землю. Но нокаута не было. Тот с хрипом и стоном ударил Банина ногой в колено, Банин упал на него сверху, и они, схватившись, покатились по склону к ручью…
Бойцов растащили набежавшие рабочие.
Когда оба успокоились, их отпустили. Игорь прошел по склону, поднял свою винтовку, в то время как Ветров нашел карабин, проверил, что оружие не заряжено, вернулся к присевшему к дереву Банину.
— Ну что, начальник, — это были первые слова Игоря, произнесенные им с того момента, как они вошли в лес, — кончен бал или нет?
Он достал из кармана тот самый патрон, который забыл в стволе карабина Банин, и ловким движением загнал его в ствол винтовки, закрыл затвор. Все оторопели. Вид у вчерашнего студента был страшен: одежда грязная, лицо в кровоподтеках, рукав энцефалитки оторван и свисал на приклад. Но Игорь сделал четыре шага, отделявших его от Банина, и протянул ему винтовку:
— Твой патрон — стреляй!
— Дурак, — Банин, все еще тяжело дыша, сплюнул кровь под ноги, поднялся и пошел вперед, по направлению к лагерю. Милицейская гимнастерка без ремня на поясе болталась на нем, как на арестанте.
На тайгу опустился вечер.

— Или вот еще было…— начал Тихонов, но я остановил его.
— Постой, Валерий Степанович, а дальше что? Что было с Игорем и с женой начальника?
— Ничего. Она осталась с мужем — у них же пацан был. Она на следующий год еще девочку родила. А Игоря в армию осенью взяли, после службы он в Хабаровском предприятии работал, — бывший начальник предприятия посмотрел на меня с легкой досадой. Как, мол, ты не понимаешь: страсти — это временное, преходящее, а жизнь строится по законам вечным.
— Н-да, — согласился я с невысказанным упреком. — А через сколько месяцев девочка родилась?
Мысль оказалась неожиданной, Тихонов изумился:
— Не много ли ты хочешь? Этого я не помню.

100-летие «Сибирских огней»