Вы здесь

Газета без бумаги и расстояний

Семен ВЕНЦИМЕРОВ
Семен ВЕНЦИМЕРОВ



ГАЗЕТА БЕЗ БУМАГИ
И РАССТОЯНИЙ

«Сегодня сокращаются тысячеверстные расстояния Сибири. Сегодня открывается первая в нашем крае широковещательная станция. Первая и единственная в Сибири широковещательная станция приступила к работе.
По радиотелефону ежедневно: новости из-за границы, по СССР, по Сиб. краю. Подготовляется передача целых заседаний, лекций, концертов не только из радиостудии, но и из большого и малого залов Дома Ленина. Почти закончена подготовка концертов и опер из Сибгостеатра. На доме Ленина установлены громкоговорители, которые передают доклады, лекции и концерты на площади. В радиусе их слышимости могло бы разместиться все население Новосибирска. Устанавливаются громкоговорители и индивидуальные приемники. Сегодня официальное открытие широковещательной станции. Сегодня большой культурный праздник всей советской Сибири. С этого дня Сибирь стала меньше. Относительными стали сибирские расстояния, приблизились к своему центру медвежьи уголки.. Агроном начинает говорить с крестьянином, врач с больным, профессор с неграмотным. Сегодня начала в Сибири существовать «газета без бумаги и расстояний»...


Вот так торжественно, с пафосом газета «Советская Сибирь» 5 сентября 1926 года известила о начале регулярных радиопередач из Новосибирска.
Хотя, если быть точным, передачи начались в августе. В один из последних дней лета 1926 года радиолюбители, настроившие свои приемники на волну 1117 метров, впервые услышали в наушниках слова: «Алло, алло, слушайте! Внимание! Говорит Новосибирск! Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
И прозвучала мелодия «Интернационала».
Передачи велись с четвертого этажа Дома Ленина. Студия состояла из двух разделенных звуконепроницаемой перегородкой помещений: аппаратного и вещательного. В вещательном помещении стены обили мягкой драпировочной тканью. Здесь стоял дикторский стол... Большой угольный микрофон был подвешен над столом. В студии были, конечно, граммофон с большим раструбом и рояль — как же без них?
В 1925 году, когда строительство Дома Ленина только начиналось, предполагалось, что в этом здании будет установлен особый сверхмощный кинопроектор, с помощью которого можно будет проецировать на облака или на специальный огромный экран световую газету. Публикуемые в ней новости были бы видны всему городу. Этот фантастический проект не был осуществлен. Но новости, которые из Дома Ленина передавало радио, были слышны по всей Сибири...
Я думаю о тех людях, кто входил в эфир с самыми первыми передачами Новосибирского радио. Мне известны их имена: редакторы Резников и Феоктистов, дикторы Василий Васильевич Васильев и Мария Алексеевна Тиунова., артист-чтец Каченовский, пианист-концертмейстер Николай Иосифович Иванов, руководитель творческого коллектиа радио Роза Иосифовна Кронгауз... Что мне известно о них?
О Резникове, Феоктистове и Каченовском ничего, лишь имена. Васильев до того, как пришел на радио, был библиотекарем, учителем. Еще ранее служил в армии. Ходил в красноармейской форме. Мария Алексеевна Тиунова была супругой большого начальника, который со временем был репрессирован. Она позднее работала диктором на Всесоюзном радио. С Николаем Иосифовичем Ивановым довелось встречаться. Когда я начал работать на радио, он все еще сотрудничал с музыкальной редакцией. Однажды на «летучке» ему торжественно вручили медаль «За отвагу», которой он, боец-пулеметчик, был удостоен на фронте, но по какой-то причине тогда не получил... К рассказу о нем возвратимся чуть ниже.
Довелось мне встречаться и со старым большевиком Николаем Николаевичем Лебедевым... В 1917 году он жил в Петрограде, участвовал в Октябрьском перевороте. Встречался с Лениным. В годы колчаковщины был в Томском большевистском подполье. А в дни, когда создавалась широковещательная и затем, когда она начала вещать, курировал работу как представитель Сибкрайкома партии. В более поздний период работал на радио старшим редактором «Последних известий»... Был он маленького роста, ходил в «сталинском» сером френче с медалями на груди. По-детски наивно улыбался...
Поговорим о радиослушателях. К январю 1926 года по Сибири значилось лишь 209 зарегистрированных коллективных и индивидуальных радиоприемников. В основном, маломощных, детекторных. Ламповых было 83. Лишь 34 приемника были оснащены громкоговорителями. К началу следующего, 1927 года приемников в Сибири было зарегистрировано 450, а еще через год — 2287. Еще через полгода — до пяти тысяч, в том числе более тысячи ламповых.
Статистика, как известно, знает все. Знает она и то, откуда я сейчас беру эти цифры. Я выписал их с обветшавших страничек вторых экземпляров текстов моих собственных радиопередач двадцатилетней давности. А вот откуда эти цифры попали в мои радиопередачи, сегодня я уже вспомнить не могу. Вероятно, они были опубликованы в печати либо отыскались в одной из архивных папок. Короче, я их не придумал, незачем. Добавлю лишь одно: предполагаю, что помимо этих, зарегистрированных приемников было какое-то количество и незарегистрированных. Однако порядок цифр вряд ли существенно отличался от приведенных.
Энтузиасты радиофикации — активисты общества Друзей радио (это официальное название действовавшей тогда в стране общественной организации) изыскивали различные способы, чтобы побыстрее познакомить с говорящим чудом как можно больше людей. Для этого создавались радиопередвижки, установленные в конных повозках, на автомобилях, поездах, пароходах... Летом 1927 года совершил рейс по Оби радиофицированный агитпароход «Алтай». На стоянках на палубу приглашались местные жители для коллективного прослушивания радиопередач. Говорящий ящик произвел ошеломляющее впечатление на всех, кто его слышал, в особенности на северян-остяков Нарымского края...
В начале 1927 года в Железнодорожном, Ипподромском. Заельцовском и Фабричном районах на улицах были установлены мощные громкоговорители, чтобы дать возможность слушать радиопередачи тем горожанам, у которых не было приемников...
В одном из частных домов где-то между зданием Новосибирского радио и мотодромом жил в восьмидесятые годы прошлого века Михаил Кириллович Быков — один из первых новосибирских радиолюбителей. В 1927 году он изготовил свой первый детекторный приемник...

— Я родился в 1913 году в деревне Ерестной Бугринской волости. Учился в школе в Ерестной. Старший брат Петр был комсомолец, работал учеником продавца в Бугринской кооперации. Подружился с сыном колбасника, который учился в школе и занимался радиолюбительством. Я иногда с братом приходил в гости к сыну колбасника. Когда погода была плохая, они меня не отпускали. Я у них оставался ночевать. Сын колбасника делал детекторные приемники. Я тоже захотел.. Детекторный приемник Шапошникова делался так: из картона склеивали круглый корпус, на него наматывали провод... И детектор ставишь... Я сделал... Но нужны наушники... Накопили денег, я поехал в город. На Красном проспекте возле аптеки был магазинчик маленький, там продавали все для радио... На нормальные наушники денег не хватило. Купил одноухие: с одной стороны деревяшка вставлена, с другой наушник. Купил. Привез домой. Торжественно установили антенну на высоком шесте. Сколотили шест высотой метров двенадцать. К нему провод привязали, как антенну, стали слушать... Люди стали приходить к нам. Дом у нас был маленький: кухня и горница. Приемник стоял у меня в горнице на столе, где у матери были цветы... Пришли однажды старухи. Сидят на кухне, я по одной приглашаю... Сидит одна минут пять. Слушает. Зову другую... Последняя тетка Авдотья пришла... Послушала. Выходит. Крестится: «Не человек, а анафема какой-то у вас Михаил... Посадил там каких-то чертей, да они и поют и все рассказывают...»
А мать говорит: «Так это приемник. Это с эфира. То есть из воздуха подается...»
Потом старухи полюбили слушать, как Маланин играет... Как Маланин заиграет. Тут, брат ты мой!...
Были передачи сельскохозяйственные. Как выращивать хлеб... Вот я хорошо помню: была передача о том, как свиней выращивать. Особо говорилось, что поросят нужно брать породистых... Говорилось: такой-то вырастил таких свиней. Такой-то — других... Гимнастику сразу начали передавать, музыку, рассказы всякие...
Потом я стал и другие приемники делать. Зачастил в магазин... Парень один ко мне как-то подошел:
— Радиолюбитель?
— Да, — говорю, — помаленьку...
— А в радиостудии был?
— Никогда не был... Где она находится?
— Вон, в Доме Ленина… Ты туда сходи. Запишись в кружок. Там тебе будут брошюрки давать со схемами приемников. Подскажут. Помогут...
Я к Дому Ленина подошел, прямо к порогу. А войти не решаюсь... Вышел мужчина...
— Мальчик, ты что тут ходишь?
— Да вот, — говорю, — интересно в студии побывать...
Он взял да и открыл дверь. Я вошел. Он показал мне студию... По стенам драпировка сделана, стоит стол, над ним цементный микрофон в металлическом кольце на резинках.
— Вот, — говорит, — кнопка, чтобы микрофон включать, в микрофон говорят, поют, играют. Когда две лампочки зажгутся, начинают передавать...
Увидел стеллаж. А на нем брошюрки. Спрашиваю:
— А мне можно взять брошюрку?
— Бери, — говорит, — какие хочешь, специально выставили для радиолюбителей.
Начал я ходить в эту студию. Стою в стороне. Не выгоняют... Иван Иванович играет... Поиграет он, потом его надо домой провожать... Тут, думаю, уж меня не прогонят. Я его провожу... А когда я стал его провожать, незрячего, тут уж меня вообще своим стали считать...
Первый свой приемник я продал в Ерестной. Появились деньги. Я начал второй делать... Много приемников сделал по схеме Шапошникова. Потом перешел на одноламповый. Потом на двухламповый на лампах «микро», «МДС» — двухсеточных, пузатеньких... Когда двухламповый сделал — тут я уж королем стал — даже учителя приходили слушать... Один мужчина в студии мне говорит, что, мол, открылся техникум связи... На Советской при повороте на Вокзальную магистраль двухэтажное здание стояло, сейчас его нет... Наверху находился автодорожный техникум. А внизу техникум связи... Я туда поступил. Окончил... Потом всю жизнь по радиофикации работал... Радио стало судьбой... Страшно большой интерес был к радио в те годы... В избах-читальнях устанавливались приемники... Инженер широковещательной Владимир Алексеевич Петров вел по радио специальные передачи для радиолюбителей, руководил кружком при радиостудии...


Константин Михайлович Злобин еще один жнтузиаст из когорты первых радиолюбителей и радиофикаторов Сибири.

— Подлинный расцвет радиолюбительства начался в 1926 году, когда РВ-6 начала вещание. В это время в магазинах стали появляться детекторы кристаллические, провода... Я учился уже в школе второй ступени в Колывани, имел склонность к физике. И начал вместе с тремя приятелями строить приемники: вначале детекторные, а потом, когда появились лампы «микро» — и ламповые. Для детекторного требовались наушники. Провода и кристалл-детектор. Чтобы могли слушать несколько человек. Наушник опускали в молочную глиняную крынку. Вокруг крынки садились отец, мать, гости — и слушали внимательно голос из Новосибирска. Крынка служила резонатором. Многое приходилось делать самим. Как делали анодные батареи напряжением 80 вольт? Покупали в аптеке 80 стеклянных пробирок. Делали ящик с отверстиями и пробирки расставляли. Туда клали медный купорос. Выход из медного купороса — медная проволока. Заливали серной кислотой и соединяли последовательно...
После окончания радиокурсов меня направили в Щегловск (Сейчас — Кемерово — СВ). Оттуда выезжал по селам. Устанавливал и ремонтировал приемники в сельских советах. Потом меня отозвали для работы на радиостудии. Из тематических программ больше всего было сельскохозяйственных — промышленность в Новосибирске была слабо развита. Музыкальные программы включали трансляции из «Сибгосоперы», она размещалась там, где сейчас «Красный факел». Театр был соединен проводами с радиостудией, и из театра транслировались постановки. В студии стоял двухпружинный английский граммофон «Английская собака». Чтобы он работал, его нужно было ручкой крутить. Потом крутить надоело. Старший техник Константин Иванович Сапожников пристроил моторчик от швейной машинки через ременную передачу — заработало...

Дадим слово еще одному радиолюбителю-радиофикатору — ветерану Александру Иосифовичу Сысоеву. Он творил свои приемники в селе Ирмень.

— Купил я наушники для своего приемника, потом каждый вечер их раскручивал — закручивал: изучал, как они сделаны.
Многие радиодетали делали сами :голь на выдумку хитра: конденсаторы большой емкости, конденсаторы переменной емкости, катушки индуктивности, сопротивления всевозможные наносили карандашом или обжигали угли, кристаллы делали чувствительные... Многим не верилось, что радио — реальное явление, придумывалось много суеверий. Крестьяне приходили слушать мой детекторный приемник — и испуганно крестились... Моя сестра Анна, чтобы убедить земляков, поехала в Новосибирск. Пришла в радиостудию и попросила разрешения выступить по радио: услышат, дескать, ее земляки, поверят в радио. Но у нас в Ирмени приемник был один. Мой — и не услышали. А услышали в соседнем селе Береговом, там была коммуна «Прогресс». Там сестру мою знали — и поверили... Подобных радиообращений к землякам, кстати, было много. Это был лучший способ убедить сомневающихся, что радио не выдумка, не чертовщина, а прибор, использующий научные достижения...


Передачи Новосибирского радио звучали тогда в эфире ежедневно, кроме вторника. Передавались программы «Новости из-за рубежа», «По СССР», «По Сибирскому краю». В значительной части программы формировались из материалов ТАСС, поступающих из Москвы по радиотелеграфу. Довольно много было бесед, докладов, лекций по политике, экономике, науке, санитарному просвещению. С сентября 1926 года по сентябрь 1927-го Первая Сибирская широковещательная станция передала в эфир 185 радиогазет: рабочих, крестьянских, военных, для крестьянской молодежи и других. В том числе 25 детских радиогазет.
Регулярно передавались в эфир концерты. В них принимали участие певцы и музыканты Сибгосоперы, гастролеры, талантливые любители.
Вскоре после начала вещания радио начало передавать поверку времени. Были организованы программы для различных категорий слушателей: рабочих, крестьян, красноармейцев, женщин, молодежи, детей. Начались передачи на национальных языках: немецком, эстонском, латышском, татарском, казахском, алтайском... 2 января 1927 года вышла в эфир радиогазета для детей «Юный ленинец»., которая завершилась концертом детского хора. Новосибирское радио в передачах для детей нацеливало юных слушателей на сознательную учебу, помощь старшим, участие в сельскохозяйственных работах, радиолюбительстве, спорте, художественной самодеятельности.  
Важно подчеркнуть, что именно школьники, как наиболее грамотная прослойка населения, были в то время и авангардом радиофикации. Главным центром радиолюбительства в городе на Оби была Андреевская школа. Здесь еще в 1925 году «Общество друзей радио» установило приемник для коллективного прослушивания радиопередач. Многие ребята из этой школы стали первыми радиоконструкторами-любителями. Отличный трехламповый приемник изготовил ученик этой школы Женя Ершов. Он уверенно принимал московские программы, передачи Новосибирской, а затем, через пару лет, также новых Омской и Томской радиостанций.
Радиолюбителями стали ученики Легостаевской школы-семилетки. 16 школьников, выручив от школьного спектакля 20 рублей, купили необходимые детали и вместе с учителем приступили к радиофикации села. Вскоре в селе было семь радиоприемников. Интересно, что о радиолюбительстве и радиослушании само радио тоже рассказывало с особым вдохновением...
Вот фрагмент одного из радиодокладов на эту тему.

«...Радиолихорадка охватывает не только молодежь, но и взрослых. Радиоувлечением страдают врачи. Некоторые из них устанавливают аппараты в своих приемных. Митрополит сибирский Петр Блинов имеет мощный трехламповый приемник. В школах радиогорячка. Школьники вначале на средства, собранные среди родителей, устраивают детекторные приемники, затем переходят на ламповые. Преподаватели школ отмечают, что радиолюбительство обогащает школьников знаниями по физике и дает им элементарные технические навыки, необходимые в домашнем обиходе.
В Томском Дворце труда поставлена мощная образцовая радиоустановка. Два мощных громкоговорителя установлены в большом зале, три — над зданием — для широковещания на улицу. При установке имеется оборудование для зарядки аккумуляторов радиолюбителей и радиолаборатория, оснащенная точными измерительными приборами. Томские радиолюбители (об Александре Балакшине не забыли еще? — С.В.) — уже не ограничиваются постройкой ламповых приемников, некоторые из них уже обзавелись сложными супергетеродинами...
»

Специфика радио... Несколько поколений работников радиовещания постигали ее. Нельзя сказать, что и сегодня она до конца постигнута. Во всяком случае нельзя согласиться с тем, что та бессвязная, бесформенная и безжанровая болтовня в эфире, которую мы слышим на большинстве радиоканалов, что именно это и есть высшее достижение в радиовещании. Интересно то, что уже в первые годы вещания работники радио четко осознавали его главное отличие от других СМИ: радиопередачи воспринимаются на слух, слушаются...

«Слушайте, что решила 3-я краевая Сибирская партийная конференция по вопросам, близко касающимся рабочих...»
«Слушайте, о чем пишут в газетах...»
«Слушайте, ваша справка, допризывники, сейчас передадим сообщение о сборах допризывников...»
« Алло, внимание, начинаем передавать новости со всего света, полученные из Москвы по радио от Телеграфного агентства Советского Союза...»
«Телеграммы «По Советскому Союзу» мы сегодня не получили, потому что вчера был праздник. Поэтому передача новостей дня на сегодня окончена...»
«Слушайте, сейчас мы будем передавать вашу крестьянскую газету по радио...»
«Кооперация в деревне будет работать только тогда, когда будут кооперированы крестьянки. Только их хозяйский глаз отметит все недостатки потребиловки.
Как же крестьянке стать хозяйкой кооператива?
Слушайте, сейчас мы поговорим об этом...»
« Наступает весна. Хозяевам пора подумать о найме пастуха. Вас это близко касается, слушайте...»
«Сейчас мы поговорим об эпидемии гриппа. Успокойтесь, Сибирь по гриппу благополучна...
»

Я привел эти выдержки из первых передач Новосибирского радио не только для того, чтобы отразить разнообразие вещательной тематики . Мне хотелось продемонстрировать поучительный факт: с самого начала работы первые радиожурналисты стремились отойти от газетных штампов, взяв на вооружение разговорную речь с ее богатым синтаксисом и особой лексикой.
В то же время, часть программ называлась радиогазетами. Поначалу радио все же заимстововало у газет жанры и формы информационных материалов. А организационно было связано с редакцияи газет. Вот интересное сообщение из «Рабочей радиогазеты» от 9 марта 1927 года.:

«Сегодня состоялось совещание радиосовета, на котором решено рабочую и крестьянскую радиогазеты передать в ведение «Советской Сибири» и «Сельской правды» (издавалась в Новосибирске — С.В.). Мера эта вызывается соображениями следующего характера: та и другая газеты имеют большие, хорошо поставленные технические аппараты, которые с успехом будут использованы для обслуживания всех наших радиогазет. От этого радиогазеты только выиграют. Радиогазет поставил обязательным условием, чтобы весь материал, передаваемый в этих газетах был так же свеж, как это было до сих пор. Следующий номер радиогазеты выйдет уже в новой редакции...

Вот программа радиогазеты за 9 марта 1927 года:

Передовая «В поход на бюрократа».
Международный обзор.
Новости дня «По Советскому Союзу»
Рецензия» «Передвижная выставка сибирских художников».
Санитарно-просветительная статья «Отчего люди бывают близорукими».
Стихотворение Мухачева.
Маленький фельетон.

«Каким иным способом можно прекратить бюрократию, как не привлечением рабочих и крестьян?» — главная мысль передовой. Она ориентировала на проявление общественной активности, призывала бороться с волокитой, бумаготворчеством, равнодушием должностных лиц к государственным делам, к нуждам людей. К борьбе с бюрократизмом призывались рабкоры.
Международный обзор рассказывает о событиях гражданской войны в Китае, о расширении и укреплении внешнеэкономических и политических связей СССР. Сообщалось о заключении торгового договора с Турцией.
В те годы еще не была организована ретрансляция московских передач местными радиостанциями. Этим и объяснялась необходимость передачи международных обзоров Новосибирским радио. Передаваемые новости были свежими: они передавались из Москвы по радиотелеграфу и в тот же день читались в эфире. Благодаря этому сибирские радиослушатели были информированы о событиях международной жизни.
В подборке новостей «По Сибирскому краю» ряд заметок касался радиофикации.

«Слушайте, радиолюбители! Сибирское отделение общества Друзей радио решило в апреле, вслед за Сибирским съездом Советов, созвать Сибирскую краевую конференцию радиолюбителей. Всем окружным отделам общества предложено подготовить материалы к намеченной конференции...»
«К сведению радиолюбителей сообщаем, что в пятницу Омская широковещательная станция будет работать с двух до четырех часов по Московскому времени. Станция будет передавать концерт из студии. Желательно, чтобы радиолюбители дальних районов провели наблюдения за слышимостью новой Омской станции и сообщили ей результаты своих наблюдений. Длина волны Омской радиостанции 780 метров...»


Сегодня это факты истории. А в 1927 году это был сегодняшний день. Одна из его ярких примет, примет обновления жизни людей, свидетельства технического и культурного прогресса общества... Все это — радио...
В микрофонных папках — доклад профессора Болдырева по конъюнктуре народного хозяйства Сибири, цикл лекции инженера Здановича о сибирской промышленности, лекция об истории заселения Сибири, санитарно-просветительные беселы и множество других материалов.
С сентября 1926 года по сентябрь 1927-го было передано в эфир 185 радиогазет: общего содержания, рабочих, крестьянских, военных, для крестьянской молодежи, детских. Лекций и докладов за этот период было передано 720: по актуальным вопросам внешней и внутренней политики, сельскохозяйственных, санитарно-просвтительных, естественно-научных, военных, музыкально-образовательных. 100 лекций было посвящено вопросам радиотехники и радиолюбительства. С лекциями о радио выступал энтузиаст радиофикации, инженер Новосибирской широковещательной станции Владимир Алексеевич Петров. О нем известно, что он был однокашником выдающегося советского радиоконструктора Михаила Александровича Бонч-Бруевича по военно-инженерному училищу.
Радио все активнее входило в жизнь сибиряков. А вместе с ним в жизнь и в души входили те, с кем сибиряки познакомились благодаря Новосибирскому радио...
Помните ли вы одну из первых заволокинских передач «Играй, гармонь»? Я имею в виду ту, запись которой была произведена в в помещении Новосибирского цирка. Роскошная была телепрограмма: парад алле с цирковыми номерами, чудесные песни... А чего стоило выступление оркестра гармонистов!
В этой программе было немало номеров-сюрпризов: фрагменты кинохроники военных лет, новая песня в исполнении ансамбля песни и пляски Сибирского военного округа, поздравительные телеграммы участникам передачи из Москвы...
И еще один уникальный номер. Новосибирский школьник исполнял на баяне Ивана Ивановича Маланина маланинскую «Подгорную»...
Чем был уникален именно этот номер?
Баян у Ивана Ивановича был особый. Нормальные баянисты на нем играть не могли: расположение ладов на этом инструменте было совершенно не таким, как на обычных баянах. Баян Ивану Ивановичу изготовили под заказ и именно по его просьбе сместили ряды кнопок. Зачем? Затем, чтобы не давать инструмент в руки другим музыкантам: все равно, дескать, кроме меня на нем никто не умеет играть.
Ученику третьего класса музыкальной школы для исполнения этого номера пришлось учиться играть на баяне Маланина как на «другом» инструменте...
Номер этот, как и многое другое, что вошло в сценарий этого гала-концерта гармонистов, придумал я. А на баяне играл мой сын, тогда — ученик третьего класса музыкальной школы, окончивший впоследствии Новосибирскую консерваторию дважды: вначале как композитор, затем — как симфонический и оперный дирижер. Полагаю, многим памятна опера «Орфей и Эвридика», которой дирижировал Дмитрий. Сейчас он тоже в Нью-Йорке.
Но я немного отвлекся. В фокусе моего внимания тот фантастический народный музыкант, 90-летию со дня рождения которого и была посвящена программа, снятая в Новосибирском цирке.
А в 1927 году он был принят на должность баяниста в штат новосибирской радиостудии.
С самим Иваном Ивановичем, к сожалению, мы в жизни разминулись. Когда я приехал в Новосибирск, его, к сожалению, уже не было в живых. Но я бывал в доме с мемориальной доской в память о Маланине на Советской улице, в квартире, где меня сердечно принимала его дочь Татьяна Ивановна Маланина. А в город Пушкино под Москвой я поехал специально, чтобы договориться с сыном Ивана Ивановича, полковником в отставке Дмитрием Маланиным, о том, чтобы он и его сыновья Георгий и Игорь поздравили участников «съезда гармонистов» в Новосибирском цирке, посвященного памяти их отца и деда...

— Папа родился на станции Троицкий Завод под Иркутском, — рассказала Татьяна Ивановна. — В семье Ивана Иосифовича Маланина было 20 детей — здоровых, бойких, ясноглазых... Несчастье подстерегло лишь моего папу: он родился незрячим. С трех лет он начал играть на гармошке. Его мама, моя бабушка, очень хорошо пела. Он научился аккомпанировать ей и девушкам на гулянье. Играл, пока не засыпал. Его спящего на руках приносили домой. В возрасте семи лет его увезли в Иркутск, в спецшколу-интернат для слепых. Его организовал на свои средства иркутский купец Петушинский. Хозяин завода, на котором работал Маланин-старший, дал деньги на поездку в Иркутск и на устройство отца в эту школу-интернат.
Поначалу его, как и других, учили читать по системе Брайля, писать, самостоятельно ориентироваться в пространстве, танцевать, плавать, играть в драмкружке, а в качестве ремесла — вязать из щетины сапожные и платяные щетки. Но вскоре обратили внимание на его уникальные музыкальные способности, абсолютный слух. Начали его учить играть на скрипке. Учитель, солист Иркутской оперы Иван Шевцов, поражался тем стремительным успехам, которые делал его ученик. В возрасте четырнадцати лет отец начал выступать в публичных концертах. В одном из них он исполнил «Чакону ре-минор» Баха.
В школе для слепых отец нашел подругу, с которой разделил всю дальнейшую жизнь — мою маму Нину Дмитриевну. Вместе с ней по окончании школы он уезжает в Троицкий завод. Уезжает, чтобы научиться играть на баяне. Это был в то время очень редкий инструмент. Его кустарно изготавливали в единичных экземплярах. Отцу вначале удалось взять напрокат, а затем и купить баян — а он о нем мечтал с раннего детства. В Троицком заводе он освоил инструмент и наработал первый репертуар. Сделав переложения деревенских песен, которые слышал в детстве и тех произведений, которые ранее исполнял на скрипке. В 1917-1923 годах он работал учителем музыки на станции Золари. Возвратившись в Иркутск, с успехом дал первый концерт в качестве певца и баяниста. Вскоре он уже профессионально работал в качестве солиста и аккомпаниатора иркутской концертной бригады.
В 1925 году мама с папой переехали в Томск, где жили мамины родственники. Папа начал выступать в кинотеатрах перед сеансами. Он получил классическое музыкальное образование. То есть, кроме скрипки его учили играть и на фортепиано. Он брал уроки сольфеджио и гармонии, знал теорию музыки, хорошо пел. А еще за десять лет до Томска, в четырнадцатом-пятнадцатом годах, он, обладая исключительной памятью и чувством времени, стал первым в Иркутске тапером, то есть импровизировал во время сеансов немого кино. Ему достаточно было один раз прослушать сюжет фильма, прохронометрировав его в голове, — и потом он уже играл, абсолютно точно попадая в настроение тех или иных эпизодов фильма музыкальными фразами...
Так он музицировал в Томске до 1927 года. А в том году здесь был объявлен общесибирский конкурс баянистов. Мама любила и понимала музыку, хоть сама ни на каком инструменте не играла. Она пошла в Томское музыкальное училище и попросила предоставить в помощь папе пианиста, чтобы он мог подготовиться к конкурсу. Там засомневались, будет ли толк: какой-то незрячий гармонист... Но одна пианистка согласилась попробовать... А потом она уже была не в силах прекратить общение с папой, такое наслаждение получала, музицируя вместе с ним. Ведь он был в музыкальном отношении высоким профессионалом. Она помогла ему подготовить репертуар на конкурс. Готоявсь к конкурсу, он заказал мастеру Степану Никитичу Скабелину новый баян с особым расположением ладов. Папа принял участие в конкурсе — и победил. Ему вручили диплом лауреата и золотой жетон. В это время в Новосибирске заработала Первая сибирская широковещательная станция. И папу, как победителя конкурса, пригласили работать на Новосибирском радио.
...Он уходил на работу рано утро, а возвращался поздно. Телефона и громкоговорящего приемника в доме не было, а был приемник с наушниками. И вот мама весь день так и ходила в наушниках. Почему? Мы жили тогда на Трудовой улице. Папа не знал, сколько раз за день ему предложат играть перед микрофоном. Он сидел в студии, в ней кто-то читал доклад, потом ему говорили: «Иван Иванович, вы играете!» И он играл что-нибудь из наработанного репертуара, аккомпанировал певцам. А потом ему говорили: «Иван Иванович, сыграйте еще раз, а потом отправляйтесь домой отдыхать». Он и начинал играть ту пьес, о которой уговаривался с мамой: «Как я это заиграю — готовь ужин, скоро буду»...
Эти выступления у микрофона быстро сделали его очень популярным. Его стали приглашать выступать с концертами по праздничным дням в Новосибирске. Перед Новым годом творилось что-то невероятное: с утра к нашему дому подъезжали сани с тулупом. Папа выходил, его укутывали в тулуп вместе с баяном, увозили на какой-нибудь утренник. Когда привозили обратно, у дома ждали уже другие сани с тулупом. Его перегружали в другие сани — и увозили на другой концерт. И так весь день до позднего вечера. Папа никому не отказывал. Он дорожил народной любовью. Потом стали приходить ему приглашения из других городов. Он начал гастролировать по Сибири, а потом и по другим городам. Он играл увертюру «Поэт и крестьянин», увертюру к «Руслану и Людмиле», много других известных классических произведений в его собственной обработке для баяна, обработки русских народных песен. У него был хороший лирико-драматический тенор. Он с удовольствием пел — и его принимали, как Русланову... Иногда другие незрячие музыканты, играя где-нибудь на рынке или вресторане, говорили: «Я Маланин» — и им очень щедро подавали... Папа никогда не играл ни на рынке ни в поездах. Но, когда кто-то говорил, что помнит, как он играл на рынке или в ресторане, он не спорил: с легендой спорить бесполезно...
В 1929 году конкурс баянистов проходил уже в Новосибирске. Папа подготовил к конкурсу новый репертуар — и вновь победил. Равных ему баянистов не было... Его часто вызывали в Москву записываться на пластинки. Я с ним ездила в качестве поводыря. Тогдашний худрук студии звукозаписи и главный дирижер Большого театра в одном лице — Николай Голованов очень папу любил, считал его образцовым музыкантом. Интересной была первая встреча Голованова с папой. Голованов был грозой музыкантов. Халтуры не терпел. Баянистов прежде и близко не подпускал к записи на пластинки. Вот он входит в студию. Все встали, папа сидит. Голованов посадил всех. Велел папе играть. Папа сыграл.
— Звание есть? — спросил маэстро.
— Нет...
— Дать зеленую улицу по высшему разряду! — Подошел к папе:
— Разрешите поцеловать ваши руки...


В последующих разделах рассказа мы вновь встретимся с Иваном Ивановичем Маланиным. «Новосибирское радио — и Маланин» — эта тема неисчерпаема...
На очереди рассказ еще об одном легендарном музыканте, память о котором неразрывно связана с историей Новосибирского радио — о Николае Иосифовиче Иванове...
Когда двадцать лет назад я готовил третью передачу из цикла «Новосибирское радио. Страницы памяти», я пригласил Николая Иосифовича в малую концертную студию на втором этаже Дома радио и попросил его сыграть какую-нибудь пьесу из тех, что он исполнял в двадцать шестом году в студии Дома Ленина. Он сыграл «Менуэт» — третью часть сонаты Грига... Звукооператор Наталья Шишмакова сделала запись этого исполнения и я включил его в свою передачу... Пока Николай Иосифович играл, я наблюдал за ним из аппаратной через маленькое окошко — и восхищался тем, как этот очень сильно уже пожилой человек вдохновенно отдавался музыке. Жил ею...
Потом мы с ним разговаривали. Он вспоминал тех вокалистов и инструменталистов «Сибгосоперы», созданной в 1922 году, кто вместе с ним принимал участие в первых живых радиоконцертах...

— Я работал тогда в «Сибгосопере концертмейстером и дирижером. В свободное время стал принимать участие в радиопередача как пианист. То играя соло или в ансамблях. То аккомпанируя певцам...
Кто еще тогда выступал в радиоконцертах?...
Дарова... Это была молодая певица, лирико-драматическая. Она выступала в оперных спектаклях и в опереттах, которые мы давали в «Сибгосопере». В концертах Новосибирского радио пела арии из опер, романсы. Очень обаятельная. Очень привлекательная, очень приятная певица, имела большой успех...
Козловицкий... Хороший флейтист... Когда нужно было, он мог выдать каденцию для колоратурного сопрано... Стройный мужчина, всегда задумчивый...
Костя Коршунов... Небольшого роста. Лирический тенор... Характер его партий был шуточный, комический... Он мог исполнять даже очень высокие партии контр-тенора или колоратурного сопрано, например в «Золотом петушке»... Он также выступал совместно с Андреевым — это был очень популярный дуэт... Андреев — бас...
Пустовойт — очень хороший трубач... Много лет работал в опере и на радио, позднее руководил духовым оркестром радио...
Лисянский, кларнетист — крупный музыкант и крупный мужчина, большого роста... Исполнял пьесы Вебера и целые концерты для кларнета... А в дни отдыха любил охотиться...
Композитор Рубин... Серьезный человек в очках. Очень талантливый музыкант... В радиоконцертах исполнялись его произведения...
Драбина также была на радио концертмейстером. Работала с певцами. Это была уже пожилая женщина. Очень опытная...
Марина Степановна Николаева, певица... Исполняла лирические партии в опере, а когда мы начали ставить оперетты, она в них молодых героинь играла. Мы с ней подготовили концертную программу из камерных произведений, шуточных песен... Выступала с большим успехом...
Ростропович — очень энергичная была певица... Пела партию Кармен очень бойко... Была очень словоохотлива... Я с ней охотно занимался, готовил партии...


Вот здесь позволю себе авторскую ремарку в виде вопроса, на который у меня нет точного ответа. А есть лишь предположение... Предположение о том, что выступавшая по Новосибирскому радио певица Ростропович могла быть матерью выдающегося виолончелиста Мстислава Леопольдовича Ростроповича. Известно, что и его мать была певицей... Если я в своем предположении не ошибся, что весьма вероятно, то, помня, что Мстислав Ростропович родился в 1927 году, можно сделать заключение, что он с рождения причастен к Новосибирскому радио...
Передо мной программа самого первого (с пометкой — «Пробный») концерта Новосибирского радио, который состоялся 24 августа 1926 года. В программе написано: «У рояля — Иванов»... Концерт начинался с выступления певицы Даровой. Она исполнила романсы Шопена и Ренчицкого. Прозвучали украинские песни «Повiй вiтре на Вкраiну» и «Гандзя» в исполнении певицы Ган..
Затем солист Сибгосоперы Козловицкий сыграл на флейте вариации на темы русских народных песен и концертную польку. Константин Коршунов пел арии из опер «Добрыня Никитич» и «Вертер», а вместе с Андреевым — русскую песню «Затуманилась зоренька ясная». В концерте выступили также певица Ростропович, гобоист Нудлер и другие музыканты...
Я поинтересовался тем, как Николай Иосифович вообще попал в Новосибирск?

— Я учился в музыкальной школе в Барнауле. К нам в город приехал на гастроли бас Врезниковский. У него не было аккомпаниатора. Я стал выступать с ним. Выступал довольно успешно... Приехал в Москву на биржу труда работников искусств. Там меня увидел этот певец и предложил поехать в Сибгосоперу концертмейстером и дирижером. Это было в 1923 году. В Сибгосопере я работал до 1927 года, а потом полностью перешел на радио... В радиоконцертах я исполнял произведения Грига, Чайковского, Моцарта и других авторов...

Статистика, как теперь уже всем известно, знает все. В частности то, что за первые четыре месяца вещания по радио было исполнено 239 раз личных музыкальных произведений... Как полагаете, обогатило это культурную жизнь Сибири или нет? По радио звучали произведения Чайковского и Глинки, Даргомыжского и Верстовского, Вагнера и Бизе, Делиба и Шопена... Звучали в прекрасном исполнении профессиональных музыкантов, в числе которых были и исполнители мирового класса...
Федор Семенович Копгеккер... Томский профессор Владимир Дмитриевич Кузнецов, знаток и любитель скрипичной музыки полагал, что исполнительское мастерство Копгеккера существенно выше, чем у Давида Ойстраха.

— Когда мне случалось аккомпанировать ему. — Я видел, с каким трепетом принимает публика его исполнительское искусство, — Николай Иосифович Иванов разделял высокую оценку, данную Копгеккеру Кузнецовым. — Это всегда был праздник, феерия. У Копгеккера был альт работы Страдивари. Однажды я попросил его исполнить что-нибудь на альте. А сам слушал у приемника... Аккомпанировала Рябцева... Субъективное впечатление было такое, будто вместе со звуками огонь вылетал из репродуктора: инструмент сказочный и мастерство исключительное...

Николай Иосифович Иванов поделился воспоминаниями и о своем первом радиослушательском опыте.

— В один из летних вечеров 1926 года мы с женой сидели у небольшого квадратного ящичка и пытались поймать на наушники тонкой иглой по кристаллу детекторного приемника передачи нашей Сибирской широковещательной станции. Как она тогда называлась. Поймали ее, конечно. Не сразу. Но наконец нам удалось услышать и голос диктора и музыку. Конечно. Радости не было конца...

Павел Степанович Елизарьев — еще один ветеран Новосибирского радио, с которым привелось пообщаться. Сам я жил в Новосибирске в начале улицы Титова, а Павел Степанович — недалеко на Блюхера. К 85-летнему музыканту бегал мой сын учиться играть на гитаре. Случалось и мне бывать в его квартире. В ней было много разнообразных музыкальных инструментов: баян, гитары, домры. Несмотря на солидный возраст. Павел Степанович мог показать класс на любом из них. Однажды Елизарьев вынул из альбома старую фотографию. На ней у пультов непривычной формы несколько музыкантов — исполнителей на народных инструментах. На обороте было написано: «Новосибирск, осень 1927 года. Великорусский оркестр при красном уголке» Сибкрайсоюза»...

— Вот этим небольшим составом мы, человек пятнадцать любителей балалайки и домры, начали в 1927 году регулярно выступать по Новосибирскому радио. В этом же году оркестр наш стал штатным музыкальным коллективом Радиостудии..
Вот видите я, самый длинный, на второй домре. На первой домре Шелепухин, Борькин. Тетерин... На второй домре рядом со мной — Алпеев... Три брата Зюряевы — балалаечники, Анатолий Владимирович Струсевич—контрабас... Руководил оркестром Василий Афанасьевич Гирман... Поначалу были только струнные, позднее добавились ударные, баяны, затем духовая группа... Играли польки, русские народные песни, сопровождали выступления певцов... Репертуар был довольно скромный. Советского репертуара поначалу не было совсем. Тем не менее наши радиоконцерты и концерты для публики в зале были очень популярны... Радиопередачи начинались в шесть часов вечера. К этому времени к Дому Ленина подтягивался народ, собиралась толпа. На Доме Ленина висели репродукторы и горожане простаивали поблизости порой по несколько часов, слушая новости, доклады и, конечно, концерты...


Еще один ветеран оркестра, с которым удалось пообщаться, Анатолий Владимирович Струсевич, дополнил рассказ Елизарьева...

— Лет с четырнадцати я начал играть в самодеятельном оркестре русских народных инструментов в железнодорожном клубу «Транспортник». В 1926 году балалаечник Виктор Зюряев пригласил меня на репетицию в оркестр «Сибкрайсоюза». Он играл на приме-балалайке. Братья Зюряевы были рафинированные интеллигенты... На меня тот оркестр произвел сильное впечатление. И я захотел работать в нем. Прослушал меня Гирман — и взял в состав своего оркестра. Все в нем были искренними любителями музыки, дисциплинированными оркестрантами. Вызывал симпатию руководитель оркестра, балалаечник Гирман. Интересно, что многие оркестранты совмещали музицирование с другими занятиями, некоторые были руководящими работниками — например, Сперанский, Мирошников, Николай Ефимович Зюряев, Сергей Николаевич Тетерин — один из руководителей телеграфа. И все с удовольствием играли в оркестре.
Гирмана я не называю дирижером, так как манера руководить исполнением у него была своеобразная: не прекращая игры, скупыми движениями рук, головы и глаз он задавал темп и нюансировки. Так он вел оркестр. Собственно я, играя на балалайке-басе, а потом контрабасе, задавал ритм и способствовал тому, что оркестр играл слаженно... Вторым контрабасистом был Лев Кучеров. Он был левша и все струны на его инструменте были установлены в обратном порядке, чтобы ему удобнее было играть левой рукой. .Когда я вошел в оркестр, это был уже дружный, сыгранный коллектив, с наработанными традициями. Репертуар оркестра постоянно пополнялся, становился все более обширным. Поначалу наши выступления на радио были единичными, разовыми. Потом мы стали выступать в эфире по месячному расписанию. А с 1927 года стали штатным коллективом радиостудии.
Из первых сотрудников радио помню Розу Иосифовну Кронгауз, которая возглавляла студию некоторое время — очень интересная, представительная дама, средних лет... Помню дикторов Василия Васильевича Васильева, Марию Алексеевну Тиунову, пианиста Николая Иосифовича Иванова, Ивана Ивановича Маланина, конечно... Крепкого сложения коренастый, среднего роста мужчина со склонностью к полноте. Очень контактный... Поражала его память: репетируя с оркестром, он на слух, с одной-двух репетиций запоминал свою партию и исполнял ее виртуозно.
Когда садились играть в домино, Иван Иванович садился тоже. Зная, что он не видит, мы, выставляя «камни», называли их. Этого было достаточно: Иван Иванович запоминал всю цепочку игры...
Василий Васильевич Васильев обращал на себя внимание своим доброжелательным отношением ко всем. Очень контактный и любезный человек. Не полный. Среднего роста. Ходил в военной гимнастерке... Говорят, что раньше был библиотекарем в Доме офицеров...
Мария Алексеевна Тиунова... Интересная женщина тонкого воспитания...
В качестве диктора выступал иногда и певец Сибгосоперы Замятин-Белопашникоов...
Если вспомнить еще музыкантов оркестра, это Сергей Васильевич Галкин — он позднее стал мужем моей сестры — был счетным работником торгового предприятия «Аккорд», Бортин — бухгалтером «Сибкрайсоюза», Зюряев Александр — картограф «КомСевморпути», Гриша Солдатов и Александр Григорьевич Сперанский, Мирошников и сам Гирман тоже работали в «КомСевморпути», сестра моя Ариадна Владимировна — только в оркестре... Павел Степанович Елизарьев отличался большой силой рук... Если нужно было контрабасовскую струну натянуть — он это делал запросто...


В общем, Новосибирское радио стартовало. Стартовало мощно, крупно, заметно. И очень скоро оказалось, что жить без радио — немыслимо, невозможно. Причем с каждым годом этот факт осознавался все явственнее... В чем, на мой взгляд, кардинальное отличие радиовещания в 1926 году от сегодняшнего.
В том, что на заре радиовещания радио искренне и заинтересованно просвещало радиослушателей, а сегодня, если судить по деятельности многих каналов, активно оглупляет его...
100-летие «Сибирских огней»