Вы здесь

Хуртуйах тас — Мать матерей

Эссе
Файл: Файл 14_eremin_xtmm.rtf (138.31 КБ)

 

 

Наша Белая каменная Мать,

Все звери имеют детей,

Все птицы имеют детей,

Все рыбы имеют детей,

У всех людей есть дети,

У меня одной нет ребенка,

Помоги мне стать матерью…

Молитва-обращение

к Улуг Хуртуйах тас

 

Образ Матери в культуре любого народа является ключевым элементом, формирующим основы его мировоззрения, наделяющим устойчивостью структуру мироздания и определяющим законы организации социума. Мать как родительница, хранительница домашнего очага, воплощение жизни, часто в культурном смысле противопоставляется Смерти, будучи по своей сути образом бессмертия. Истоки таких представлений уходят своими корнями в глубокую древность, в самые ранние проявления человеческой культуры, воплотившиеся в знаменитых скульптурках «палеолитических мадонн».

В настоящей статье мы хотели бы обратиться к временам не столь отдаленным. Речь идет о периоде, отстоящем от наших дней примерно на четыре тысячи лет, когда на территории нынешней Хакасии бытовала так называемая окуневская археологическая культура и были заложены образы древних божеств, проявившие себя уже в наши дни образами Хуртуйах — Матери всех матерей. На примере изваяния Улуг Хуртуйах тас и скалы Иней тас мы попытаемся поближе познакомиться с тем, что из себя представляли древние святыни и какое влияние они оказывали и продолжают оказывать на культуру народов Сибири.

 

Каменное изваяние Улуг Хуртуйах тас

(Великая каменная старуха)

 

Каменное изваяние Улуг Хуртуйах тас впервые было описано известным путешественником и ученым Даниилом Готлибом Мессершмидтом в 1722 г.: «Куртуяк была высечена из серого песчаника и вкопана в землю наклонно. Сзади можно было видеть подвешенные толстые, сплетенные из волос косы. Татары-язычники оказывали ей большой почет, трижды объезжали вокруг нее, после каковой церемонии делали ей подношение в виде еды. От предков им доводилось слышать о том, что это Куртуякское изваяние было когда-то знаменитой матроной, и сам всемогущий бог превратил ее в камень» [Мессершмидт, 2012, с. 132-133].

О местонахождении Хуртуйах тас упоминает тюрколог Н. Ф. Катанов: «Из села Аскиз в село Усть-Есь я с женою <…> отправился 9 июля 1899 года <…> с правой стороны дороги <…> между улусами Апаковым и Караблековым стоит лицом на северо-восток высокая каменная старуха, называемая у туземцев “Хуртуйах тас” и виденная П. С. Палласом еще 5 сентября 1772 года» [Катанов, 2004, с. 234]. Вот что пишет об изваянии Петр Симон Паллас, один из наиболее ярких исследователей Сибири XVIII века: «На несколько сот сажень от оного камню к западу находится могила оставленная большими плитами, и окладенная многими другими могилами, которая имеет у себя один толстый и брюшисто окруженный, к низу уже, а к верху завостреный, вышиною в человека врытый брус, которой острою своею верхушкою и высеченною стороною стоит к востоку и при том наклоном к могиле. К вострому его концу имеется чрезвычайной величины женский образ, гораздо больше и яснее вырезан, нежели на прежних каменьях, рот разиня, так как обыкновенно каменосеки на фигурках для украшения представляют, однако все уже обветшало. На брюхе камня на той самой стороне проведены поперек некоторые черты и красивые кривые росписи, кои однако кажется ни чего не значут. — Оной брус называется у здешних языческих Татар Куртеякташ (Бабий камень) или Улу-Куртеяк (великая Баба). Они когда осенью походят за промыслом соболей, то молются с благоговением ему о щастии, и при молитве помазывают отверстый рот жиром, или вкладывают в него несколько масла» [Паллас, 1788, с. 501-502; Бурнаков, 2013, с. 122-123].

Об изваянии Хуртуйах тас зафиксировано около 20 различных легенд. Наиболее распространенный сюжет связывает Хуртуйах и Сартакпая. Сартакпай, муж Хуртуйах, по одной из легендарных версий, строитель, создатель мостов. Он является культурным героем, популярным у всех народов Саяно-Алтая. Сартакпай возвел мост через Енисей, которым воспользовались враги для вторжения на территорию Хакасии. Тогда усадил Сартакпай жену Хуртуйах и двух своих сыновей на коней. Напутствуя, просил он жену скакать прочь и, под страхом немедленной смерти, не оборачиваться. Сам же встал на пути врагов, пытаясь их задержать. Недолго длилась битва, погиб достойно Сартакпай. Хуртуйах и сыновья добрались до берегов реки Абакан. Хуртуйах перепрыгнула на своем коне на другой берег, сыновья же не смогли последовать за ней и погибли в водах бурной реки. Не удержалась Хуртуйах, обернулась посмотреть, что случилось с сыновьями. Увидев их гибель, воззвала Хуртуйах к богам, моля о справедливости. Боги, внимая ей, обратили Хуртуйах в камень и дали ей силу помогать женщинам от бесплодия [Вадецкая, 1967, с. 9; Хуртуйах…, 2004, с. 8-15].

По другой легенде, рассказанной хакасским писателем и драматургом М. Е. Кильчичаковым и литературно обработанной В. К. Татаровой, Хуртуйах была женой кыргызского (хакасского) кагана. Когда из-за нашествия врагов народ оказался на краю гибели, Хуртуйах обратилась с мольбою о помощи к богине Ымай. Та вняла мольбам и, обратив Хуртуйах в камень, дала ей на сохранение хут — зародыш жизни, силы, энергии хакасского народа.

Каменное изваяние Улуг Хуртуйах тас было вывезено в город Абакан, в фонды Хакасского республиканского краеведческого музея в 1954 г. Организовал вывоз изваяния археолог краеведческого музея Альберт Николаевич Липский. Причиной перемещения изваяния в музей стала попытка уберечь произведение искусства от актов вандализма, свидетелем которых А. Н. Липский случайно оказался. Вот как описывает А. Н. Липский обряд поклонения Хуртуйах тас уже после ее перемещения в музей: «Во дворе Абаканского музея, в собрании древних изваяний, стоит скульптура Хуртуйах тас — каменной старухи, вывезенная мною в 1954 году от улуса Онхакова на Среднем Абакане. Это песчаниковый обелиск, тщательно обработанный, содержащий изваяние лица головы, не выделенной из камня, и хорошо оформленный живот беременной женщины, с вырезанной на нем личиной <…> так вот, перед этим изваянием стояла молодая хакаска, держа мисочку с аракой — молочной водкой у рта каменной старухи. Рот изваяния обильно смазан сметаной. На земле стояли берестяные туяски с пищей, с аракой и абыртхы — хлебным напитком… Молодая женщина, подставив чашку с водкой ко рту изваяния, что-то шептала, кланяясь Хуртуйах тас… Когда молодая женщина кончила молиться, я попросил ее и ее спутников зайти в музей. Здесь, после упорных моих расспросов, старая женщина сказала, что молодая, ее невестка, десятый год замужем, но у нее нет детей, а мы слышали, что Хуртуйах тас увезли в Абакан, и мы приехали сюда, чтобы просить ее дать нашей невестке детей» [Липский, 1970, с. 6-7].

В 2003 году создается на территории Аскизского района Хакасии музей «Хуртуйах тас» и знаменитое изваяние «возвращается» на свое место. Ныне Анхаковский музей-заповедник «Хуртуйах тас» — самый посещаемый муниципальный музей Хакасии. Десятки тысяч посетителей, сотни нуждающихся в поддержке женщин проходят перед изваянием Улуг Хуртуйах тас. На волне интереса к древней святыне возникают и новые обряды: посещение Хуртуйах, «на счастье», в последние годы стало обязательным пунктом в свадебных мероприятиях всех молодоженов Аскизского района.

 

Горное святилище «Иней паары»

 

Скала Иней паары (Подножье Бабушки) находится близ деревни Казановка, на территории Хакасского республиканского национального музея-заповедника. Первоначально эта скала не относилась к объектам экскурсионного показа. Прежде всего, по той причине, что объект фактически отсутствовал — скала Иней тас (Бабушка-камень) была уничтожена взрывом в начале второй половины ХХ века [Бутанаев, 1995, с. 38; Бутанаев, 2003, с. 194], после чего невысокая насыпь, оставшаяся после взрыва, и получила название Иней паары. При формировании экскурсионных маршрутов в 1997 году сотрудники музея обратили внимание на то, что это место на левом берегу реки Аскиз, рядом с дорогой Казановка — Анчил чон, пользуется особым почитанием у местных жителей, которые проводят у основания насыпи дорожные обряды «iлиг» [Бутанаев, 1999, с. 38; Хакасско-русский словарь, 2006, с. 144], или, как принято обозначать их в народе, «сеек-сеек» [Бутанаев, 2005, с. 12]. Такие обряды «кормления» обычно осуществляются рядом с кладбищами или «живыми» горами, то есть в тех местах, где возможно общение людей с предками или духами. Статус Иней паары был определен, со слов местных жителей, как «родовая гора фамилии Майнагашевых», место, где принято было проводить обряды «таг таиг» — горные жертвоприношения. Эта информация и доводилась до посетителей музея по ходу движения по экскурсионному маршруту.

В 1998 году недалеко от Иней паары научным сотрудником музея-заповедника В. К. Кулимеевой была найдена галька сложной формы, напоминающая скульптуру коня (размеры — 9х12 см). Атрибутировать находку по времени создания и культурной принадлежности сразу не удалось — сведений об аналогичных скульптурах ни в научных публикациях, ни в собраниях музеев Хакасии не было. Только спустя год, благодаря археологу Н. В. Леонтьеву, удалось установить, что в фондах Минусинского регионального краеведческого музея им. Н. М. Мартьянова хранятся четыре подобных скульптурки. В 1883 году сотрудник Минусинского музея Д. А. Клеменц побывал рядом со скалой Иней тас и взял четыре из нескольких десятков скульптур для передачи в музейные фонды. В статье «Минусинская Швейцария и боги пустыни (из дневника путешественника)», вышедшей в 1884 году, он пишет: «…где-то, около утеса, называемого Иней-тасом, есть площадка, усыпанная песком, огороженная каменными плитами, и заставленная каменными изваяниями коз, коров, быков и лошадей. Если каменные куклы стоят прямо, значит опасности для скота нет, если же несколько из них повалено на бок, будет эпидемическая повальная болезнь скота» [Клеменц, 1884, с. 8]. Будучи опытным путешественником, не желая привлекать внимание местных жителей, Клеменц в сумерках пробрался к скале Иней тас и нашел площадку с каменными скульптурами: «Переползаю через камень и вижу знаменитую паскотину. Она представляла площадку, величиной с большой письменный стол, усыпанную песком и огороженную плиточками. <…> Вся площадка была заставлена фигурками, силившимися напомнить собою каких-то животных. Рядом с вещами, носившими на себе следы обделки, были и простые речные гальки, обточенные водой. Вот столбик из глинистого сланца, вершков шести длиной, с обточенной головкой на тонкой шее, это, наверное, пастух! <…> Прежде всего я поставил на ноги упавшие фигурки, затискавши их поглубже в песок, чтоб не упали снова, потом выбрал четыре штучки, на которых яснее были видны следы обделки и положил их в карман: как видите — скот Иней-тас очень мелкой породы» [Клеменц, 1884, с. 9]. Дополнительные подробности изъятия каменных скульптур от скалы Иней тас приводятся Н. Н. Козьминым в работе «Д. А. Клеменц и историко-этнографические исследования в Минусинском крае» [Козьмин, 1916, с. 3-4]. Оставляя в стороне оценку поведения исследователя в отношении народной святыни и религиозных чувств местных жителей, можно заметить, что благодаря Д. А. Клеменцу сохранились уникальные сведения о наличии у хакасов скульптурной пластики.

Однако Дмитрий Александрович Клеменц не был первооткрывателем Иней тас и ее «скота». В монографии Ю. Г. Белокобыльского «Бронзовый и ранний железный век Южной Сибири. История идей и исследований (XVIII — первая треть XX в.)» описано посещение скалы Иней тас в конце 1739 года участниками Второй Камчатской экспедиции: «В ходе поисков скульптуры Куртуяк, обнаруженной Д. Г. Мессершмидтом на Аскызе, Г. Ф. Миллер и И. Г. Гмелин натолкнулись на своеобразный памятник, который они, к сожалению, не зарисовали. Памятник представлял собой небольшую нишу в скале, которая находилась на половине подъема от подошвы горы. Внутри ее стоял плоский камень, который местные “татары” принимали за изображение “старухи”. Рядом находилась скульптура меньших размеров (“дитя старухи”, как уверяли “татары”), изготовленная из серого песчаника. Однако в обеих скульптурах, по мнению путешественников, все же с трудом можно было признать изображения людей. Они обратили внимание еще на одну важную особенность памятника: путь от подножия горы к пещере был выстлан множеством речных галек различной формы и окраски, большей части которых будто бы намеренно придавалось сходство с конем или другим животным. И еще одна деталь: на кустах у пещеры висели лоскутки материи, привязанные “проезжающими татарами”» [Белокобыльский, 1986, с. 25-26].

Исследуя найденный артефакт в виде символической скульптуры коня, нам удалось установить, что уже в первой половине XVIII века скала Иней тас была почитаемым объектом, объединяющим в себе два культурных значения — родовой святыни и покровителя скотоводства. Судя по описанию скотоводческих гаданий, «скот» Иней тас был воплощением «изыхов» [Катанов, 2004, с. 189-190], своего рода «душ» стада или табуна. Делая подношения в виде каменного «скота», люди осуществляли своеобразный обмен дарами, получая взамен душу будущего изыха (коня, быка, козла или барана), гарантию здоровья домашнего скота.

Приведенная выше цитата из монографии Ю. Г. Белокобыльского, кроме важного упоминания о святилище на реке Аскиз, украшенном лентами-чалома, с каменными скульптурами животных, ставит два вопроса: во-первых, что за «скульптура Куртуяк» была обнаружена Д. Г. Мессершмидтом на реке Аскиз, во-вторых — о каких плоских камнях в пещере у основания скалы идет речь? В отношении «скульптуры Куртуяк» можно было бы предположить, что исследователями допущена ошибка и название реки указано неточно. Действительно, во время своего путешествия по юго-западной части Хакасско-Минусинской котловины, как упоминалось выше, Д. Г. Мессершмидт искал и 18 августа 1722 года нашел объект культового поклонения — изваяние Улуг Хуртуйах тас. Однако это изваяние находится недалеко от аала Анхаков, на левом берегу реки Абакан, в 50 километрах от реки Аскиз. Впрочем, неделей ранее Д. Г. Мессершмидт побывал и на реке Аскиз [Мессершмидт, 2012, с. 127-129]. Учитывая, что путешественник двигался от реки База к рекам Аскиз и Малая Есь, он прошел вдоль хребта Читы хыс, обогнул гору Аар таг и вышел к участку, где сейчас находится село Кызлас. Поскольку движение происходило вместе с небольшим обозом, то наиболее удобное место перехода через реку Аскиз находится в районе современного аала Улуг-Кичиг (Большая переправа). В этом случае Мессершмидт должен был проехать у подножья скалы Иней тас. Можно предположить, что он обратил внимание на живописную скалу, стоявшую на покрытой разноцветными лентами возвышенности. Однако установление возможности присутствия Д. Г. Мессершмидта рядом со скалой Иней тас не отвечает на поставленные вопросы. В Санкт-Петербургском филиале Архива РАН хранится документ, в полной мере объясняющий причину поиска И. Г. Гмелиным и Г. Ф. Миллером «скульптуры Куртуяк» именно на реке Аскиз1. Через двадцать лет после Мессершмидта и спустя всего три года после участников Второй Камчатской экспедиции святилище Иней тас обследовал поручик геодезии Иван Шишков. Он изучал обширные территории Саяно-Алтая и Западной Сибири, подготовив в итоге «Описание Томскаго и Кузнецкаго уездов, составленное геодезии поручиком Иваном Шишковым в 1739—1743 годах в виде ответов на вопросные пункты программы, разосланной В. Н. Татищевым» [Радлов, 1894, с. 142]. Прибыв 23 июня 1742 года на территорию современной деревни Казановки, Иван Шишков не только зарисовал и измерил скалу Иней тас, но и, судя по подписям на эскизе, опросил местное население, уточнив значение названий скалы и отдельных элементов святилища: «В Кузнецком уезде в сагайской степи камень стоит на реке Аскиз. Камень над горою каменною наподобие каменного столба, вышиной 8 1/2 сажени, шириной — 6 сажень, толщиной — 2 1/6 сажени… Гора вышиной 15 саженей, называемая по каменному болвану “Куртуяк таш”. <…>

1. Куртуяк таш означает “Старуха камень”.

2. Сын означает “Марал”.

3. Ат таш означает “Лошадь камень”.

4. Каменных синих лошадей и полосатых камней числом до 10, а пониже синих и красноватых — до 25, которые стоят у Куртуяк таша». Эти сведения позволяют уточнить информацию И. Г. Гмелина и Г. Ф. Миллера. «Хуртуйах тас» (Куртуяк таш) называлось изваяние, находившееся в нише у подножья скалы. Само святилище могло иметь два названия — «Хуртуйах тас» (по переносному изваянию) и «Иней тас» (по наименованию скалы). Второе изваяние называлось «Сыын» (марал), вполне созвучно с русским «сын» — «дитя», что, возможно, и ввергло в недоумение исследователей, силившихся разглядеть в изваянии антропоморфные контуры. Культурное назначение этого изваяния понятно, «конями» у горных духов как в фольклоре, так и в изобразительном искусстве хакасов были, наряду с конями-изыхами, косули и олени [Кызласов, Леонтьев, 1980, с. 68]. Ниша является «домом», внутри которого находится «хозяйка» — Хуртуйах тас, рядом «скакун» — сыын и, на отдельной площадке, «скот» — аттар тас. Оформление святилища воспроизводило образ «чурта» (жилища) и «хазаа» (скотного двора) горного духа. Изваяние Хуртуйах тас сохранялось на своем месте вплоть до начала ХХ века. В монографии В. Я. Бутанаева «Бурханизм тюрков Саяно-Алтая» упоминается изваяние у скалы Иней тас со ссылкой на документы архива Сагайской степной думы середины XIX века: «Другое известное изваяние “иней тас” стояло в долине реки Аскиз (левый приток Абакана) и ему испокон веков поклонялись хакасы из рода “том” (фамилия Мойнагашевых). В 1844 году Сагайская степная дума сообщала: “По левой стороне р. Аскиз против улуса Ондуровых в горах Иней находится камень, называемый бабою”…» [Бутанаев, 2003, с. 194]. В 1915 году в «Минусинском листке» автором под псевдонимом «Не шаманист» публикуется небольшая статья «Шаманы и их официальные противники»2. Псевдонимы «Иресов» и «Не шаманист» использовал известный ученый и политический деятель Степан Дмитриевич Майнагашев. Статья посвящена описанию борьбы православных священнослужителей Сагайской степной думы с шаманизмом, и один из примеров касался скалы Иней тас: «Близ улуса Сескина, расположенного вверх по течению р. Азскыса, верстах в 30 от с. Аскысского, на левой стороне реки стоит в горе совершенно особенный, высокий, в несколько сажень, мощный и красивый каменный столб, представляющий из себя, видимо, результат многовекового выветривания. Инородцы камень этот считают обиталищем горного духа, священным и называют его “Иней-Тас” (каменная старуха)… До сих пор около этого столба ежегодно совершается жертвоприношение духу, обитающему на горе. Раньше у подножия этого камня в особенном углублении стояло изображение женщины, высеченное из камня же. Величиною это изображение было около аршина. Покойный миссионер о. В. Суховский, в бытность свою в этих местах, посетил “Иней-Тас” и без лишних церемоний взял “Иней” (так называлась малая баба) и увез домой к себе» [Не шаманист, 1915].

Скорее всего, это событие могло произойти в 1912 году, когда аскизский священник В. Е. Суховский посещал аал Сескин в связи с открытием одноклассной церковноприходской школы. Во избежание путаницы поясним, что упоминаемые аалы Ондуров и Сескин — это, по сути, один и тот же населенный пункт, входивший в Казановский административный род. По существующим правилам, применяемым хакасами вплоть до начала ХХ века по отношению к обозначению аалов (родовых поселков), со смертью улусного старшины часто менялось и название населенного пункта. Это как проблему для ведения статистики отметил в 1889 году Н. Ф. Катанов в статье «Cагайские татары Минусинского округа Енисейской губернии по статистическим данным, собранным в 1889 году» [Катанов, 2004, с. 125].

Итак, благодаря отчетам И. Г. Гмелина и Г. Ф. Миллера известно, что у подножья скалы была ниша с переносными изваяниями и площадка с каменными скульптурками домашних животных, а кустарник склона под скалой был украшен цветными лентами. Измерения геодезиста Ивана Шишкова позволяют представить масштабы Иней тас: в современных единицах измерения ее высота — 18,14 метра, ширина — 12,8 метра, толщина — 4,63 метра, высота самой горы — 32 метра. Эффектные описания скалы оставлены Д. А. Клеменцем: «Вот, наконец, поперечное ущелье и в конце его Иней-тас. Каменистый холм служит ему пьедесталом. С того места, где я стоял, скала, действительно, имеет отдаленное сходство с профилем закутанной с ног до головы человеческой фигуры, но чем выше я взбирался по тропинке, тем меньше становилось это сомнительное подобие. Вблизи — это просто грубый камень, треснувший по нескольким направлениям и осыпавшийся без всяких следов обделки» [Клеменц, 1884b, с. 11]. Воспроизведя в статье «Минусинская Швейцария и боги пустыни (из дневника путешественника)» монолог местного жителя, Клеменц сохранил до сегодняшних дней уникальные сведения о проходивших у Иней тас горных жертвоприношениях: «Каждый год, после Петрова дня (29 июня. — Л. Е.), мы ездим сюда. Праздник бывает большой! Трое, а то и четверо шаманов собираются сюда. Сперва вино пьем и Иней-тас поим, потом шаманщик шаманит, баранов режут, коров, коней. По кусочку от каждой скотины убитой бросаем в огонь — это для Иней-тас, а что останется — сами едим. А около Иней-тас стоит Бай-казын, настоящий Бай-казын, не белая, а черная береза. Вокруг него ходим, льем на него вино» [Клеменц, 1884, с. 8]. Единственная известная фотография Иней тас была сделана в июле 1914 года С. Д. Майнагашевым. Скала сфотографирована в профиль, с восточной стороны. Оригинал фотографии хранится в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН (№ 2287-87). Любопытное дополнение к образу Иней тас было получено автором во время проведения экскурсии для представителей Совета ветеранов Аскизского района в октябре 2009 года. В составе экскурсионной группы оказались А. Н. Кызласова (1931 г. р.) и М. Е. Канзычакова (1934 г. р.), в девичестве — Майнагашевы, которые хорошо помнили облик скалы. По их утверждению, верхняя, обращенная к реке Аскиз, часть камня, соответствовавшая «лицу» Иней тас, имела «глаза» и «рот», сделанные искусственно3. Если эти данные о скале-изваянии подтвердятся, то можно будет предполагать, что как святилище Иней тас использовалась с эпохи ранней бронзы.

С 2006 года гора Иней паары была включена в маршрут археологической экскурсии «Тени древних храмов Сибири». Это привело к повышению оценки значимости родовой святыни среди Майнагашевых. В 2007 году, впервые за 50 лет, они проводили встречу рода Майнагашевых рядом с Иней паары. Майнагашевы, конечно же, фамилия, а не род, но за ХХ столетие многие фамилии количественно и качественно выросли настолько, что сейчас соответствуют статусу «сеока» (кость, род, племя). В 2010 году старейшины рода установили у подножья горы памятную табличку с прорисовкой образа скалы Иней тас и небольшой площадкой для подношений. В конце июня этого же года хакасские и тувинские шаманы, во главе с шаманкой Ай Чурек, руководителем организации тувинских шаманов «Тос Дээр», провели совместное камлание и поставили рядом с горой культовую коновязь, объявив гору Иней паары «одной из семи жемчужин шаманистов Саяно-Алтая». В 2011 году Хакасский музей-заповедник устанавливает рядом с подножьем горы информационный щит с копией фотографии С. Д. Майнагашева. Повышенное внимание к родовой горе со стороны посетителей музея, шаманистов, журналистов привело к тому, что в июле 2011 года на очередную «встречу», которая пока заменяет обряд жертвоприношения, собралось более 200 представителей рода Майнагашевых. В 2012 году незримая Иней тас, которая, по утверждению неошаманов, «вернулась» внутрь горы Иней паары, обзавелась собственным «скотом». Вокруг осыпи, оставшейся после уничтожения скалы, повсеместно размещены пластмассовые и деревянные фигурки домашних животных.

 

* * *

Завершая знакомство с древними святилищами Хакасии, можно сделать вывод, что из всего многообразия проявлений обрядовой культуры у современных хакасов лучше всего сохранились представления о культе Праматери или Матери матерей. Более того, оказавшись в новых социальных и культурных условиях, этот культ не только не деградировал, что произошло со многими охотничьими и скотоводческими культами, но демонстрирует признаки развития.

Древние святыни изваяние Улуг Хуртуйах тас и скала Иней тас относятся к «живым» объектам культового поклонения, то есть близ этих памятников до сих пор проходят обряды, осуществляются подношения, звучат молитвы.

Образ Матери воплощает в себе все самое светлое и важное, что есть в традиционной культуре. Зачастую именно этот образ служит последней духовной опорой народам, стремящимся сохранить свою самобытность и не исчезнуть в стремительных потоках современной жизни.

 

 

 

Литература

 

Белокобыльский Ю. Г. Бронзовый и ранний железный век Южной Сибири. История идей и исследований (XVIII — первая треть XX в.). — Новосибирск, 1986. — 168 с.

Бурнаков В. А. Каменное изваяние Улуг Хуртуйах тас в мифоритуальном комплексе хакасов (конец XIX—XX веков) // Ада чир-суу — Отечество: краеведческий альманах. — Абакан, 2013. — Вып. 2. — С. 121-130.

Бутанаев В. Я. Топонимический словарь Хакасско-Минусинского края. — Абакан: УПП «Хакасия», 1995. — 267 с.

Бутанаев В. Я. Хакасско-русский историко-этнографический словарь. — Абакан: УПП «Хакасия», 1999. — 240 с.

Бутанаев В. Я. Бурханизм тюрков Саяно-Алтая. — Абакан: Издательство Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова, 2003. — 260 с.

Бутанаев В. Я., Монгуш Ч. В. Архаические обычаи и обряды саянских тюрков. — Абакан: Изд-во Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова, 2005. — 200 с.

Вадецкая Э. Б. Древние идолы Енисея. — Л., 1967. — С. 9.

Еремин Л. В. Тропою горных духов. Археологические экскурсии по Хакасскому музею-заповеднику «Казановка». — Красноярск: Изд-во «Платина», 2007. — 168 с.

Еремин Л. В. Музеи-заповедники Хакасии. — Абакан: Издательство ГОУ ВПО «Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова», 2011. — 140 с.

Катанов Н. Ф. Избранные труды о Хакасии и сопредельных территориях / Сост. С. А. Угдыжеков. — Абакан: Издательство Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова, 2004. — 260 с.

Клеменц Д. А. Минусинская Швейцария и боги пустыни (из дневника путешественника) // Восточное обозрение. — 1884. — № 5. — С. 7-9.

Клеменц Д. А. Минусинская Швейцария и боги пустыни (из дневника путешественника) // Восточное обозрение. — 1884b. — № 12. — С. 11.

Козьмин Н. Н. Д. А. Клеменц и историко-этнографические исследования в Минусинском крае. — Иркутск, 1916. — 27 с.

Кызласов Л. Р., Леонтьев Н. В. Народные рисунки хакасов. — М.: Наука, 1980. — 175 с.

Липский А. Н. Енисейские изваяния. — Абакан, 1970. — С. 6-7.

Мессершмидт Д. Г. Дневники. Томск — Абакан — Красноярск / Научн. ред. Э. Л. Львова. — Абакан: «Журналист», 2012. — 159 с.

Не шаманист. Шаманы и их официальные противники // Минусинский листок. — 1915. — № 58.

Паллас П. С. Путешествие по разным местам Российского государства. — СПб., 1788. — Ч. 3. — С. 501-502.

Радлов В. В. Дополнения и поправки // Сибирския древности В. Радлова. Приложения. — Т. 1, вып. 3: Материалы по археологии России, издаваемые Императорскою Археологическою Комиссиею. — № 15. — СПб., 1894.

Хакасско-русский словарь / О. П. Анжиганова, Н. А. Баскаков, М. И. Боргояков и др. — Новосибирск: Наука, 2006. — 1114 с.

Хуртуйах тас — мать матерей / Сост. В. К. Татарова. — Абакан, 2004. — С. 8-15.

 

 

1 Автор выражает признательность Чертыкову Валерию Карповичу, зав. сектором истории Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории, за предоставленную копию документа, хранящегося в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН (Ф. 21. Оп. 5. Ед. хр. 150. Л. 90.).

 

2 Ссылка на публикацию и копия статьи любезно предоставлены В. А. Бурнаковым, научным сотрудником сектора этнографии Сибири Института археологии и этнографии СО РАН.

 

3 Полевые материалы автора. Запись 05.10.2009.

 

100-летие «Сибирских огней»