Вы здесь

Любовь, это вы?

Рассказ
Файл: Иконка пакета 05_delia_lev.zip (32.84 КБ)

В обед позвонила мамочка. Сказала, что привезет «киевский» торт. Любкин любимый. Перезвонила через минуту сказать, что тортов будет два. Второй она отдаст своей сестре Тамаре. Кстати, она тоже зайдет. Ну как онавместе с дядей Олежиком, ну как зайдетвместе встретим Новый год. Тихо так, по-семейному. Опа... И Любка сразу помрачнела.

Еще в ноябре Любка знала, что на работе выдадут тринадцатую зарплату, поэтому взяла в долг до получки. Купила билеты на самолет. Не себемаме. На Новый год всегда дороже, но что поделать. Приедет мама, и Любка познакомит ее с Витечкой. А Витечка познакомит ее со своими родителями. Лучше родителям увидеться сейчас, чем встретиться только весной на свадьбе своих детей. Тем более они пока еще и не знают про эту свадьбу. Витечка расскажет про их с Любкой планы на долгую, счастливую семейную жизнь. И все будут рады.

Теперь же как божий день ясно, что холодцом и салатами Любка не отделается. А как все радужно начиналось... Тридцатогосокращенный, тридцать первоговообще не работать. Хорошо-то как! И всего-то делов — соорудить стол. Накануне с утра она заскочила на рыноккупить мяса для холодца. Так и пошла на работу с телячьим хвостом и ногами. Отличный же получится холодец, прямо как Витечка любитс хрящами. А накрошить салатыэто уже сущая ерунда.

А теперь эта тетя Тамара, как обычно, скривится, скажет: мон ами, все прелестно, вкусно-превкусно, но, мон ами... И начнет разговоры, например, про то, что кожу с курицы нужно снимать, друг ты мой, как перчатку, целиком, это для того, чтобы перемолоть куриное мясо со специями и обратно его, мон ами, зашить в курицу, как и было. Или вот еще царское варенье, это когда из каждой вишенки нужно вручную достать косточку, а на место каждой косточки положить по половинке миндаля... А дядя Олежик дожует к этому моменту запеченную рыбу и, расправив седые усы, поблагодарит за ужин: мол, спасибо, курица хорошо получилась. Только на этот раз всё это услышат еще и Витечкины родители.

Теть Тамар, здрасте!Любка, чтобы заранее обезопасить себя от подобных разглагольствований за столом, звонит тетке.Вы на праздничный ужин рыбу предпочтете или мясо?

И бежит на рынок за рыбой, попутно перебирая в голове рецепты, сочиняя гарнир и закуску.

Алло, Люб, алло!тетка перезванивает, когда Любка уже возвращается с рынка с увесистыми сумками.Слушай, душечка, не надо рыбы этой, не надо! Давай лучше мяса.

Мяса?переспрашивает Любка.

Мяса, мон ами, мяса,отвечает тетка,печеночки там, например. И побольше, дружочек, побольше. Олежик вот любит.

И Любка бежит обратно на рынок, но уже в мясную лавку. Сырая печеньгладкая и блестящая. Любка даже гладит ее пальцем: какая красивая! А вот сама она печень не любит, уже от запаха становится дурно. Но надо готовить, надо что-то делать. Звонила же тетя Тамара, просил же дядя Олежик. И Любка перемешивает печень с яйцом, сметаной, мукой и зеленью, пропускает через блендер, морщась от запаха, готовит коржи для печеночного торта. Пятнадцать слоев! Не майонез, а специальный соус для пропитки. Тетя Тамара заметит и сразу оценит: мое почтение, мон ами! А Витечкины родители, те только услышат и... Точно!

Витечка, милый, как ты?Любка не глядя набирает номер.Ага. Я тут вот чего звоню...

Да нормально все будет,смеется в трубку Виктор. — Оливье, крабовый, селедка под шубой — и хватит. Ну разве что мама еще любит салат с грецким орехом и черносливом, а папасоленья под водку.

И Любка бежит в круглосуточный искать орехи и сухофрукты. Хорошо, соленья дома есть.

А водка?спрашивает она.

Напитки за мной,уверяет Виктор,даже не бери в голову. Завтра все будет.

Ага,соглашается Любка.

Я сейчас у родителей,говорит Виктор.Привезу всех и все завтра. До связи, милая!

Разлитый холодец стынет на морозце на лоджии, печеночный торт поставлен пропитываться в холодильник, селедка разделана, и «шуба» уложена на нее слоями. Накрошены крабовые палочки и вареная колбасамайонезом зальют все завтра. Еще зеленый горошек, кукуруза консервированная в банке... Чернослив смешать с грецким орехом, грецкий орех перед этим надо растолочь. Не перепутать бы, не забыть чего! Лук репчатый обдать кипятком, чтобы не горчил. Платье золотистое выгладить, яйца для салата отварить, ногти покрасить, картошки натолочь, волосы завить... За мамочкой ехать к семи вечера в аэропорт. Она будет снова говорить, как Любка вся исхудала, совсем не ест... А тетя Тамара — та, наоборот, с порога будет кричать, что у Любки, у душечки нашей, круглые отъетые щеки. Как бы не сказали ничего такого перед родителями Витечки! Ляпнут они, а краснеть за это Любке.

Любаша с детства у нас булочки любит. Вот и отъела себе ямочки на щечках. Улыбнется — ямочка, еще улыбнется — еще ямочка! Смотрите! Она же у нас эмоциональная такая, — будет вещать тетя Тамара. — Спрашиваю у нее в третьем классе: мол, скажи, дружочек, почему ты выбрала этот вариант ответа, а не тот? А Любка мне и отвечает: «Эти цифры красивее!» Вы поняли, да? Цифры — и красивее!

Это еще что!поглаживая седые усы, будет поддакивать дядя Олежик.Я племяшке в третьем классе отрицательные числа пытался объяснить, а она у меня потом и спрашивает: мол, отрицательные числа — это плохие, да?

«Эй, вы, там, алё!надо бы ответить на все это Любке.Я, между прочим, кандидат физико-математических наук и кроме основной работы еще у студентов сопромат преподаю! А вы только и помните, как двадцать с лишним лет назад помогали мне с домашкой. Зря вы так, ой зря!»

И даже если Любка наберется смелости ответить, тетя Тамара скажет: ну, мил дружок, если ты такая умная, отчего же тогда просишь денег в долг на билет для мамы? И где тогда твоя арифметическая прогрессия в карьерном росте? А если ответить, что вот он, мой карьерный ростот стажера до инженера третьей категории, она вздохнет: ах, мон ами, мон ами, и зачем тебе это, ты же девушка, научилась бы, душечка, как следует готовить. А если на это предъявишь печеночный торт в пятнадцать слоев, она на него даже не взглянет: и для кого, мол, это все? Тебе бы не торты, мол, варганить, а семьей обзавестись для начала. А если и скажешь, что вот Витечкаэто и есть моя семья, то она ответит, что... Ну уж нет! Уж лучше Любке молча слушать, как в третьем классе она не сумела сложить отрицательные числа. Будет Люба сидеть, краснеть, смотреть и молчать, молчать как рыба...

Точно же, рыба! Когда угодить собственным родственникамбез вариантов, то можно хотя бы поставить мариноваться рыбу.

* * *

Любка проснулась около полудня. Первым делом проверила, в порядке ли холодец, пропитался ли торт, и только потом взялась за себя. До Нового года меньше восьми часов.

Вдруг позвонила мамочка.

Опоздала, опоздала,плакала она в трубку,опоздала на самолет! За тортами очередь, таксист поехал не той дорогой, самолет еще не улетел, но регистрацию закрыли и меня не пустили...

Ну, мам,у Любы моментально испортилось настроение,ну что ты...

Тринадцатая зарплата, знакомство с родителями Витечки, билет на самолет, новость о свадьбе, деньги в долг, «киевский» торт, не видела маму полгода! Она кинулась было смотреть другие рейсы на сегодня, но все они стоили столько, словно отправлялись на Луну. Все пропало, пропало, пропало...

Я на поезде тогда, на поезде,причитала в трубку мамочка. — На ближайший поезд билеты возьму, через пару дней как раз доберусь...

Получается, что в Новый год первыми об их свадьбе узнает не мамочка, а тетя Тамара с дядей Олежиком. Будут обсуждать Любкины щеки, ее школьные оценки, нелепые детские платьица, а потом перейдут на советы по поводу свадьбы: фата, банкет, тамада, танцы, конкурсы, медведи...

Любаш, ты?через два часа позвонила тетя Тамара.У мамы твоей чэпэ!

Что?! Что случилось?

Самолет без нее улетел!

Ну да,выдохнула Любка, сразу отпустив самые страшные мысли.

Как-то ты, Любочка, спокойно реагируешь на то, что Новый год встретишь без родной матери. Ну да это ваши с ней отношения, чего мне лезть в чужие дела,говорит тетя Тамара.Она сказала, что ты со своим на Новый год будешь. Вот мы с Олежиком и подумали: нечего вам мешать. Мы к вам, мон ами, лучше на Рождество заглянем. С наступающим!

«Со своим будешь...думает Люба, вешая трубку.Простоит ли печеночный торт неделю?»

Одно только радует: тетя Тамара с дядей Олежиком теперь ничего не ляпнут при Витечке и его родителях. А торт... Ну что торт?

А до Нового года между тем остается меньше шести часов.

Ну что ты!успокаивает Виктор ее по телефону. — Значит, на Рождество. Значит, в следующий раз. Ну, перестань. Все же хорошо.

Измотанная ночью, проведенной между холодцом, печеночным тортом и тазиками салатов, Любка ложится немного вздремнуть. Не хватало еще потом праздник проспать! Не зря же говорят: как Новый год встретишь, так его и проведешь.

Она думала, что проснется в девять вечера, но едва смогла встать в десять. Взглянула на часы — и тут же в душ, надевать платье, красить ресницы, распускать волосы... Хорошо, Витечка с родителями не успел подойти, а то она как будто соня ленивая — заспанная и помятая.

За полчаса Любка привела себя в порядок. Покрутилась перед зеркалом, решила, что очень себе нравится, а раз никого с ее стороны не будет, значит, и родителям Витечки наверняка придется по душе. Только вот что-то Витечка с родителями задерживаются, надо бы им позвонить. До Нового года остается меньше двух часов.

«Ты где? Выехала уже?»сообщение от Виктора полтора часа назад.

«Выезжай прямо сейчас. Я встречу тебя на станции»,сообщение от Виктора два часа назад.

«Или бери такси. Адрес дачи ты знаешь»,сообщение от Виктора два с половиной часа назад.

«Садись на электричку. Давай к нам!»сообщение от Виктора в то же время.

«Не могу до тебя дозвониться. Твои не приехали, давай к моим. Выезжай сейчас, к десяти приедешь»,сообщение от Виктора три часа назад.

И восемь пропущенных вызовов. На электричке до дачи ехать три часа. Даже если она сядет прямо сейчас, на месте будет в час ночи, а Новый год встретит в вагоне пригородного поезда. На такси, конечно, можно добраться за два часа и приехать прямо к полуночи. Но кто же повезет в новогоднюю ночь из города в область?

Тариф будет повышенный, сами понимаете,говорит девушка в диспетчерской службе такси.Ехать будем?

Будем,глухо отвечает Любка.

Свободных машин сейчас нет, ожидание около часа,продолжает девушка в трубке.Ехать будем?

Не будем,Любка вешает трубку и начинает рыдать.

Еще не хватало встретить Новый год в компании незнакомого водителя где-нибудь по дороге к дачам! Сначала мама опоздала на самолет, потому что прямо перед самым отъездом выбирала «киевский» торт для своей сестры Тамары. Какие там билеты на самолет к дочери, какая там тринадцатая Любкина зарплата! Торт для сестры оказался важнее. Потом тетя Тамара отложила свой визит из-за того, что не приехала ее сестра, и бессловесный дядя Олежик, конечно же, остался при ней, даже не передав привет. Затем родители Витечки тоже решили встретить Новый год у себя на даче, а Люба слишком поздно узнала об этих планах. Витечка вместе с родителями ждет ее там, а она тут и совсем одна.

До Нового года остается полтора часа.

* * *

Водки бы,вслух говорит Люба, размазывая тушь по лицу.

И тут же вспоминает, что за алкоголь отвечает Витечка, а он ждет ее на даче с родителями, а она тут, и есть у нее только чай в пакетиках и томатный сок из банки.

Ну и замечательно!зло говорит Люба.Просто прекрасно!

Люба не ела весь день сегодня, не ела полдня вчера. В нее теперь много влезет и пусть! И она приносит с балкона холодец и начинает его есть, стоя прямо посреди комнаты. Хрящи хрустят на зубах, а Любка жует эту желеобразную мясную массу, щедро сдабривая ее и горчицей, и уксусом одновременно, а хрящи все хрустят и хрустят.

«И почему Витьке нравятся эти хрящи?думает Люба и тут же задается другим вопросом:И почему я приготовила этот холодец так, как любит он, а не так, как люблю я? Ела бы сейчас холодец без хрящей».

У Любы звонит телефон, пачками сыплются сообщения, но какое ей вообще сейчас до них дело? До Нового года остается час, и Люба отставляет в сторону это мясное желе с хрящами и достает из духовки запеченную в фольге рыбу. Уж рыба-то удалась! Люба разворачивает один за другим стейки из семги. Горячие, они дышат на нее густым аппетитным запахом, и Люба брызгает на них лимонным соком, и ковыряет их вилкой, и отправляет розовые кусочки ароматной рыбы себе в рот.

«Хороша рыба, хороша!»думает Любка и тут же произносит это громко вслух.

Некому сказать про ее рыбу, что это курица. Некому рассказать, как надо правильно запекать рыбу под майонезом. Поэтому рыба хороша для Любы и так: с розмарином, солью и лимонным соком. И Люба ест ее и нахваливает, нахваливает и ест. От этого рыба хороша вдвойне. Второй кусок, третий... Ваше здоровье, теть Тамар! Спасибо, мон ами, что не пришли.

«Еще холодца бы, но без этих хвостов»,думает Люба. И ложкой из всех тарелок выедает дрожащее студенистое мясное желе. «Привет тебе, Вить»,кивает она мигающему сообщению на телефоне, но трубку не берет. Что она скажет этому своему Витечке? «Я проспала все твои звонки и сообщения, не смогла к вам приехать и теперь тут одна жру все, что наготовила на семерых?»

С наступающим, Вить!произносит Люба вслух, игнорируя пропущенные вызовы.Привет родителям, которые решили остаться на даче и оставить тебя с собой.

Селедку под шубой Люба закусывает салатом из крабовых палочек, салат из крабовых палочекмаринованными грибами, маринованные грибыоливье, а оливьеснова селедкой, а селедка вдруг удивительно хорошо идет с грецкими орехами и черносливом!

«В желудке все равно все смешается,будто бы опьяненная, думает она,так к чему же весь этикет?»

На елке гипнотически мигают огоньки; бумажный серпантин шуршит от тянущего по полу сквозняка; переливаясь, дрожит серебристый дождик; не распакованными стоят приготовленные для гостей подарки. И Люба смотрит на всю эту несбывшуюся новогоднюю идиллию — и ест, ест, ест...

До Нового года остается пятнадцать минут.

«И про кого я забыла?сама себя спрашивает Люба и тут же отвечает на свой вопрос:Да про дядю Олежика!»

Печеночный торт горой высится на полке в холодильнике. Пятнадцать слоев — это вам не оладушки налепить! И Любе вдруг становится дико смешно.

Ну и вкус у вас, дядь Олежик,говорит она вслух.Не вкус, а говно! Попросили меня приготовить такое, а теперь мне это для вас еще и есть!

Люба не любит печень, от одного запаха ей становится дурно. Но она мужественно ковыряет все пятнадцать слоев вилкой, лишь бы не оставлять это до Рождества, и запивает все томатным соком, подавляя лезущие уже из нее наружу торто-печеночно-салатно-майонезные массы, а томатный сок льется мимо рта и капает на ее золотистое платье.

  —   Давай хоть ты!говорит она, включает телевизор, отшатывается от орущего на нее экрана и, осторожно оглядываясь, тут же добавляет:Хоть от президента услышать нормальное поздравление...

До новогоднего обращения президента остаются считаные секунды, но Любу мутит так, что, сиди он сейчас напротив нее, она бы сделала то же самое.

Дорогие россияне...говорит телевизор, но Люба уже не слышит.

Согнувшись над унитазом, она думает о том, что в желудке, действительно, все смешалось: телячьи хвосты с рыбой, майонез с томатным соком, грибы с кукурузой, колбаса с черносливом, селедка с так и не привезенным мамой «киевским» тортом... Люба все стоит и стоит, согнувшись пополам, и ждет, когда все это в ней кончится. И нервно вздрагивают ее плечи от мыслей о всяких хрящах, и обжигающе болит разодранное лезущей едой горло, и медленно ворочается желудок, и болезненно ноет отчего-то правый бок.

* * *

В новогоднюю ночь в хирургии остался дежурить Алексей Алексеевич. Год заканчивался хорошо. Из реанимации вывели всех. Кого могли выписать до праздников, тех выписали. А кто остался, тот уверенно идет на поправку. Да и в самом дежурстве в эту ночь нет ничего особенного. С отравлениями в это отделение не привезут, с травмами и подавно. А плановые операции на Новый год не назначают.

Но в три часа ночи скорая внезапно привозит пациентку с острой болью в правом боку. Неужели аппендицит?

В приемной — девушка в забрызганном жиром платье с какими-то темными пятнами на подоле.

Пили?спрашивает Алексей Алексеевич.

Нет,мотает головой девушка.

Губы синие, кожа бледная, мелко дрожат руки, температура повышена.

Совсем?вздыхает Алексей Алексеевич.

Только ела,отвечает девушка и почему-то отводит глаза.

Алексей Алексеевич пальпирует живот. Мышцы напряжены.

Болит?

Очень.

Это симптом Ровзинга. Значит, воспалена брюшина.

Переворачивайтесь на левый бок,говорит Алексей Алексеевич.А так болит?

Еще больнее.

Это симптом Ситковского. Значит, есть воспаление слепой кишки.

Снова на спину. Ноги согните в коленях. Покашляйте.

Я не хочу. Болит.

Это симптом Сорези. Неужели все-таки аппендицит?

На УЗИ пройдемте.

А что у меня?глаза большие, испуганные.

Предположительно, аппендицит. Что ели?

Девушка вздыхает.

И все же?

А надо все перечислять?

А как же!

Холодец — две чашки и еще одну немного, рыбу — три куска, салат оливье, салат с крабовыми палочками, чернослив с грецкими орехами, немного селедки под шубой, маринованные грибы, потом еще печеночный тортпримерно половину...

Это уже не диагноз, а меню новогоднего стола!смеется Алексей Алексеевич.Пили?

Вы уже спрашивали. Нет.

А лучше бы пили. Тогда бы столько не съели.

Алексей Алексеевич водит датчиком по животу, размазывает по тонкой коже холодный гель. Живот нервно вздрагивает, девушка жалуется на боль. Вздутия кишечника нет, конец слепой кишки просматривается на простом ультразвуке. Точно, аппендицит.

А где еда-то?смеется Алексей Алексеевич.Нет по УЗИ в вас никакого холодца.

Стошнило,краснеет девушка.

Врач откладывает в сторону датчик, протягивает бумажные салфетки.

Сейчас что?спрашивает она.

Оформляем.

Куда?

Медсестра, взять кровь и мочу,говорит Алексей Алексеевич, будто не слыша вопроса пациентки.Снять ЭКГ, сделать флюорографию. Отвезти к анестезиологу. Готовим операционную. Ну и клизму ей еще.

«Какую клизму?!хочет сказать Люба.Новый год же только наступил! Давайте не сегодня, потом. Выдайте мне обезболивающее. Отвезите домой. Я посплю, и все пройдет».

Но вместо этого она вдруг вспоминает гладкий, блестящий, такой красивый кусок печени темно-красного цвета, который только накануне выбирала на рынке, и ей становится совсем дурно. Дурнота лезет через край, хотя лезть уже нечему, и голосом тети Тамары звучит в голове: кожицу с курицы, мон ами, снимают как перчатку,и от этого накатывает с новой силой еще и еще.

* * *

Дежурную операционную сестру позвали из соседнего корпуса.

Вот уж не повезло девчонке,только и сказала она, узнав про острый приступ аппендицита.

Медсестра методично проверила наличие йода, спирта, необходимых растворов. Халаты, шапочки и маски, стерильные салфетки, перчатки. Корнцанги, щипцы, кровоостанавливающие пинцет и зажим. Лигатуры, нитки для швов, иглы. Все было в порядке.

Пациентку привезли и переложили на операционный стол под бестеневые лампы.

Кроме укола, ничего не почувствуешь,пообещал, улыбаясь через маску, анестезиолог.

Люба вытянула руку, недоверчиво посмотрела, как врач трогает вены, как иголка уходит под кожу на локтевом сгибе.

С наступившим вас, — вдруг сказала она.Как Новый год встретите, так его и проведете.

Ну все, наш человек! — откуда-то сверху рассмеялся хирург.

Анестезиолог снова улыбнулся, медсестра о чем-то спросила хирурга, а Люба только успела моргнуть, как сразу же провалилась в сон. И для нее тут же исчезли и давящая боль в правом боку, и слепящий свет над головой, и пульсирующая иголка в левой руке, и этот так странно наступивший Новый год. И сразу стало так хорошо, хорошо, хорошо...

* * *

В первые годы работы Алексей Алексеевич считал операции, потом перестал. Просто сбился со счета. Но довести свои действия до автоматизма все равно не смог. Так и проговаривал все каждый раз про себя, будто бы глядя в медицинский справочник.

Когда он оперировал впервые, то поверить не мог в то, что это делает он. Во второй, в третий раз — тоже, и даже больше. Хорошо, что со временем это ощущение вечного новичка исчезло, иначе как бы он мог продолжать оперировать?

С помощью тупоконечных ножниц Алексей Алексеевич расслоил по ходу волокон внутреннюю косую и поперечную мышцы живота. Теперь надо рассечь поперечную фасцию, приподнять пинцетом брюшину, проверить все ли хорошо. Выдохнуть.

На какую-то долю секунды ему вдруг показалось, будто бы тонкая, полупрозрачная серозная оболочка брюшины дрогнула изнутри, колыхнулась под его чуткими пальцами. Что это? Он бросил взгляд на анестезиолога — тот был спокоен. Посмотрел на медсестру — та подавала зажим для захвата. Почудилось? Брюшина дернулась еще и еще. Медсестра смотрела прямо в зияющие края разреза, но, похоже, не видела ничего необычного. Значит, почудилось.

Он захватил зажимом, приподнял и рассек брюшину на всю длину раны, когда в новом разрезе вдруг шевельнулись... Нет, этого просто не может быть! Он машинально просунул в разрез пальцы, хотел при помощи марлевой салфетки захватить слепую кишку, но тут из-под его ладони вдруг выскользнула... бабочка!

А-а-алексей Алексе-е-евич,настороженно протянула медсестра,это еще что за фокусы?!

За первой бабочкой показалась вторая, за ней еще и еще. Они появлялись прямо из брюшины, лезли на свет из только что сделанного разреза и, мельтеша радужными перламутровыми крылышками, разлетались по операционной.

Что это, что это, что это... — только и повторял хирург, разглядывая метавшихся бабочек.

А те, будто застигнутые врасплох, лихорадочно кружились в воздухе и тут же, ослепленные светом бестеневой лампы, падали на пол.

О таком не писали в медицинских справочниках, не рассказывали на лекциях в академии. Что указать в истории болезни? Написать, что после разреза из брюшной полости пациентки стали вылетать бабочки? Бабочки в животе?

Алексей Алексеевич, я все продезинфицирую,ледяным голосом сказала медсестра.Ваш скальпель, зажим. Вводить в брыжейку раствор новокаина?

Анестезиолог невозмутимо следил за показателями давления и пульса, отмахиваясь от порхающих вокруг него бабочек. Операция продолжалась в штатном режиме.

* * *

Когда Люба пришла в себя, то не сразу поняла, где находится. Белый потолок, белые стены, белая простынь...

Как самочувствие?раздался голос.

Люба увидела лицо врача, который вот только что давил на ее живот в приемной, и вспомнила, что ее привезла скорая с подозрением на аппендицит. Заглянула под простыньиз-под пластыря на боку торчит синяя нитка.

Так быстро?только и спросила она.

Хирург осматривал шов, набирал в шприц обезболивающее.

Люба, что вы ели до приступа? — спросил он, медленно вводя лекарство.

Ничего особенного,Люба вспомнила все, что случилось с ней накануне, и ей стало неловко.Я уже говорила вам, что ела.

Гм...врач пристально разглядывал пациентку.Соблюдайте постельный режим, не вставайте.

Люба кивнула.

Там кнопка вызова дежурной медсестры, — хирург указал на угол кровати.Нажимайте, если что.

Люба потянулась к тумбочке за телефоном. Мама сбросила сообщение с поздравлением, потом еще одно, сославшись на плохую связь. Тетя Тамара прислала дежурную картинку с елкой, она шлет ее уже пятый год. Дядя Олег, как всегда, не прислал ничего, негласно присоединившись к поздравлениям жены. Люба открыла последнее сообщение от Виктора: «Ты где? Не могу до тебя дозвониться. Приехал утром первого января, а тебя нет. Кто-то разгромил холодильник».

На календаре уже значилось второе, десять утра. А Виктора волнует, кто разгромил холодильник.

Тетя Тамара всегда считала Любу слишком эмоциональной. Где же сейчас ее эмоции? Где? Обезболивающее притупило боль на месте шва, но и внутри Люба не чувствовала ровным счетом ничего. Она вдруг подумала, что мама, которую она так ждала, просто безответственно отнеслась к этой поездке. А тетя Тамара, которая при каждой встрече учит Любу, как надо жить, сама живет так себе. Разве может быть интересной жизнь у человека, который с курицы снимает кожу целиком, как перчатку? А дядя Олег, он же не просто путает рыбу с курицей, он и сам ни рыба ни мясо. Всю жизнь поддакивает своей хамоватой жене и не замечает этого.

С какой стати все они называют ее Любкой? Еще и Виктор туда же! Вместо того чтобы заехать за ней, остался со своими родителями. Ждал, когда Люба сама доберется до их дачи на последней электричке.

Все-таки стоило пропустить первый день наступившего года, чтобы все это наконец понять...

Алло?Люба принимает звонок с неопределенного номера.

Любовь, это вы?

Да,машинально отвечает Люба.

Вас беспокоят из свадебного агентства. Мы договаривались на праздниках обсудить детали вашего торжества. Ваша с Виктором свадьба состоится весной, я правильно понимаю? Пора начинать готовиться уже сейчас!

Вы ошиблись номером,говорит Люба и вешает трубку.

100-летие «Сибирских огней»