Вы здесь

«На крайней даче — тишина…»

* * *

Вдоль дороги — холмы, ухабы,

деревушки в открытом поле,

подбоченясь, что наши бабы,

не стоят — ожидают доли.

 

Их закатом еще забрызжет,

их туманом еще укроет.

А над ними — все небо дышит

неизвестно какой бедою...

 

Вот такая сказка

Пойдешь направо — мертвые селенья,

Пойдешь налево — топи да болота,

Оглянешься — встают леса сомнений,

А впереди — река, да нету брода.

 

И к ней текут безмолвные просторы,

Дыханье трав, звенящие осинки,

Да ширь полей, да шелковы угоры,

Да нить скользнувшей мимо паутинки.

 

А небо здесь такой протяжной сини,

Что птицам в нем — тонуть или скитаться…

И остается или просто сгинуть,

Иль по воде, как посуху, добраться.

 

* * *

На крайней даче — тишина

такая, что услышишь,

как в соснах прячется луна,

трава ночная дышит.

 

Как поднимается туман —

тяжелый, вязкий, млечный.

И как, открытый всем ветрам,

качается скворечник.

 

А за оградой, за листвой,

за старой водокачкой,

там — звезды россыпью, гурьбой

идут легко, враскачку.

 

И тянет влагою с прудов,

бессмертием — настолько,

что больше нет обычных слов.

Поэзия — и только!

 

Блики

Эти блики, скользящие белой стеной,

эти легкие тени и свет проливной,

бесконечная музыка, шорох листвы —

это ты, мой любимый. Все это — ты.

 

Ты плывешь облаками и щебетом птиц,

золотишься меж сомкнутых сонных ресниц,

невесомым бессмертием летнего дня

обнимаешь меня,

обнимаешь меня.

 

Возвращение

К дому — только поле перейти.

Да повсюду — травы до небес,

Да из-под земли на полпути

Встанет, словно в сказке, темный лес.

 

И, пугаясь в этой тишине,

Ты летишь, как в небе облака,

И тихонько звякают на дне

Ягоды, целехоньки пока.

 

Бабушка парное молоко

Медленно в стакан тебе нальет.

Егоза, не рыскай далеко,

Дождь-от нонче вечором пойдет.

 

Посиди-ко с баушкой рядком,

Дай-ко, девка, косы заплести…

Вот они — угор и старый дом,

Надо только вечность перейти.

100-летие «Сибирских огней»