Вы здесь
Не беспокойся обо мне, дружок...
Анна СЕМЕНОВА
* * *
Надкусывает полная луна
Фигурный пряник Рижского вокзала,
И ночь ещё не выпита до дна,
И, вкусно так хрустя снежком подталым,
Отчаливает позднее такси
Под хохот подгулявших пассажиров…
Не бойся за мою картину мира,
Она не рушится, а просто — так висит,
Прибитая за самый уголок
Гвоздём железным логики лукавой.
Не беспокойся обо мне, дружок,
Не беспокойся обо мне, неправой.
Ещё чуть-чуть — и вывезет меня
Куда-нибудь моя кривая рельса,
И из говна — простите, из огня —
Восстану я, как роза Парацельса.
* * *
Жабье лето. Морось. Мразь.
И в природе осовелость,
Запустенье и разруха,
А душа моя как шлюха,
Что совсем уже разделась,
Но еще не отдалась.
И в игре не нужен счет.
Ведь она проста, ты знаешь,
Ведь она как мир беспечна.
Ты любовь мою навечно
Если нечет — потеряешь,
Не отыщешь, если чёт.
Так на что тебе она?
Не печалься. Успокойся.
Разговор у нас короткий.
Все в порядке, выпей водки,
Не реви, сходи умойся,
Я сегодня сплю одна.
* * *
Когда я лягу камнем без оправы
На снежно-белый лен,
Когда огнем бесхитростной отравы
Ты будешь опален,
Когда раскроются волшебными цветами
Все десять сефирот,
Когда найду горящими губами
До слез желанный рот,
Когда померкнут солнце и светила,
Лишь только ими движущая сила
Останется меж мною и тобой:
Тебе — на память — безделушкой милой,
А мне — на шее стянутой петлей.
* * *
О бабочках и о воздушных змеях,
Что, как слепцы, ведомы ветром вверх,
О том, что крыльями начертит стерх
Простертый, как зигзаг Кассиопеи,
Над миром, полным молчаливых тайн,
О вечном разговоре волн и чаек
И облаков отбившихся от стай,
О том, чего никто не замечает, —
Узнаю все на миг, когда, нагая,
В колодец неба камнем устремлюсь,
Туда, где бесконечный срок мотает
К любви приговоренный Иисус.
* * *
Я падаю в холодное ничто
И жизнь перед глазами пролетает:
Коляска, мама, Агния Барто,
Вот пионерский галстук под пальто
Цыплячью шею нежно обжигает,
Вдруг прорастают ноги, попа, грудь,
И школьный муж с прыщами и усами
Уже несет заведомую муть,
Чтобы меня склонить к чему-нибудь
Такому-вот-что-догадайтесь-сами,
Размолвки, слёзы, сопли, выпускной,
За ним инъяз, понты и перспективы,
Потом почти Париж почти весной:
Мужчина, вы не будете со мной?
Мужчина, вы не будете счастливым!
Ещё любовь — до белых искр из глаз
(Я — выстрел, пуля, гильза и отдача,
рука и сердце, ранена и плачу
смертельно как всегда в последний раз),
Ещё любовь, ещё пинок на сдачу.
И длится черно-белое кино,
Местами цвет, местами плёнка рвётся,
Меня однажды звали Домино,
Но никогда не звали под венец,
А может… впрочем, никогда, сдаётся,
Теперь уже не позовут. Конец.
Не фильму — фильм идет, увы, — а мне,
Раз жизнь перед глазами пролетает,
То это верный знак… Смотреть извне,
Гася тревоги в разливном вине,
Как жизнь перед глазами пролетает…
* * *
С деревьями, не верящими в осень,
Прощается последняя листва.
А я молчу. Меня уже уносит
Туда, куда не долетят слова.
И облаков молочная река
Нас так неотвратимо разлучает,
И я уже почти не различаю
Как ты зовешь меня издалека,
Как тает там, внизу, земная твердь…
Я знаю, что пришла пора прощаться
С глазами, обещающими счастье,
Любимыми, не верящими в смерть.
* * *
Не будем о несбыточном. Не надо.
Мой мед наутро превратится в яд.
Вообрази, что я тебе не рада,
Что зелен мой блокадный виноград;
Что под твоими нежными руками
Меня не пожирает без следа
Бесцветное и яростное пламя
Желания, надежды и стыда;
Что даже если, как Адам и Ева,
Мы на земле останемся вдвоем,
Из всех плодов одни лишь гроздья гнева
Взрастит Господь для нас в саду своем.
* * *
Ты лжешь. Ты в лихорадке. Ты разбита.
Так не оглядывайся больше, Суламита,
Тебя не удостоит взглядом Царь.
Ты низко пала. Твой хитон захватан.
Но можно вспоминать себя крылатой,
В ночи летящей на Его фонарь...
* * *
Щебечет мокрая щебенка
И липнет мокрая зола
Глазами пьяного ребенка
В глаза мне смотрят зеркала
Прищурясь на холодный свет
Так отчужденно и устало
Но ни конца и ни начала
У ленты Мёбиуса нет.
* * *
Не грустить о тебе —
Все равно, что забыть Герострата.
И из зерен побед
Каждый раз вырастает утрата,
А из плевел утрат
Ни черта уже не вырастает.
Утром был снегопад…
Ничего, нынче ночью растает.
* * *
Ну, где твой меч, архангел Самуил?
Где твой семидюймовый финский нож?
Она так ждет, чтоб ты ее сразил —
Чего ты ждешь?
Она зовет тебя из темноты,
Ее глаза — сияющий неон,
А ноги — разведенные мосты.
Ну, где же он?
Ну, где же он, любви ответный жест?
Она молчит и плачет, как свеча,
Она горчит; наверно, сгоряча
Ты ставишь крест
На ней, на этом вечере пустом,
В рапиде проплывающем сквозь вас,
Как сквозь ничто, прелестное ничто,
На паре глаз
Неоновых, на паре жарких губ
Малиновых, как колокольный звон...
Смотри, как плачет маленький суккуб,
Смотри свой сон...
Надкусывает полная луна
Фигурный пряник Рижского вокзала,
И ночь ещё не выпита до дна,
И, вкусно так хрустя снежком подталым,
Отчаливает позднее такси
Под хохот подгулявших пассажиров…
Не бойся за мою картину мира,
Она не рушится, а просто — так висит,
Прибитая за самый уголок
Гвоздём железным логики лукавой.
Не беспокойся обо мне, дружок,
Не беспокойся обо мне, неправой.
Ещё чуть-чуть — и вывезет меня
Куда-нибудь моя кривая рельса,
И из говна — простите, из огня —
Восстану я, как роза Парацельса.
* * *
Жабье лето. Морось. Мразь.
И в природе осовелость,
Запустенье и разруха,
А душа моя как шлюха,
Что совсем уже разделась,
Но еще не отдалась.
И в игре не нужен счет.
Ведь она проста, ты знаешь,
Ведь она как мир беспечна.
Ты любовь мою навечно
Если нечет — потеряешь,
Не отыщешь, если чёт.
Так на что тебе она?
Не печалься. Успокойся.
Разговор у нас короткий.
Все в порядке, выпей водки,
Не реви, сходи умойся,
Я сегодня сплю одна.
* * *
Когда я лягу камнем без оправы
На снежно-белый лен,
Когда огнем бесхитростной отравы
Ты будешь опален,
Когда раскроются волшебными цветами
Все десять сефирот,
Когда найду горящими губами
До слез желанный рот,
Когда померкнут солнце и светила,
Лишь только ими движущая сила
Останется меж мною и тобой:
Тебе — на память — безделушкой милой,
А мне — на шее стянутой петлей.
* * *
О бабочках и о воздушных змеях,
Что, как слепцы, ведомы ветром вверх,
О том, что крыльями начертит стерх
Простертый, как зигзаг Кассиопеи,
Над миром, полным молчаливых тайн,
О вечном разговоре волн и чаек
И облаков отбившихся от стай,
О том, чего никто не замечает, —
Узнаю все на миг, когда, нагая,
В колодец неба камнем устремлюсь,
Туда, где бесконечный срок мотает
К любви приговоренный Иисус.
* * *
Я падаю в холодное ничто
И жизнь перед глазами пролетает:
Коляска, мама, Агния Барто,
Вот пионерский галстук под пальто
Цыплячью шею нежно обжигает,
Вдруг прорастают ноги, попа, грудь,
И школьный муж с прыщами и усами
Уже несет заведомую муть,
Чтобы меня склонить к чему-нибудь
Такому-вот-что-догадайтесь-сами,
Размолвки, слёзы, сопли, выпускной,
За ним инъяз, понты и перспективы,
Потом почти Париж почти весной:
Мужчина, вы не будете со мной?
Мужчина, вы не будете счастливым!
Ещё любовь — до белых искр из глаз
(Я — выстрел, пуля, гильза и отдача,
рука и сердце, ранена и плачу
смертельно как всегда в последний раз),
Ещё любовь, ещё пинок на сдачу.
И длится черно-белое кино,
Местами цвет, местами плёнка рвётся,
Меня однажды звали Домино,
Но никогда не звали под венец,
А может… впрочем, никогда, сдаётся,
Теперь уже не позовут. Конец.
Не фильму — фильм идет, увы, — а мне,
Раз жизнь перед глазами пролетает,
То это верный знак… Смотреть извне,
Гася тревоги в разливном вине,
Как жизнь перед глазами пролетает…
* * *
С деревьями, не верящими в осень,
Прощается последняя листва.
А я молчу. Меня уже уносит
Туда, куда не долетят слова.
И облаков молочная река
Нас так неотвратимо разлучает,
И я уже почти не различаю
Как ты зовешь меня издалека,
Как тает там, внизу, земная твердь…
Я знаю, что пришла пора прощаться
С глазами, обещающими счастье,
Любимыми, не верящими в смерть.
* * *
Не будем о несбыточном. Не надо.
Мой мед наутро превратится в яд.
Вообрази, что я тебе не рада,
Что зелен мой блокадный виноград;
Что под твоими нежными руками
Меня не пожирает без следа
Бесцветное и яростное пламя
Желания, надежды и стыда;
Что даже если, как Адам и Ева,
Мы на земле останемся вдвоем,
Из всех плодов одни лишь гроздья гнева
Взрастит Господь для нас в саду своем.
* * *
Ты лжешь. Ты в лихорадке. Ты разбита.
Так не оглядывайся больше, Суламита,
Тебя не удостоит взглядом Царь.
Ты низко пала. Твой хитон захватан.
Но можно вспоминать себя крылатой,
В ночи летящей на Его фонарь...
* * *
Щебечет мокрая щебенка
И липнет мокрая зола
Глазами пьяного ребенка
В глаза мне смотрят зеркала
Прищурясь на холодный свет
Так отчужденно и устало
Но ни конца и ни начала
У ленты Мёбиуса нет.
* * *
Не грустить о тебе —
Все равно, что забыть Герострата.
И из зерен побед
Каждый раз вырастает утрата,
А из плевел утрат
Ни черта уже не вырастает.
Утром был снегопад…
Ничего, нынче ночью растает.
* * *
Ну, где твой меч, архангел Самуил?
Где твой семидюймовый финский нож?
Она так ждет, чтоб ты ее сразил —
Чего ты ждешь?
Она зовет тебя из темноты,
Ее глаза — сияющий неон,
А ноги — разведенные мосты.
Ну, где же он?
Ну, где же он, любви ответный жест?
Она молчит и плачет, как свеча,
Она горчит; наверно, сгоряча
Ты ставишь крест
На ней, на этом вечере пустом,
В рапиде проплывающем сквозь вас,
Как сквозь ничто, прелестное ничто,
На паре глаз
Неоновых, на паре жарких губ
Малиновых, как колокольный звон...
Смотри, как плачет маленький суккуб,
Смотри свой сон...