Плацкартные облака

* * *

Глазами святого Ионы

Во чреве кита

Увидел я свет Ориона,

Иван-темнота.

Не знал я, слепец окаянный,

О зле и добре.

Но меч просиял деревянный

В моем декабре.

За гранью окраина наша

Восьмого пути.

Ее и кромешней, и краше

Нигде не найти.

И даже в библейских сказаньях,

Где жизни крыльцо,

Часов промелькнуло вокзальных

Спитое лицо.

И даже когда принимаю

В себя пустоту,

Разлучному стуку внимаю:

Ту-ту да ту-ту.

О Сашке, о Лешке, о Лене,

О тихом краю,

О нашем бедовом колене

Теперь говорю.

Обрушится с неба, как молот,

Всевышнего глас,

И млекопитающий город

Помилует нас.

У нас тяжелы расстоянья,

И хочется выть.

Но перед чертой расставанья

Поймем мы, как жить.

И купит хорошую тачку

Бродяга Андрей,

И Мишка отыщет заначку

В берлоге своей.

И жребий наш правильно ляжет,

И кто-то из нас,

Подвыпивши, лишнего скажет,

Что средний он класс.

И мысли родятся о встречном

Движении лет.

И в нашем тоннеле конечном

Провидится свет.

Закончится счастливо повесть,

Всем будет лафа.

И бросится Анька под поезд

Саратов — Москва.

* * *

На улице Третьей на Дачной —

Такая везде у нас есть —

Любил я с синюшницей Дашкой

Скамейки на краешек сесть.

Она выпивать выпивала —

Да все не в себя, не в себя.

Она воровать воровала —

Да все у себя, у себя.

Шутили мы с ней про «Алтынку»^*1,

С судьбой говорили на ты.

И я притащил ей бутылку.

А было бы надо — цветы.

* * *

Умел я разбить врага,

Но падал сразу же ниц

Пред строгими, как судьба,

Погонами проводниц.

И повод не находил,

Закрытый чтоб строить быт.

И в тамбуры выходил,

Где космос всегда открыт.

На юг поглядишь — ночней

И сумеречней река.

На север глянешь — кучней

Плацкартные облака.

О том ведь веду и речь,

Что с детства еще просил

Ромашку одну сберечь

У локомоторных сил.

А время шло по кривой,

Был так его труден ток,

Что станции узловой

Развязывался пупок.

Еще соловей певал

И первый смеялся путь,

А я уж не успевал

Вернуться.

Не мог вернуть.

Кузнечик среди травы —

Железнодорожник, да…

Нагоните жизнь лишь вы,

Почтовые поезда.

* * *

В подземном переходе

Эпохи переходят.

Ступнями со ступенью

Народы говорят.

В подземном переходе,

Как будто в небосводе,

Шумят ветра и птицы

И ангелы парят.

В подземном небосводе

Своих планет плеяда,

Своих светил система,

Своих созвездий хмель.

Среди шагов и лестниц

Поет беззубый месяц,

Горюет серым солнцем

Солдатская шинель…

В подземном пароходе

По водам безымянным

Плывут куда-то люди,

Забыв, что есть предел.

Вращает мутным оком,

Кто в будущем глубоком

Серебряному руслу

Доверить жизнь хотел.

В подземном огороде

Всё те же лук и мята,

В лесу — все тот же голос

Полянный, плачевой.

Ладонь владеет дикой

Стаканной земляникой,

Фактурой бархатистой,

Тревогой кучевой.

…Заплачь слезой тяжелой

О метрополитенах.

Безвременье почувствуй,

От времени устав.

Блестит подземный пояс,

Бежит подземный поиск,

Дрожит подземный поезд —

Твоей вины состав.

Куст ракитовый

Тучи в небе тарусском,

Дождь у дня на краю.

О ракитнике русском

Разговор говорю.

— Здравствуй, день-подорожник!

— Здравствуй, сын-златоуст!

Прячет душу острожник

Под ракитовый куст.

Вот душа и не в теле,

А в тенечке от тени,

В черноземном миру.

Умирать не хотели,

Только жить — на юру.

Зыбка он для младенцев,

Весь — дрожащая весть.

Для чужих уроженцев —

Шелест родины здесь.

Ведь не зря тише грома, —

Шепот выдоха чти, —

Вдруг признанье: «У дома

Рос такой же… почти».

О ракитнике русском

На вокзальчике тусклом,

На Ваганьковском узком

Памятка велика.

Чемоданы, баулы,

Подземельные гулы…

А на небе аулы —

Белые облака.