Вы здесь

Последний белый носорог

Стихи
Файл: Иконка пакета 09_legeza_pbn.zip (10.54 КБ)

* * *

В мае в ботаническом саду

У Тосэя ветром сдуло шляпу,

У поэта старого Тосэя —

Новую соломенную шляпу.

 

В этом удивительного мало:

Новое не держится на старом,

Но всего обиднее, что в мае

Почему-то май и не настанет.

 

В книге посетителей читаем:

 

«Сдуло у Тосэя молодого

Старую соломенную шляпу.

В этом мае, ветреном и странном,

Сакура еще не зацвела».

 

 

Изгнанные

...Послышался голос: «А знает ли кто твои стихи

Наизусть? И те, кто знает,

Уцелеют ли они?» — «Это забытые, —

Тихо сказал Данте, —

Уничтожили не только их тела, их творения — также».

Смех оборвался. Никто не смел даже переглянуться. Пришелец

Побледнел.

Б. Брехт, «Посещение изгнанных поэтов»

 

Хотел придумать рай для поэта — и вот тебе на:

Ни пиров Валгаллы, ни сочных гурий Джанната.

Только ранняя осень и домик над озером, и луна,

Кисточки, тушь, бумага — большего и не надо.

 

Наблюдать за дорожкой лунной, слушать шорохи камыша,

Рыбы тихий плеск да птичий крик над водой,

Так сидит поэт, и кисточкой, не спеша,

Он выводит строки — одна прекрасней другой.

 

И приходят друзья — Вергилий, Овидий, Дант,

Пьют вино, головами кивая: «Ты гений, блин!»

А потом я внезапно взял и придумал ад —

То же озеро, кисточки, строки... но ты один.

 

О героях

«Ты — герой, а герои уходят в рай,

Как героев их встречают в раю», —

Это наш полковник бесстыдно врал,

Перед тем как жизнь отобрать мою.

 

Мы ушли выполнять боевой приказ,

И, конечно, навеки остались там,

Чтобы кто-то далекий, узнав о нас,

Позавидовал мертвым нашим телам.

 

Позавидовал нашим портретам,

Позавидовал орденам

И пошел по нашему следу,

И, конечно, остался там.

 

«Всем ушедшим героям — слава,

Мы легко их ряды пополним», —

Говорили вражеский снайпер

И невражеский наш полковник.

 

Льется песня боевая — то отступит, то накатит,

Были б руки, были б ноги, я б и сам пустился в пляс.

А в раю-то места мало, всем солдатикам не хватит,

Вы, которые живые, помолитесь-ка за нас.

 

* * *

Ангел-бабочка Маруся

Все порхает и поет,

Ожерелье белых бусин

Разорвала — раздает.

 

Получи-ка, брошенка,

Жемчуга горошинку.

От тебя ушла жена?

Вот чудесный шарик — на!

 

Ангел-бабочка Маруся,

Ах, воздушный акробат,

Не жалея белых бусин,

Раздает их всем подряд.

 

Даже зэку Кузину

Подарили бусину,

Тот ее закинул в снег.

«Счастья нет», — смеется зэк.

 

 

Почти гумилевское

Сегодня нам сказали: умер

Последний белый носорог.

Последний северный великий африканец —

Мы (были) современники его —

Лежит, уткнувшись в бурые пески

Своей нелепой головою,

Похожею на зуб огромный коренной,

Зачем-то перевернутый природой.

 

А левый глаз упавшего гиганта

Еще открыт — там озерцо белеет

И уступает бурому песку.

И наступают бурые пески

На север, где политик хитрозадый

Увидит в этом знак — мол, скоро сгинет

Последний белый человек. Но мы

Чураемся подобных аллегорий.

 

 

Белорусское

Что такое дорога в лесу?

Безмятежности тяжесть большая.

Я иду и конфетку грызу,

Кое-как тишину заглушая.

 

А у вас, говорят, замело

Петербурга дворы и болота,

А еще агитируют зло,

А еще отравили кого-то.

 

А еще опустела казна,

Император кричит на бездарных

Исполнителей. Здесь же — сосна

И какой-то колючий кустарник,

 

И далекий серебряный звук,

Будто звон колокольный с Коложи.

Жаль, дорога кончается вдруг,

И конфета кончается тоже.

100-летие «Сибирских огней»