Предутренний сквозняк

* * *

Когда человек привыкает

К сотворению мира,

К ночному снегу

И хлебу дневному,

К воде, утоляющей жажду,

Холодной,

Прозрачной, как время,

Ко взгляду младенца,

Объятьям жены пред уходом, —

Не чует он запах беды

За порогом,

Теряется голос, которым

Он мог разговаривать с Богом.

* * *

Е. Ш.

Твои губы — нежнее скрипичной струны,

В темноте они вкусом полынным полны,

Но скрипичные слезы я слушать боюсь:

Словно солнце в пустыне — в них вечная грусть,

Словно плачет земля под сожженной травой,

Словно камень кивает степной головой…

И из горных ущелий, где вьется река,

Поднимается холод к губам рыбака.

* * *

Да, кто-то умирает на войне,

А кто-то — на расправленной постели.

Потом встает и ходит в стороне,

Как будто бы совсем на самом деле.

И то сказать: как жить опять начать

Тому, кто научился умирать?

* * *

...Отец приснился мне

Особенно красивым, аккуратным,

С иголочки одетым; говорили

Мы с ним о домике в деревне, он кивал

И слушал так внимательно-печально,

Так пристально он слушал, молчаливо,

Что вспыхнуло: осталась пара дней

Ему прожить, а дальше — пустота,

Невидимый водителю прохожий,

Визг тормозов, машина под откосом,

Больница, экспертиза, неподвижность,

Последняя рубаха, запах глины...

Я понимал, что можно изменить

Неумолимый ход простых событий,

И должен я предупредить отца

Намеком тонким... Если мне удастся

Дать знать ему, заставить поберечься,

Не ехать к другу лучшему на праздник,

В компанию студенческих времен!..

Но прямо я не должен говорить,

И правило настолько очевидно,

Что даже речи нет его нарушить.

Я намекаю, навожу на мысль,

Пытаюсь вызвать интерес к другому,

Но тщетно все... Спокоен и красив,

Он смотрит на осенние деревья.

Смотрю и я. Молчим перед дорогой.

* * *

Над домами — топленое марево,

Тополя беспокойно мерцают…

Дымом пахнет весной в Легостаево.

Эти дни, только встав, засыпают.

Снег все ниже, а лед все тоньше,

Удивлением воздух пропитан…

«Тише, тише, не надо громче», —

Кто-то шепчет устало-сердито…

Кашель

Болел ребенок: глухо кашлял вечер

Весь напролет, а ночью стало хуже:

Почти без остановки кашлял он.

И эти звуки по ночной квартире

Кругами расходились в тишине.

Был за окном фонарь, и падал снег

Без спешки, но уверенно и плотно,

Нигде ни человека, ни машины,

Морозец легкий спорил с темнотой —

И только кашель — дробный стук болезни,

Настойчивый звонок заимодавца —

Усталый кашель, сбивчивый, упорный,

Как кислота, по капле падал в ночь.

Я засыпал, но и во сне моем

Болели люди, кто-то торопился,

Другие строились — и все не удавалось

Разбитое моим отцовским страхом

Фарфоровое чудо сновиденья.

И только на рассвете кашель стих.

Истерзанная дочь заснула крепко,

А я от тишины совсем проснулся

И ухом все пытался уловить

Привычные болезненные звуки.

* * *

Голос матери приходит во сне.

Просыпаешься. Стакан воды.

Пьешь. Смотришь из окна вне.

Декабрь. Небо. Две далеких звезды.

Одиноко? Больно? Не то.

Просто не хватает воды.

Так и проходила в пальто

Старом — до последней звезды.

* * *

Нелепица, метанье, толкотня,

Кряхтенье, бормотанье и обида —

Все унесет предутренний сквозняк,

Который видывал и не такие виды.

И в комнате пустой, на холодке

Останутся графин воды прозрачной,

Портрет сановника, увы, довольно мрачный,

Два яблока, кузнечик на цветке.