Единый ресурс русскоязычных журналов и альманахов
Литературный подкаст
Увеличить
Решаем вместе
Считаете, что объекты культурного наследия находятся в плохом состоянии?
Расскажите об этом
Пн. 14:00 – 17:00
Вы здесь
Прогулки по небу
Стихи
Файл: 
07_silantiev_ppn.zip (12.78 КБ)
07_silantiev_ppn.zip (12.78 КБ)
Игорь СИЛАНТЬЕВ
Сначала нужно научиться дышать.
Разумеется, ты дышишь всегда
И непроизвольно. Но не об этом речь.
Нужно научиться дышать
Небом, морем, солнцем и ветром.
Вдыхать без остатка стихии и силы.
Нужно научиться прикасаться.
Например, к настольным часам —
К стуку скучающего механизма.
Или к оконной раме —
К нервной уличной дрожи.
Но лучше прикоснуться к живому —
К упругой сосновой коре,
К подсохшим листьям папоротника,
К цепким беличьим лапкам,
К жестким крыльям дрозда.
А еще — как я не назвал это сразу —
Необходимы прикосновения к женской руке,
К коже яблока,
К теплу солнечного луча.
Далее, нужно научиться бродить.
Бродить по ночному лесу,
Мягко ступая по прохладным травам,
Уклоняясь от влажной листвы,
Вслушиваясь в плотную тишину.
Бродить по степи и ветру,
Сопрягая усталую душу
С изгибами древних сопок.
А еще — брести вдоль тяжкой дороги,
Сгибаясь от грохота грузовиков,
Глотая и размазывая по щекам
Слезы от пыли и черную гарь.
Нужно научиться бродить по городу.
Заглядывать в несуществующие дворы.
Проводить рукой по кладке забытых стен.
Бояться, что отворится скрипучая дверь
И к тебе выйдет усталая женщина,
Которой понятна вся твоя жизнь,
Потому что лицо и имя ее — твоя
Еще неведомая тебе судьба.
И вот ты бежишь наружу,
На спасительный шумный проспект,
И в безымянном пустом кафе
Пьешь без оглядки водку,
Пьяно радуясь солнцу, пробившемуся
Сквозь глухое немытое окно.
А выйдя на улицу, как заговоренный,
Повторяешь прежние уловки,
Чтобы снова в сырой подворотне
Ненароком столкнуться с судьбой.
Нужно научиться падать.
Падать на холодный лед. Это больно.
Падать в женские ладони. Это тоже бывает больно.
Падать в ночь и в сон,
В надежде унять жар памяти.
А в беспамятстве падать камнем,
Поднимая дорожную пыль.
Падать и ударяться о камни,
Как это делает ветер,
Перед тем как снова взлететь.
Падать и подниматься,
Чтобы жить в одиночестве неба.
Самое главное ниже.
Нужно научиться падать в смерть.
Здесь я хочу рассмеяться
Или хотя бы замолчать.
* * *Разумеется, ты дышишь всегда
И непроизвольно. Но не об этом речь.
Нужно научиться дышать
Небом, морем, солнцем и ветром.
Вдыхать без остатка стихии и силы.
Нужно научиться прикасаться.
Например, к настольным часам —
К стуку скучающего механизма.
Или к оконной раме —
К нервной уличной дрожи.
Но лучше прикоснуться к живому —
К упругой сосновой коре,
К подсохшим листьям папоротника,
К цепким беличьим лапкам,
К жестким крыльям дрозда.
А еще — как я не назвал это сразу —
Необходимы прикосновения к женской руке,
К коже яблока,
К теплу солнечного луча.
Далее, нужно научиться бродить.
Бродить по ночному лесу,
Мягко ступая по прохладным травам,
Уклоняясь от влажной листвы,
Вслушиваясь в плотную тишину.
Бродить по степи и ветру,
Сопрягая усталую душу
С изгибами древних сопок.
А еще — брести вдоль тяжкой дороги,
Сгибаясь от грохота грузовиков,
Глотая и размазывая по щекам
Слезы от пыли и черную гарь.
Нужно научиться бродить по городу.
Заглядывать в несуществующие дворы.
Проводить рукой по кладке забытых стен.
Бояться, что отворится скрипучая дверь
И к тебе выйдет усталая женщина,
Которой понятна вся твоя жизнь,
Потому что лицо и имя ее — твоя
Еще неведомая тебе судьба.
И вот ты бежишь наружу,
На спасительный шумный проспект,
И в безымянном пустом кафе
Пьешь без оглядки водку,
Пьяно радуясь солнцу, пробившемуся
Сквозь глухое немытое окно.
А выйдя на улицу, как заговоренный,
Повторяешь прежние уловки,
Чтобы снова в сырой подворотне
Ненароком столкнуться с судьбой.
Нужно научиться падать.
Падать на холодный лед. Это больно.
Падать в женские ладони. Это тоже бывает больно.
Падать в ночь и в сон,
В надежде унять жар памяти.
А в беспамятстве падать камнем,
Поднимая дорожную пыль.
Падать и ударяться о камни,
Как это делает ветер,
Перед тем как снова взлететь.
Падать и подниматься,
Чтобы жить в одиночестве неба.
Самое главное ниже.
Нужно научиться падать в смерть.
Здесь я хочу рассмеяться
Или хотя бы замолчать.
Прогулки по небу бывают опасны.
Нельзя смотреть вниз.
Нельзя сомневаться.
Иначе камнем сорвешься к земле.
Я пытался однажды пройтись по небу.
Но я смотрел вниз.
И мне было страшно.
И, падая, я превратился в камень.
С тех пор я в муках бросаюсь в небо,
Но всякий раз ударяюсь о землю,
Прочерчивая яростный след,
Вздымая горячую пыль.
Что взять с придорожного камня?
Чтобы выбраться, нужны руки.
Чтобы вырваться, нужны ноги.
А чтобы разбиться, нужен голос.
Я верю, что пробужу в себе голос.
Я изо всех сил выращу руки и ноги
И разобью себя в беге и крике.
Это лучше, чем лежать у дороги.
И меня не потянет смотреть вниз,
И ничто не заставит меня сомневаться
В моих прогулках по небу.
* * *Нельзя смотреть вниз.
Нельзя сомневаться.
Иначе камнем сорвешься к земле.
Я пытался однажды пройтись по небу.
Но я смотрел вниз.
И мне было страшно.
И, падая, я превратился в камень.
С тех пор я в муках бросаюсь в небо,
Но всякий раз ударяюсь о землю,
Прочерчивая яростный след,
Вздымая горячую пыль.
Что взять с придорожного камня?
Чтобы выбраться, нужны руки.
Чтобы вырваться, нужны ноги.
А чтобы разбиться, нужен голос.
Я верю, что пробужу в себе голос.
Я изо всех сил выращу руки и ноги
И разобью себя в беге и крике.
Это лучше, чем лежать у дороги.
И меня не потянет смотреть вниз,
И ничто не заставит меня сомневаться
В моих прогулках по небу.
То, что ты сейчас слышишь —
Не стихи. Это голос.
Он звучит во мне,
Чтобы больше никто не умер.
И чтобы пришел первый снег.
Не стихи. Это голос.
Он звучит во мне,
Чтобы больше никто не умер.
И чтобы пришел первый снег.
Мы войдем в этот снег, как в воду.
Мы вдохнем этот снег, как воздух.
Мы вдохнем этот снег, как воздух.
Мы найдем в снегу наше солнце.
Снег окутает наши души
И сбережет их.
И то, что ты сейчас слышишь —
Не стихи. Это голос.
Он звучит в тебе,
Чтобы больше никто не умер.
Чтобы пришел первый снег.
* * *Снег окутает наши души
И сбережет их.
И то, что ты сейчас слышишь —
Не стихи. Это голос.
Он звучит в тебе,
Чтобы больше никто не умер.
Чтобы пришел первый снег.
Когда я умру, ты не плачь обо мне.
Я останусь во всем, что тебя окружает.
В забытых бумагах, что лежат на столе.
В морозных узорах на зимнем окне.
В скрипах и шорохах чуткого леса,
Что ждал нас по вечерам. В тишине,
Которую мы боялись спугнуть.
Ты найдешь меня всюду.
Только не плачь.
Когда ты умрешь, я буду плакать о тебе.
Я буду искать тебя во всем и везде.
В зеркале, прячущем твой тихий взгляд.
В вещах, помнящих касания твои рук.
В травинках, покорно легших под снег.
В нехитрой перекличке лесных пичуг,
Которых мы боялись спугнуть.
Я буду искать тебя всюду.
И не смогу найти.
* * *Я останусь во всем, что тебя окружает.
В забытых бумагах, что лежат на столе.
В морозных узорах на зимнем окне.
В скрипах и шорохах чуткого леса,
Что ждал нас по вечерам. В тишине,
Которую мы боялись спугнуть.
Ты найдешь меня всюду.
Только не плачь.
Когда ты умрешь, я буду плакать о тебе.
Я буду искать тебя во всем и везде.
В зеркале, прячущем твой тихий взгляд.
В вещах, помнящих касания твои рук.
В травинках, покорно легших под снег.
В нехитрой перекличке лесных пичуг,
Которых мы боялись спугнуть.
Я буду искать тебя всюду.
И не смогу найти.
Я нахожу себя в тех, кого вижу вокруг —
Вот в этих добрых и незамысловатых людях,
Что с обеда сидят за пивом и в горячих беседах
Показывают друг другу дырки от бывших зубов.
Или в этой хромой бабке, что по скользкой дороге
Тянет тележку с картошкой в остывший дом.
Жизнь ее сужена до простого стремления выжить
И протерпеть еще один посланный Богом день.
Или в кривой собачонке, что семенит за старухой,
Искоса и недоверчиво поглядывая на меня.
Жизнь ее сведена к простому стремлению следовать
За человеком и сторожить его судьбу.
Я совсем недавно был пьян и теперь голоден.
А еще я прост — как те добрые люди в пивнушке.
И слаб — как та усталая бабка с тележкой.
И свободен от долгих дум — как тот мелкий пес.
А еще я счастлив. И это не имеет отношения
К успехам, приобретениям и прочим понтам.
Счастье — это когда от брошенной другом шутки
Ты захохочешь щербато от стен до потолка.
Счастье — это когда ты дотащишь тележку до дома.
Это когда ты с холода слопаешь миску баланды
И задремлешь, свернувшись калачиком у печи.
Уткнувшись горячим носом в собственный хвост.
* * *Вот в этих добрых и незамысловатых людях,
Что с обеда сидят за пивом и в горячих беседах
Показывают друг другу дырки от бывших зубов.
Или в этой хромой бабке, что по скользкой дороге
Тянет тележку с картошкой в остывший дом.
Жизнь ее сужена до простого стремления выжить
И протерпеть еще один посланный Богом день.
Или в кривой собачонке, что семенит за старухой,
Искоса и недоверчиво поглядывая на меня.
Жизнь ее сведена к простому стремлению следовать
За человеком и сторожить его судьбу.
Я совсем недавно был пьян и теперь голоден.
А еще я прост — как те добрые люди в пивнушке.
И слаб — как та усталая бабка с тележкой.
И свободен от долгих дум — как тот мелкий пес.
А еще я счастлив. И это не имеет отношения
К успехам, приобретениям и прочим понтам.
Счастье — это когда от брошенной другом шутки
Ты захохочешь щербато от стен до потолка.
Счастье — это когда ты дотащишь тележку до дома.
Это когда ты с холода слопаешь миску баланды
И задремлешь, свернувшись калачиком у печи.
Уткнувшись горячим носом в собственный хвост.
Напиши мне письмо.
Напиши, что ты любишь меня.
Напиши, что скучаешь и считаешь дни.
Напиши, что одна бродишь в парке по вечерам
И нехотя возвращаешься в темный дом.
Напиши, что совсем перестала готовить
И стараешься поскорее заснуть.
Напиши еще много простых и понятных вещей,
Без которых непонятна и непроста моя жизнь.
Напиши мне письмо.
Несмотря на то, что мы не в разлуке,
И я могу дотронуться до тебя рукой.
Несмотря на то, что мы каждый вечер
Говорим на кухне о погоде и новостях.
Напиши мне письмо,
Чтобы я мог в ответ
Написать, что люблю тебя
И скучаю, и считаю дни.
* * *Напиши, что ты любишь меня.
Напиши, что скучаешь и считаешь дни.
Напиши, что одна бродишь в парке по вечерам
И нехотя возвращаешься в темный дом.
Напиши, что совсем перестала готовить
И стараешься поскорее заснуть.
Напиши еще много простых и понятных вещей,
Без которых непонятна и непроста моя жизнь.
Напиши мне письмо.
Несмотря на то, что мы не в разлуке,
И я могу дотронуться до тебя рукой.
Несмотря на то, что мы каждый вечер
Говорим на кухне о погоде и новостях.
Напиши мне письмо,
Чтобы я мог в ответ
Написать, что люблю тебя
И скучаю, и считаю дни.
Приручить ангела очень просто.
Подумай о нем с ясной душой,
И он припорхнет к твоим рукам.
С ним тебе станет легко и свободно.
Ты проговоришь с ним тысячу лет.
И даже немного научишься летать.
С ним ты забудешь печали и радости
И вспомнишь ответы на все вопросы.
И даже немного научишься летать.
С ним ты избавишься от лишних слов
И разбросаешь ненужные вещи.
А он тебя научит летать.
Только ты должен знать об одном:
Однажды небо возьмет к себе ангела
И твое сердце сожмет пустота.
Ты полетишь, как потерянное перо.
Ты полетишь, как сорванный лист.
Ты полетишь к опустевшей земле.
* * *Подумай о нем с ясной душой,
И он припорхнет к твоим рукам.
С ним тебе станет легко и свободно.
Ты проговоришь с ним тысячу лет.
И даже немного научишься летать.
С ним ты забудешь печали и радости
И вспомнишь ответы на все вопросы.
И даже немного научишься летать.
С ним ты избавишься от лишних слов
И разбросаешь ненужные вещи.
А он тебя научит летать.
Только ты должен знать об одном:
Однажды небо возьмет к себе ангела
И твое сердце сожмет пустота.
Ты полетишь, как потерянное перо.
Ты полетишь, как сорванный лист.
Ты полетишь к опустевшей земле.
Припавшая набок карусель
Проворачивается с ржавым скрипом.
На заборе начертаны маты,
Таинственные, как древние руны.
В землю вкопано колесо —
Мир не видел уродливее клумбы.
В ней серые от пыли цветы
Обвисают от безысходной жары.
По горячему резиновому кругу
Сосредоточенно ползет жук
Космически синего цвета.
Синева насекомого добела
Раскалена полуденным солнцем.
Эта шестиногая сковородка
Неторопливо поглощает тлю,
Засыхающую на пыльных цветах.
У клумбы топчется ворона.
Поклевывая шелуху и окурки,
Она исподволь следит за жуком.
Намерения птицы неочевидны.
Ворона явно не голодна.
Поэтому жуку дарована жизнь,
О чем, впрочем, тот не ведает
И продолжает жевать тлю.
Ворона, вкопанное колесо, жук.
Три простые точки бытия.
Прежде я сомневался в прочности мира.
Теперь я спокоен.
Проворачивается с ржавым скрипом.
На заборе начертаны маты,
Таинственные, как древние руны.
В землю вкопано колесо —
Мир не видел уродливее клумбы.
В ней серые от пыли цветы
Обвисают от безысходной жары.
По горячему резиновому кругу
Сосредоточенно ползет жук
Космически синего цвета.
Синева насекомого добела
Раскалена полуденным солнцем.
Эта шестиногая сковородка
Неторопливо поглощает тлю,
Засыхающую на пыльных цветах.
У клумбы топчется ворона.
Поклевывая шелуху и окурки,
Она исподволь следит за жуком.
Намерения птицы неочевидны.
Ворона явно не голодна.
Поэтому жуку дарована жизнь,
О чем, впрочем, тот не ведает
И продолжает жевать тлю.
Ворона, вкопанное колесо, жук.
Три простые точки бытия.
Прежде я сомневался в прочности мира.
Теперь я спокоен.
