Речь в масштабе мировом

Мать занята починкой
Моих штанов отпетых,
А я — стихом с картинкой,
Верней сказать, с портретом.

Разглядываю трубку,
Усы и строгий китель,
Что у Вождя и Друга
Белей, чем вьюги кипень.

В углу пыхтит буржуйка,
Как паровоз, с подсвистом.
И нравится мне жутко
Начальник всех министров,

Наставник коммунистов,
Гроза капиталистов...
Великомудр, как Маркс, он,
Как Ленин, человечен.

И жизнь кругом прекрасна,
И я на свете вечен,
И не наступят сроки,
Когда Страны не станет...

Метель. Трещат сороки.
Поскрипывают ставни.

НА ПОБЫВКУ

На пароме утром чутким
В борт ударило весло.
Колыбель моя, Качулька,
Подтаёжное село.

Я в зареченском колхозе
Нынче первый пассажир.
Дед меня на перевозе
Специально сторожил.

От росы дымятся травы.
Кошениной пахнет луг.
Мы идём от переправы
Через гору Кузурук.

Золотою кистью срубы
Красит утренняя рань,
И дымки пускают трубы
Через Белую Елань.

Из-за дома на пригорок
Нам навстречу вышла ель.
Что-то в горле стало горько..
Подержи-ка, дед, шинель.

Оглянул я всю окрестность,
Папиросу задымил.
Дед смеется:
— Наша местность,
Неужели подзабыл?

Скажет тоже бородатый —
«Подзабыл»...
Родной ты мой,
Будто не был сам солдатом
И не шел вот так домой.



БРОНЗОВЫЙ СОЛДАТ

Мне кажется, встречал его я где-то —
На стройке, или в поле, или в цехе,
Но только он иначе был одетым,
В рабочую спецовку, не в доспехи.

Иль вспомнил я портрет
                           над циферблатом
Поскрипывавших ходиков с кукушкой
В избе, где просыпался вместо брата
На узкой койке с вышитой подушкой.

Или его я видел на медалях,
Которые чеканят к Дню Победы.
Суров и светел, из заморских далей
Глядит он на святую землю дедов.

Он неживой. Он вылит из металла —
И каска, и винтовка, и накидка.
Но, говорят, он сходит с пьедестала
И ночью бродит у родной калитки.

Мне кажется, встречал его я где-то...

НАГРАДА

Вернулся отец к Дню Победы,
И радостно было вдвойне.
Гремел патефон у соседа
В распахнутом настежь окне.

Вдоль улицы шли мы к сельмагу.
Отец при регалиях был,
И мне он медаль «За отвагу»
К майчонке моей прицепил.

Хотя удальцом я не вышел,
Тщедушный, как все пацаны,
Но, видно, за то, что я выжил
В кромешные годы войны.



ВОЗВРАЩЕНИЕ

В пилотке, сбитой на затылок,
В шинели, длинной, нараспах,
Он в дом вошел. И мать застыла,
Оцепенела в двух шагах.

Потом ко мне метнулась птицей,
Как будто вспомнила о чем,
И помогла мне умоститься
Отцу на левое плечо.

Его мы долго ждали с мамой,
И вот покончил он с войной.
И у виска полоска шрама
Синеет, точно шов сварной.

С благоговеньем ощутил я
И как сильна его рука,
И как жестка его щетина,
И крепок запах табака.

Награды трогал фронтовые,
К ним прикасался, как к мечте,
Дивясь воочию впервые
Отца суровой красоте.

ОТЦУ

Прости меня, Илларион Григорьич,
Крестьянин, минусинский партизан,
Не защитил я честь твою.
И горечь самонеуваженья выпью сам.

Не бросил я клеветникам России
Каленых слов в бесстыжие глаза.
Меня Россия, может, и простила,
Но мне себя простить никак нельзя.

Я поднимусь на гору за деревней,
В тот самый тихий и печальный лес,
Где меж иных осьмиконечный, древний
На холмике стоит знакомый крест.

И сноп цветов — пурпурных, белых, синих
Я положу в подножие твое.
Спокойно спит вчерашняя Россия,
Мне больно, но не стыдно за нее.