Вы здесь

Романы о Сибирской старине

(Павел Брычков. Полуденный зной. Отпор. Исторические романы. М., Академия поэзии, изд-во «Московский писатель», 1999)
Файл: Иконка пакета 12_arabeskin_ross.zip (5.75 КБ)
РОМАНЫ О СИБИРСКОЙ СТАРИНЕ
(Павел Брычков. Полуденный зной. Отпор. Исторические романы. М., Академия поэзии, изд-во «Московский писатель», 1999)

В последнее время писатели-сибиряки все чаще обращаются к прошлому родного края. И это закономерно. С одной стороны, заметно возрос читательский интерес «к отеческим гробам», а с другой —богатейшая и по-своему уникальная история Сибири в современной художественной литературе отражена весьма скудно. И чем дальше вглубь веков, тем больше не освоенного литературой пространства. Но тем отраднее стремление авторов нового поколения, вызревшего на рубеже 90-х годов, к которому принадлежит и омский прозаик П. Брычков, это пространство освоить.
Романы П. Брычкова посвящены двум ныне малоизвестным трагическим эпизодам сибирской истории, относящимся к началу XVIII века, — экспедиции подполковника Бухольца за «песошным золотом» («Полуденный зной») и Тарскому бунту («Отпор»).
События, изложенные в романах П. Брычкова, имея совершенно конкретную сибирскую «привязку», вписаны тем не менее в общероссийский исторический контекст: они развиваются на фоне бурной Петровской эпохи, неотъемлемой частью которой сами и являются.
Так, экспедиция Бухольца (1714-1716) в верховья Иртыша и далее в среднеазиатские пространства «полуденного зноя» была отправлена волею самого Петра
I, загоревшегося идеей отыскать в «неведомых землицах» новый мощный источник пополнения государственной казны, иссякнувшей от затяжной войны со Швецией. Автором же сей рискованной затеи стал первый генерал-губернатор Сибири Матвей Петрович Гагарин.
Поставленной цели экспедиция не достигла: осажденный калмыками, отряд Бухольца, в котором началась эпидемия, вынужден был оставить выстроенную на Ямыш-озере крепость и повернуть назад. Но бесполезной она не стала. В результате, по берегам Иртыша появилось несколько новых крепостей (в первую очередь — Омская), которые заслонили от набегов кочевников огромную сибирскую территорию и стали мощным фортпостом в этом краю Российской империи.
А возможным это стало, доказывает П. Брычков, показывая своих персонажей в деле, прежде всего благодаря героизму, мужеству и стойкости простых русских людей.
Яркой страницей истории не только Сибири, но и России, стал бунт казаков в старинном сибирском городе Тара в 1722 году, закончившийся самосожжением 170 человек. В отказе тарских жителей присягать безымянному наследнику отразилась вся сложность внутреннего, в большей степени духовного состояния Петровской России.
Иные сегодняшние публикации на историческую тему невольно наводят на мысль, что история наша — всего лишь цепь политических скандалов и сотрясений устоев. К счастью, романы П. Брычкова лежат отнюдь не в русле этой весьма сомнительной тенденции. Герои «Отпора», к примеру, находятся в поиске социальной справедливости, пытаются отстоять свое человеческое достоинство, напряженно размышляют над всегда насущными и актуальными проблемами вины, совести, верности духовным и нравственным идеалам. Впрочем, видим мы, знакомясь с романом, не только размышляют, но и активно действуют, оберегая свои святые чувства.
События в Таре, дает понять читателям автор «Отпора», несмотря на их крайний радикализм, не были чем-то противоестественным или аномальным, не укладывавшимся в рамки российского существования того времени. Скорее наоборот. Под влиянием бурного развития государства российского на рубеже
XVII и XVIII веков и прозападнических настроений определенной части общества начинают расшатываться духовные устои народа, попираться его святыни. На смену одним символам веры стали приходить другие. И уж подлинной духовной трагедией народа явился религиозный раскол, возникший во второй половине XVII века и усугубившийся в результате экономических и общественных реформ Петра I. Одним из заметных проявлений этого раскола и был Тарский бунт.
События почти трехвековой давности автор «Отпора» и «Полуденного зноя» описывает с научно-исследовательской точностью и дотошностью, излагая их в строго хронологической последовательности. Чувствуется, что он основательно поработал с архивными и другими документальными первоисточниками, которые и легли в основу произведений. Тем не менее, П. Брычкова нельзя назвать сухим, беспристрастным хроникером, а его вещи — чисто документальными хрониками. Они — в полной мере произведения художественные, ибо их художественный мир соткан не только из исторических фактов и свидетельств, подробностей далекого от нас по времени бытия, но и из живой авторской фантазии, из любви к родине, народу своему.
Общеизвестно: будучи основой любого произведения, язык — еще и важнейший показатель художественности. Язык исторического романа — явление особого рода. Две языковые стихии — изображаемого времени и нынешнего — должны мирно уживаться в едином потоке. Я думаю, П. Брычкову удалось выполнить эту нелегкую задачу. Он тонко и органично вписывает в повествовательную ткань архаическую лексику, диалектные, местные сибирские речения и выражения. Он вообще хорошо чувствует и передает строй и мелодику старорусской речи, но и знает меру, строго дозирует языковые компоненты. В силу всего этого современный читатель при знакомстве с романами П. Брычкова не ощущает дискомфорта и затруднений в их восприятии.
Хотелось бы сказать еще вот о чем. Романы П. Брычкова густо населены. Но даже эпизодические персонажи предстают в них живыми полнокровными людьми, неоднозначными в своих чувствах и проявлениях. Пожалуй, лучше всего, видно это на образе князя Гагарина — фигуры, по авторскому убеждению (идущему, кстати, вразрез с мнением некоторых ученых-историков, видящих в нем лишь вора и мздоимца), сложной, противоречивой, много сделавшей для развития Сибири и российского государства. Менее ярким и более прямолинейным показался мне образ Ивана Дмитриевича Бухольца. Зато очень живописны и колоритны тарские расколькники из романа «Отпор»…
Романы П. Брычкова увидели свет на исходе второго тысячелетия, что по-своему весьма симптоматично. Начало
XVIII века и конец XX-го — время крутых и болезненных переломов в истории нашей страны. В этом их сходство. И читатель «Отпора» и «Полуденного зноя» имеет возможность сравнить «век нынешний и век минувший», чтобы задуматься о будущем своего Отечества.

Григорий АРАБЕСКИН
100-летие «Сибирских огней»