Вы здесь

Тува — судьба моя

Беседа с Марией Хадаханэ
Файл: Иконка пакета 18_tuva_-_sydba_moya.zip (18.02 КБ)

Среди замечательной плеяды тувинских ученых старшего поколения имя Марии Андреевны Хадаханэ занимает особое место. Литературовед, фольклорист, критик, переводчик, педагог, член Союза писателей, заслуженный работник культуры Тувинской АССР и РФ. Ярчайшая личность, интеллигент, духовный лидер, романтик, эстет.

Бурятка по национальности, Мария Андреевна девочкой-подростком приехала в Туву вместе с родителями в далеком трудном 1945 году. Она полюбила эту землю и народ, стала одной из тех, кто создавал основы тувинской науки.

«Когда прилетели в Кызыл и вышли из самолета, в нос ударил сухой запах степи. Сначала нам было очень трудно, жили в землянках, избушках, потом получили дом по улице Авиации»,— с тихой грустью вспоминает она.

Общение с ней — одно удовольствие. Человек темпераментный, неравнодушный, скучать не приходится. С другой стороны, разговор с мэтром — большая ответственность. Идет такой мощный информационный поток, что невольно появляется боязнь упустить, не запомнить что-то важное. Спасает только доброжелательность, открытость, щедрость собеседницы.

Научно-педагогический, творческий багаж М. А. Хадаханэ включает три монографии, более 20 сборников, свыше 100 научных трудов и почти 500 газетных статей. Вся ее жизнь неразрывно связана с Тувинским научно-исследовательским институтом языка и литературы (ТНИИЯЛИ), Кызыльским государственным педагогическим институтом (КГПИ), ставшим впоследствии Тувинским государственным университетом (ТГУ), журналом «Улуг-Хем», Союзом писателей. Ее статьи печатались в «Театральной жизни», «Советской женщине», «Литературном обозрении», «Сибирских огнях», «Дружбе народов» и во многих других изданиях.

 

Уважаемая Мария Андреевна, вы наряду с А. К. Калзаном и Д. С. Кууларом являетесь одним из основоположников тувинского литературоведения и фольклористики. Расскажите, пожалуйста, о вашем пути в науку и коллегах по ТНИИЯЛИ, ведь многих из них уже нет среди нас.

В ТНИИЯЛИ я пришла в 1955 году, после окончания Иркутского госуниверситета. Да, сегодня я отдаю особую дань атмосфере ТНИИЯЛИ того времени. До сих пор помню меткие, дотошные замечания Л. В. Гребнева по эпосу, фольклору в целом. Тогда и проснулся мой интерес к тувинскому фольклору, и я навсегда погрузилась в это дело. Огромная требовательность А. А. Пальмбаха к статьям, его широкий кругозор. И споры с Ю. Л. Аранчыном по мировоззренческим вопросам (каждое утро) — недостаточно зрелым марксистом я считалась... Н. А. Сердобов был человеком серьезным, требовательным, военной закалки, но меня никогда не одергивал. Понимал, что мне нужен был простор...

Д. А. Монгуш давал тонкие замечания, всегда в точку и на пользу. Почтенный И. А. Батманов, всегда деликатный, покоряя академизмом, особым типом мышления, старался быть полезным молодежи. Удивлялась тому, как Ш. Ч. Сат каждое слово поворачивал гранями. Так он искал слова для словаря. З. Б. Чадамба поражала тщательностью, аккуратностью в работе. Видела ее такой же и в аспирантуре. А у меня тогда хаос идей, мысли неуправляемые, долгие метания — и, наконец, изливаюсь в статье. Про меня говорили, что пишу левой ногой.

Хочу отметить и особую роль А. Д. Грача в тувинской науке. Он — фонтан идей, блестящий пропагандист тувинской археологии. Помню и многих других современников, и более молодое поколение.

Известно, что тувинский фольклор — ваша особая любовь и призвание. Собирая его, вы побывали во многих уголках республики и встречались с одареннейшими сказителями, шаманами Тувы. Каковы самые яркие впечатления от поездок?

В Бай-Тайге, в селе Шуй, мы записывали слепую сказительницу Бичен Салчак. С ней работали два сезона, она обладала удивительной памятью и держала в уме такое разнообразие сюжетов! Запомнился старик Ак из Дон-Терезина, у которого удалось записать 200 песен. Поначалу отказывался от общения, все твердил: «Не знаю, не помню», — а потом так распелся, что остановить не могли. Записи у Шокшуя Салчака из Монгун-Тайги — самые богатые. Были братья-близнецы Ондары из Хорум-Дага, свидетели восстания 60 богатырей. С титаном Чанчы-Хоо разговаривали обо всем — о быте, еде, традициях и т. д. Веселый Б. Эртине в Тере-Холе, тайные беседы с ним о ламаизме (ведь тогда это было под запретом). Общалась с бывшими ламами в Бай-Тайге. Когда я называла им богов ламаистского пантеона, говорила о Лхасе, они удивлялись и открывались, показывали пещеры, где хранились сутры.

В памяти осталась бедная землянка сказителя Баяна Балбыра в Тодже. Многие сказители были бедными, поэтому мы всегда брали с собой чай, табак, конфеты, отрезы далембы. Люди радовались как дети и были счастливы, что их знания пригодились ученым. Женщины угощали нас чореме, чокпеком, хойтпаком, тараа и прочей тувинской едой.

Фольклор со мной записывали студенты КГПИ Ч. Чап, Р. Ырбан-оол, Комбу-Сюрюн, Э. Чоксум, 3. Чигир-оол. Я бесконечно расспрашивала, а они только успевали записывать. Для Ч. Чапа фольклористика превратилась в дело жизни, он стал неплохим собирателем, издал книгу.

Составленный вами в соавторстве с O. K. Саган-оолом сборник тувинских пословиц и поговорок переиздавался четыре раза и до сих пор остается ценной книгой.

Вы знаете, труднее всего записывать пословицы и загадки. Они обычно в разговоре должны быть к месту. Собрали около 450 пословиц и издали в 1966 году первый двуязычный сборник. Им пользовались педагоги, просили даже из-за Саян. Издание тувинских сказок в Москве началось с того, что меня Н. Венгров отвел в Детгиз. Сборники сказок издавались в 1961, 1967, 1984 годах 100-тысячными тиражами. В 1970 году в Новосибирске вышел сборник с рисунками Л. Серкова и получил серебряную медаль. Всего было десять изданий. В 1996 году американка Кира ван Дузен отобрала сказки на свой вкус из всех тех сборников и издала в США.

Мы знаем, что вы — один из первых специалистов из Тувы, получивших академическую подготовку в стенах ИМЛИ им. А. М. Горького. С кем были знакомы и общались тесно?

Все началось с того, что в 1959 году в Туву приезжали — Н. Венгров и М. Мусаев. Венгров оценил мой доклад о Пушкине и предложил ряд тем. Тогда я уже занималась тувинской прозой. Он говорил о Блоке, планах ИМЛИ — создал горизонт и направление поисков. Я поднималась с ними на Виланы и вела академические разговоры. В декабре поехала в ИМЛИ сдавать экзамены. Сидела в архиве Горького и зачитывалась толстыми томами. Авторы этих томов ходят тут же в коридорах.

Все это время меня опекал Н. Венгров, дарил старые книги о Востоке для библиотеки ТНИИЯЛИ, показывал свои рукописи о Блоке. В Пахре, на писательской даче, видела Твардовского, Тендрякова. Когда Венгров позвал меня на вечер к И. Эренбургу, я по глупости предпочла танцы в МГУ. Потом столько раз жалела об упущенной редкой возможности увидеть любимого автора моего отца, в 50-е годы он зачитывался романом о Париже.

Запомнилась встреча нового, 1960 года в ИМЛИ. Пригласил меня тот же Венгров. Рядом за столом сидели С. Аллилуева и А. Синявский, стихи читали Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина и другие.

На защиту диссертации в 1966 году поехала беременной, на седьмом месяце. Приехала в день защиты. Добиралась сначала на автобусе до Абакана, а потом на поезде до Москвы (самолеты не летали из-за сильных холодов). Когда я вышла, то все ахнули и начали причитать. Зал состоял из сплошных белых голов. Присутствовали Д. Благой, Н. Гудзий, Л. Тимофеев и другие.

Ездила и в Ленинград, в Институт русской литературы (ИРЛИ). Ю. Андреев, главный редактор «Библиотеки поэта», познакомил меня с академиком Д. С. Лихачевым и показал Пушкинский фонд. Встретилась там же с В. Бахтиным (был в Туве вместе с А. Прокофьевым).

В Ленинке за два года прочитала около тысячи страниц — по монголоведению, буддизму, психологии и т. д. Ходила на выставки редких книг, посещала литературные вечера в музее Маяковского, за месяц умудрилась 19 раз сходить в театр. Ходила на защиты в МГУ по Пастернаку, Булгакову, видела блестящую защиту Смирновой по Серебряному веку. Попала на конференцию МАПРЯЛ. Это уже славистика и совсем другой масштаб исследований. Огромная любовь и бережное отношение к русскому языку.

Мария Андреевна, расскажите о ваших земляках — бурятских ученых и представителях творческой интеллигенции, с которыми вы были знакомы.

Мои связи с земляками были тесными и теплыми. Профессор Иркутского университета Н. О. Шаракшинова и Е. В. Баранникова посылали мне свои труды по бурятскому фольклору. Я училась по этим книгам, делала сопоставления. Штудировала труды А. И. Уланова по «Гэсэру». Очень тесно общалась с В. Ц. Найдаковым — моим однокашником по университету. Профессионально и по-человечески опекал А. Б. Соктоев — однокашник моего мужа по ЛГУ. Зачитывалась бурятской поэзией, литературой. Какие стихи у Д. Ульзытуева! В 1964 году в Туву приезжал певец Л. Линховоин. Боже мой, как он пел песню о верблюжонке-сиротинке! Восхищаюсь балериной Сахьяновой. Она великий человек, восхитительная женщина, и такая простота! Ким Базарсадаев, народный артист СССР, был свидетелем на нашей свадьбе, подарил роскошный букет цветов. Писатель Н. Балдано приезжал в Туву, и мы говорили о поэзии, сказках.

Я думаю, что буряты и тувинцы сплелись корнями — и ученые, и литераторы. В 60-х годах в Иволгинском дацане встречались с тувинским ламой Кенден-Сюрюном башкы. Бурятская поэтесса Людмила Олзоева посвятила ему целую поэму.

В течение почти 30 лет вы заведовали кафедрой в КГПИ. Расскажите о своей любимой кафедре и пережитых приятных моментах.

На кафедру русской и зарубежной литературы пришла в 1969 году. Читала курс лекций по современной русской литературе, теории литературы, многонациональной литературе, вела спецкурсы по литературе народов Востока, литературе Сибири, критике и художественному переводу. Следила за научным ростом сотрудников — многих отправляла в аспирантуру, на стажировки. Любила проводить литературные вечера и «огоньки» для студентов, например, Монголии, Кореи, Китая, Японии и Индии и т. д.

Часто приглашала гостей — писателей, журналистов, артистов, художников. Помогала своим печататься в альманахе «Улуг-Хем». Приобщала к лекторской деятельности. Проводила встречи со студентами после поездки в Италию и Францию.

Старалась завязывать творческие связи, искала темы дипломных, курсовых работ. Всегда любила собирать книги — Блока, Тургенева, Р. Роллана и всю французскую литературу (на ней и выросла). В юности ценила Ремарка, Хемингуэя, позже полюбила Фицджеральда. Открывала для себя русское зарубежье. Особое мое увлечение — Серебряный век. Любила поэзию Цветаевой, Ахматовой, Мандельштама, знала восточную, европейскую. Собирала афоризмы, книги, песни Высоцкого и других бардов, значки, открытки, пластинки, фотографии, альбомы — все, что может пригодиться для студентов.

Что значит альманах «Улуг-Хем» в вашей жизни?

В «Улуг-Хем» меня привел O. K. Саган-оол в 1958 году. Вокруг журнала собирались русские авторы. В нем печатались многие произведения В. Ермолаева. В течение 15 лет общались часто, он принес старые фотографии 20—30-x годов, где люди и события были запечатлены его рукой. Высокий, осанистый, деликатный, интеллигент в лучшем смысле слова. Язык — красивый, старинный слог ласкал слух. Уехав к сыну в Абакан, он прислал книгу о Енисее Г. Кублицкого, описывал свои впечатления и тосковал по Туве. Этот человек был энциклопедией начала XX века.

М. Пахомов присылал свои рассказы: «Хем-Бельдыр», «Испытание верности» и другие. Они требовали большой правки, там были огромное знание тувинской жизни начала XX в. и незнание литературного языка, склонность к «красивостям» и сентиментальности требовала редакторской руки. Он переделывал, присылал рукопись снова, не со всем соглашался.

Н. А. Сердобов тоже печатался в «Улуг-Хеме»: «На сопках», «Дороги и тропы», «Простая история», «Сердцу не прикажешь» и другие его произведения. Его переполняла военная тема, читал детективы, искал свою форму изложения, любил писать рецензии.

К «Улуг-Хему» тянулись журналисты О. Гаврилов, В. Бузыкаев, Т. Сермавкин, В. Локонов, В. Тимофеев и другие. Мы приглашали к сотрудничеству П. Черкашина, М. Рамазанову, В. Журавлева, из Москвы — М. Вершинина. Появились новые авторы. Активно печатались В. Сенчин, В. Нестеренко, А. Захаров, П. Босенко, Ф. Лобанов, В. Кан-оол, Л. Батурина.

В «Улуг-Хеме» публиковались гости: Г. Некрасов, К. Антошин, якутские и монгольские поэты. Алтаец B. Эдоков написал о художнике Чорос-Гуркине — ученике Шишкина, он оставил много картин о людях и природе Тувы.

В свою очередь, я писала рецензии, обзоры, очерки. Активно переводила тувинских авторов — C. Сюрюн-оола, Б. Ондара, Н. Ооржака, Ч. Куулара, Д. Сарыкая, О. Саган-оола и многих других.

Была долгие годы членом редколлегии. «Улуг-Хем» открыл мне дорогу в литературу, а для русских читателей и гостей Тувы был хорошим спутником и гидом. «Улуг-Хем» на русском языке первым знакомил читателей всей страны с жизнью тувинского народа и его литературой, развивал литературные взаимосвязи. Вот так я и жила вместе с «Улуг-Хемом».

Огромное вам спасибо, Мария Андреевна, за ваш искренний рассказ, открытость и щедрость души. Благодарные земляки и потомки не забудут ваш титанический труд на благо тувинского народа. Примите наши самые теплые, нежные поздравления — счастья, здоровья, бодрости духа и творческого долголетия вам!

100-летие «Сибирских огней»