Вы здесь

«Я неопознанный солдат…»

В 2015 году, в юбилей Победы, мы печатали стихотворные подборки сибиряков, погибших на полях сражений. Теперь предлагаем вашему вниманию стихи тех, кому удалось вернуться с фронта и застать переломные 80-е и 90-е годы века двадцатого и даже начало века двадцать первого. Поэтов, так или иначе связанных с Сибирью. Кто-то здесь родился и вырос, кто-то волею случая попал сюда в молодости и отсюда уже не уехал, кто-то — уехал, но нити, соединяющей его с Сибирью, не оборвал.

Юрий Левитанский, Леонид Решетников, Марк Юдалевич, Иван Краснов, Марк Сергеев, Михаил Борисов — всех их объединяет еще и то, что они были постоянными авторами нашего журнала. А стихотворения их, написанные уже в мирное время, в зрелом возрасте, роднит схожий пафос — это тексты по глубинной сути своей антимилитаристские, оголенно правдивые, тексты, продиктованные страшной и горькой памятью о прошедшей войне.

Юрий Левитанский

 

Левитанский Юрий Давидович (1922—1996) родился в г. Козельце (Украина). В июне 1941 г. ушел добровольцем на фронт. Отечественную войну окончил в Чехословакии, пройдя путь от рядового до лейтенанта. Затем участвовал в советско-японской войне. После капитуляции Японии жил в Иркутске, где вышли его первые книги. В конце 1950-х годов переехал в Москву.

Земля

Я с землею был связан немало лет.

Я лежал на ней. Шла война.

Но не землю я видел в те годы, нет.

Почва была видна.

В ней под осень мой увязал сапог,

с каждым новым дождем сильней.

Изо всех тех качеств, что дал ей бог,

притяженье лишь было в ней.

Она вся измерялась длиной броска,

мерам нынешним вопреки.

До второй избы. До того леска.

До мельницы. До реки.

Я под утро в узкий окопчик лез,

и у самых моих бровей

стояла трава, как дремучий лес,

и, как мамонт, брел муравей…

А весною цветами она цвела.

А зимою была бела.

Вот какая земля у меня была.

Маленькая была.

А потом эшелон меня вез домой.

Все вокруг обретало связь.

Изменялся мир изначальный мой,

протяженнее становясь.

Плыли страны. Вился жилой дымок.

Был в дороге я много дней.

Я еще деталей видеть не мог,

но казалась земля крупней.

Я тогда и понял, как земля велика.

Величественно велика.

И только когда на земле война —

маленькая она.

(Публикуется по: Левитанский Ю. Теченье лет: стихи. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1969.)

 

* * *

Ну что с того, что я там был.

Я был давно. Я все забыл.

Не помню дней. Не помню дат.

Ни тех форсированных рек.

 

(Я неопознанный солдат.

Я рядовой. Я имярек.

Я меткой пули недолет.

Я лед кровавый в январе.

Я прочно впаян в этот лед —

я в нем, как мушка в янтаре.)

 

Но что с того, что я там был.

Я все избыл. Я все забыл.

Не помню дат. Не помню дней.

Названий вспомнить не могу.

(Я топот загнанных коней.

Я хриплый окрик на бегу.

Я миг непрожитого дня.

Я бой на дальнем рубеже.

Я пламя Вечного огня

и пламя гильзы в блиндаже.)

 

Но что с того, что я там был,

в том грозном быть или не быть.

Я это все почти забыл.

Я это все хочу забыть.

Я не участвую в войне —

она участвует во мне.

И отблеск Вечного огня

дрожит на скулах у меня.

 

(Уже меня не исключить

из этих лет, из той войны.

Уже меня не излечить

от той зимы, от тех снегов.

И с той землей, и с той зимой

уже меня не разлучить,

до тех снегов, где вам уже

моих следов не различить.)

 

Но что с того, что я там был!..

(Публикуется по: Левитанский Ю. Письма Катерине, или Прогулка с Фаустом: стихи. — М.: Сов. писатель, 1981.)

Марк Юдалевич

 

Юдалевич Марк Иосифович (1918—2014) родился в г. Боготоле. В 1941 г. добровольцем ушел на фронт. Был рядовым, командиром роты, военным корреспондентом. После войны жил в Барнауле. Был главным редактором альманаха «Алтай», журнала «Барнаул», руководителем Алтайской краевой организации Союза писателей России.

* * *

Поземка вьется, как змея,

а кто ползет по льду?

Совсем не я, совсем не я —

у смерти на виду.

А пули — вжик, а пули — вжик,

опасен их полет.

Предсмертный стон и дикий крик…

И вдруг команда:

Взво-о-од!

И вот бойцы встают, встают…

Прощай, шершавый лед,

уют последний и приют…

За Родину, вперед!

А пули — вжик, а пули — вжик…

А взвод бегом, бегом…

Кто добежит, тот добежит,

и — грудь на грудь с врагом.

Ваш крестный путь еще далек,

окопные друзья.

И с вами юный паренек,

не я, совсем не я.

(Публикуется по: Обратный отсчет: поэт. антология. — Барнаул: ЛФ «Август», 2010.)

Леонид Решетников

 

Решетников Леонид Васильевич (1920—1990) родился в д. Малый Ноледур (д. Мари-Ноледур, Республика Марий Эл). С 1941 г. воевал на Западном фронте. Был разведчиком, наблюдателем, связистом, политработником, военным газетчиком. После войны жил в Новосибирске, много лет возглавлял Новосибирскую писательскую организацию.

Ночная атака

Прожектор, холодный и резкий,

Как меч, извлеченный из тьмы,

Сверкнул над чертой перелеска,

Помедлил и пал на холмы.

 

И в свете его обнаженном,

В сиянии дымном, вдали,

Лежали молчащие склоны

По краю покатой земли.

 

Сверкая росой нестерпимо,

Белесая, будто мертва,

За еле струящимся дымом

Недвижно стояла трава.

 

Вся ночь, притаившись, молчала.

Еще не настала пора.

И вдруг вдалеке зазвучало

Протяжно и тихо: «Ура-а-а!»

 

Как будто за сопкою дальней

Вдруг кто-то большой застонал,

И звук тот, глухой и печальный,

До слуха едва долетал.

 

Но ближе, все ближе по полю

Катился он. И, как игла,

Щемящая ниточка боли

Сквозь сердце внезапно прошла…

 

А рядом — с хрипеньем и хрустом —

Бежали, дыша горячо.

И сам я летел через бруствер,

Вперед выдвигая плечо.

 

Качалась земля под ногами.

Моталась луна меж голов.

Да билось, пульсируя, пламя

На выходах черных стволов.

(Публикуется по: Помнит мир спасенный: стихи поэтов-сибиряков о Великой Отеч. войне и Совет. Армии. — Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1970.)

Иван Краснов

 

Краснов Иван Георгиевич (1923—1997) родился в д. Висяге, Чувашия. На фронте — с осени 1941 г. Был стрелком лыжного полка, автоматчиком, пулеметчиком, впоследствии — военным журналистом. После войны жил в Новосибирске, работал в окружной газете СибВО «Советский воин».

В гостях у старого учителя

И. А. Юдину

Мир сиял, алел и голубел.

И казалось: он такой нарядный

Оттого, что я мундир парадный

Напоказ учителю надел.

 

Кто из нас о случае таком,

Честно говоря, не грезил с детства?

Я мечтал, в его вступая дом,

Поскорей до орденов раздеться.

 

Как я жаждал ослепить его

Солнечным сиянием регалий!

Как терзался втайне оттого,

Что шинель снимать не предлагали!

 

О, я блеска прятать не хотел.

От смущенья, разрумянясь ярко,

Сам себя торжественно раздел,

Бормоча, что в доме очень жарко.

 

Пять минут продлился мой парад.

А потом… Потом столбом нелепым

Стыл я у портретов двух солдат,

У портретов с погребальным крепом.

 

Парни, не пришедшие с войны,

Знавшие бог весть какие бури,

На меня смотрели со стены,

Испытующе глаза прищурив.

 

Довоенные мои друзья,

Сверстники, учителевы дети…

Как же мог, как смел не вспомнить я,

Что сегодня нету их на свете!

 

Пусть я в том ничуть не виноват:

Надо мною те же бомбы выли,

И в дивизии не напрокат

Мне созвездье это прицепили…

 

С той поры, как выйду на парад,

Грусть и боль меня не покидают.

Раньше знал я — ордена звенят.

Нынче — слышу, как они рыдают.

(Публикуется по: Краснов И. Рукопожатье: стихи разных лет. — Новосибирск: Новосибирское кн. изд-во, 1993.)

 

Марк Сергеев

 

Сергеев (Гантваргер) Марк Давидович (1926—1997) родился в с. Енакиево (Украина). С 1939 г. жил в Иркутске. В 1943 г. был призван в армию, служил в Забайкалье, принимал участие в войне с Японией. Долгое время возглавлял Иркутскую писательскую организацию.

Возвращение с войны

Эшелоны гремят обратные,

посреди зимы,

и китайские аккуратные

отстают дымы.

По теплушкам снует метелица.

Караулим груз.

И еще в наши жизни целится

по ночам хунгуз,

и еще, куржаком оправленный,

от тревог устав,

через пули и спирт отравленный

наш гремит состав.

 

Глинобитная улица узкая,

чей-то грустный взгляд.

Но все ближе граница русская,

и сердца горят.

И уже нам ночами снится:

над волной ракит,

распластавши крыла, как птица,

эшелон летит.

 

Смотрят матери удивленно,

детвора бежит:

журавлиная стая вагонов

в небесах кружит.

И садятся напропалую,

развернув крыло,

кто на улицу городскую,

кто в свое село.

 

Мы выпрыгиваем на травы,

ордена звенят,

ах какие, о боже правый,

очи у девчат!

Как целуют они нас сладко

у речных ракит…

 

Голова на шинельной скатке,

эшелон гремит.

Зори — мимо,

пространства — мимо,

в ледяной красе,

и колеса неутомимо

все отстукивают с нажимом:

«Живы, мальчики… живы, живы…

Да не все…

не все…»

(Публикуется по: Сергеев М. Вечерние птицы: стихи. — М.: Современник, 1987.)

Михаил Борисов

 

Борисов Михаил Федорович (1924—2010) родился в пос. Михайловском (Алтайский край). В 1941 г. ушел добровольцем на фронт. Служил в артиллерии, участвовал в Керченской десантной операции, в битвах под Сталинградом, Курском, в штурме Берлина. Герой Советского Союза. После войны жил в Новосибирске, в Кузбассе, затем в Москве.

На дорогах войны

Горечь памяти…

А не много ли

Накопилось ее в груди?..

Только мне фронтовыми дорогами

Захотелось опять пройти.

Степь под Курском щебечет птицами,

Заливаются соловьи…

Позову —

Может быть, откликнутся,

Отзовутся друзья мои?

Но друзья фронтовые, близкие,

Не услышат ни слов, ни строк…

Память серыми обелисками

Замерла вдоль степных дорог.

В теплом дождике,

В снежной замяти,

В переплеске листвы она…

И стоит на часах у памяти

Придорожная тишина.

(Сибирские огни. 1965. № 5.)

* * *

Я возвращаюсь всякий раз туда —

В окопный быт,

В обугленные дали,

Где мы не так уж много и познали,

Но без чего не вышли бы сюда.

Тогда ни ночи не было,

Ни дня,

Тогда земля и небо цепенели,

И мы нередко различали цели

В пределах только сектора огня.

Без выси, широты и глубины

Казался мир в винтовочную прорезь.

Он и сейчас спрессован,

Словно совесть

Мальчишек, не вернувшихся с войны.

(Публикуется по: Борисов М. Река времени: стихи. — М.: МОФ «Победа — 1945 год», 1995.)

100-летие «Сибирских огней»