Вы здесь

Загадки вихоревского лукоморья

Сергей ИСУПОВ
Сергей ИСУПОВ


ЗАГАДКИ ВИХОРЕВСКОГО ЛУКОМОРЬЯ


ПРОЛОГ
О множестве мистических и лукоморных мест у истоков Оби повествуют народные предания, до сих пор известные в сёлах Бийского уезда...
Протоиерей Иоанн Восторгов.
Путевые заметки по Алтаю. 1909 год.

Наш древний Алтай Н. К. Рерих сравнивал с огромным котлом, в котором зарождались и умирали, сменяя друг друга, десятки цивилизаций и народов. Здесь, на перекрёстке древнейших миграционных и торговых путей, возникали мощные племенные союзы, царства и целые империи, влиявшие на исторические судьбы всей Евразии. По всему Степному и Горному Алтаю разбросаны десятки мест, священных для здешних древних народов-этносов. Плато Укок и урочища Пазырык, Сентелек и Куях-Танар, вершины Бобырган и Абалган. Ещё древние тюрки называли такие районы «пупами Алтая», ибо здесь таился сакральный смысл неразрывности бытия, смысл их связи с прошлым и настоящим миром. Одно из таких загадочных мест находится в двадцати минутах неспешного, прогулочного шага от моего дома, что затерялся на квартале АБ города Бийска, среди прочих панельных бастионов жилищного соцкультбыта времён хрущёвской оттепели.
По тропинке, плутающей среди сосен лесопарковой зоны, можно выйти на обрывистый береговой яр Бии, как раз напротив впадения в неё катунской протоки, которая ещё со времён местных русских старожилов XVIII века именуется Иконниковской. В 60-70-х годах прошлого века у работников нашей «бийской» оборонки этот район, прозванный «Тополя», был популярным местом воскресного семейного отдыха. Наша семья тоже частенько бывала здесь, помню, что всегда удивлялся — зачем здесь эта старая, заброшенная дорога, спускающаяся по откосу к самому речному руслу? С точки зрения алчущего пленерных красот пейзажиста место просто очаровательное. Вокруг замысловато поросшие сосняком дюны речной террасы, мир реликтовых ленточных боров. А там, за речной лентой, на юге… сочные краски луговых просторов алтайских предгорий венчаются ещё не зубчатыми, волнистыми линиями первых вершин. Ты находишься на границе двух древних ландшафтно-климатических зон, ты — в зоне контакта двух миров древних цивилизаций… и местность эта называется Вихоревка.
Впервые её тайны коснулась моего сознания ещё в детстве. Играя здесь в одну из своих многочисленных ребячьих «войнушек», мы с приятелями решили соорудить в береговом обрыве пещеру-блиндаж и, выравнивая одну из стенок песчаного убежища, наткнулись на торчавшие из плотного песка глиняные черепки с простеньким точечным орнаментом. Чуть позже на моей ладони лежала позеленевшая от древности бронзовая пластинка замысловатой формы, после тщательной очистки оказавшаяся плоской фигуркой медведя с агрессивно оскаленной пастью. Гордые своим открытием, мы повезли найденные «сокровища» на другой конец города, в музей, и здесь впервые услышали о племенах, обитавших у истоков Оби в эпоху бронзы, об их культе свирепого медведя. Тогда я и не подозревал о том, что эта находка — лишь моё первое знакомство с загадочными древностями района слияния Бии и Катуни…
Прошло пятнадцать лет, и я вновь держал на ладони того самого «вихоревского» медведя, отлитого за три тысячи лет до нашей эры. Только что назначенный на должность «главного хранителя фондов» Бийского краеведческого музея, я знакомился с археологическими коллекциями и, затаив дыхание, слушал рассказ директора, своего учителя, своего кумира, Бориса Хатмиевича Кадикова о значимости района слияния Бии и Катуни для всех когда-либо обитавших здесь народов алтайской ойкумены. Мы вспомнили давний визит в музей мальчишек с АБ, подивились мудрёности линий судьбы, и шеф провидчески предрёк, что Вихоревка должна стать одним из предметов моих историко-краведческих изысканий. Изучая увесистые фолианты с делами Сибирского приказа XVII века в Российском государственном архиве древних актов, я постоянно сталкивался с «грамотами», «отписками» и «наказными памятями» воевод и «служилых чинов» Томска и Кузнецкого острога, в которых подчёркивалась, что для дальнейшего проникновения на юг Сибири насущной необходимостью является сооружение русского укрепления именно «у слияния Бии и Катуни рек». По меньшей мере, восемь раз на протяжении этого столетия сибирская воеводская администрация предпринимала реальные попытки воплотить в жизнь эту идею. Давайте попробуем разобраться в причинах столь пристального внимания именно к этому району, то есть именно к нашей Вихоревке…


ПО ГОСУДАРЕВУ УКАЗУ…
На устьях Бии и Катуни рек, в пристойном месте, для оберегания государевых волостей и к селению пашенных крестьян поставить острог со всякими укреплениями…
Из именного указа Петра I
от 28 февраля 1708 года.

В русских документах и на картах того времени Верхнее Приобье по названию самого мощного алтайского племенного княжества — телеутов — именовалось «Телеутской землицей». Первые попытки проникновения в этот район отрядов служилых людей относятся к 1625 году, когда по приказу кузнецкого воеводы Е.Баскакова «в новые окольные земли» были посланы казаки во главе с сотниками Сидором Фёдоровым и Иваном Путимцем. Вернувшись из этого, по сути, только разведывательного похода, служилые поведали о плодородных землях верхней Оби, об Алтын-озере (иногда его уже называли «Телецским», так как по его берегам обитали племена северных алтайцев-телессов), о богатых пушниной лесах. Но для того, чтобы «встать твёрдой ногою» в этих волостях, было необходимо соорудить здесь в наиболее важном месте русский опорный пункт. А таким важным местом являлось именно слияние Бии и Катуни, своего рода важнейшая точка всего Верхнего Приобья. Начинается череда походов томских и кузнецких служилых людей, которые в 30-60-е годы XVII века стремятся закрепиться на устье Оби, соорудив здесь рубленый «острожек». Но эти малочисленные экспедиции Ивана Пущина, Петра Сабанского, Бориса Зубова, Поспелки Лаврова и Петра Дорофеева заканчивались безрезультатно. Впервые объяснение столь последовательного стремления русских в этот район мы находим в «отписке» томского воеводы князя М. В. Волконского царю Алексею Михайловичу, которая датируется 1651 годом. Ссылаясь на сведения теленгитского князя Самаргана и кузнецкого казака Афанасия Попова, уже добрый десяток лет исследовавшего предгорья Алтая, воевода уверял царя, что для закрепления на верхней Оби следует «на усть Бии и Катуни рек острог поставить не мешкая». Побывавшие на нижней Бии казаки, возвратясь домой, рассказывали своим близким о новых благодатных местах — плодородных полях, богатых пушниной лесах, кишащих рыбой реках и озерах. Дело дошло до того, что во время бунта служилых людей Кузнецкого острога в 1653 году, ожесточенные тяготами государевой службы казаки вознамерились переселиться на Бию. Требуя послабления в службе, они в своих «угрозных речах» воеводам заявляли: « Кузнецкий острог де мы покинем и поставим себе острог на усть Бии... и там пахоты будет много, а из Томска хотя пришлют тысячу людей и больше, но мы им не дадимся». Примечательно то, что в числе руководителей бунта были авторитетные в казачьей среде Петр Дорофеев и Поспелка Лавров, неоднократно возглавлявшие ясачные экспедиции в районы нижней Бии. Постепенно из рассказов таких «хожалых бывальцев» сведения о сказочных богатствах истоков Оби попадают на русские и европейские карты. Впервые их помещает в текстах-”росписях” к чертежам Сибири 1667 и 1673 годах тобольский воевода Пётр Годунов. Он был автором первого проекта создания линии пограничных укрепленных пунктов вдоль всей южной границы русских территорий в Западной Сибири, поэтому особое внимание уделял описанию тех мест, где надлежало ставить остроги. В пояснительных текстах к чертежу воевода подробно отметил и район слияния Бии и Катуни: «На устьях тех обеих рек есть Красный Яр, а в то де место угодно быть Великого Государя городу или острогу, потому что места пашенные и всякого зверя: соболей, лисиц да бобровых речек великое множество и прибыль Великому Государю будет немалая...» Упомянутый воеводой Красный Яр есть ни что иное, как высокий и обрывистый правый берег Бии, который начинается в районе современной лесопарковой зоны квартала АБ и тянется вниз по реке на многие километры. Что же касается названия этого яра, то в данном случае имеется в виду не цвет почвенных отложений, ведь в одном из ранних значений прилагательное «красный» означало — красивый, видный, заметный.
Необходимость сооружения острога на слиянии Бии и Катуни отмечается и в сочинении, известном в науке под названием «Описание новых земель, сиречь Сибирского царства», которое датируется приблизительно 1683 годом, а его авторство приписывают подьячему Сибирского Приказа Никифору Венюкову. Здесь есть такие строки: «И вверх около великих рек и устий Бии и Катуни места зело изобильные лесами и полями, черность земляная в рост человека вышиною, зверя всякого, птиц и рыбы всякой великое множество. И только бы де изволили и указали Великие Государи на том месте на устья Бии и Катуни город или острог поставить, и им бы Великим Государям великая прибыль была...». Обращаясь к царствующим в то время малолетним Петру Алексеевичу (ставшему впоследствии для своих потомков Великим) и его брату Ивану, Венюков настойчиво указывает на точное место предполагаемого строительства.
Обрастая все более живописными подробностями, сведения о благодатных землях Верхнего Приобья попадают, наконец, и на западноевропейские карты Сибири, авторы которых очень часто использовали русские источники. Ими пользовался при составлении карты Сибирских земель в 1687 году нидерландский географ и картограф Николай Корнелиссон Витсен. Вблизи устья Бии, на ее правом берегу (мы особо подчеркиваем точную локализацию именно правобережья) он показал несуществующий город или острог, который назвал «Katounaon». Фантастический город «Popylli»показан на правом берегу устья Бии и на опубликованной в 1704 году карте Эверта Идеса. И всё же закрепиться в Верхнем Приобье Россия смогла лишь в эпоху Петра Великого, по указу которого у истоков Оби был сооружён сначала маленький острожек, а затем Бийская крепость, которая и «явила городу Бийску начало»…


Вихоревка — дорога тысячелетий…
« …А от устьев Бии и Катуни рек до Китайского царства ходу конём горами и степью два месяца».
Из текстов росписей к карте Сибири
тобольского воеводы П.Годунова.
1673 год.

Изучение архивных документов XVII-XVIII веков не оставили сомнений в том, что на протяжении многих десятилетий, планируя создание опорного пункта для защиты кузнецких волостей и дальнейшего продвижения вглубь «Телеутской землицы», сибирские воеводы неизменно стремятся именно к слиянию Бии и Катуни. Но чем же объяснить столь пристальное внимание русских к этому месту? Вряд ли всё дело только в изобилии плодородных земель, богатых пушным зверем и птицами лесов и рек, кишащих рыбой, хотя и это было немаловажно. Приоткрыв одну тайну, Вихоревка, загадочно опустив хвойные ресницы своего соснового бора, тут же подсунула мне множество других. Вот уж, воистину, чем больше познаёшь, тем шире круг ещё неизведанного. Становилось очевидным, что ключ к разгадке этих тайн сокрыт в ещё большей глубине столетий, что он не только среди пыльных архивных фолиантов, но и в мире археологических находок. У меня к тому времени маячили за плечами несколько полевых сезонов археологических экспедиций, но профессионалом в мире «культурных слоёв» и «стратиграфии» я так и не стал, гордо считая себя неким военно-историческим краеведом.
Постепенно становилось ясно, что в силу своего географического расположения район Вихоревки имел огромнейшее, исключительное военно-стратегическое значение! Это были распахнутые настежь ворота, открывающие кратчайшие пути в сердце Центральной Азии. Вообще значение Алтая, как одного из центров зарождения и развития цивилизаций Евразии трудно переоценить. Тысячелетиями через его горы и степи шли дорогами Великих Переселений десятки и сотни народов. Покоряя или вытесняя местные племена, пришельцы создавали свои царства и империи, которые спустя отмеренные им историей сроки тоже исчезали под ударами новых завоевателей. А на холмах и в горных долинах оставались величественные курганы, сумрачно взирающие на восходящее солнце каменные изваяния, поражающие размерами своих рвов и валов городища. Через Алтайские горы пролегали важнейшие караванные тропы, связывавшие Северную и Центральную Азию. По ним велась оживленная торговля с Китаем, Монголией, Средней Азией и более отдаленными регионами. Возраст этих дорог насчитывает не одно тысячелетие. Сейчас уже доказано существование длительных и интенсивных торгово-культурных связей между древними обитателями Алтая и другими народами Евразии. Зарождение этих связей относится, видимо, еще к эпохе ранней бронзы. По крайней мере, еще «отец истории» — Геродот, ссылаясь на рассказы греческих купцов, повествует о населявших Алтайские горы воинственных племенах, об их борьбе с мифическими драконами-грифами, охранявшими богатейшие месторождения золота. В древнем Китае эти пути были известны едва ли не со времён легендарного первого императора Цинь Ши Хуанди, а в китайских источниках обитавших здесь скифов именовали «юэчжами». В фондах Бийского краеведческого музея имени В.В. Бианки хранится множество интереснейших находок, подтверждающих масштабы и широкую географию торговых связей племён Верхнего Приобья с разными государствами Евразии в разные эпохи. Рассказ о них занял бы слишком много места, поэтому придется ограничиться простым перечислением наиболее выдающихся. Виртуозно отлитая из сурьмистой бронзы фигурка Геракла в накинутой на плечи львиной шкуре, обнаруженная на берегу нижней Катуни жителем одного из окрестных сёл ещё в прошлом веке. По мнению специалистов Эрмитажа, этот потрясающий артефакт был изготовлен в античной Греции (в самих Афинах или в Коринфе) в III-II веках до нашей эры. Бронзовое украшение с янтарной подвеской в виде миниатюрного колесика, которое, проделав путь в тысячи лет и километров, «докатилось» до предгорий Алтая с берегов Балтийского моря. Найденный в одном из сростинских курганов меч из дамасской стали иранской работы IX века нашей эры.
Великолепной сохранности монгольский стальной шлем начала XIII века — экспонат, не имеющий аналогов ни в одном из российских музеев, и неоднократно описанный в научной литературе. А 1985 году, будучи главным хранителем фондов Бийского музея, я сам стал свидетелем подобной неординарной находки. Двое живущих в старой части города мальчишек принесли, как они с гордостью первооткрывалей сообщили, «древний горшок», найденный ими во время игры в овраге у старого нагорного кладбища. «Горшок» действительно оказался керамическим сосудом начала нашей эры, о чем я и проинформировал юных шлиманов. Воодушевленные значимостью для науки их открытия, они выложили на стол позеленевшую бронзовую монету, обнаруженную рядом с первой находкой. Представьте мое изумления и даже потрясение, когда, сличив аверс и реверс монеты с одной из фотографий каталога нумизматических коллекций Эрмитажа, я убедился, что мальчишки подарили музею маленькую сенсацию. Эта бронзовая монета (обол) была отчеканена в расположенном в Северном Причерноморье Боспорском царстве и относилась ко II веку до нашей эры, к периоду правления царя Савромата!
Так что ещё одной своей уникальной особенностью район слияния Бии и Катуни обязан тому факту, что именно здесь русло только что родившейся Оби пересекала одна из самых древних и наезженных дорог, ведущих в Центральную Азию. В этом месте находилась единственно удобная на десятки верст округи «плавежная» переправа. К ней-то и выходил путь, начинавшийся где-то в северных областях Сибири. А за переправой он делился на две самостоятельные дороги, стремящиеся в южные и центральные пределы Азии. Первая пролегала по алтайским предгорьям, водоразделам Ануя, Чарыша и Алея, тянулась через бассейн верхнего Иртыша и исчезала где-то в северо-западных провинциях Китайского царства (современная провинция Синцзян), сливаясь с ведущими в Среднюю Азию караванными тропами Великого шелкового пути. Второй путь по левому берегу Катуни направлялся на юг и проникал в сердце Горного Алтая. Преодолевая ущелья и перевалы, стремительные реки и коварные осыпи, он спускался в бескрайние монгольские степи и завершал свой бег в пределах Поднебесной империи. Это была опасная, но кратчайшая торговая тропа, упоминание о которой мы находим в древнекитайских хрониках еще трех тысячелетней давности. Сейчас ее направление в целом совпадает с трассой знаменитого Чуйского тракта.
Конечно же, не только мирные торговые караваны видели эти древние пути. Недолгие годы мира сменялись кровопролитными войнами, и несли дороги вглубь Сибири конницу скифских вождей, тяжеловооруженных всадников тюркских повелителей, молниеносные тумены монгольских ханов. Военное значение этих путей сохранилось и в XVII веке. Они позволяли конным отрядам телеутских князей и Джунгарского ханства внезапно появляться под стенами Кузнецкого острога и, совершив опустошительные набеги на ближние волости, так же стремительно и безнаказанно откатываться обратно на юг. Чтобы лишить их фактора внезапности, русским надо было запереть дорогу на север. И сделать это надлежало в самом ключевом, стратегически важном месте — у переправы через слияние Бии и Катуни. В этом случае нападавшему с левобережья врагу пришлось бы искать обходные пути, а значит, и терять столь драгоценное в набеге время. Была еще одна причина, по которой планируемый острог просто обязан был находится у истоков Оби. По неписаным дипломатическим канонам того времени, государство, завладевшее устьями каких-либо рек, могло уверенно заявлять о своих правах на обладание землями всего их бассейна вплоть до истоков. Имея здесь укрепленный пункт, русские получали дополнительный аргумент в пограничных спорах с Джунгарией и могли заявлять о своем приоритете на значительной части «Телеутской землицы». Новый острог, сооружённый на Вихоревке, стал бы идеальной базой для дальнейшего продвижения на юг Алтая, ибо он контролировал важнейшие из ведущих сюда путей.


СВЯЩЕННОЕ УСТЬЕ БИИ…
«Я с малолетства помню, как мне дед Савелий рассказывал, что конечная битва с Антихристом тут, в наших местах случится, меж Бией и Катунью.
Дед-то сам стариковской веры был, а ему его деды-знатки про то говаривали…»
Из рассказа старожила деревни
Иконниковой Фёдора Суворова,
записанного автором в 1981 году…

Как-то в одном из наших разговоре о неординарности района истоков Оби Борис Хатмиевич упомянул еще один факт: вплоть до настоящего времени местность на правом берегу Бии, напротив впадения в нее Иконниковской протоки Катуни бийчане-старожилы называют — «Вихоревка». До революции эта земля принадлежала городской управе, которая сдавала участки в аренду обывателям под садовые участки и загородные дома. На планах Бийска конца XIX — начала XX в.в. она обозначена, как «Вихоревская дача». Иногда коренные бийчане называли этот участок берега «Вихоревской переправой», хотя парома здесь не существует, по крайней мере, несколько десятков лет. Но когда-то, действительно, в этом районе переправляли с Иконниковского острова гурты лошадей и овец, закупаемых в Монголии и Казахстане. На острове с середины XIX века располагался санитарный карантин, где скот браковался ветеринарной инспекцией перед продажей на бийских рынках. Скорее всего, русский топоним «Вихоревка» — это результат фонетической адаптации более древнего названия, возникшего, вероятно еще в VIII-VII веках до нашей эры, когда на Алтае господствовали европеоидные племена самодийцев. Относящийся именно к устью Бии, первоначально он звучал примерно так — «Би — хара» — что означало — «место (земля) в устье реки». Спустя века топографическая нагрузка топонима была усилена древними тюрками. Словом «хар» (отсюда в русский язык перешло слово «яр») они обозначали высокий и обрывистый берег, и поэтому на ряде древнетюркских языков новый топоним мог звучать, как «Би — хара — ус» — «высокий яр в устье реки». Кстати, вспомним описываемый в чертежах воеводы Годунова 1667-1673г.г. береговой «Красный Яр», у слияния Бии и Катуни. А используя широко распространенное в алтайских диалектах монгольское слово «хайра» — «святой», получим другое смысловое значение топонима — «Би — хайра» — то есть «святое устье реки» или «святое место в устье реки». Кстати, если мы заглянем в ещё более архаичные языки, то на санскрите «Вихара» — это место поклонения божествам. Ну, а в XVIII веке русские поселенцы адаптировали этот топоним в более привычную, удобную для языка и слуха Вихоревку. Безусловно, возможны и другие варианты расшифровки, но суть ее останется прежней — обозначение сакральной, священной для окрестных народов местности. Здесь встречалась Бия («Бий» — алтайское «господин», «повелитель») и Катунь (от алтайского «Хатын» — «госпожа», «супруга повелителя») — наиболее почитаемые северными и южными алтайцами реки. Именно поэтому у слияния Бии и Катуни могло располагаться святилище божествам покровителям и своеобразный торговый центр, куда съезжались «торговые люди» из многих отдаленных земель. Впервые эту гипотезу высказал Б.Х. Кадиков. В опубликованном на страницах альманаха «Бийск» материале о некоторых моментах начальной истории города, он предположил, что на слиянии Бии и Катуни могло быть некое священное, культовое место, имевшее важное значение для окрестных алтайских племен. Поставленный же в этом районе русский острог стал бы символом победы пришельцев-христиан над местными богами и духами, которые уступили победителям власть над окружающими землями. Эта гипотеза подтверждается одним очень интересным картографическим источником — картой Сибири, опубликованной в 1730 г. шведским капитаном Йоханом Таббертом-Страленбергом. Попав в русский плен во время Северной войны, он в 1711 году был сослан в Сибирь, где занимался сбором материалов по ее географии, истории и этнографии. Страленберг участвовал в сибирской экспедиции Мессершмидта, был знаком с тобольским картографом С. Ремезовым и геодезистом П. Чичаговым. Вернувшись в Швецию, он обобщил собранный материал в карте сибирского края. На этой карте, при всех ее неточностях и ошибках, есть одна любопытная деталь: на мысовой стрелке при слиянии Бии и Катуни Страленберг отметил местоположение легендарной святыни местных языческих племен, которую русские называли «Золотая Баба» или «Золотая Дева». Картограф изобразил её в виде античной статуи и подписал русское название божества латинскими буквами — «Монументум Дева Златум». До сих пор на нижней и средней Оби бытуют предания манси, хантов и ненцев, в которых она именуется Сорни-Эква. Сведения об этом священном идоле древних угро-самодийских народов Зауралья попадают в европейские сообщения о далёкой России ещё в XVI веке. Европейские путешественники и картографы утверждали, что все племена Сибири очень чтили это божество, что никто не приходил к святыне без богатых подношений. Весьма любознательный и образованный посол Австрийской империи в Московии Сигизмунд Герберштейн описывает её по рассказам старинных русских летописей так: «Этот идол есть золотая статуя, представляющая старуху, которая держит сына…» В конце XVII века уже упоминаемый нами сибирский картограф Семён Ремезов собрал рассказы о Золотой Бабе казаков из ватаги Ермака, в которых повествуется о попытках русских завладеть этим «богом золотым, что в чаше сидит». Ермак посылает в тайное святилище на Оби конный отряд, но святыню успевают спрятать в недоступном месте. Известный советский востоковед и лингвист, академик Н. Я. Марр был уверен в том, что Золотую Бабу перевезли куда-то на Северный Алтай, откуда за столетия до этого и пришли на нижнюю Обь ненецкие и финно-угорские племена. А если тайным местом нового поклонения этой «водной, речной Богине» и была Вихоревка — святое место в устье Бии?
И последние штрихи к загадочному портрету «Вихоревки», которые, на этот раз, не скрывают тайны прошлого, а пророчествуют о будущем. В 1909 году по Алтаю путешествовал один из известнейших в начале XX века деятелей Русской Православной Церкви протоиерей Иоанн Восторгов. В своих путевых заметках он, в частности, отметил вот что: «О множестве мистических и лукоморных мест у истоков Оби повествуют народные предания, до сих пор известные в сёлах Бийского уезда. Я лично слышал с уверенностью рассказываемое поверье о великой битве сил зла и добра, что грядёт в конце мира между Бией и Катунью…» А проезжая через Бийск в 1926 году, Н. К. Рерих в своих путевых дневниках «Алтай-Гималаи» обращается к старинным кержацким преданиям и утверждает, что последняя битва сил добра и зла — Белого Коня и Красного Коня — произойдет именно у слияния Бии и Катуни!
100-летие «Сибирских огней»