Крюков Владимир

* * *

Проводив уже многих и многих,

вознамерился нынче и сам

поучиться протягивать ноги

по одежке, по дням, по часам.

Но какие тут, к черту, законы?!

Пусть до смерти четыре шага —

все неявно, темно, незнакомо.

Будь что будет — и вся недолга.

Веселее в преддверии морга

дефицитные вспомнить года:

там директором облкниготорга

мне хотелось побыть иногда.

* * *

Тьма тепла и густа.

Хорошо и без лунного света —

так целуют в уста,

кто прощается, зная, что это

навсегда, навсегда —

никакого...

Гений и место

Серым днем кажется, что время вовсе остановилось. Но вот в этой густой облачности проглянет клочок неба, а там, где слой туч как будто поизносился, протерся, мелькнет солнце, и этот проблеск так взволнует! Было же что-то в тебе и — пробудилось от простого всплеска световой энергии. Стало отрадно на душе, тем более когда знаешь, что спешить никуда не нужно. Можно даже сказать — вот он, образ полного покоя. И, отойдя от окна, с пониманием глядел на своего единоверца...

* * *
Много тех, кто подавал надежды,
кто в стихах страдал и ликовал,
рано прибрались, смежили вежды,
не осилив главный перевал.

Но преодолевший горы эти
не увидел рядом никого,
кто бы поддержал его, приветил,
кто хотя бы выслушал его.


* * *
Признавая во мне властелина,
лето под ноги травы стелило,
чтобы этакий князь
всё бы тёплый прихлёбывал ветер,
зверобой и душицу приметил
и сорвал, наклонясь.
Но под небом с его облаками,
обхвативши колени руками,
мне привычней сидеть,
потому что я данник твой, лето,...