Вы здесь

Чеченские были

Заметки
Файл: Иконка пакета 03_brichkov_chechen.zip (80.27 КБ)
Павел БРЫЧКОВ

ЧЕЧЕНСКИЕ БЫЛИ

Предлагаемые читателям журнала «Сибирские огни» заметки написаны по рассказам участников событий, по снятым ими видиофильмам. Вымысла нет совсем. Фамилииреальных людей. Главные герои «былей» читали их в рукописи, претензий не имеют.
Описываемые эпизоды относятся к разным периодам затянувшегося конфликта на Юге России.
Автор



БУДНИ ГУДЕРМЕСА

Обычный обстрел

Нет, он все-таки правильно выбрал место для ПВД пункта временной дислокации! Генерал, выбивавший Масхадова из Гудермеса, предложил ему, Лукину, на выбор три уцелевших крупных здания: больницу, детский сад и «Автосервис»станцию технического обслуживания. Больница и детский сад, рассудил тогда Лукин, могут через неделю-другую понадобиться местным жителям. А лишние трения, они ни к чему! Осмотрев же больницу, еще больше убедился в малопригодности ее для комендатуры: совсем рядом на горке были дачи, сады, подкрадывайся и лупи из чего хочешь! «Автосервис» же был у дороги с другой стороны все подальше… А раз заведение с техникой связано было, значит, что-то могло остаться пригодное для их «кулацкого» хозяйства.
Так оно и вышло. В основном, конечно, все растащили, но кое-что осталось. Особой удачей оказалась огромная холодильная камера, наподобие железнодорожного контейнера, которую нашли в разбитом цехе, торцом
примыкавшем к задней стене мастерских, где разместились омские омоновцы. Из холодильной камеры вышла знатная баня! Печь из железной бочки сварганиливот и сауна! А рядом с забором «Автосервиса» радоновый источник. Курорт, одним словом! Надо будет, кстати, сегодня помыться…
Полковник Лукин отложил журнал, в котором он смотрел списки бойцов, уходящих завтра на зачистку и на КП и услышал, как снаружи раздался треск автоматных очередей. Пули зашлепали по мешкам с песком в ближнем оконном проеме, сухим горохом сыпанули по стене, перемещаясь к другому окну, и снова ушли в шлепки. Следом, будто кувалдой снаружи ударили,
ВОГ прилетел.
К бою!скомандовал Лукин и прильнул к бойнице в мешках с песком. В густой вечерней мгле взгляд разом выхватил, что стреляли из подвалов частных полуразрушенных домов правее больницы и из самой больницы, откуда три недели назад была расстреляна российская колонна. Судя по вспышкам, не больше пяти человек. От КПП первым ровно и уверенно ответил РПК, а следом и весь их «Автосервис» ощетинился огнем. Сейчас обслужим по первому классу! Посыпались на бетонный пол автоматные гильзы, бесшумно, будто на войлок: уши заложило от грохота очередей.
Как всегда в такие минуты, в Лукине проснулось подобие охотничьего азарта, в щелках прищуренных глаз сверкнул задор. Но при этом он остался внутренне собранным и с холодной головой. Выпуская очередь за очередью по вспышкам из подвала, он держал в уме всю обстановку на ПВД. И едва услышал за спиной, как заработал
«мужик»ПКтут же связался по рации с дотом, что они соорудили рядом с углом цеха.
Пятнадцатый, я двухсотый! Что у вас?
Из-за оврага с крыши частного дома бьют, похоже, два АКСа!
Врежьте из подствольника, как следует! Что новое будет, докладывайте!
Минут через десять он приказал прекратить огонь: наверняка, «духи» уже смылись. А еще через пятнадцать минут скомандовал «Отбой!». И хотя это был обычный обстрел, когда узнал от командиров рот, что никого не зацепило, облегченно вздохнул. Но желание сходить в баню пропало. Надо будет завтра заняться этой чертовой больницей.

Ночью его разбудила рация.
Дежурившие в доте сообщали, что на территории ПВД слышно,
как кто-то ходит, возле цеха, но разглядеть никого нельзя, и спрашивали открывать огонь или нет. Он сказал, что проверит сам и, надев бушлат, вышел из мастерских, превращенных в казарму, прямо в цех. Пройдя несколько шагов с автоматом наизготовку, остановился. Вглядываясь в темноту, прислушался.
По цеху гулял ветер. До войны стены цеха до самой крыши были стеклянными. Сейчас остался только металлический
остовни одного целого стекла. Справа было слышно, как что-то трется и постукивает об основание стены. Где-то под потолком болтались и поскрипывали под порывами ветра куски жести.
Он догадался, что эти звуки и приняли в доте за шаги. Но на всякий случай выглянул осторожно за
стенуникого. Предупредив по рации, пошел к доту.
Что, бойцы, страшно?
Да, страшновато!ответил кто-то вполголоса из темноты.
Ничего… Только дураки не боятся. Это ветер поднялся, всякие железяки шевелит, а кажется, кто-то ходит. С этой стороны они не пролезут, у забора мины наши и растяжки стоят. Так что больше наружу смотрите! А вообще, молодцы, что бдительность проявили. Береженого Бог бережет!


«Ядерный» взрыв

Становись!
Из пестро-серого
разнобоя столпившихся во дворе комендатуры омоновцев быстро образовался строй широкой буквой «п», посреди которой командир отряда Лукин. Бойцы уже в строю по инерции заканчивают разговоры, перешучиваются. Лукин бросает недовольно:
Внимание всем! Не на охоту!
Разговоры моментально смолкают. Всем хорошо знакомо это преображение командира: из добродушного широко улыбающегося мужика в человека с колючим цепким взглядом прищуренных глаз, с тонкой линией плотно сжатых губ.
Сегодня мы идем на зачистку Гудермеса, из которого якобы ушли боевики. Идем под прикрытием бойцов внутренних войск. Цель зачистки выявление боевиков, изъятие оружия, наркотиков и прочее, а также разминирование. Всех лиц без документов задерживать и доставлять в комендатуру. Во время зачистки проявлять максимальную собранность и осторожность. Хоть и идем под прикрытием внутренних войск, но и сами прикрывайте друг друга. Да у вас и опыта больше, чем у них. Если хозяева дома, пусть они сами открывают двери комнат, которые вы хотите проверить, сараев или подвалов. Если дом без хозяев, все двери открывать только веревкой. У всех командиров отделений и взводов есть веревки?
У меня нет! раздалось из строя.
Максимов, почему у Егорова нет?
Я ротным отдал!
Длинные они, не порезали еще.
Так порезать! Всё! К обеду возвращаетесь сюда в комендатуру!
Лукин вернулся на «командный
пункт»угол, отделенный от вестибюля большим столомподошел к карте города висевшей на стене. Поверху карты было крупно написано «План города Гудермеса». Он стал высматривать среди оранжевых квадратов улицы, которые предстояло прочесать его ребятам.
Позвонили
с КПП.
Двухсотый, тут местные пришли!
Возле КПП напротив фанерного щита с надписью большими неровными буквами: «Стой! Граница поста. СТРЕЛЯЮ!» он увидел белые «Жигули», возле которых стояли три седобородых старика в каракулевых шапках-папахах.
Лукин поздоровался с каждым за руку.
В кабине за рулем сидел круглощекий парень лет тридцати, увидев Лукина, он тоже вышел из машины.
Начальник, твои люди стреляли по нашим домам, где только женщины и дети, сказал старик по имени Ахмед.
По каким домам стреляли, отец? спросил Лукин.
Старик показал клюшкой-тростью в сторону домов за дотом.
Из этих домов в нас стреляли! Любая стрельба будет подавляться ответным огнем!сухо и твердо сказал Лукин.
Старики заговорили меж собой о чем-то по-чеченски, а парень, привезший их, сказал:
Командир, я живу рядом с домом, по которому вы стреляли. У меня четверо маленьких ребятишек. Вчера перепугались страшно… Они ведь не виноваты… Когда боевики пришли, выгоняли нас из домов, говорили, что бои будут, я им говорю воюйте вон там, за городом, а они мне: Султан, ты под юбкой жены прячешься, а мы воины Аллаха, лучше, говорят, молчи!..
Начальник, обратился опять к Лукину Ахмед, мы, старики, тебя просим, из какого дома будут стрелять, скажи нам, а сам не стреляй, пожалуйста, мы сами разберемся… Если дом не будет, жить негде будет…
Хорошо, давайте попробуем! Разберитесь с домами, откуда вчера стреляли. Вам война не нужна и нам война не нужна. Договорились!
Ну, Федорыч, твоим саперам работа есть! Смотри, только до обеда какой улов!показал комендант Гудермеса Макаренко на кучу боеприпасов рядом с КПП и, глядя в блокнот сказал:Так, что тут у нас? Выстрелов «Града» двенадцать, противотанковые мины пятьдесят седьмые три штуки, выстрелов к танкам три, к бээмпэдва, заряды к РПГ десять…
А вон и саперы наши!сказал Лукин.
Из-за дороги от больницы подошел главный сапер отряда майор Максимов с двумя бойцами. У
каждого полутораметровый кусок трубы.
Макс, это направляющие?
Точно! Уже закреплены были и нацелены на нас. Вставляй НУРС, тащи провода хоть за сто метров и запускай. Устроили бы нам фейерверк ночью!
Да, придется эту больницу каждый день проверять! А сейчас найди место, где этот арсенал взорвать лучше.
Ого! Из этого всего ядерный взрыв получится! А место, че его искать, вон за кирпичным заводом дом недостроенный из силикатного кирпича, там все и сложить. Только дорогу на всякий случай перекрыть надо… Николай Федорыч, а может, на камеру снять?
Давай!Агарков, найди НЛО, сказал Лукин стоявшему рядом высокому омоновцу и засмеялся.Тьфу, черт, с вашими прозвищами! Володя Виноградов пусть с камерой сюда идет.
Пока готовитесь, мы сходим пятку боевика снимем, сказал Максимову Лукин, когда пришел Виноградов с камерой.
Останки боевика они нашли на развалинах кирпичного завода. Огневая точка была разрушена танковым выстрелом. Все, что осталось от
боевиканижняя часть литого резинового сапога, превратившаяся в калошу, из которой виднелась человеческая ступня.
Так, снимаю!..
Бинокль тоже сними, показал Лукин на почерневший полуоплавленный бинокль и валявшийся рядом приклад автомата.
Когда подошли к дому, куда перенесли боеприпасы, Лукин заглянул в оконный проем. В углу кучей будто для костра лежали выстрелы к «Граду», НУРСы, заряды к РПГ, снаряды, а сверху зеленый блин противотанковой мины, на которую сверху Максимов закреплял тротиловую шашку, похожую на кусок хозяйственного мыла. Боец принес танковый снаряд и в полунаклоне кинул его в кучу.
Эй, осторожней, не дрова, недовольно сказал Лукин и спросил Максимова: Не раскидает?
Ни х… не раскидает! Я специально мину сверху положил.
Так, прошу в камеру не материться! Снимаю!
Ничего, засмеялся Лукин, без мата войны не бывает!
У меня все готово, сказал Максимов, вставляя конец бикфордова шнура в тротиловую шашку.Поджигать?
Подожди, давай мы с комендантом на память снимемся, сказал Лукин.
Они через оконный
проем спрыгнули внутрь и встали на фоне сложенных в углу боеприпасов.
Макс, не закрывай! Встань рядом с нами. Володя, снимаешь?
Они вытянулись и замерли, будто их снимали из фотоаппарата.
Идет разминирование города Гудермеса!объявил в камеру Лукин.
Затем Максимов достал сигарету, прикурил, той же спичкой запалил конец бикфордова шнура и скомандовал:
Уходим!
Они отбежали за дорогу, метров триста от дома. Через полминуты раздался взрыв. У земли вспыхнул опрокинутый усеченный огненный конус и над ним взметнулся в
небо черный тридцатиметровый хвост дыма. Обломки кирпича долетели почти до дороги.
На месте дома осталась лишь большая воронка, возле которой нашли кусок искореженной трубы-направляющей.


Засада

Рассказ жителя Гудермеса Александра омским омоновцам 28 декабря 1995 г.

Где-то полшестого утра нас разбудили боевики и сказали, чтоб мы немедленно освободили дома, где мы живем и ушли куда-нибудь за пути, так как здесь будут бои. Они, значит, заняли вот эту больницу приблизительно в количестве сорок человек. Сорок-то их было точно… А до этого они приходили в город по два-три и спрашивали, где больница… А из самой больницы тяжелобольных
родственники увезли. А две женщины были из Белоречья, что с ними не знаю…
Где-то до 11 часов все было спокойно, ни выстрелов не было слышно, ничего… А после в 11 часов или пол-одиннадцатого, точное время не могу сказать, появилась
колонначетыре БМПэшки и два грузовика ГАЗ-66 с солдатами и на броне солдаты были. Колонна шла плотно, между ними не было никакого расстояния. Когда они поравнялись с воротами больницы, по ним был открыт шквальный огонь, а перед больницей находились два жилых дома, из подвалов этих домов тоже стали расстреливать все, что движется.
Бой этот, если его можно назвать боем, длился не больше пяти минут, потому что солдаты не успели сделать почти что ни одного выстрела. Как началась стрельба, столкнулись две
БМПэшки и шестьдесят шестой, водитель которого, видимо, был убит. И только грузовик, который шел сзади, успел проскочить вперед, и лишь когда ему расстреляли колеса, он остановился.
Значит, те, которые находились в столкнувшихся
БМПэшках, уже практически все были мертвыми, и только из БМПэшки, которая шла последней, когда она загорелась, выскочили два человека, офицер, майор и рядовой и они побежали в сторону завода ГРП. Но там тоже сидели боевики, они начали стрелять, и майор с солдатом залегли, их окружили и заставили сдаться, и они не сделали ни одного выстрела. К ним подошли боевики без оружия и забрали автоматы. Майор, видимо, был ранен, так как держался за плечо, его куда-то сразу увезли…
А
в «шестьдесят шестом», который проскочил, остались живыми еще солдаты, которые выскочили и упали на землю. Их окружили и согнали всех на обочину. Возле сгоревших БМП находились еще трое раненых солдат. Я не знаю солдат или нет: когда они нас заставили убрать трупы, самый крайний лежал прапорщик, по-моему… Мы их сносили вот сюда как раз, где эта техника лежит, с дороги. Так как по дороге ездили машины, чтоб их не раздавили.
Когда горели все эти машины, трое раненых лежали с той стороны, а один с этой, мне его хорошо было видно. Он лежал, на нем горела одежда, он поднял руки и кричал: «Не стреляйте в меня, не стреляйте!» Это было слышно не только здесь, но аж за путями, вон там. Трое боевиков, которые стреляли за машиной, добивали там людей, перешли сюда и добили этого прапорщика. В голову стреляли, он в бронежилете был.
Пятерых солдат, оставшихся в живых, заставили полностью раздеться, хотя мороз был градусов восемь-десять. Потом заставили с мертвых снимать бронежилеты, оружие и заносить на территорию больницы.
Все это происходило 14 числа. 15-го, 16-го ничего не было, а 18-го они пришли в поселок, где мы жили, и стали говорить, чтоб мы убрали трупы, потому что собаки стали растаскивать…
В то время, когда мы убирали трупы, вышел один молодой солдат, рыженький такой, мальчик, можно сказать. Он подошел к этому «шестьдесят шестому» и стал там чего-то крутиться. Я говорю, ты кто такой? Он говорит, я солдат,
из тех, которые были в этой колонне. Спрашиваю, много вас осталось? Он говорит, пять человек нас, солдат, и две раненных женщины. А женщины где находятся? Он говорит, мы не знаем, их сразу убрали. А офицер? А офицера, говорит, сразу увезли. На нем было надето одеяло, в котором просто был вырез для головы, внизу перевязано проволокой. Он был без головного убора в каких-то кедах, перевязанных веревочкой…
Я говорю, че ты тут делаешь? Заставляют, говорит восстанавливать машину, откручиваю бензотрубки, чтоб отремонтировать тот «шестьдесят шестой», на
котором были живые солдаты.
Затем начался обстрел. Мы зашли в картофелехранилище, где было темно и много боевиков.
Мы там пробыли минут двадцать. Я по-чеченски понимаю, стал разговаривать со старшим из боевиков, потому что он приходил договариваться, чтоб мы трупы убрали. Я говорю, с солдатами, что будете делать, расстреливать или что? У вас есть раненые, зачем вам обуза, отдайте, мол, жителям, заберут их... Он говорит, я такие вопросы не решаю, видимо, мы их обменяем. Ну, если решите оставить, то говорю, я нахожусь там-то.
Еще в первый день мы удивились, что среди них не все были чеченцы. Потому что, когда они разбудили нас утром и велели идти за железную дорогу, то мы вернулись, потому что думали, что будет как в первый раз, когда они говорили: уходите, а потом начинали лазить по дворам, выносить ковры и все такое, в общем, мародерничать. Мы все мужчины вернулись. Когда стали подходить к амбразурам в ограде у больницы, там какой-то боевик рыл яму. И один из нас, Султан, обратился к нему по-чеченски, а он ответил ему по-русски.
Славянской внешности много было. Султан говорит, что видел негров. Я негров не видел, но сирийцы были. Когда мы были в овощехранилище, они разговаривали через переводчика. Да и по одежде видно, что это не чеченские боевики.
Утром-то мы им говорили, что вы нас гоните, воюйте вон там за городом. Но они говорят у нас приказ быть здесь до семнадцатого. А ушли они из города 20-го, 21-го. Уходили по пять-шесть человек и почему-то все уходили без оружия. Получается, что оно все здесь где-то хранится. Видел, как из
рюкзака, что ли, патроны рассыпали у переезда, так собирать даже не стали. Пацаны потом бегали собирали. Гранат от подствольников тоже много валялось.
В общем, рассеялись они незаметно, тут же тысячи ходов. Вот, что знал, рассказал. Счастливо вам!


Землячка

На въезде в Гудермес КП омских омоновцев. По трассе со стороны Хасавюрта показался КАМАЗ с длинным фургоном-кузовом. Рядом с водителем женщина чеченка. Омоновцы останавливают машину. Один проверяет документы водителя, другой металлоискателем проводит под мышками и по спине.
Не лапай!сердито сказала женщина, когда омоновец направился к ней, чтобы обыскать, и сама расстегнула дубленку, распахнув ее для сканирования, и подала паспорт.
Так, Мадина Усманова… Куда едем?спросил Сергей Сапунов, изучая паспорт.
К сестре в Гудермес.
Паспорт прописан… О, Сэм, гляди-ка, землячка! В Омской области прописана, в городе Таре.
А вы откуда?уже дружелюбнее посмотрела она на омоновцев.
Из Омска… Что в машине? Водитель, откройте сзади двери.
С автоматами наизготовку омоновцы двинулись к заднему борту. Стоявший на обочине бэтээр шевельнул башней, как бы предупреждая, что машина на мушке. Водитель открыл двери фургона. Кузов был забит ящиками с водкой. На вопрос, чей груз и есть ли документы, чеченка, отводя глаза, забормотала, что не успели оформить, но потом с вызовом спросила:
Какие документы? У нас что, торговать запрещено? Я купила в России… Бизнес делаю.
Сапунов залез в кузов взял из ящика одну бутылку, раскрутил содержимое и ухмыльнулся:
Хм, «Русская»! Она такая же «Русская», как я чеченец. Паленаяоднозначно! Так, разрешения нет, товар некачественный… В общем, груз конфискуется. Водитель, давай в кузов, выгружай!
Вы не имеете права! Я на свои деньги купила! Хотите себе забрать! завизжала женщина.
Контрабанда будет уничтожена при вас.
Земляки, зачем портить такой товар?как можно ласковее сказала она.Давайте договоримся. Давайте я штраф заплачу…Лимон или два лимона…
Взяток не берем! Давайте ставьте бутылки на асфальт… А тару можешь везти в Тару, скаламбурил Сергей.
Чеченка уткнулась в платочек и, выдавливая слезы, запричитала:
Последние деньги истратила! У сестры пять детей, кушать нечего, заработать хотела…
Омоновцы, не обращая внимания на ее причитания, продолжали вместе с водителем выставлять бутылки на асфальт, и скоро
образовался стеклянный прямоугольник из стоящих бутылок по площади больше бэтээра. При этом они не забывали останавливать проезжавшие мимо машины для проверки и водители с любопытством глазели на это зрелище. К одному из них, водителю «Жигулей», Мадина подошла и что-то сказала по-чеченски. Тот кивнул и уехал.
Володя, включай видеокамеру! Этот наш героический поступок надо увековечить!улыбаясь, сказал Сапунов Виноградову.Итак, госпожа Усманова, это ваши бутылки?
Женщина отвернулась и ничего не ответила.
Так, молчаниезнак согласия. Вот я передергиваю затвор и открываю огонь.
От автоматной очереди в центре прямоугольника вскипело влажно-хрустальное крошево.
Рома, добей зеленого змия так, чтобы ни одного целого горлышка не осталось, сказал Сапунов выглядывавшему из люка водителю бэтээра.
Бэтээр наехал на стеклянный прямоугольник и принялся утюжить его назад и вперед. И скоро на асфальте остался лежать лишь
слой стекла, источавший резкий спиртовый запах.
Четвертую часть изничтожили, поехали дальше. Больше трех тысяч, пожалуй, тут!
Они еще половины бутылок не выгрузили, когда появился уазик с четырьмя чеченскими милиционерами. Старший из чеченцев перекинулся с Мадиной несколькими фразами и сказал Сапунову, что они забирают водку. Тот категорически отказался отдать ее.
Водка левая, без документов, в город ее завозить нельзя. Ваши же могут отравиться…
Мы ее знаем, она не первый раз привозит.
У нас приказ коменданта без документов спиртное уничтожать на месте.
Подождите, пока не разбивайте, мы с комендантом поговорим, он разрешит.
Милиционеры вместе с чеченкой уехали в город.
Мужики, давай скорей кончать с этим пойлом, а то еще чего доброго уговорят коменданта, сказал Сапунов, вываливая из ящика бутылки с водкой.

Лукин просматривал списки заступивших в ночной наряд на КП и в дот, и тех, кто завтра пойдет двумя группами на зачистку,
когда к нему вбежал комендант Гудермеса полковник Макаренко.
Федорыч, твои обопьются! Машину водки умыкнули!
Не обопьются!засмеялся Лукин.Знаю я про водку. Не брали они!
Ты уверен? А то баба эта чеченка клянется-божится, и милиционеры местные тоже говорят, что забрали.
Да не брали, я тебе говорю, они ее бэтээром подавили прямо на дороге! И на пленку засняли, сейчас покажу.
Лукин приказал позвать Виноградова.
Макаренко прильнул к окуляру видеокамеры и через несколько минут облегченно вздохнул:
Хорошее кино! А я ведь почти поверил, думаю надо тебя предупредить, как бы чего не вышло… Вот стерва!


Солдатские сороковины

Основательно устроились, Сан Саныч, уважительно сказал Максимов командиру томской бригады внутренних войск, по приглашению которого они приехали к землякам-сибирякам в гости.
Да, хрен нас с этой высоты сковырнешь! Как встали 24 декабря девяносто четвертого, так и стоим, тронув аккуратные черные усики согнутым указательным пальцем, сказал комбриг.Ров вокруг сделали мины поставили… Поначалу совались к нам, сейчас поспокойнее…Ладно, пойду проверю, все ли к открытию памятника готово, а вам наше хозяйство покажет командир батальона подполковник Петров.
С высоты 428,1 Гудермес был весь, как на ладони. А сама высотка была заставлена техникой. В стороне от жилых палаток стояли два наливника, рядом с КПП две бээмпэшки, противоположной стороны еще несколько бээмпэшек и бэтээров.
А это наш узел связи, показал комбат на машину-будку рядом с ажурной металлической мачтой. Тут же неподалеку такая же будка на колесах только с красным крестом. Над крышей ее дымит железная труба.
Они двинулись к центру высоты вдоль улицы из брезентовых армейских палаток, с трудом вытаскивая ботинки из густой липкой грязи. Палатки были притоплены в землю и
огорожены земляными валами так, что наружи торчали лишь шатровые островерхие крыши. На брезенте «предбанников» лежит тонкий слой подтаявшего снега. Снег пятнами лежал и на земле. И от сильного промозглого ветра, и от мокрого снега, и от этой липкой жидкой грязи веяло таким неуютом, что невольно рождалось сочувствие солдатам, живущим здесь уже целый год. Хотя понятно, что не весь год такая погода…
Здесь у нас боевое охранение, остановился комбат возле окопа, расположенного чуть ниже по склону. Из окопа снизу вверх смотрели на них два солдата. На бруствере окопа, прикрытом брезентом, лежит СВД.Представьтесь нашим гостям, омским омоновцам.
Снайпер рядовой Петров!
Помощник снайпера рядовой Щербаков.
Комбат Петров и рядовой Петров, сказал Максимов.
Да, однофамилец… Ну что, бойцы, враг не пройдет!
Так точно!чуть смущаясь, ответили солдаты.
А кто памятник-то придумал поставить?спросил Максимов.
Да сами солдаты… А мы решили поддержать, тожественно все это сделать. Пойдемте, уже строиться начали…
Скоро бригада в полном составе стояла в строю перед памятником, закрытым белым покрывалом. Вид у всех был далеко непарадный: грязные сапоги, мятые замызганные брюки и бушлаты. В облике солдат проглядывалась тоска
и усталость.
Брига-ада, смирно! Равнение на средину!скомандовал офицер стоящий перед строем и подойдя строевым шагом к комбригу доложил:
Товарищ полковник, личный состав бригады для открытия памятника воинам, павшим в республике Чечня построен! Начальник штаба майор Гаспаренко.
Здравствуйте, товарищи!
Здравия желаем, товарищ полковник!эхом отозвалась бригада
Вольно! Выступающие ко мне!скомандовал комбриг и сказал: Сегодня мы собрались, чтобы открыть здесь, в нашем ПВД на высоте 428,1 памятник, который своими руками сделали товарищи погибших. И мы приурочили это событие по православному обычаю к сороковому дню после их гибели. Всегда больно вспоминать трагические события. Но память о них навсегда останется в сердцах здесь стоящих…
Комбриг кончил говорить, повернул голову к начальнику штаба и тот сказал:
Слово предоставляется командиру отделения 3-й роты сержанту Лямину.
К офицерам подошел высокий крепкий парень в черной шапочке и волнуясь стал говорить:
Сегодня сорок дней как нет наших товарищей сержанта Алексеенко, Щукина и Брюханова… Но мы всегда будем их помнить… Мы силами бойцов 3-й роты 1-го батальона сделали этот скромный памятник и написали на нем фамилии погибших… Мы хотим, чтоб этот список не пополнялся, потому что нас всех ждут дома наши близкие.
Затем выступил рыжебородый прапорщик Шестаков, и слово предоставили от омского ОМОНа Максимову.
Ребята, я все понимаю. Мы тоже троих потеряли друзей, еще под Назранью парни на захват ходили, до этой катастрофы. Ребята, за каждую жизнь надо забирать две жизни. Не надо быть жестоким, нет. Надо просто помнить эти дела и говорить себе: да, я выжил, я должен жить и за себя и за того парня… И второе. Я говорю: берегите себя! Один никогда не должен оставаться, всегда двое должно быть. Потому что плечо, оно есть плечо. Я майор, но за мной ребята ходят, которые сержанты, старшины… И несмотря ни на какие трудности ты знаешь, что должен вытащить товарища. У нас третья командировка и без потерь. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно! Бог миловал. Почему? Потому что мы всегда задницу прикрывали друг другу. Помните об этом!
Закончились выступления и из репродуктора от узла связи раздались звуки гимна. Сняли белое покрывало и перед стоящими открылся памятник.
Обелиск был из бетонной опоры, к которой крепят деревянный столб. На вершине с тыльной стороны на металлическом штыре звезда. У подножия бетонный квадрат, найденный в городе.
На квадрате бронзовой краской написаны фамилии погибших. Вокруг памятника оградка из кирпичей, уложенных один к одному углом вверх.
Торжественно подходят три пары солдат с сосновыми венками, кладут их и замирают в почетном карауле.
На металлическом флагштоке рядом с обелиском
развевается приспущенный российский флаг с перевязью траурной ленты.
Музыка смолкла, и комбриг сказал:
Почтим минутой молчания наших товарищей сержанта Алексеенко Сергея Григорьевича, рядового Щукина Андрея Сергеевича, рядового Брюханова Юрия Александровича.
Все опустились на правое колено
и склонили обнаженные головы.
Затем на ПВД раздались звуки бравурного марша, и комбриг скомандовал:
Бригада, к торжественному маршу! Первая ротапрямо! Остальные напра-во!
Строй повернулся и затопал, медленно продвигаясь и поворачивая к прямой, по которой им предстояло торжественно пройти мимо памятника. А 1-я рота уже приблизилась к нему.
Сми-ирна!скомандовал ротный.
И вдруг случилось преображение. Шагавшие нестройно солдаты разом встрепенулись, сомкнули ряды и стали выше. Сапоги печатали шаг так, будто под ногами не сырая земля, а брусчатка. Неведомо куда исчезла усталость и вместе с ней, казалось, осыпалась с одежды вся грязь. Дерзкой решимостью и твердостью загорелись глаза солдат, солдат Русской Армии, униженной и оплеванной, но живой!
«И-
ираз!»и новое каре проходит единым телом мимо обелиска. Следом еще и еще… Идет Русская Армия. И с волнением отдают ей честь комбриг Сан Саныч и семеро омских омоновцев.


Улыбка фортуны

Милицейская рация, висевшая на спинке кровати, зашипела, и Лукин услышал взволнованный голос:
Двухсотый, двухсотый, ответьте сотому, ответьте сотому!..
На связь вышел командир отряда транспортной милиции из Волгограда, недавно расположившегося в пассажирских вагонах эшелона возле полуразрушенного здания железнодорожного вокзала Гудермеса. До их прибытия на весь город был только отряд Омского ОМОНа из ста человек. Лукин глянул на светящийся циферблат командирских часов: третий час ночи.
Двухсотый на связи!
Двухсотый, помощь нужна! Духи напали!..
Сколько их?
Черт разберет! Поливают густо!..
Держитесь до утра! Сейчас ехатьна засаду напорешься!
Да раненые у нас, двухсотый, а врача нет. Не дотянут до утра! Помогайте!
Лукин мысленно чертыхнулся: как можно посылать людей без врача! И спросил:
Сколько раненых?
Двое.
Ладно, минут через двадцать будем.
Он подошел к топчану, на
котором спал его заместитель подполковник Ураков:
Викторыч, командуй подъем! Нападение на транспортников. Раненых надо вывезти, возьмем добровольцев и на БТРе…
В помещении, где спали бойцы, включили электрический свет. Слава богу, движок-генератор работал исправно, давая возможность даже смотреть телевизор. Дежурный скомандовал: «Подъем!» и деревянный настил, приподнятый на бревнышках над бетонным полом ожил. Одни бойцы сразу выскакивали из спальных мешков, другие сидя крутили несколько мгновений головами и только потом покидали теплые гнезда.
Федорыч, водителя разбудили, БТР сейчас будет готов, доложил Ураков, подойдя к Лукину, надевавшему бронежилет.
Полковник Лукин вышел к построившимся бойцам и сообщил о нападении на коллег-транспортников.
Наша задачавывезти раненых. Кроме меня, Виктора Викторовича и военврача Карповича, поедут только добровольцы. Добровольцы, два шага вперед!
Ему уже не раз приходилось отдавать такую
команду, и всегда добровольцами желали быть все. Вот и сейчас строй дружно шагнул вперед, и у Лукина шевельнулась гордость за своих ребят. Он отобрал человек пятнадцать и вышел на улицу. Показалось, что окунулся в невесомую вату. Стоял промозглый густой туман. Такой густой, что их КПП в тридцати метрах не было видно. Все как-то было непривычно: январь на дворе, а кругом слякоть и грязь. А в Омске у них, передают, морозы за тридцать… В доме еще елку новогоднюю не убрали…А ему пришлось и новый 96-й год, и свое сорокапятилетие отмечать здесь…Ну и туманище, однако! Кому он в помощь, им или духам? Тут уж, как говорится, кому фортуна улыбнется. Хотя духам туман больше по душеавиация не летает.
Справа из бокса доносился рокот БТРа. Присмотревшись, он увидел, что металлические ворота открыты, и изнутри осторожно показался нос машины, а затем БТР уркнул, выкатился из укрытия и, круто повернув налево, как вкопанный, остановился возле Лукина. «Молодец, Рома!»
похвалил он мысленно молодого солдатика-водителя, прикрепленного к ним из бригады внутренних войск со своей техникой.
Когда Рома первый раз появился на кухне, где обедали бойцы, в засаленной гимнастерке с впалыми щеками, кто-то ехидно воскликнул: «Ничего нам волкодава прислали!» Чем окончательно вогнал солдатика в смущенье. Тогда Лукин осадил шутников: «Ладно, не трогайте парня! Может, еще, как за мамой родной будете за его БТРом прятаться!» Но едва Рома потянулся за хлебом, как сидевшие рядом изумленно воскликнули: «Ё-моё, вот это руки! Ну-ка, марш мыть! А вечером в баню!». За две недели парня откормили, отмыли так, что на щеках пробился румянец, и оказался он не таким уж доходягой, каким увиделся сначала, а ловким крепышом, любящим технику. А ведь
мальчишкавосемнадцать лет! Позавчера приехали к нему два погодка товарища, привезли какие-то запчасти и остались ночевать. Кровать Лукина была у стены, за которой стоял БТР и поздно вечером он услышал там разговор, вызвавший у него улыбку: «Ром, ты хоть бы нас накормил, как следует».«Ладно, накормлю, великодушно сказал Рома, у меня и тушенки, и сгущенки сколько угодно!.. Только руки идите помойте!» прикрикнул он сердито.
Лукин подошел к приоткрытому люку водителя.
Куда поедем, товарищ полковник?высунув голову, спросил Рома.
К вокзалу.
Мимо старой комендатуры? Ясно!
Давай не торопись! Видишь, какой туман. Свет не включать!
Выбегавшие по одному омоновцы собрались у БТРа.
Десять человек на броню, остальныевнутрь! Виктор Викторыч, давай за пулемет, сказал Лукин Уракову.Где Карпович? Будь рядом со мной!
У военврача лейтенанта Евгения Карповича это была первая командировка в Чечню и впервые у него появилась работа по специальности.
Они миновали КПП, защищенный мешками с песком,
БТР повернул направо, выехал на трассу ГрозныйХасавюрт и двинулся в сторону Хасавюрта. Слева на обочине размытыми черными пятнами проплыли мимо сгоревшие БМП и грузовик. Месяц назад, когда Масхадов захватил на две недели Гудермес, здесь, совсем рядом со станцией технического обслуживания «Автосервис», наша колонна попала в засаду, зажатая на трассе огнем справа из больницы и справа от кирпичного завода. Местные рассказывают, что из всей колонны федералов в живых осталось только пятеро солдат…
О захвате Масхадовым Гудермеса полковник Лукин узнал в Омске из теленовостей и с возмущением и досадой подумал тогда: как такое вообще можно было допустить! По трем командировкам знал, что бардака на этой войне хватало, но не до такой же степени, чтобы не заметить скопление боевиков, способных захватить город!.. А через несколько дней пришел приказ сформировать отряд в сто человек и ехать в Чечню. Из Моздока их «вертушками» перебросили в Грозный и сказали, что они будут охранять главный штаб. Только порадовались, ночь переночевали, а им говорят: давайте быстренько в Гудермес… И сразу начали, как шутили, устанавливать советскую власть. В первый день зачищали «Западный
Берлин»микрорайон, выросший при Дудаеве, где жили в основном «новые чеченцы». Зачистка, можно сказать, была мягкой: лишь один боевик решил в войнушку поигратьотыгрался!
…Лоскутки на скатке маскировочной сети, на которой сидел Лукин, затрепетали, как листья деревьев на ветру, и он подумал: что-то Рома разогнался. Рассмотрев справа дерево с отрубленной снарядом верхушкой, а за ним дом с разрушенной крышей, застучал прикладом автомата по броне и включил рацию.
Одиннадцатый, итит твою мать, куда летишь? Поворот-то проскочил!
БТР притормозил.
Понял, двухсотый! отозвался водитель.Че, разворачиваться?
Ладно, давай дальше. По другой улице доберемся. Метров через триста будет поворот налево, слушай меня!
Двухсотый, пулеметчик ругается: кто-то на триплекс сел!
Кто триплекс закрыл?
А, это, наверное, я рукой, сказал Сапунов Сергей, отодвигаясь с места, где сидел.
Улица, по которой они подъехали, привела их к небольшой привокзальной площади, за которой белела стена полуразрушенного вокзала.
Никакой стрельбы. Тихо.
Лукин связался по рации с «транспортниками».
Сотый, сейчас БТР подкатим, готовьте раненых!
И скомандовал:
Десять человек группа прикрытия, занять позицию! Остальные со мной за броней. Начнут стрелять, патронов и гранат не жалеть!
БТР задом двинулся к вагонам, в
которых обосновались «транспортники». Пригнувшись, Лукин с омоновцами пошли рядом.
Карпович здесь?
Он в прикрытии остался, ответил кто-то.
Чертыхнувшись, Лукин бегом вернулся к залегшим бойцам.
Женя, Карпович!
Я!отозвался лейтенант.
Повоевать захотел? Твое дело людей лечить! За мной!
Поздоровавшись за руку с командиром транспортников, Лукин спросил:
«Духи» давно отстали?
Минут пятнадцать постреляли и замолчали.
Ладно, не расслабляйтесь, может не ушли еще!
Расслабишься тут!сказал майор и выругался.
Когда носилки с ранеными поставили в БТР и подъехали к группе прикрытия, Ураков спросил:
Федорыч, какой дорогой обратно поедем?
А давай, которой приехали!сказал Лукин неожиданно для самого себя: только что собирался дать команду, чтоб возвращаться короткой дорогой, где ездили обычно днем.

В полдень в комендатуру пришел старейшина Ахмед, один из тех, кто договаривался, чтоб не стреляли по жилым частным домам. Он спросил Лукина, не стреляют ли из домов.
Из домов пока не стреляют… Зато у вокзала стреляли…
Знаю, знаю… Это не наши. Они нарочно стреляли, чтоб вы помогать ехали… У старой комендатуры ждали. Правильно делал, что другой дорогой поехал!..
«На этот раз, похоже, фортуна улыбнулась нам,
подумал Лукин.А Рому надо будет за ужином наградить банкой сгущенки!»


Эхо терроризма

Ночью выпал снег прикрыл зимнюю грязь, и земля вокруг от этой белизны и сияния стала казаться менее враждебной и опасной. Срок командировки отряда перевалил далеко за вторую половину, и Лукин осторожно радовался в душе, боясь сглазить, что командировка проходит без особых осложнений. Привычными стали каждодневные зачистки и разминирования, и хотя по ночам постреливали, но пока никого не зацепили. И гордо развевается российский флаг над их ПВД над крышей трехэтажного «Автосервиса».
Но чтоб спокойно спать, пришлось изрядно и поработать! Ведь на всех трех этажах окна были выбиты, а на втором прямо по
центру огромный пролом в стене от снаряда. Теперь же все окна заложены мешками с землей, в том числе и пролом на втором этаже, почти в каждомамбразуры. По углам на крыше тоже огневые точки из мешков выложены. В общем не дом, а Брестская крепость…
Но чем ближе было окончание срока командировки, тем больше вместе с радостью росло чувство озабоченности: главное, не позволить расслабиться ни себе, ни людям.
Сейчас, возвращаясь с прочесывания дач, откуда ночью опять стреляли,
Лукин еще раз с удовлетворением оглядел детище своих рук укрепленный «Автосервис». На одной из дач обнаружили оборудованную позицию и установили пару растяжек…
У КПП стояли «Жигули», которые тщательно осматривали его бойцы. Рядом два парня славянской наружности.
Федорыч, подошел к Лукину Ураков, вот задержали. Журналисты из «Комсомольской правды». Нет бумаги на право передвижения по Чечне.
Ну, и почему без разрешения?
Да мы в Кизляр торопимся, не успели оформить, протягивая Лукину удостоверение, сказал журналист с бородкой.Вы же знаете, Салман Радуев в роддоме заложников захватил. Нам надо срочно там быть…
У меня приказбез документов не пропускать.
А вы позвоните в главный штаб, они разрешат.
У меня телефон не работает, сухо ответил Лукин, чувствуя, как поднимается раздражение против этих писак, привыкших, что перед ними с почтением открываются все двери.
У нас спутниковая связь. Можно в любую точку земли позвонить.
Что, и в Омск можно? Ну-ка, проверим!
Бородатый
журналист достал из машины белый чемоданчик, открыл крышку, подсоединил антенну и спросил:
В Омске какой номер?
Лукин назвал.
Так, подождать придется немного. Сначала выйдем на Лондон, оттуда в Москву, а потом в Омск.
Через несколько минут, слегка волнуясь, он разговаривал с дочерью.
Ира, это папа! Да, да, из Чечни. Не торопись, говори по очереди, слушай меня, а потом отвечай!..
Дочь поздравила с прошедшим сорокапятилетием и сказала, что внук Дениска начинает шустро говорить, что все они ждут его приезда….

Услышав такую новость о двухлетнем внуке, Лукин невольно заулыбался. На душе потеплело. Перекинувшись еще парой фраз с дочерью, он закончил разговор.
Ну, что, командир, пропускаешь нас?
А черт с вами езжайте! Только врите меньше!
Постараемся! обрадовались журналисты, быстро свернули станцию, сели в машину и укатили на восток.
Вот шелкоперы, с завистью сказал Ураков, тут батарейки сядут, хрен до ГУОШа доберешься, а у них космическая связь, да еще через Лондон. Нет, не зря их заграница так любит! Правильно сделал, что отпустил, а то бы в «Комсомолке» на первой полосе появилось: «Омский ОМОН издевался над нашими журналистами!» Пойдем, посмотрим новости, как этот террорист долбаный торгуется.
Слушая
новости о Радуеве, Лукин невольно вспомнил того своего омского террориста, что три года назад захватил в детском саду заложниками детей, и остро почувствовал, как трудно будет при штурме тем, кому выпадет освобождать заложников, если до этого дойдет дело.
…Омский террорист был лишь с обрезом. Его он держал в правой руке, а в левой зажата кнопка, от которой
тянутся провода к рюкзаку за спиной, в котором бидон с аммоналом… Шел уже восьмой час переговоров с ним. По его требованию ему принесли деньги и автомат, но с вареными патронами. Лукин проверил, как стреляют вареные патроны. Сделал три выстрела, и все три пули застряли в стволе. Рассмотрев, что ствол забит, террорист занервничал и велел принести немедленно исправный автомат. А когда нянечка попыталась увести детей в соседнюю комнату, выстрелил из обреза в косяк двери.
Лукин с группой захвата стоял в это время за лестничным маршем. Услышав выстрел, сержант Виктор Плешков, стоявший по другую сторону лестничного марша, посчитал его сигналом к штурму и кинулся к двери, за которой сидел террорист, но увидев, что в коридорчике перед дверью никого нет, и услышав разговор террориста с заведующей, развернулся и прибежал к ним. Лукин всыпал тогда ему по первое число за то, что чуть не сорвал операцию.
«Ну все, мужики, сказал он тогда, надо идти. Если он получит автомат, то покосит всех нас!» И тут ему пришла мысль: ведь восемь часов сидит, поди, жрать захотел. И когда заведующая вышла в очередной раз, он сказал ей, чтоб она предложила террористу поесть. Когда террорист стал есть, сунув палку с кнопкой под мышку, они пошли…
Плешков сбил террориста со стула на пол и прижал его щитом так, что тот не смог пошевелить рукой, под которой была кнопка. Тут же Саша Семыкин сразу стреляет: сначала в правый бок два раза, а потом в голову. Лукин добавляет несколько выстрелов. А Мартышев, Колмагоров, Хильченко,
Эннс и Дмитриев схватили детей и, закрывая их собой, кинулись подальше от террориста. Взрыва, слава Богу, не последовало. Перед тем как начать есть, террорист отключил взрывное устройство…
Странно было слышать, как толпа у детсада до этого проклинавшая террориста и желавшая ему смерти, узнав, что он убит, стала жалеть парня. Раздавались голоса, что можно было как-то по-другому. Но
он уверен, по-другому уже никак нельзя было…
Придет время, и этот сучонок Радуев добегается!

Ночью из ГУОШа пришла шифрограмма с приказом арестовать отца Радуева, который жил в Гудермесе. Рано утром на «Урале» и бэтээре они приехали с двумя местными милиционерами на улицу, где
жил отец террориста, оцепили ее и затем ворвались в дом Радуева. Но там никого не было. Зайдя на кухню, Лукин положил ладонь на чайник и тут же отдернул еекипяток! Хозяин только что был дома. Предупредили! Обыскали дом, сараинету. И только в саду нашли свежие следы, терявшиеся на соседней улице. Ушел черт!



«БЕЛЫЕ МЕДВЕДИ» ПРООТИВ ЧЕЧЕНСКОГО ВОЛКА

ПВД

Состав замедлил ход и, лязгнув буферами, остановился. Командир 35-го сводного мотострелкового батальона внутренних войск МВД
«Белые медведи» полковник Александр Степанов спрыгнул со ступенек на землю, огляделся и с трудом различил в густом утреннем тумане полуразрушенное здание вокзала станции Ищёрской. Следом за ним из вагона вышли два бойца из его охраны с автоматами и начальник штаба подполковник Раис Мухаматулин. Степанов, как никто другой, соответствовал названию «Белый медведь»: под два метра ростом, широкоплечий, с короткой щеткой пшеничных усов, он одним своим видом внушал уважение не только солдатам, но и офицерам... Еще не рассвело, было всего четыре часа утра. Но вокруг их эшелона началось движение людей: батальон начал готовиться к выгрузке. Задача командирам подразделений была поставлена еще во время движения эшелона. Из Омска до Ищёрской они добирались восемь суток. Добирались не без приключений. Под Воронежем, на станции Поворино состав остановился на несколько часов. Железнодорожники сказали, что заминирован путь, и они ждут саперов из Воронежа. Узнав о причине задержки, Степанов предложил заместителю начальника железной дороги не ждать саперов из Воронежа, а разминировать путь собственными силами. Ведь среди двухсот человек его батальона есть и инженерно-саперный взвод. На разминирование пошли майор Потрохов, прапорщик Яткевич, рядовой Русских и с ними овчарка Грей. Оказалось, что вместо противотанковой гранаты на стрелке был муляж из дерева, на котором еще не высохла свежая зеленая краска...
Когда выставили вокруг эшелона боевое охранение, Степанов прошелся вдоль двадцати платформ, на которых разместилось все его хозяйство
только техники 22 единицы: 2 бэтээра, КШМ, КУНГ, бензовоз, АРС авторазливочная станция, автомобили от его уазика до грузовика ЗИЛ-131, колесный трактор с экскаваторным ковшом... Он еще с первой войны придерживался принципа: «Все свое вожу с собой», и этот принцип оправдывал себя. Благо омские спонсоры помогали. Особенно он был рад трактору, который подарил батальону завод транспортного машиностроения, для рытья окопов вещь ценная! Хотя время от времени у него и проскакивала мысль, что с еще большим удовольствием он бы принял от завода танк Т-80У. Но, похоже, этот «летающий танк» так и не дадут заводу выпускать под шумок о конверсии...
Небо на востоке посветлело. По-прежнему вокруг стояла мертвая тишина. Всего несколько часов назад они проезжали освещенные, полные жизни города и поселки и вдруг будто перенеслись мгновенно в какой-то жуткий иной мир, в котором лишь разбитые вагоны, искореженные рельсы, расплывчатые силуэты руин, дома с черными дырами от снарядов в стенах... Он знал, что бои за Ищерскую были жестокими, но все равно не ожидал увидеть такое. Часто на раскисшей, едва припорошенной мокрым снегом земле часто попадались хвостовики мин и реактивных снарядов
«Града». А прошло ведь больше десяти дней, как отсюда выбили боевиков.
Его 35-му сводному батальону предстояло действовать на территории от Знаменского до Горагорска. Сейчас же, чтобы освободить путь, нужно срочно эшелон разгрузить, а все имущество и технику на время переправить в Знаменское, и уж оттуда
на пункт временной дислокации. Для ПВД, правда, надо было еще место подходящее подыскать. А до Нового года осталось всего три дня. Хотелось бы его уже нормально встретить на своем ПВД.
Еще до обеда первая колонна была в Знаменское отправлена под прикрытием бэтээра. А к вечеру следующего дня, 29 декабря, уже и весь батальон был там же. Понадобилось десять ходок сделать.
А 30 декабря полковник Степанов вместе с заместителем по тылу командующего западной группировкой отправился на своем уазике в сопровождении бэтээра в Горагорск искать место для ПВД.
Пока ехали, зам по тылу рассказал о том, что Горагорск наши войска брали две недели и выбили боевиков только 16 декабря. Дорога, подходившая к поселку, была зажата между двумя хребтами и техника по ней никак не могла пробиться. Боевики из СПГ подбивали первый и последний танк, а потом расстреливали остальные из гранатометов. Горагорск взяли лишь тогда, когда по Терскому хребту обошли его и вышли в тыл
«духам»...
В поселке, как и на станции Ищёрской, повсюду были видны следы недавних боев, особенно бросались в глаза разбитые верхние этажи пятиэтажек нового Горагорска, где жили когда-то нефтяники. Сам Горагорск протянулся у подножия Сунженского хребта. Восточнее поселка возвышалась Чертова гора, на которой располагался ретранслятор, обеспечивавший военным связь по всей Чечне. Охранялся он спецназом УИН Тульской области, но прикрыть понадежнее столь важный объект никогда не помешает, тем более что угроза прорыва боевиков из Грозного, где шли тяжелые бои, еще не отпала...
Обозрев с горы окрестности, Степанов присмотрел на восточном ее склоне у подножия площадку метров сто на сто. На ней и решил ставить ПВД. Вроде, должны уместиться. За спиной будет ретранслятор, а с трех сторон придется обеспечивать прикрытие. Правда, в километре напротив них деревня Орлиное из двадцати пяти дворов, а за ней Терский хребет начинается. Из снайперской винтовки достать можно будет. Придется маскировочную сеть натягивать...
На следующий день ранним утром ушла из Знаменского в Горагорск первая колонна. С ней отправили и трактор. По прибытии он сразу начал рыть окопы: уходить в ночь без огневых оборудованных позиций никак нельзя.
Начальник штаба Мухаматулин по ходу дела распределил сектора обстрелов с командирами рот, капитанами Олегом Тюриным, Александром Карповым и Николаем Дорошенко.
Но главное, надо было успеть до темноты перевезти все имущество. Когда в пять вечера последняя колонна подошла к Чертовой горе, полковник Степанов облегченно перевел дух: утром он поставил задачу Новый год встретить на новом месте. Задача задачей, но хорошо, что обошлось без нападения на колонны. Правда, небольшая заминка вышла уже здесь на ПВД. Когда очищали землю от мокрого снега под палатку, солдаты обнаружили хвостовик неразорвавшейся мины. Пока майор Потрохов со своими ребятами обезвреживал ее, пришлось все работы на площадке остановить. Считай, час пропал. Но после того как мину взорвали, работа закипела вновь. Никого подгонять не нужно было.
Вот 1-я рота уже солдатскую палатку на растяжки поставила, и сразу внутрь настил из досок одни укладывают, другие наметом-утеплителем изнутри брезент обносят, третьи несут круглые березовые чурбаки, на которые положили доски и стали собирать нары...
В 19 часов командир 1-й роты капитан Тюрин доложил, что они палатку установили. Степанов пошел проверить и с удовлетворением отметил, что даже дверь деревянную на входе брезентовый коридорчик палатки. Он вошел внутрь. Нары вдоль стен палатки были уже застелены плотно матрасами, на каждом из которых лежало темно-синее одеяло и белоснежный комплект постельного белья. По центру палатки длинная пирамида с вырезами под автоматы, в канцелярской комнате две металлические кровати. От железной печки тянуло теплом.
Ну что, молодцы! сказал Степанов. Осталось только в бане помыться, и можно Новый год встречать!
А баня
будка на колесах уже дымит печной трубой. Это для офицеров. Для солдат баня-палатка. Здесь тоже уже вовсю разогревали воду в железной бочке паяльной лампой. Зам по тылу подполковник Сергей Николаев договорился с туляками, чтобы часть людей помылась в их бане. Эту баню соседи соорудили внутри давно не использовавшегося бака-нефтенакопителя, и все, кто в ней мылся, непременно вспоминали фильм «Белое солнце пустыни».
К девяти вечера площадка приобрела вид обычного ПВД, разве что маскировочной сети по периметру не было, но это можно сделать позднее. Хотя без нее как-то неуютно: ходи и оглядывайся, как бы не прилетел откуда-нибудь
«новогодний подарок». Рядом с жилыми палатками стояли солдатская и офицерская столовые, где полным ходом готовили праздничный стол под руководством начальника столовой Галины Тарасовой. Помогали ей еще две Галины: повар Шантина и санинструктор Баринова. Не осталась в стороне и писарь Ирина Высоцкая. На столы выставлялись пластиковые «полторашки» газированной воды, печенье, конфеты подарки омских спонсоров.
За полчаса до Нового года и солдаты, и офицеры, с удовольствием смывшие десятидневную грязь сидели за столами, уминая праздничный ужин. На столах горели свечи и лишь у входа тускло светила небольшая лампочка, запитанная от радиостанции. Электрический свет от собственного дизеля еще предстояло провести. Без пяти двенадцать наполнили стаканы и кружки газировкой, и полковник Степанов, сидевший во главе длинного стола, встал:
Дорогие товарищи! Я поздравляю вас с Новым годом, последним годом уходящего тысячелетия. Я делаю это с облегчением и радостью от того, что несмотря на трудности, благодаря всем вам, мы сейчас сидим здесь и встречаем Новый год. Желаю всем вам живыми и здоровыми вернуться на постоянное место дислокации. А чтобы это произошло, нам предстоит еще много поработать и закрепится на этом ПВД более основательно, потому что от этого зависит безопасность каждого из нас. Удачи и счастья всем! С Новым годом!


Местные просят помощи

На следующий день с самого утра полковнику Степанову доложили, что его спрашивают какие-то местные чеченцы. Он подошел к еще недооборудованному до конца КПП и увидел двух мужчин. Они представились. Это были глава администрации Горагорска и начальник жилищно-коммунального хозяйства.
Искандер, помоги, пожалуйста! Дай экскаватор на полдня, водопровод починить надо...
«Уже и как зовут знают», усмехнулся про себя Степанов и сказал:
Да нам самим трактор нужен, окопы еще не вырыли.
Мы понимаем, но и вы нас поймите: люди без воды сидят... Они вас благодарить будут... Там только в одном месте трубу заменить нужно.
Ладно, решим вопрос, сказал Степанов.
Вы, говорят из Омска? спросил начальник ЖКХ.
Из Омска. А что?
Да мы почти земляки, я сидел в Омске, в шестой колонии пять лет, улыбнуля чеченец. Передайте привет начальнику колонии от Исмаилова. Он хороший мужик.
Ладно, приеду в Омск, обязательно ему позвоню.
Я на «Жигулях» на асфальте буду ждать, потом тихо впереди поеду, покажу, где копать надо. Пусть трактор за мной идет...
До асфальта трактор выбирался по липкой, припорошенной снегом грязи вслед за прокладывавшим путь бэтэром, на броне которого сидела группа прикрытия из восьми человек во главе с начальником инженерно-саперной службы батальона майором Потроховым. Все вокруг, как и вчера тонуло в тумане.
Трактор пятился задом к тому месту, где следовало копать, как вдруг остановился. Из кабины выскочил солдат и закричал:
Товарищ майор здесь мина, хвост торчит.
Осмотрев мину, Потрохов сказал:
Такая же, как вчера под палаткой была.
Он связался по рации со Степановым, доложил о находке и попросил, чтобы прислали с прапорщиком Яткевичем тротиловые шашки с электродетонатором и приказал водителю копать рядом с миной яму, в которую мина должна была упасть после подрыва накладного заряда и там взорваться. На бронированном уазике вместе с сапером Яткевичем приехал и начальник штаба Махаматулин. Он с главой администрации прошелся по соседним домам, и они отправили жителей в безопасное место.
Когда яма возле мины была готова, Потрохов положил рядом с ней тротиловую шашку, вставил детонатор и потянул провода к бэтээру, отогнанному вместе с трактором метров на тридцать, где укрылись солдаты.
Потрохов соединил концы проводов с электрической батареей, и тут же раздались один за другим два взрыва: сначала слабый, а затем более мощный, выбросивший из ямы комья земли.Теперь можно было снимать землю над водопроводными трубами.
Мухаматулин уже собрался ехать обратно на ПВД, когда к нему подошел глава администрации.
Спасибо вам! Еще хочу попросить, подполковник... Верните людям добро. Когда здесь бои шли, мародеры многие дома обчистили. Одного точно знаем, что он грабил, он в первую войну с бородачами был. Просили вернуть по-хорошему, не отдает! Его дом вон там сразу за клубом стоит. Вещи, наверняка, у него в подвале. Отберите, отдайте людям.
Это командир должен решать, дело деликатное. Потом будут кричать, что мы мародерствуем...
Э-э, никто не скажет, люди спасибо скажут! Передай командиру, очень просим!
Полковник Степанов сомневался недолго. Решил вернуть жителям награбленное мародером. Конечно, на такие акции нужна санкция вышестоящего командования, но время терять не хотелось: грабитель мог припрятать имущество, пока они согласовывали этот вопрос. Риск, конечно, был, хорошо, если обойдется без стрельбы.
Утром 2 января на двух бэтээрах выдвинулись к клубу, окружили дом мародера, удалив из соседних домов жителей. Тут же выяснилось, что хозяин дома сбежал на
«Жигулях», узнав о приближении военных.
Огромный бетонированный подвал его дома напоминал склад какого-нибудь промтоварного магазина. Чего тут только не было: меховые шубы, телевизоры,
видео- и аудиомагнитофоны, столовые наборы и чайные сервизы, часы... Все это разложили в клубе, подсчитали, что тысяч на сто пятьдесят награбленное потянет. Люди сразу потянулись в клуб в поисках своих вещей. И то и дело раздавались возгласы: «Вот моя шуба!», «Это наш магнитофон!», «Наши ложки!», «Мои сапоги!», после которых следовали проклятия в адрес грабителя...
И еще весь следующий день пришлось охранять вещи, пока их почти все не разобрали.


Ночь на Рождество

6 января выпал первый настоящий снег, прикрывший подмерзшую и всем надоевшую грязь. Вокруг стало привычно, как дома, бело, и настроение в день Рождества на ПВД было приподнятым, несмотря на то, что туман не расселся, а лишь слегка поредел. За неделю обжились основательно, и огневые позиции оборудовали более тщательно. Траншеи, по которым можно было ходить в полный рост, по внешнему краю оребрились окопами-ячейками. В каждой такой ячейке на уровне груди в глине вырезана полочка, а над окопом бойница, увенчанная небольшим земляным настилом. Какая-никакая, а от ВОГов защита! Основательнее всех устроилась рота МТО: целый дзот соорудили. Да и площадка, где они живут, пожалуй, аккуратнее других будет. Степанов любил аккуратность. Аккуратность залог дисциплины. Большинство потерь на войне от расхлябанности: сегодня сапоги не вычистил, завтра бронежилет забыл надеть и попал под пулю... Поэтому Степанов решил, что сразу после Рождества проведет строевой смотр оружие надо проверить, документы личные, чистоту... Грязь кончилась, можно и за сапогами следить, как положено.
Кроме укрепления ПВД, основали два КПП
опорных взводных пункта на трассе ЗнаменскоеГрозный. Один севернее Горагорска недалеко от поселка Комарово возле Сунженского канала, другой южнее у селения Керла-Юрт. Второй КПП был оригинальным: его соорудили на базе подбитого танка, выложив на броне дугой стену из мешков с песком со стороны дороги. Как говорится, дешево и сердито. Проезжавшие водители с удивлением глазели на это диковинное сооружение и невольно притормаживали.
На утреннем построении Степанов поздравил всех с праздником Рождества, а двух солдат
братьев-близнецов Евгения и Вячеслава с днем рождения. Им исполнилось в этот день двадцать лет. Эти ловкие, сообразительные ребята нравились комбату, и они были обычно возле него в охране. Вечером решили провести праздничный ужин, благо, что спонсорские подарки еще не кончились.
Вечером Степанов с начальником штаба Мухаматулиным,
зам. начальника по тылу Николаевым и командирами рот обсуждали в офицерской столовой, как лучше отметить праздник. Здесь же присутствовали женщины-военнослужащие. Неожиданно снаружи раздались автоматные и пулеметные очереди, несколько пуль цокнули по металлу стоявшей рядом водовозки.
Женщины на пол! Всем занять боевые позиции! громко скомандовал полковник Степанов. Капитан Дорошенко, выключить электрический свет!
Не успели командиры рот выскочить из палатки, как ПВД погрузился в оглушительный грохот ответного огня
расчеты заработали. Степанов машинально глянул на часы: двадцать часов. Включил рацию «Кенвуд» и стал вызывать на связь спецназ УИНа, что стоял на горке:
«Вышка», «Вышка», я 122-й... Нападение на ПВД! Прикройте свою сторону!
Понял вас, 122-й, понял!.. У нас пока тихо.Товарищ полковник, я пойду в окопы, там могут быть раненые, поднялась с пола санинструктор Баринова.
Всем женщинам перебраться в свою палатку и лежать на полу! сурово приказал Степанов и добавил, обращаясь к Бариновой. Если понадобится, старшина, вас найдут!
Командиры рот вывели своих бойцов на огневые позиции в закрепленные за ними сектора, туда же перебрались заместители Степанова Мухаматулин, Николаев, Слабунов. И сразу же грохот стрельбы усилился. Заработали КПВТ бэтээров, загукал справа АГС-17.
Полковник Степанов прибежал на свой командный пункт
землянку с бревенчатым накатом. Из докладов командиров рот обстановка прояснилась: стреляли от здания газостанции справа и с возвышенности перед ПВД метров 200-300 со стороны поселка Орлиное. Судя по вспышкам, не больше десяти человек Перестрелка продолжалась минут двадцать, затем стрельба прекратилась.
Степанов прибежал в окопы первой роты и спросил подполковника Мухаматулина, рассматривавшего здание газостанции в бинокль:
Ну что, ушли?
Туман. Ничего не видно.
В это время раздалась длинная пулеметная очередь. Несколько пуль шлепнули в глиняный бруствер. Вспышки были левее от главного здания газовой станции.
РПК работает, из-за будки, похоже, сказал капитан Тюрин и громко скомандовал:
Ориентир один, слева двадцать огонь!
Загрохотали автоматы, вздрагивая при каждом выстреле, отправлял в темноту ВОГи станковый гранатомет, и один за другим в трехстах метрах от них в тумане расцветали матово-огненные бутоны разрывов.
«Испортили праздник, чертовы «духи!» с досадой подумал Степанов. По-хорошему, обойти бы их и сзади ударить, но в темноте да тумане рисковать людьми не стоит.
Раис Ратыфович, сказал он подполковнику Мухаматулину, когда перестрелка прекратилась, на любую вспышку отвечать подавлением из всех средств. Патронов не жалеть. Думаю, они нам сегодня спать не дадут.
Он оказался прав. Через час тишины и молчания, когда уже многие стали надеяться, что
«духи» ушли, начался обстрел ПВД слева, от электроподстанции. Затем опять со стороны Орлиного, потом опять от газовой станции. И так через каждый час всю ночь. Последняя перестрелка закончилась в пятом часу утра.


По следам

Едва рассвело, под прикрытием бэтээра обследовали места, откуда ночью стреляли. У здания газовой станции нашли кровь. По свежему снегу четкие следы уходили в сторону поселка Орлиное.
Полковник Степанов решил пойти по следам. Группа преследования около сорока человек в белых маскировочных халатах двинулась на
«уазике» и бэтээре от ПВД и скоро вошла в село Орлиное. Их там будто уже ждали. Едва остановились, как подошли десятка два чеченцев.
Степанов натянул на подбородок и нос маску: светиться лишний раз ни к чему.
Несмотря на отсутствие знаков различия, угадав в нем старшего, к Степанову подошел чеченец лет пятидесяти и сказал:
Я глава администрации поселка Долгат.
Александр.
Ваши люди, Искандер, сегодня ночью стреляли в нашу сторону. Пули в стены домов попадали. Люди всю ночь не спали, а у нас ураза, молиться надо...
У вас ураза, у нас Рождество. Нас всю ночь обстреливали бандиты, которые пришли из вашего села и обратно следы ведут в ваше село!..
Искандер, это не наши люди, в нашем селе никто против вас не воюет. Вот уже где эта война, провел по горлу ребром ладони Долгат.
Я вас понимаю, но и вы поймите меня: я не могу подвергать жизнь молодых солдат опасности, поэтому предупреждаю, если из вашего села раздастся хоть один выстрел, будем отвечать всеми средствами. Не обижайтесь!
Искандер, обещаю, что никто больше из нашего села стрелять не будет. Бородачи всем уже надоели, их никто у нас не слушает. Над листовками их смеялись...
Какие листовки?
Да вот, возьми с ценами за вашу голову... протянул Долгат листок Степанову.
Интересно... Так, за солдата внутренних войск 20 баранов, за лейтенанта 50 баранов... за полковника 100 баранов, ага, а за генерала 40 быков.
Бараны-то хоть есть у вас?
Много разбежались, много воруют, немного осталось у каждого хозяина... Жить трудно стало... Хорошо живут только те, у кого свой заводик есть, кто бензином торгует. Поэтому за ваших командиров, которые взрывают такие самодельные заводы, они сто тысяч рублей обещают.
Ну, ладно, Долгат, значит, договорились, в Орлиное боевиков не пускаете?
Договорились, Искандер! Я ведь тоже в Советской Армии служил, в авиационных частях... Ночью будем дежурить по очереди, никого не пустим!
(Долгат слово сдержал: со стороны Орлиного за все время командировки не было ни одного выстрела. Отношение с жителями установились такие дружественные, что когда батальон уходил, Долгат выделил личный КрАЗ для перевозки имущества.
П.Б.).

Миновав Орлиное, они двинулись по следам боевиков к Терскому хребту, оставляя справа селение Майское. Взяв подъем, бэтээр покатил осторожно в лощину, где сквозь туман проглядывались кошары и жилой дом. Дом окружили. На крики никто не вышел. С предосторожностями вошли внутрь. В комнатах никого не было. И только в зиндане обнаружили двух изможденных бородатых мужчин.
Кто такие? спросил Степанов.
Русские мы, как-то смущенно ответил один из них, судя по проседи в бороде более старший по возрасту. Я Василий, он Иван...
Давно здесь? Что делаете?
Четвертый год... Овец пасем, по дому работаем... Строители мы, думали подзаработать, когда мир подписали после первой войны, а нас вот сюда привезли...
Бежать не пробовали? спросил майор Борков.
Че бежать-то, равнодушно сказал тот, что был помоложе. Семьи нет... Поймают, хуже будет... А здесь кормят...
Обреченность их вызвала раздражение у Степанова, и он сердито спросил:
Так остаетесь или с нами поедете?
Так, конечно, в Россию подадимся!
«Духи» здесь были?
Были утром пять человек, ушли с хозяином в горы! махнул старший рукой в сторону крутого поросшего лесом склона, поднимавшегося за лощиной? На технике там было не пройти
Хозяин наш все время с боевиками якшается, сказал Василий, он им бензин перегоняет, пять цистерн держит...
А где они знаешь? спросил Степанов.
Знаю, в распадке с той стороны хребта. Отсюда на машине за полчаса можно добраться.
Садись в уазик, будешь дорогу показывать.

Мини-завод представлял из себя железнодорожную цистерну, притопленную наполовину в большую яму. По середине цистерна была обнесена трубой с просверленными дырочками для подачи газа и подогрева таким образом нефти. А сверху, как у самогонного аппарата, охлаждаемая труба, где конденсируются пары, и
бензин стекает вниз...
Вот за это они и воюют, постучал прикладом автомата по цистерне майор Борков и, прислушавшись, добавил: Полная! Приготовились гнать!
А майор Потрохов уже подкладывал под цистерну тротиловые шашки, вставил в одну детонатор и отрезал полуметровый конец бикфордова шнура.
Уходим! махнул рукой Степанов, и они отбежали за крутой склон, где стоял бэтээр, когда Потрохов поджег бикфордов шнур.
Через минуту раздался оглушительный взрыв, и в небо взмыл огненно-черный гриб, полетели в разные стороны куски железа.
Ну, Александр Петрович, вот ты еще подорожал на три тысячи баксов, улыбнулся Борков.
А, отмахнулся Степанов, все равно они фальшивыми платят!
До наступления сумерек нашли и взорвали еще четыре мини-завода.


«Волчий оскал»
Подполковник Мухаматулин и майор Борков выехали с тремя солдатами около полудня с нового ПВД на уазике и направились на юг от Горагорска к Керла-Юрту, чтобы проведать «танкистов», как они в шутку называли между собой дежуривших на КПП, оборудованном на подбитом танке.
С 21 января 35-й СМПБ находился на бывшей базе ОРСа, перебравшись туда от Чертовой горы. Помог избежать волокиты и ненужных трений с местными горагорскими властями глава администрации Надтеречного района района Ахмед Завгаев, брат Доку Завгаева. Новое место всем понравилось: в кирпичных зданиях жить куда безопаснее. К тому же вся площадка заасфальтирована, вокруг бетонный забор, металлические ворота почти готовый КПП. Словом, ПВД их стал похож на настоящий военный городок. Да и подходы все хорошо просматриваются...
Уже две недели, как туман
рассеялся. И сегодня во второй день февраля сияло солнце, посверкивал на склонах гор и в лощинах снег. Уазик плавно покачиваясь неторопливо покатил по асфальту.
На выезде из Горагорска их остановили на КПП дежурившие там спецназовцы тульского УИНа и предупредили:
Будьте осторожней! Нам передали, что у Нагорного милицейскую машину обстреляли...
Мухаматулин поставил рацию уазика на прием и
они двинулись к поселку Нагорное, через который надо было проехать, чтобы попасть в Керла-Юрт. Минут через десять их на полном ходу обогнал ГАЗ-66 со спецназовцами тульского УИНа. И почти одновременно они услышали по рации:
«Костино», я «Знамя-35» пришлите в Нагорное коробочку, там в доме «духи» засели, есть наши двухсотые...
Понял, понял, посылаю, услышали они голос своего командира.
Подъезжая к Нагорному, услышали автоматную стрельбу.
Асфальтовое шоссе делило поселок на две неравные части.
Стрельба была в меньшей части справа, где дома вплотную лепились к горам. Мухаматулин велел водителю поставить уазик за строительный вагончик-балок и направился к «газику», который обогнал их. Тут же стоял автозак. Его водитель, молодой милиционер, с виновато-растерянным выражением на лице рассказывал подполковнику командиру спецназа уиновцев:
Мы наводку получили, что в доме Магомедовых какие-то незнакомые люди, два человека. Пошли втроем два офицера и я... Ну, посмотрели в зале, на кухне нет никого... Капитан ткнул дверь в одну комнату, а она закрыта. Спрашиваем хозяйку, кто там, она говорит: никого нету... Стали выламывать дверь, а оттуда из двух автоматов... Положили обоих сразу, а я убежал...
А который это дом? спросил Борков.
Да вон за детским садом, двухквартирный, ближний к горе.
Тут же, словно в подтверждение его слов, из указанного дома раздались несколько очередей. Мухаматулин сразу определил, что били с крыши и из окна. Спецназовцы уиновцы выдвинулись к дому,
в котором засели боевики, занимая позиции вокруг соседних домов. Подполковник спецназа подошел к Мухаматулину:
Как бэтээр подойдет, будем брать под его прикрытием. Особо не высовывайтесь, у духов подствольники
Есть!.. Я пойду, пока мирных жителей эвакуирую...Скоро раздались крики подполковника с призывом к мирным жителям выходить из домов, чтобы не попасть под обстрел. Минут через десять из дома, где засели боевики, вышла женщина со стариком из соседнего дома старик-чеченец с двумя девчонками.
Через полчаса подъехал бэтээр с заместителем командира роты капитаном Терещенко. Мухаматулин приказал ему выдвинуться поближе к детскому саду, корректируя движение по рации, а сам вместе с Борковым пробрался к подполковнику уиновцу. Мухаматулллин предложид ему:
Давайте расстреляем их из КПВТ, дом-то саманный... Жители ушли...
Вы тут не распоряжайтесь, неожиданно сердито сказал подполковник, тут я командую!
Ну, командуйте! Тогда зачем бэтээр вызывали?.. пожал плечами Мухаматулин.
Подгоните его сюда, мы за броней пойдем!Мухаматулин связался по рации с Терещенко и приказал ему подъехать к дому, за которым они укрывались. Едва бэтээр подошел, по нему застучали пули. Терещенко секанул длинной очередью из ПКТ, его поддержали автоматным огнем спецназовы. «Духи» замолчали.
Укрываясь за бэтээром, Мухаматулин,
Борков и трое спецназовцев подошли вплотную к дому. Вдоль стены подобрались к входной двери. Распахнули ее и с автоматами наготове вошли внутрь. Боевиков в доме не было, лишь на полу лежали два убитых ими уиновца, оказалось, тоже сибирякис Алтая.
Спецназовцы понесли их к автозаку.
Подполковник уиновец с нотками вины то и дело повторял:
Не могли они далеко уйти, где-то тут залегли!..
Мухаматулин связался по рации с полковником Степановым:
122-й, я 455-й... Дом взяли, но «духи» ушли. Надо по соседним домам и сараям проверить, зачистка нужна...
Понял, понял, скоро буду... Ждите!..
Степанов прибыл с бойцами на трех машинах минут через тридцать-сорок.
Подполковник уиновец подошел к нему, козырнул и сказал:
Товарищ полковник, принимайте командование на себя!
Пока окружали село, прочесывали крайние дома, солнце уже закатилось, надвинулись сумерки. Кольцо постепенно сужалось к дому, в котором были
«духи». Когда солдаты с предосторожностями двинулись к кошарам, прилепившимся к самому склону горы, раздалась автоматная очередь.
Здесь они, товарищ полковник, здесь, в сарае! закричал упавший в снег солдат, стреляя из автомата длинными очередями.
Степанов, узнав, что никого из солдат не зацепило, облегченно вздохнул, приказал выдвинуться на огневую позицию бэтээру и открыть огонь из крупнокалиберного пулемета. Когда машина выкатила из-за дома, в броню ударил ВОГ из подствольника. Двое солдат, сидевших на броне с другой стороны, сиганули на землю, а военврача, присланного из комендатуры, ранило осколками. Узнав об этом Степанов раздосадовал: какого черта ему надо было на броне!
Заговорил КПВТ, и от стен кошары полетели брызги и комья вспарываемой глины и скоро они были буквально изрешечены разрывными пулями.
Когда вошли внутрь кошары, обнаружили убитого бородатого боевика в камуфляжной форме, вооруженного буквально до зубов. На разгрузке несколько автоматных рожков, на штанинах выстрелы к подствольнику, на поясе
лимонки. Этот бы еще долго отбивался.
Матерого волчару завалили! протянул, разглядывая боевика, Борков.
Второй
«дух» ушел, воспользовавшись сумерками. Степанов решил не рисковать солдатами и не искать его по темноте.
По документам убитого позднее узнали, что это были люди из отряда командира,
похитившего генерала Шпигуна.
А менее чем через три недели, 20 февраля, Степанову точно стало известно от агента-чеченца, что Шпигун находится в одном из близлежащих поселков. Полковник послал шифровку в ГУОШ, чтоб срочно прислали группу захвата из «Альфы». Но группа почему-то прибыла только через три дня. Шпигуна за это время перевезли в другое место.


«НАМ НАДО ВЗЯТЬ ЗАВОД И МЫ ВОЗЬМЕМ!..»


Вторую неделю омский отряд омоновцев под командованием полковника милиции Лукина располагался в пункте временной дислокации 1-го полка дивизии внутренних войск им. Дзержинского у совхоза «Родина» севернее Грозного. В совхоз не вошли, и он оказался между ПВД и городом, окраины которого просматривались в бинокль, а черные столбы дыма пожарищ были видны и невооруженным глазом.
Палаточный лагерь и техника (жавшиеся друг к другу бэтээры, бээмпэшки, кунги и кашээмки), припорошенные январским снегом, были обнесены двумя рядами колючей проволоки и окольцованы двадцатиметровой полосой из сигнальных и противопехотных мин. А со стороны совхоза ПВД огородил себя еще и густой цепью окопов и ячеек, вырытых несколько дней назад, когда из ГУОШа пришла шифрограмма, что на этом направлении возможен прорыв из Грозного боевиков Дудаева.
Несколько дней напряженного ожидания и рытья окопов окончились
ничембоевиков не было. После неудачного штурма под Новый 95-й год за «духов», похоже, взялись всерьез, и завтра им тоже придется повоевать. Днем Лукин со спецназовцами дзержинцев ездили на разведку к северо-западному микрорайону Грозного Катаяме, обследовали подходы к заводу оргтехники, на котором закрепились дудаевцы и который надо было взять, чтобы закрыть выход из города в этом направлении. Место Лукину не понравилось. Сам завод огорожен высоким бетонным забором, а перед ним большое поле. Сколько боевиков на заводе неизвестно. Если много, уложат на этом поле, пока до забора добежишь. Правда, обещают поддержку артиллерией и с воздуха, да и спецназ с ними пойдет... Но сначала все равно надо будет завтра провести разведку боем.
Когда Лукин объявил перед отрядом, что в разведку пойдет вторая рота, и строя раздались недовольно-недоуменные возгласы, почему, мол, вторая рота. Лукин остановил их:
Командир полка посылает 2-й батальон, а вторая рота прикреплена к нему. Я пойду тоже, и еще капитан Семыкин пойдет.
Разговоры смолкли, а на сухощавом лице командира первой роты Семыкина появилась тень удовлетворения. Он понимал своих бойцов: так уж повелось, что во всех делах первая рота шла первой. Так было и в Назрани в 94-м, где погиб во время захвата банды его лучший друг Иван Волохов.
Вопросы есть?спросил Лукин.
Товарищ полковник, из подствольника, хоть бы пострелять, многие ни разу не пробовали, подал голос из строя Юрий Богатюк.
Мамаев, организуй!приказал Лукин командиру второй роты.Там должны быть болванки-ВОГи, кто не стрелял, пусть попробуют. Всем проверить оружие, почистить! После отбоя строго всемспать!
Олег Мамаев выдал боеприпас желающим пострелять из подствольников (набралось таких человек десять), назначил старшим Славу Теряева и сказал:
Поторопитесь, скоро стемнеет. Слева от ПВД дом заброшенный, в него и стреляйте.
Метрах в ста от дома омоновцы остановились. Зарядили подствольные гранатометы.
Федосеич, давай ты первый,сказал Теряев, целься в окно.
Высокий Богатюк долго укладывался на брезенте, брошенном на снег, и пробормотал, целясь:
Черт, броник мешает, голова ниже жопы получается!
Все засмеялись, послышались советы не выпячивать пятую точку. Наконец Богатюк выстрелил. Было видно, как черной точкой ушла граната-болванка и ударила в стену дома, оставив темное пятно.
Глянув в оптический прицел от СВД, Теряев сказал:
На метр левее попал... Давай, Гиви.
Осетин-омоновец Гиви Газзаев выстрелил с колена и тоже не попал в окно.
Полметра на одиннадцать часов, прокомментировал Теряев.Агарков, следующий...
Вдруг двери дома, по которому они стреляли, распахнулись, и оттуда выбежали три солдата в зеленых камуфляжных бушлатах.
Не стреляйте! Не стреляйте!замахали они руками.
Это были солдаты-«дзержинцы».
Отставить!скомандовал Теряев с обескураженно-испуганным выражением на лице.
Мужики, вы че, охренели! У нас ведь тут наблюдательный пункт!закричал подбежавший к омоновцам старший сержант.
Так кто ж знал, что у вас тут НП, пробормотал Теряев.
Да он уже неделю тут!
Радуйтесь, что болванками стреляли, усмехнулся Богатюк.
Хорошо, что в окно не попали, сказал сержант, а то бы размазали по стенке... Дайте хоть стрельнуть нам за то, что напугали!

*
* *

В пять утра Семыкина разбудил дежурный омоновец и сказал, что командир приказал поднимать обе роты. После команды «Подъем!» в палатке сразу стало тесно. Бойцы торопливо одевались, разбирали оружие и, поправляя на ходу бронежилеты и «сферы», выходили на построение, где их уже ждал Лукин с заместителями Коваленко и Колмогоровым.
Когда бойцы построились, Лукин громко объявил:
Внимание всем! Получен новый приказ: мы все, обе роты, выступаем в Катаяму. Вместе с первым полком внутренних войск будем брать завод оргтехники. Как возьмем, нас заменит новосибирский ОМОН, который произведет зачистку. Всем плотно позавтракать и грузиться на «Уралы».
«Урал», на котором ехали Коваленко и Семыкин с омоновцами первой роты, неожиданно заглох. Какое-то время он еще прокатился по инерции, прижимаясь к обочине, и остановился. Семыкин спрыгнул с заднего борта на землю. Почти вся колонна шла уже впереди. Мимо проехали еще один «Урал», БМД и они остались одни.
Солдат-водитель вышел из кабины, поднял крышку капота и навис над мотором.
Что у тебя?спросил Семыкин.
Не знаю, сейчас посмотрю.
Вокругпокрытое снегом поле, оранжевое от восходящего солнца. С полкилометра налево виднелась деревня. На всякий случай с четырех сторон выставили боевые охранения в метрах тридцати от машины. Прошел час, а водитель все не мог сделать машину.
Показался БТР, несколько необычный, чем солдатский. Оказалось, командир дивизии «дзержинцев». Попросили передать Лукину и прислать тягач. Между тем солнце уже поднялось и стало по-весеннему припекать. Бойцы томились в ожидании, курили и поглядывали на Грозный, откуда доносились то и дело раскаты взрывов.
Лукин еще на марше получивший известие, что часть его людей отстала на «Урале», облегченно вздохнул и как бы выбросил из головы одну из забот, когда солдат-посыльный из штаба полка «дзержинцев» сообщил, что за «Уралом» послали тягач.
Он разглядывал в бинокль завод и подходы к нему с возвышения, которое облюбовал еще вчера, когда был в разведке. Завод был огорожен высоким бетонным забором, а с той стороны, откуда им предстояло заходить, всю заводскую территорию перегораживали дважды такие же бетонные стены. «Пока будем перелезать, пощелкают,
подумал он, да еще и до забора надо добежать!» Перед заводом с их стороны поблескивало сияющим снегом чистое полепохоже, старые сады расчищали и отгребли старые деревья и кусты на край поля, которые образовали вал, где укрывались сейчас спецназовцы в белых маскхалатах и его омоновцы из второй роты. Снайперы стреляли по окнам серого четырехэтажного здания, из которого особенно досаждали им.
Туда и пытался направить залпы НУРСов с зависших над полем вертолетов стоявший рядом с Лукиным авианаводчик.
«Оса», «Оса», я «Большая земля» по серой коробочке пару залпов.
Вертолеты лениво подались носом вниз, и один из них выбросил
из подбрюшья черные стрелы реактивных снарядов. Авианаводчик недовольно поморщился: снаряды легли не туда. В это время со второго вертолета тоже сорвались четыре стрелы, но одна из них вдруг завиляла вверх-вних и упала, оставив извилистый черный след, недалеко от теплицы, где они вчера обнаружили огневые ячейки с бутылками с зажигательной смесью. Тут же рядом стояли две сожженные бээмдэшки, на стене теплицы надпись: «Добро пожаловать в ад!»
У-у, скривился, как от зубной боли, авианаводчик и заматерился, увидев, что два снаряда попали в жилые девятиэтажки, стоявшие слева от завода.Мне ж сказали, чтоб в жилые дома ни в коем случае!
Да убери ты их, а то еще в наших ребят попадут.
Авианаводчик дал вертолетам отбой, те развернулись и полетели к аэродрому «Северный».
Метрах в тридцати справа от Лукина стоял танк и также обстреливал завод. Лукин подошел к нему и постучал по броне прикладом автомата. Из люка выглянул старший лейтенант.
Ты мне лучше забор разбей!..
Сейчас попробую, только удобнее встану...
Танк подъехал к воронке у крутого склона, где они только что стояли с авианаводчиком. Тот куда-то успел подеваться. Танк опустил ствол над воронкой, прицеливаясь. Лукин приложил к глазам бинокль, тут танк выстрелил, и Лукин почувствовал, как окуляры вдавило в глазницы воздушной волной. Из воронки выскочил авианаводчик, одной рукой держась за ухо, другой поддерживая брюки. Оглушенный, с выпученными глазами он отбежал в сторону, выдавливая из себя лишь какие-то нечленораздельные звуки. Пряча улыбку, Лукин отвернулся и поглядел в бинокль. Выстрел был удачным: недалеко от угла в заборе зиял здоровенный пролом.
Подошел заместитель командира полка «дзержинцев» Александр Сергеевич.
Федорыч, как твои? Готовы?
Готовы, только не все: «Урал» сломался. Должны скоро подъехать...
Через полчаса начинаем. Как мои ребята пройдут через поле, так и вы за ними. Внутри вдоль ограды мы пойдем по левой стороне, вы берите правую. Связь держим по рации...
А тут подбежал Семыкин и доложил, что они добрались. Вместе с ним Лукин подошел к своим у вала перед мостиком через арык, отделявшим их от поля. Семыкину от беготни стало жарко и он, скинув бронежилет, снял куртку, а потом опять надел бронежилет. Чтоб легче было бежать через поле, половина омоновцев последовала его примеру. Солнце же припекало совсем по-майски.
Командир, спецнназ пошел!сказал Семыкин.
Во, дают ребята, в полный рост шпарят!воскликнул кто-то из омоновцев.
По полю, будто призраки, бежали солдаты в белых маскхалатах. Стоявшие на окраине поля бээмдэшки открыли огонь из пушек по цехам завода.
Пошли!скомандовал Лукин и побежал через мостик. Выбежав на поле, оглянулся. Его бойцы, пригибаясь, бежали змейкой. Машинально отметил тот тут, то там фонтанчики снега с землей. «Только бы снайпер кого не зацепил», мелькнула мысль, и он побежал быстрее. Поле показалось бесконечно длинным. Когда наконец нырнул в пролом забора, чуть не свалился в яму, которая была сразу за ним. «Осторожней!»крикнул своим и забежал за стену теплицы, стоявшей слева. Пока запыхавшиеся бойцы грудились за стеной, огляделся. В углу забора стояла вышка, видимо, сторожевая. Метрах в тридцати впереди кирпичная будка, от нее будет удобнее всего сделать рывок к следующему поперечному забору.
Опасность, скрадывавшаяся в поле пространством, здесь приобрела осязаемые черты: пули то и дело цокали по бетонным плитам забора, оставляя щербины. Вместо возбуждения и веселости на лицах бойцов появилась напряженность, на
иныхбледность: многие впервые под огнем.
Пригнись! Пригнись!донеслись крики с другой стороны забора, где укрывалась от пуль часть омоновцев.
Через поле во весь рост бежал солдат со станиной АГС на плечах. Не обращая внимание на крики, он, как зомби, добежал до пролома и, не заметив ямы, ухнул в нее и забарахтался в грязи, перемешанной со снегом. Омоновцы помогли ему выбраться.
Живой?
Солдат кивнул, взвалил станину на плечи, и затрусил налево вдоль забора к спецназовцам, не обращая внимание на цоканье пуль.
Омоновцы плотной группой жались к стене.
Все целы?спросил Лукин.
Пока все, ответил Виктор Коваленко.
Вдруг что-то ударилось о стойку вышки и рядом с омоновцами упал серебристый
цилиндрикВОГ.
Ложись!раздался чей-то истошный крик, и все ухнули на землю кто где стоял. Из-за тесноты лечь удалось не всем. Слава Теряев упал на колени, пригнулся, упершись в рожок автомата и тело товарища. Глянул из-под мышки на гранату и отвернулся, втянув голову в плечи. Долговязого Юрия Богатюка куча-мала так притиснула к стене, что он и колени не смог согнуть. Так и остался стоять, будто распятый, прикрывая побледневшее лицо автоматом.
В томительном молчании прошло секунд тридцать, когда кто-то с облегчением вздохнул:
Уф-ф, не взорвалась!..
Бойцы зашевелились, вставали, отряхивая одежду.
Ну, братцы, вы даете!сказал Богатюк. Думал все, п...ц мне, прижалине вздохнуть, ни охнуть, не то что лечь!
Ну, автоматом-то ты ловко прикрылся, как на дуэли, съехидничал кто-то.
Вам бы так!огрызнулся Юрий.
Внимание!громко сказал Лукин.Первая рота идет со мной. Вторая с Коваленко остается здесь, и движется вперед по команде по рации.
Выбежав из-за стены, он рванулся к кирпичной будке. Бойцы, пригибаясь, следом.
Зашлепали по земле пули, несколько чиркнули по стене будки, выбили красную пыль. Забухали еще чаще бээмдэшки. Еще рывок и они у очередной бетонной стенки, перегородившей весь заводской двор. Еще наблюдая в бинокль, Лукин обратил внимание на странность такой городьбы. Но сейчас надо было как-то через него перелезть. Не через верх же!
Саша, где Макс?обратился он к Семыкину?
С Коваленко остался.
203-й, я 200-й! Сапера ко мне со снастью, как понял?
Понял, 200-й! Пошел он, пошел!
Через несколько минут Максимов был рядом с Лукиным.
Сделай нам дырку поближе к земле, сказал Лукин.Только отойди от нас.
Все залегли в углу забора. Максимов прикрепил к бетону тротиловую шашку, запалил бикфордов шнур и, вернувшись, упал рядом со всеми. Ухнул взрыв, обдав горячей волной и пылью. Однако забор остался целым. Только там, где была взрывчатка, в бетоне трещины и щели.
Ты смотри, какой крепкий!удивился Максимов.Сейчас двойную порцию заложу. Прорвемся!
От второго взрыва в заборе образовался пролом. Лукин подбежал к нему, осторожно выглянул, нырнул на другую сторону и, пригибаясь, побежал вдоль теплотрассы в сторону заводских корпусов.
Федорыч, там люки какие-то!догнал его Семыкин.
Бросьте туда по гранате. Только аккуратнее!
Раздалось несколько взрывов. Из люков пыхнуло дымом.
Над головой звонко ударили по
трубам пули. Все присели за насыпью какого-то похожего на бомбоубежище сооружения.
Максимов, поработай!кивнул Лукин на второй бетонный забор, преградивший им путь.
Слева от них, где вдоль такого же забора шли «дзержинцы», слышался густой треск автоматной стрельбы, перекрываемый частым гуканьем
АГСадобежал, значит, солдат.
Вышла небольшая задержка: Максимову пришлось бежать за
взрывчаткой. К теплице, где остался Коваленко. Когда же он сделал пролом, все встали цепью вдоль забора, чтобы перебежать через него на другую сторону. Едва Лукин выглянул, как пули густо ударили по бетону, выбивая пыль и крошки, а залетевшие в пролом зашлепали по сырой земле. Били из большого цеха, перегородившего почти половину заводского двора и из другого цеха, стоявшего к ним торцем. До цехов метров сто, могут и скосить. Связался по рации с «дзержинцами», попросил поддержки БМД и танка. Пока техника обрабатывала корпуса, Лукин закурил, прижавшись к забору. Семыкин захотел пить, и оказалось, что фляжки почти никто с собой не взял.
Когда два снаряда попали в стену здания, Лукин скомандовал: «Пошли!» и нырнул в пролом и побежал к насыпи, где, видимо, было овощехранилище. Следом подбежал Семыкин и остальные.
Сысоев, Теряев, с пулеметом останетесь здесь, на насыпи прикроете! Пошли! скомандовал Лукин и побежал вперед. Тут же замолотил РПК Сысоева.
Они пробежали метров пятьдесят и укрылись за стеной одноэтажной, похоже, какой-то конторы из оштукатуренного кирпича, кинули в окно на всякий случай гранату и только потом вбежали внутрь. И тут же из соседних цехов по окнам конторы секанула очередь, заставившая всех упасть на пол, почти друг на друга. Комнатка была столь небольшой, что пули, залетавшие внутрь, рикошетили от стены до стены, заставляя невольно пригибаться.
Ответили из автоматов, Семыкин послал удачно в окно цеха, откуда стреляли, ВОГ из подствольника.
За стеной автоматный грохот
подтянулись еще омоновцы.
Лукин огляделся, сидя у стены, и удовлетворенно отметил, что связист и военврач, выделенные начальником штаба полка
«дзержинцев» Токаревым, не отстали. Тут же несколько его бойцов.
Лукин приказал связать его с Токаревым, который вел спецназ слева от них и сообщил, что они закрепились недалеко от торца первого по ходу цеха. Договорились, как бээмдэшки закончат обстрел, с двух сторон входить в цех.
С полчаса сидели на бетонном полу, прислушиваясь к разрывам, которые в основном были впереди. Пули по-прежнему влетали в окна.
Мужики, невтерпеж! Можно я здесь по малой схожу? попросил лейтенант-военврач.
Ну ты придумал! засмеялся Лукин. Еще под нас потечет. Шуруй на улицу!
Лейтенант кисло улыбнулся, снял сумку с медикаментами, перевалился через порог и пополз по асфальтовой дорожке к кустам посадки.
Через несколько минут Лукин услышал разрыв снаряда там, откуда они недавно прибежали, и связался по рации с Коваленко.
203-й, что там у вас за взрыв?
Да, видно, с БМД прилетело...
Наших не задело?
У нас нет. Теряева и Сысоева тоже вижу...
Лукин облегченно вздохнул и, осторожно выглядывая из окна, стал прикидывать, как лучше пробраться к цеху. Тут Коваленко сам вызывает его и сообщает тревожным голосом:
200-й, я 203-й. Андрей Сысоев ранен осколками!
Тяжело?
В ноги и в бок... Слава ему два тюбика промедола вколол. Похоже, легкое зацепило...
Сейчас врача пришлю, отправьте раненого и двигайте ко второму пролому!
Саша, посмотри доктор там живой, скажи ему, чтоб шел к нашим Сысоева ранило! Пусть отправит и к нам.
Семыкин накинул на плечо сумку военврача и выполз наружу.
Лейтенанта-военврача он увидел метрах в двадцати за бордюром, лежащим рядом с Энсом, который бил из автомата, укрываясь за низкими постриженными кустами по окнам цеха, справа от них.
Вон, вон на третьем этаже из второго окна!.. азартно подсказывал он.
Лейтенант, подполз Семыкин, дуй обратно к забору, там нашего тяжело ранило! Отправь и обратно к нам.
Семыкин пристроился рядом с Энсом дал несколько
коротких очередей по окну, на которое указывал лейтенант, и тут над головой срезало крупную ветку.
Снайпер! крикнул он Энсу. Давай в дом!
Но из конторы уже выскакивали вслед за Лукиным омоновцы и. пригибаясь, прятались за стеной готовые рвануться к воротам цеха.
Обстрел прекратился. Они осторожно вошли в цех, прикрывая друг друга, настороженно водя стволами от станка к станку, от балки к балке, за которыми могли прятаться
«духи». Но никто по ним не стрелял.
Похоже, ушли боевики! сказал Колмогоров.
Может быть, может быть, пробормотал Лукин, проверьте-ка с Семыкиным антресоли. Только аккуратнее! А мы справа проверим.
Командир, бэтээр! вполголоса сказал Толя Агарков, показывая рукой в угол цеха. Там действительно стоял БТР. «Неисправный, наверно», подумал Лукин и приказал: Не подходить к нему! Может, заминировали... Швец, останься с гранатометом, возьми на прицел. Если что-то там зашевелится, лупани!
Командир, так может сразу?
А если там взрывчатка! Потом займемся им...
А в середине цеха обнаружили еще одну чудную машину
КШМ на базе танка. Не долго думая, сожгли из «шмеля».
Когда закончили зачистку цеха, уже начинало смеркаться. Вновь стали думать, что делать с обнаруженным бэтээром. Подходить к нему опасались: среди железа миноискатель
не помощник
Тут Максимов предложил опустить заряд сверху с балки, что как раз над бэтээром и взорвать. Лукин одобрил. Максимов сверху осторожно спустил на веревке три связанные гранаты, к чеке одной был привязан тонкий шнур, за который Максимов дернул, когда укрылся вместе с остальными.
Раздался взрыв, и на месте БТРа осталась развороченная груда металла.
Пока возились, совсем стемнело. В другие цеха Лукин решил не соваться, а пересидеть ночь в конторе. Расставил людей в охранение, так, чтоб все подходы простреливались, и велел стрелять по всему, что движется.
Открылось две напасти. Тех, кто сбросил куртки, перед тем, как бежать через поле и сейчас был в одних
«бронниках», заколотило от холода. Но, не смотря на холод, почти все вдруг захотели пить, и выяснилось, что воды ни у кого нет никто не думал, что все это так затянется. Кое-кто пытался наскрести снега в укромных местах, где он днем не растаял, но это не спасало, пить все равно страшно хотелось. В конторку набились, как сельди в бочку, и здесь было не так холодно, как на улице. Все на взводе, внутри у каждого будто сжатая пружина. А тут еще в ночной тишине вдруг загрохотал непрерывно автомат метрах в двадцати от них, где был Слава Теряев. «Весь рожок выпустил», отметил Лукин и сказал Семыкину:
Пойдем посмотрим, что там!
Предупредив, что идут свои, они подбежали к углу здания, за которым укрывался Теряев.
Ну что тут? спросил Лукин.
Да вон в том цехе наверху ходили, битое стекло хрустит, а потом, вроде, кто-то на улицу вышел вон там я и шарахнул, возбужденно прошептал Теряев. Вон, опять ходят, слышите?
Наверху действительно раздавались хрустские шаги, как в мороз по снегу.
Саша, ну-ка из подствольника долбани вон в то окно посредине, что без стекла, а ты Теряев в то, что с краю, только цельтесь лучше!
Выстрелы оказались удачными, ВОГи влетели внутрь, взорвались, полыхнув огненной вспышкой.
Вот теперь у духов охота пропадет там лазить! удовлетворенно проговорил Лукин.
Коваленко облегченно вздохнул, когда по рации от «дзержинцев» ему сообщили, что Сысоева на вертолете отправили в госпиталь. Теперь-то уж точно будет жить, а то, когда в бээмдэшку его на плащпалатке понесли, бойцы малость погрустнели: первый бой и первая потеря, а чертов завод еще взять надо.
Они расположились у второго пролома и прислушивались к выстрелам, стараясь понять, что там, на заводе, происходит. Сумеречный вечерний воздух стал промозглым и неуютным.
Викторыч, долго еще тут яйца морозить будем? Броник-то хреново греет. Когда к нашим пойдем? обратился к Коваленко Богатюк, обивая о бетонную плиту забора облепленные грязью ботинки.
Когда командир скажет, тогда и пойдем, пока будем в прикрытии.
Через два часа совсем стемнело, и Лукин приказал оставаться на ночь у этого пролома. А тут присесть даже некуда, сплошь голая, мокрая земля, лишь у забора припорошенная снежком.
Слева от них, у противоположного забора, где должны идти «дзержинцы», из пробитого газопровода высоко вырывался огненный факел, свет от которого добирался и к ним. Теплее от этого, правда, не становилось. Тех, кто был без курток буквально колотило, как ни жались они друг к другу.
Ну что за служба! Как тут у вас хреново, пойду лучше сдамся в плен к боевикам, чем медленно околевать! шутливо пробормотал Юрий Богатюк.
Давай, давай, усмехнулся Коваленко.
Вот дурак, чего куртку сбросил! Разжарило ему... Нет, все больше не могу, пойду у факела погреюсь, продолжал зудить Богатюк.
Иди, иди! Там тебе духи баню устроят, в тон ему сказал Коваленко, соображая, однако, что же делать, не стоять же всю ночь на ногах! Глянул на проходившую рядом с ними теплотрассу и приказал обдирать с нее стекловату и стелить на землю. Пузанов предложил принести двери от теплицы, где их чуть не накрыл ВОГ.
Когда от теплицы принесли две двери, и стали на них моститься, раздались два выстрела, пули ударили в бетонную плиту забора и высекая искры, отрикошетили в землю.
Ложись! Снайпер! крикнул командир роты Олег Мамаев.
«Там же наши должны быть», засекая вспышку очередного выстрела, подумал Коваленко, соображая открывать ответный огонь или нет. Тут Гиви Газзаев со свертком стекловаты побежал к ним от теплотрассы, его тень от света факела замаячила на заборе, и туда вновь ударила пуля. «По теням бьют», догадался Коваленко. Запищала рация.
203-й, ответьте 200-му!
203-й слушает!
Мне соседи говорят, что у вас в тылу «духи» бегают! Куда смотрите?
Да нет тут никаких «духов»! Это они по нам стреляют. Тени на заборе от факела, по ним и лупят. Двухсотый, передайте им наш пламенный!
203-й, вода у вас есть?
Фляжка была, выпили...
Ладно, не спите там!..
Узнав, кто по ним стрелял, омоновцы поматерились, нервно посмеялись и стали устраиваться на дверях и стекловате, тесно прижимаясь друг к другу. И хотя морозец по сибирским меркам был невелик, ночь показалась бесконечно длинной, особенно тем, кто был без курток.
Утром, когда рассвело, Лукин приказал двигаться к нему. А тут как раз два солдата притащили по термосу компота
сказали, что прислал их замкомандира полка. Один почти весь тут же осушили, а второй принесли к своим в конторку.
Уфф, думал сгорю! выпив кружку, сказал Семыкин. Вроде и соленого ничего не ел...
Соль тут не при чем, сказал лейтенант-врач, это от стресса...
Ну, значит сейчас нам еще больше воды понадобится. Будем брать вот этот корпус, показал дулом автомата Лукин на цех, в котором ночью были боевики. Приготовиться! Сначала «артподготовка» из всех стволов, а потом идем внутрь. Друг друга прикрывать! Не видишь, что внутри, кинь туда гранату!
Он распределил, кому откуда стрелять, и скомандовал:
«Огонь!» Через пять минут стена цеха, обращенная к ним была окутана пылью и дымом. Лукин удовлетворенно отметил, что почти все ВОГи через окна залетали внутрь и рвались там.
Пыль еще не осела, когда они вошли в цех. Но по ним никто не стрелял. Боевики ушли. Проверили все закоулки и помещения, нашли только одного убитого боевика да в комнате на антресолях огневую точку, книжки на арабском языке и использованные женские тампоны. Видать, снайперши, а может, просто подстилки для
«духов».
На асфальтированной площади перед цехом встретились с возбужденными спецназовцами, только что зачистившими административный корпус.
Ну, что, Федорыч, кажись, взяли завод! Потери есть? подошел к Лукину Александр Сергеевич.
Один раненый...
У нас двухсотый есть. Из штаба передали, вас хотят здесь, на заводе, оставить на три дня.
Они что охренели! У меня люди ночь не спали, раздетые! заматерился Лукин.
Не кипи раньше времени! Может, заменят. Вроде, наш 5-й полк на подходе и новосибирский ОМОН.
Они сели на лавочку рядом с конторой, на которой уже сидел Колмогоров. Лукин почувствовал, как отпускает напряжение прошедшей ночи, расслабленно навалился на стену и снял сферу. Александр Сергеевич, жмурясь от восходящего солнца, протянул с улыбкой:
Эх, сейчас бы стакан водки!
Водки не обещаю, а шампанское могу достать, усмехнулся Лукин.
Откуда?
Это ж завод, а на заводе столовая есть. Раз есть столовая, значит, есть овощехранилище, а уж там у хорошего хозяина всегда ящик с шампанским стоит... Когда мы сюда бежали, я видел овощехранилище, пойдем посмотрим.
Они подошли сооружению, похожему на большую землянку с металлической дверью. На двери огромный амбарный замок. Прикрепили гранату, дали по ней очередь из автомата, граната взорвалась, но замок остался на месте.
Слава, можешь ты своей бузукой нам дверь открыть? остановил Лукин проходившего мимо Швеца с гранатометом на плече.
Запросто! Только отойдем подальше.
Они присели поодаль за кучей металлолома, Швец прицелился и выстрелил из РПГ. И тут произошло то, чего никто не ожидал. Хранилище вдруг вспучилось, мелькнули на мгновение бетонные плиты перекрытий, и следом вырвался огромный огненный цилиндр, увенчанный черной клубящейся шапкой дыма. Над ними пронеслась горячая волна, забарабанили по бронику крошево из земли и бетона.
«Ни хрена себе!» подумал Лукин. И тут же по рации встревоженно из штаба полка:
200-й, что там у вас?
Да ничего, все нормально... Зачистка...
Что за взрыв у вас там?
Да все нормально, зачистка!..
А на месте насыпи
воронка с земляным валиком по краю, в которой полыхал огонь, что-то хлопало и трещало. Отряхнувшись, они какое-то время озадаченно смотрели на огонь, потом Колмогоров неторопливо прошелся к кострищу и, когда вернулся, флегматично объявил:
Одни пробки валяются.
Из-под шампанского? горестно выдохнул Александр Сергеевич.
Ага, из-под шампанского. Нитрокраска у них там хранилась!
Из штаба пришла шифрограмма, в которой сообщалось, что боевики вновь выдвигаются к заводу, и, чтобы их отсечь, 5-й полк проведет артподготовку. Лукин едва успел предупредить Семыкина, чтоб отвел людей в укрытия, как раздался над головой гул, грохот и за проходными завода разрывы снарядов, которых не жалели и ахнули из всех стволов, какие были. Несколько снарядов упали на крышу цеха, в котором они нашли снайперское гнездо, и Лукин, пригибаясь, прибежал в контору и с тревогой обнаружил, что многих бойцов здесь нет, в том числе и Семыкина.
А Семыкин в это время лежал на асфальте и с такой силой вжимался в него, что на миг показалось, будто асфальт подается. Он материл наших артиллеристов, которые второй раз за сутки
били по своим. Несколько снарядов разорвались во дворе завода, и осколки густо брызнули по стенам цеха и окнам, выбивая уцелевшие стекла. Лежать на открытом месте было теперь просто опасно, и Семыкин пополз к тротуару с высоким бордюром. Распластавшись за ним, перевел дух, хотя, конечно, сверху осколки все равно могли прилететь. Двадцать минут обстрела показались вечностью.
Когда артподготовка закончилась, он подошел к Теряеву, Энсу и Пузанову, и, глядя на их напряженно бледные лица, шутливо произнес:
Ну что! Погнали наши городских!
Да уж! усмехнулся Теряев.
Подбежал Лукин с теми, кто был в конторе, узнав, что все целы, распорядился занять позиции в административном здании и в цехе. Сделали они это вовремя. Очухавшись после артподготовки, боевики мелкими группами двинулись к заводу, но встреченные огнем пулеметов и автоматов, укрылись в соседних домах. Успели они занять и общежитие рядом с заводом, откуда то и дело раздавались автоматные очереди.
Пока были около часа в перестрелке, на завод вошли 5-й полк
«дзержинцев» и новосибирский ОМОН. Это была смена. Выяснив обстановку, новосибирцы стали готовиться к штурму общежития и в этот же день взяли его. Но омские омоновцы узнали об этом только через сутки. Сутки же они отсыпались и отдыхали в палатках на ПВД. А затем их вновь привезли на этот завод и они охраняли его трое суток.
Потом был только что взятый Грозный с разбитой сожженной техникой по обочинам, с то и дело попадавшимися на улицах трупами. И зачистки, зачистки, зачистки...
Но когда возвращались домой, то вспоминали больше то, что было на заводе. О том и сложилась первая военная песня:

Сквозь дымку гор уходит наш отряд.
Приказ нам дан, и нет пути иного,
Нам надо взять завод и мы возьмем!
Ведь, правда, нет у нас пути другого.

А впереди среди чеченских хат
Стеклом разбитым смотрит Катаяма.
Бежит по полю в полный рост отряд

Ребята из омского ОМОНа.

Бьют снайпера, взрывается земля,
И ноги отекли у нас от бега.
Свинцовый град стучит над головой
И одного парнишки с нами нету.

Прошел тот бой, и кончилась та
ночь,
Но в памяти останется со мною
Тот раненый боец и трудный бой
Свист пуль, разрыв гранат над головою...


«ОХОТА НА ВОЛКОВ»

Командировка по срокам две недели как перевалила за середину, сегодня уже последний день января, а у майора милиции Василия Головенко, командира омского отряда, убеждение, что главное в этой командировке еще впереди, только укрепилось. Еще 8 декабря 99-го, когда он со своей сотней бойцов прибыл в Алхан-Юрт, ему почему-то сразу подумалось, что они могут оказаться на пути прорыва
боевиков, выбитых нашими из Грозного, и он старался внушить это своим омоновцам. Впрочем, всем это было понятно и так: бои за Грозный весь январь были горячие, канонада этих боев доносилась и даже сюда, а по ночам в разных частях города небо светлело от пожаров.
За полтора месяца они превратили двухэтажную школу на северной окраине Алхан-Юрта в маленькую крепость, оборудовав огневые позиции по углам плоской крыши и огородившись по периметру цепью окопов.
Сменили они в этой школе своих земляков, омских омоновцев под командованием подполковника Коваленко. Но те простояли в школе только четыре дня и укрепиться как следует не успели. Командировка
«коваленковцев» почти вся прошла на колесах. Началась она в Ногайских степях. Оттуда вместе с войсками омоновцы прошли весь север Чечни, очищали Валерик, Ачхой-Мартан и уж только после этого пришли в Алхан-Юрт.
И это убеждение, что именно на этом направлении что-то должно произойти важное, еще более укрепилось, когда в середине января, в Алхан-Юрт
приехало из штаба войсковой группировки «Запад» на рекогносцировку около десятка офицеров, точнее, офицеров и генералов. Хотя и были они все без знаков различия, но по отдельным репликам Головенко понял, что в группе в основном полковники и генералы. Они поднялись к нему на крышу и долго рассматривали в бинокль пойму реки Сунжи, которая была заминирована. До реки было километра три. Потом сели в МТЛБ и двинулись к реке, проехав вдоль правобережной части поймы, направились в расположение 242-го мотострелкового полка, стоявшего на левом берегу и столь основательно оседлавшего высоты возле поймы, что боевикам мимо них было не пройти. Головенко такое соседство вполне устраивало. А в чернореченском лесу недалеко от нефтеперегонного завода стоял 15-й мотострелковый полк, державший возможное направление прорыва боевиков и мост через Сунжу. Штабисты дали Головенко целеуказания на случай прорыва и сказали, что на одном из направлений находится взводный опорный пункт полка и надо чтобы он, Головенко, съездил туда и узнал точно, где находится этот опорный пункт.
Он поехал искать этот взводный опорный пункт на своем
«уазике» с четырьмя омоновцами в сторону нефтеперегонного завода, мимо высоких цилиндрических емкостей, наполненных, говорят, хлором. Соседство не из приятных! Успокаивало лишь то, что нефтеперегонный завод не трогали ни наши, ни боевики и он гордо стоял уже вторую войну, выделяясь своей ажурной арматурой, серебристыми огромными шарами и цилиндрами с овальным верхом. Значит, кому-то был нужен! Так же как удивительным было видеть среди разрушенных домов Грозного нетронутое здание банка...
Они не сразу нашли опорный пункт, а когда подъехали, то были взяты армейцами на прицел, грозными окриками им было велено положить оружие и лишь после этого к ним подошел прапорщик и, проверив документы, проводил к КШМ, где было полковое начальство. Переносить опорный пункт командир полка не собирался, сказал, что сектор они прикроют сами, и Головенко, отметив на карте точное местоположение армейского блокпоста, уехал к себе.
А неделю тому назад неожиданно снялся и ушел со своих позиций 242-й полк. На совещании в комендатуре в Урус-Мартане Головенко высказал недоумение по этому поводу, сказал,
что в случае чего они останутся один на один с прорывающимися боевиками и те спокойно пройдут по левому берегу, до которого им из стрелкового оружия не дотянуться. Комендант сказал ему, что полк сняли ввиду угрозы прорыва боевиков на Шалинском направлении, пусть-де он не волнуется, если что, ему помогут. Тем более что левобережная пойма пристреляна гаубичной батареей, которая стоит тут, рядом с Урус-Мартаном. Это было действительно так. Еще до начала минирования поймы к ним на ПВД прикрепили артнаводчинка и восьмерых солдат с рацией и те пристреляли гаубицы по квадратам поймы. Хотя батарея находилась в восемнадцати километрах, снаряды ложились точно так, что артнаводчик после каждого разрыва удовлетворенно повторял: «Как тут и была!»... Придан им был еще и взвод разведки с двумя станковыми гранатометами АГС-17, которые были установлены на крыше школы.
Сегодня, 31 января, отряд Головенко по указанию комендатуры проводил зачистку Алхан-Юрта. Особенного ничего не нашли, лишь несколько человек без документов сдали чеченской милиции. В помощь
отряду придали две бээмпэ, бэтээр и танк, который стоял сначала прикрывая дорогу на Грозный, а когда зачистка заканчивалась зачем-то съехал от окраины поселка в пойму и застрял там. Командир экипажа с включенной рацией долго материл водителя танка, а потом так же долго вызывал «Клин» комендатуру и просил, чтоб ему прислали тягач или танк. Но никто на помощь к нему не пришел, и танк так и остался стоять в пойме на ночь вместе с экипажем.
Бээмпэшки и бэтээр остались возле моста через речушку Мартан недалеко от блокпоста омоновцев южнее Алхан-Юрта на перекрестке дорог на Грозный
и Урус-Мартан.
Вечером после отбоя Головенко зашел в дежурную часть, бывшую на первом этаже, потом попробовал заснуть, но не смог
слишком крепкого чаю напился что ли? Оделся, поднялся на крышу проверить посты. Глянул на часы. Был уже первый час ночи. На третьем посту, что был на углу школы у бойницы за мешками с песком сидел за пулеметом ПК Слава Кирюхин.
Ну, как дела? спросил его Головенко.
Нормально, товарищ майор! весело ответил Кирюхин и похлопал по прикладу пулемета ладонью. «Красавчик» не дремлет!
В это время за Сунжей в пойме раздалось несколько взрывов. В ночной темноте вспыхнули и тут же погасли яркие оранжевые бутоны.
«Мины», сразу определил Головенко и приложил к глазам в бинокль. В свете новых вспышек-разрывов увидел множество мечущихся фигурок. Включил «Вертекс» и вызвал своего начальника штаба Александра Кравченко:
201-й, я 200-й! Общая тревога! Всем занять боевые позиции!
А за рекой вспышки и разрывы становились все чаще и чаще. А минут через десять вдруг вся пойма осветилась, в черное небо будто фейерверк, взвились столбы огня, замкнувшего на мгновение широким желтым обручем почти всю левобережную пойму так, что даже стали видны на миг прорезавшие ее линии проток, вдоль которых бежала сплошным потоком людская масса.
Следом послышалась пулеметно-автоматная стрельба, весь левый берег покрылся желтыми мерцающими звездочками-вспышками. Высота, над лощиной, где стоял 242-й полк также ощетинилась вспышками автоматов и пулеметов, оттуда же заухали пушки бээмпэшек. А на этой стороне ожил танк и начал часто класть снаряд за снарядом на противоположный берег. Потом он попятился, поменял позицию и продолжил стрельбу.
«Черт! Он и не застревал!» подумал Головенко и тут же догадался, для чего сняли неделю назад 242-й полк: боевиков просто заманивали сюда!
Головенко вызвал по рации артнаводчика и весело крикнул ему:
Ну, давай, Володя, подключай свою тяжелую! Самое время!
И услышал виновато-растерянный голос:
Я уже связывался с ними... Они говорят, что у них снарядов нет!..
Куда они делись? Что за херня?
Не знаю...
Головенко спустился в дежурную часть и связался с комендатурой. Доложил о том, что
«духи» пошли на прорыв и получил задачу, которая была и так понятна: не пропускать с юга к ним помощь и если кто переберется на правый берег уничтожать. Он вновь поднялся на крышу, приказал Кирюхину дать несколько пулеметных очередей правее здания автосервиса, потом встал к АГС и послал несколько выстрелов в сторону реки. ВОГи разорвались на этом берегу. Недобирают АГСы, до прорывающихся боевиков больше трех километров. Велел принести снайперскую винтовку В-91 «Антиснайпер» и, ловя в оптический прицел при свете разрывов «духов» несколько раз выстрелил. Эта винтовка уж точно доставала. Когда его вызвала на связь комендатура, запрашивая обстановку, он передал винтовку Василию Романову, чтобы тот поработал.
Всю ночь они так и
провели в нервном бдительном ожидании возможного появления «духов» на правом берегу с тревожащими обстрелами по разным секторам, и все это время на противоположном берегу периодически вспыхивала ожесточенная стрельба и все так же, но только реже раздавались разрывы и вспышки мин. По всему, боевики продолжали выходить, но уже лишь отдельными группами.
Ранним утром в шестом часу уже было видно, как последние из них шли по проторенным уже следам, прячась от
обстрелов, шли по дну прорезавших весной пойму вдоль реки сухих проток и, пробравшись к жерлу бетонной трубы в железнодорожной насыпи, исчезали на другой стороне и спешили в сторону Алханкалы догонять основной отряд. пробившийся через минные поля, которые оказались слишком узкими, чтобы удержать такую людскую массу...
В шесть часов Головенко построил личный состав на втором этаже и проверил все ли на месте. После переклички пошел в дежурную часть и стал обсуждать с начальником штаба капитаном Кравченко, когда лучше произвести смену на постах из-за бессонной ночи. И тут неожиданно услышал взрыв рядом
со школой со стороны стадиона, тут же через несколько секунд во дворе перед школой и еще через такой же интервал почувствовал, как здание школы содрогнулось третий снаряд ударил где-то в стену наверху. Он побежал на второй этаж и первое, что увидел выбитую дверь из комнаты, где он только что проводил перекличку. Поняв, что туда прилетел снаряд, он ужаснулся: «Всех бы положило!» Рядом с дверью сидел, обхватив голову, Юра Батурин, которого выбило из комнаты разрывом вместе с дверью. Бледный Вася Романов, зажимая ладонями раненую ступню, пробормотал:
Олега Белова сильно зацепило!
Раненых оказалось пять человек. Белову вырвало глубоко мышцу бедра так, что перетянуть и остановить кровотечение было сложно. Пока врач его перевязывал, Головенко подошел к окну, через которое влетел снаряд и сразу понял, что им еще сильно повезло: перед окном снаряд ударил в сук тополя и срезал его, взрыватель сработал, а осколки от верхнего бетонного косяка окна под углом пошли в комнату, как раз в сторону койки, на которой лежал Белов. Головенко вспомнилось, что обычно он спал на другой
койке, и он спросил Романова, почему Белов не на своем месте.
Да стали мы ложиться, а он говорит: ты храпишь, пойду я от тебя подальше...
Снаряд явно прилетел со стороны якобы застрявшего в пойме танка. Головенко связался с ним и закричал:
Какая сволочь в нас стреляла? Вы нас чуть всех не положили!
Да не стреляли мы по вам! клялись из танка.
Головенко связался с комендатурой, попросил, чтоб срочно выслали вертолет, а сам вызвал бэтээр,
который стоял недалеко от их блокпоста, погрузили в него раненых и, подъехав к блокпосту, стали ждать вертолет. Минут через десять появилось два вертолета. Головенко, связался с ними, но они отказались садиться, заявив, что в зону обстрела они не садятся...
Пришлось
трястись в Урус-Мартан на бэтээре. По пути у него закипел радиатор и пришлось подливать воды.
Когда приехали в Урус-Мартан, Олег Белов начал терять сознание. В госпитале занесли его в хирургическую палатку. Головенко вышел из палатки и стал ждать возле бэтээра, когда перевяжут Романова и Меньшикова. Минут через десять, прихрамывая, вышел Вася Романов и упавшим голосом сказал:
Олег умер!
Как умер? Только что был жив!..
Головенко вбежал в палатку.
Быстро переносите его в палатку реанимации!крикнул хирург.
Головенко с омоновцами перенесли Белова в соседнюю палатку. После массажа сердца, появился пульс. Наложили кислородную маску, поставили систему.
Ну что, будет жить? спросил Головенко хирурга.
Будем надеяться… хмуро ответил тот.Много крови потерял.
Но надежды не оправдались… Белов умер.
Это был первый омский омоновец, погибший в Чечне.


Из интервью генерала Владимира Шаманова газете «Завтра».
Значит, операции "Охота на волков" не было, хотя, уверены, в военной истории она останется под таким названием и будет связана с вашим именем. А что было?
Было следующее. Удалось поставить три полосы минных полей, причем первая полоса управляемая. Честно говоря, мы не ожидали, что такое количество бандитов пойдет в нашу сторону. Мы ждали человек 300, ну, 500 максимум. Потому что считали, что главные силы с Басаевым и Хаттабом пойдут на Шали Сержен-Юрт Ведено. Там на достаточно широком фронте оборонялся всего один полк, то есть промежутки между подразделениями были. Но того, что произошло, никто не предвидел.
Мы организовали систему наблюдения, по обоим берегам Сунжи у нас стояли два полка, и стали ждать. Где-то в половине первого ночи показался отряд. Как мы и предполагали, впереди у них шла группа обеспечения. Под дулами автоматов шли наши русские мужики и перед собой катили бочки с камнями, как минные тралы. А позади, как эсэсовцы с автоматами наперевес шли чеченские боевики. Прошли первую, управляемую, полосу и вдруг, не знаю, почему остановились. И стояли так минут 30-40. Честно говоря, мы уже начали нервничать. Неужели они учуяли? Или где-то срыв информации вышел?
Но они двинулись дальше, я теперь полагаю, что они связывались со своими, мол, все в порядке, можно идти. И вот когда они вышли на вторую линию, к ним начал подходить отряд человек 300. И тут пошли первые подрывы. Соответственно, оцепенение, паника. Началось шараханье. И в это время произошло то, чего мы не ожидали, появился отряд человек в 800. Понимаете, это достаточно ограниченное пространство: слева река Сунжа, справа высоты. И когда подошло еще 800, то на этом пятачке, который всего-то в диаметре метров пятьсот-шестьсот, сразу оказалось около тысячи боевиков. Тогда взорвали первую полосу управляемых минных полей. Бандиты оказались в котле. И тут же по всему скоплению стали бить артиллерией. Стреляли с этого и противоположного берега Сунжи. Молодцы, командиры подразделений, сумели выдержать до команды не открывали огня.
И вот вся эта масса двинулась на минные поля. Тут принцип стадности
сыграл: первых гнали вперед последние, а последних увлекали за собой первые. Это котел, внутри которого был хаос и неразбериха. Более 500 боевиков, не считая тех, чьи тела вынесли, остались лежать на минных полях.
Короче говоря, потери были столь мощными, что бандиты заскочили в Алхан-Калу (Ермоловку) и закрепились там. Здесь, откуда ни возьмись, вылез Гантамиров, и, помните, в течение дня были какие-то переговоры с небезызвестным Асланбеком Абдулхаджиевым
Асланбеком Большим. Это правая рука Басаева по теракту в Буденновске. Я был категорически против этих переговоров. Сразу было видно, что бандиты блефуют, дабы потянуть время и набраться сил, что реально и подтвердилось. Бандиты продекларировали, что они, общей численностью 800 человек, готовы сдаться. В итоге сдалось всего 30 человек раненых, и то без оружия. Вот весь улов переговорных мероприятий. Хотя в Алхан-Кале их скопилось около 1000 человек, включая тех боевиков, которые были там забазированы. Нужно было просто заблокировать село, как Комсомольское, и уничтожать боевиков.
Тогда бы война давно закончилась.
Ну вот, а вместо этого началась операция преследования, которая шла восемь суток и завершилась в предгорьях в населенном пункте Гехи-Чу. В итоге было уничтожено около 3000 бандитов. Вот и судите, была операция «Охота на волков» или не было.


Из дневника пленного боевика:

«Мы шли на Ермоловку (Алхан-Калу) через минное поле. Шамиль Басаев, Леча Дудаев, Хункарпаша Исрапилов, Жим Асланбек, Межидов Абдул-Малик шли впереди колонны. И мы попали в засаду... Нас начали обстреливать с двух сторон БМП, пулеметы, АГС. Разбегаясь, мы наступали на мины. Многим оторвало ноги. Один упал прямо на мину, и ему разорвало грудь. Только с помощью всевышнего нам удалось перебраться.
Но там мы понесли серьезные потери. Шамилю Басаеву оторвало ногу. Абдул-Малик тоже получил серьезное ранение. Леча Дудаев, Жим Асланбек, Хункарпаша погибли. И еще очень много шахидов. (Шахид
воин, павший за веру.П.Б.)
Этой ночью мы, мокрые и усталые, дошли до Ермоловки (Алхан-Калы) и заночевали там.

100-летие «Сибирских огней»