Вы здесь

Чудные мгновения скульптора Грачева

В первый летний день музыкальный мир отмечает рождение великого композитора-классика М. И. Глинки. Его именем в Новосибирске названа государственная консерватория, чей архитектурный облик уже более двух десятилетий неразрывно связан со скульптурной композицией: сидящий с дирижерским взмахом руки Михаил Иванович в окружении персонажей двух своих опер — «Жизнь за царя» и «Руслан и Людмила».

Автор памятника скульптор-монументалист В. П. Грачев посвятил Глинке 14 лет жизни. Но о самом Владимире Павловиче в Новосибирске знают лишь в узких кругах. Поэтому спешим восполнить пробел и познакомить читателей с человеком, работы которого стали не просто достопримечательностями нескольких российских городов, но уже являются культурным наследием страны.

О том, когда и при каких обстоятельствах пришла мысль стать скульптором, Владимир Павлович рассказывает просто. «Учился я в шестом или седьмом классе. И вот сижу однажды и думаю: а кем же я буду? И сам себе ответил — скульптором буду! Так и началось».

Выбор профессии был тем немногим, что вообще в начале жизни Владимира было легким. Когда семья осталась без отца, его, шестилетнего, мама отдала на проживание к бабушке — трудно было одной растить четверых ребят. Но вскоре и мать, и бабушка умерли, и Володю отправили в детский дом имени Крупской в селе Коровьем Челябинской области.

Первые воспоминания о новом месте связаны с Карлом Марксом и ссыльным художником: «В детдом привезли глину. И я по картинке вылепил Карла Маркса. Как-то я чувствовал, как нужно лепить, форму чувствовал. Хорошо получилось. Но никто мне тогда не сказал про каркас. Прихожу на другой день, а Маркс мой потрескался — неудача какая! Ну ладно, что ж… А потом сослали к нам одного художника, он хорошо рисовал — деньги копировал. Не стали его в тюрьме держать, а отправили к детям. Я к нему, мол, хочу чему-то научиться. Он-то и стал первым моим учителем».

Владимир Павлович уже не помнит имени этого человека, но помнит первые уроки, благодаря которым окреп интерес к художеству. Портрет Ленина, нарисованный под присмотром опытного и, видимо, талантливого учителя, вызвал недоверие: не верили в то, что это детская работа — тушью сухой кистью на холсте не может так мастерски изобразить лицо новичок. Но факт оставался фактом. И Ленина отправили на районную выставку, первую в жизни будущего скульптора.

Затем талантливого воспитанника отдали на обучение в столярную мастерскую, где он познакомился с разными инструментами. Первой работой из дерева стала модель танка для выставки военной техники. А дальше, уже почувствовав, на что способны руки, Владимир начал зарабатывать ими на жизнь.

После седьмого класса детдомовцев выпускали, держать дальше было нельзя, нужны были места для маленьких сирот военного времени. И вот Володю Грачева посадили на поезд, дали в дорогу кулек с конфетами и отправили в самостоятельную жизнь.

Уже через несколько дней в Свердловском ремесленном училище появился студент, чье имя совсем скоро стало гордостью учебного заведения, а после окончания училища (в 1953 г.) — и гордостью Свердловского отделения Художественного фонда СССР.

Первой самостоятельной профессиональной работой стало оформление Дворца культуры Верх-Исетского завода.

Но освоить азы ремесла молодому Грачеву было мало, поэтому несколько лет он посвятил самообразованию. Руку набивал на коллегах: «Перелепил всех форматоров Художественного фонда».

К тому же Владимиру повезло быть знакомым со знаменитым советским, а затем российским скульптором, фронтовиком Эрнстом Неизвестным. Одним своим присутствием в жизни молодого скульптора Неизвестный вдохновлял его на новые творения и подталкивал к совершенствованию мастерства. Однажды случилось приложить руку к работе мастера. «Я там слепил, надо загладить», — сказал Эрнст Иосифович и оставил Грачева в своей мастерской. Молодой скульптор сделал работу, полагаясь на художественное чутье, и Неизвестный, когда увидел результат, твердо сказал: «Тебе нужно поступать в “Муху” (Ленинградское высшее художественно-промышленное училище имени В. И. Мухиной. — Т. С.), ты поступишь».

Неизвестный был примером трудолюбия и способности к необычному воплощению образа. Наиболее известные его работы: «Золотое дитя» (Одесса), «Дерево жизни» (Москва), «Прометей и дети мира» (Ялта, лагерь «Артек»), «Маска скорби» (Магадан), «Память шахтерам Кузбасса» (Кемерово), «Цветок лотоса» (Египет). И даже если непосвященному человеку ни о чем не говорят эти названия, то работу «Орфей» уж точно знают многие. Дело в том, что статуэтка телевизионной премии «ТЭФИ» — это и есть его «Орфей», только в уменьшенном виде. Правда, создал его Неизвестный задолго до появления премии — в 1962 г., а оригинальная скульптура — два метра в высоту.

В 1959 г. Владимир Грачев поступил в Ленинградское высшее художественно-промышленное училище имени В. И. Мухиной.

Сам Ленинград с его многочисленными скульптурами и дворцами был хорошей школой. А Русский музей стал едва ли не одной из главных учебных аудиторий для увлеченного студента. Здесь в запасниках он изучал творчество выдающихся художников — насматривался, напитывался, перенимая опыт мастеров.

Преподавателем и руководителем дипломной работы В. Грачева был профессор Ингал. Известные работы скульптора: памятник Римскому-Корсакову на Театральной площади в Санкт-Петербурге, памятник Ленину на площади 1905 года в Свердловске, скульптурно-декоративное оформление морского вокзала в Сочи и другие.

Нетрудно представить, какую роль в профессиональном росте Грачева сыграли годы, проведенные в Ленинграде. Но, даже получив после окончания института предложение остаться в нем в должности преподавателя, Владимир вместе с однокурсницей Валентиной, ставшей к тому времени его супругой, вернулся в Свердловск. Здесь в 1966 г. он заступил на должность скульптора-монументалиста в мастерские Художественного фонда РСФСР.

За пять лет, прожитых в Свердловске, Грачевы оставили такое богатое наследие, что сложно представить продуктивность, позволившую создать все это. Вот лишь некоторые работы: памятник «Павшим за власть Советов» (г. Карпинск), памятник, посвященный Великой Отечественной войне (г. Полевской), конкурсный проект «Монумент 50-летию Советской власти» для Манежной площади Москвы, оформление киноконцертного зала «Космос», ставшего одним из символов Свердловска, гостиниц «Свердловск» и «Колос», памятник в аэропорту Кольцово летчику-испытателю Бахчиванджи, погибшему в 1943 г. при испытании самолета.

В 1970 г. Грачевы вынуждены переехали в город Таганрог Ростовской области. Это было вынужденное решение — Валентине Митрофановне требовался мягкий климат, а Таганрог был ее родным городом.

Здесь семья обосновалась на 14 продуктивных лет. В должности главного художника Владимир Павлович подключился к проблемам оформления города, создал художественный совет и воплотил в жизнь десятки работ, многие из которых и сегодня являются достопримечательностями Таганрога.

Ключевыми работами, выполненными вместе с Валентиной Митрофановной, стали мемориал героям таганрогского подполья «Клятва юности» и мемориальный комплекс «Борцы», или, как чаще называют его местные жители, «Балка смерти», являющаяся объектом культурного наследия России федерального значения.

Это место вписано страшной страницей в историю Великой Отечественной войны. Здесь, в старом глиняном карьере, фашисты уничтожили более 10 тысяч ни в чем не повинных людей разных национальностей, вероисповеданий, партийной принадлежности и возраста.

Работа над памятником длилась несколько лет, а возведенная стела по плану была лишь частью масштабного проекта.

Но сбыться плану было не суждено, причиной стала смерть Валентины Митрофановны и последующий отъезд Грачева из Таганрога…

В то время в столице Сибири творил другой архитектор-монументалист — Александр Сергеевич Чернобровцев. Им уже было создано эпохальное произведение — панно «Памяти павших» в сквере Героев Революции, Монумент Славы в Ленинском районе Новосибирска, шла разработка проекта Мемориала Славы в Бердске.

И вот однажды в Ростове-на-Дону состоялась судьбоносная встреча. Чернобровцев приехал на выставку, где Грачевы выставляли произведение «Старая крепость». После внимательного осмотра Александр Сергеевич стал расспрашивать об авторах работы и искать с ними встречи.

В автобиографической книге «Хочу остаться» он так описывает знакомство с Грачевыми: «В свое время я уговорил их переехать к нам из Таганрога. Мне очень понравились их работы в Таганроге, а познакомился я с ними на Съезде художников РСФСР, на котором был делегатом от Новосибирской области… Тогда-то мне на глаза и попала фотография работы Грачевых, посвященная таганрогскому молодежному подполью…

Мне понравился их монумент, прежде всего, нестандартным решением. В то время почти все памятники, посвященные подпольщикам, показывали их либо в момент борьбы с врагом, либо перед лицом смерти: измученными, но непобежденными. Грачевы же, на мой взгляд, нашли образное, философское решение: около столбика, на котором находится клятва подпольщиков, стоят современные юноша и девушка, одетые в джинсы и майки. Они смотрят в небо, руки их подняты, они раскрыты навстречу бездонной синеве, но скульпторы слегка увеличили их ладони, что придало жесту характер недоумения. Они, эти юноша и девушка, застыли, осознав, но не принимая безжалостной правды войны, которая унесла их сверстников, убила их мечты и надежды, недоумевая перед смертью таких молодых, только начинающих жить ребят…

Я поехал в Таганрог, чтобы на месте посмотреть работы Грачевых. Мне также очень понравился ресторан, размещенный под землей, который был оформлен супругами Грачевыми. Дело в том, что Таганрог был построен Петром I как крепость и гавань. В 1712 году по договору с Турцией крепость и порт были разрушены. Город исчез с лица земли, но под землей остались многоэтажные подвалы, в 1769 году эта местность была занята российскими войсками и в 1774 году полностью отошла России. По приказу царя город был отстроен вновь. Про подвал на время забыли, и уже только в наше время решили разместить там рестораны и т. д. Грачевы сделали интерьеры очень стильно, все было оформлено в стиле петровского времени, даже служители были одеты в одежду петровских времен. Я тогда сказал Грачевым: поехали в Новосибирск, в Таганроге уже все сделано: памятник Чехову, Пушкину, Петру I, Героям молодежного подполья и др., а в Новосибирске — целина для творческого самовыражения…»

Знакомство состоялось за столом, в непринужденной обстановке. Чернобровцев предложил приехать в Новосибирск — в то время он искал человека, который бы мог воплотить в жизнь проект для авиационного завода имени Чкалова. Взлетающий к небу Икар с двумя стелами позади уже был в эскизах. Грачевы согласились: почему бы не познакомиться с новым городом?!

С Икара началось близкое знакомство двух монументалистов (сама скульптура в металле не сохранилась, а гипсовая модель, с которой она создавалась, с 2021 года находится в Художественном музее Новосибирска). По завершении работы, когда таганрогцы засобирались домой, Александр Сергеевич предложил всерьез подумать о переезде. «Ты украсил Таганрог, давай теперь к нам, в Новосибирск» — так запомнился Владимиру Павловичу основной аргумент Чернобровцева. Но тогда время еще не пришло.

Очередной приезд в Сибирь по приглашению Чернобровцева состоялся в 1979 г. На этот раз требовалось решить непростую задачу для Бердска — слепить из гипса шестиметрового солдата для создания фигур на строящийся Мемориал Славы. Но монументалисты — народ не из пугливых.

У Грачевых было мало времени, а задумка требовала длительного процесса: для изготовления фигуры такого размера требовалось сооружать леса, сваривать конструкцию. Тогда Владимир Павлович нашел нестандартное решение — лепить фигуру в лежачем положении. Работать было неудобно, все время хотелось посмотреть на нее в полный рост, но пришлось приспособиться. Кстати, гипс (несколько тонн) для фигуры предоставил аптечный фонд Новосибирска. По воспоминаниям бердских старожилов, в то время к монументальному искусству относились с пиететом и руководящим лицам, ответственным за постройку монумента в дефицитное время, не пришлось долго решать вопрос с гипсом.

Лишь недавно стал известен любопытный факт: лица солдат бердского Мемориала были «сняты» с лица форматора, который работал вместе с Грачевыми. Со слов Владимира Павловича, оно было мужественным и красивым, и поэтому решили за основу взять именно его. И работать удобнее, и форматор был человеком хорошим. Его имя, к сожалению, пока узнать не удалось, но известно, что это был ученик Чернобровцева...

Каждый раз во время пребывания Грачевых в Новосибирске Чернобровцев знакомил приезжих с тем лучшим, что могло их заинтересовать и увлечь. Он вдохновлял гостей тем, что любил сам, — характером сибиряков, могучей рекой и необъятными просторами.

Но в Новосибирск Владимир Грачев переехал один. В 1984 г. Валентина Митрофановна умерла в Таганроге после болезни...

Первая работа, за которую Владимир Павлович взялся, уже будучи новосибирцем, была та самая скульптурная композиция, с которой началось это повествование. История создания памятника М. И. Глинке возле Государственной консерватории несколько раз могла прерваться не завершившись. Но спустя 14 лет, пройдя все трудности мучительного рождения, памятник был установлен.

Идея создания памятника была подготовлена обстоятельствами. До грачевского Глинки у консерватории был гипсовый памятник работы новосибирского скульптора Веры Федоровны Штейн. Но это была скорее интерьерная фигура; во всяком случае, когда ее переместили на улицу, она затерялась на фоне самого здания консерватории и совсем перестала соответствовать величию образа первого русского композитора-классика. Требовался монументальный подход.

Как раз в то время, когда руководство консерватории вело переговоры о необходимости нового памятника, в Новосибирске и появился Грачев. Знакомство с ректором Евгением Георгиевичем Гуренко произошло благодаря опять-таки А. С. Чернобровцеву. Работа началась.

Но для ее продолжения в Новосибирске не оказалось, пожалуй, главного — мастерской, в которой можно было бы развернуться. И вот в октябре 1984 г. заключен договор с Кемеровским филиалом «Росмонументискусства» на создание эскизов, композиции, проекта, макета и модели скульптуры в мягком материале. Почти год Грачев провел в Кемерове. К 1986 г. Глинка был отформован в гипсе, но дальше дело не заладилось. А тут нагрянула и перестройка. Стало понятно, что вместе с Глинкой нужно возвращаться в Новосибирск. Но как перевезти гипсовую двухнатурную фигуру? Пришлось… пилить. Ноги, руки, голова, две части торса были доставлены в Новосибирск. К тому времени Владимиру Александровичу выделили мастерскую. Там-то на ближайшее десятилетие и поселился гипсовый композитор вместе со своим творцом. Каждый день в шесть утра скульптор открывал дверь мастерской и выполнял свою непростую работу. Без преувеличения можно сказать, что именно Грачеву город обязан появлением памятника Глинке.

Для продолжения процесса создания скульптуры требовалось решить еще множество технических вопросов: где и на какие деньги купить бетон, чтобы перевести гипсовую фигуру в более крепкий материал? Как организовать транспорт для доставки в мастерскую всего необходимого? Где взять сварочный и газосварочный аппараты, газ, кислород, ацетилен, а главное — самого сварщика?

К тому времени из-за перестроечной неразберихи договорные отношения были разлажены, а ждать, когда ситуация изменится, означало терять драгоценное время.

В итоге над Глинкой успели потрудиться три сварщика. Последнему Владимир Павлович из-за отсутствия денег отдал свои велосипед и костюм. А на завершающем этапе тот и вовсе доделывал работу бесплатно, просто потому, что знал: это было нужно. «Я ему уже не мог платить ничего, он бесплатно работал. Все сделал, и его не стало…» — вспоминает скульптор.

В некоторых источниках о памятнике Глинке говорится как о «вылитом из бронзы». Кажущийся эффект — комплимент скульптору за умелое воплощение задумки. Ведь на самом деле скульптура выполнена из медного листа толщиной 0,8 мм.

Даже если присмотреться, не видно, что лицо, как, впрочем, и вся фигура, состоит из множества отдельных кусочков, которые сварены между собой. Предварительно, чеканя по бетонным фрагментам, этим кускам придавали нужную форму и фактуру. Швы, образуемые при сваривании, после шлифовались.

Первым делом было готово самое сложное — голова. А затем и вся фигура композитора, а также стелы с персонажами из двух созданных им опер.

Параллельно созданию медного Глинки Грачев трудился и над другими произведениями для Новосибирска. Например, барельефы, известные каждому, кто бывает в метро на станции «Красный проспект», — дело рук Владимира Павловича. Работа была завершена в 1987 г. Еще через год созданы памятник и памятная доска академику Д. К. Беляеву для здания Института цитологии и генетики СО РАН, а в 1991-м — мемориальная доска Ю. В. Кондратюку на здании дома-музея. Последней работой «глинковского» периода стал памятник писателю Соболеву для села Смоленского Алтайского края.

У этих работ была не такая сложная судьба, как у памятника для консерватории, однако о каждой можно написать отдельную историю. И хотя найдется здесь место и производственным проблемам, и неурядицам перестроечного периода, все же это — история монументального искусства, с его торжеством красоты и утверждением светлых идеалов.

В 1991 г. Владимиру Грачеву поступило предложение поехать в Китайскую народную республику для участия в конкурсе ледяной скульптуры. Приглашение хоть и было лестным, все же вызывало сомнение — никогда раньше не приходилось ваять изо льда! Толком никто не мог сказать, даже какой инструмент требуется для этого материала. Тогда как китайцами лед как материал был освоен уже несколько столетий назад, а Международный фестиваль снежных и ледяных скульптур в Харбине начал свою официальную историю в 1963 г.

В итоге, уложив в чемодан топорик, Грачев с коллегой Александром Крутиковым отправились в дорогу. Настроение, с которым скульпторы садились в поезд, можно охарактеризовать одним словом — любопытство.

Готовясь к поездке, Владимир придумал композицию «Илья Муромец», которую в Харбине требовалось воспроизвести из ледяной заготовки два на два метра, толщиной семьдесят сантиметров. Явившись на площадку, скульпторы были поражены количеством всевозможного инструмента, которым работали их китайские коллеги! Немного присмотревшись, взяли в руки топорик и взялись за работу.

В тот год на фестивале были представлены еще два российских города. Кто-то из соотечественников поделился с авторами «Муромца» стамеской. Инструментарий был обогащен!

Илья Муромец, как только начали проступать черты, был опознан китайскими коллегами и встречен благосклонно; было даже удивительно, насколько хорошо на чужбине знают героев русского эпоса. К скульптуре подходили и вступали в диалог с авторами из России, так что к концу второго дня — ко времени завершения работы — все прекрасно друг друга понимали, несмотря на незнание языка.

В наше время ледяная скульптура в зимнее время года украшает многие крупные города. Но в 1991-м, когда в Россию прилетело известие о том, что скульпторы из Новосибирска заняли первое место и получили Золотую медаль на харбинском фестивале льда и снега, новость звучала по радио среди важнейших!

Так в списке освоенных скульптором Грачевым материалов среди глины, гипса, бетона, чугуна, дерева, шамота, гранита, мрамора, бронзы и латуни появился еще один — лед.

Говоря о наследии В. П. Грачева нельзя не сказать о его педагогической деятельности. В 1995 г. Владимира Павловича пригласили преподавать в Новосибирскую государственную архитектурно-художественную академию, где вскоре он стал почетным преподавателем. На кафедре монументально-декоративного искусства через Грачева-педагога прошли более сотни студентов, которым он прививал любовь к искусству и скульптуре. Своих учеников — будущих скульпторов, художников, керамистов — он учил понимать и чувствовать материал. Для него самого, кажется, нет материала, неподходящего для дела скульптора.

В мастерской Владимира Павловича окружают почтеннейшие люди: ученый Ломоносов, академик Лаврентьев, писатель Магалиф; здесь же изящные музы, древнегреческие философы и выдающиеся политические деятели. На протяжении почти сорока лет, чтобы прикасаться к творениям скульптора, в утренние часы сюда пробирается солнце. Своими лучами оно освещает застывшие мгновения великих судеб. А творец, запечатлевший их, продолжает свой труд, служа времени и искусству.

100-летие «Сибирских огней»