Вы здесь

«Добрый вечер, моя ракушка...»

Татьяна ЧЕТВЕРИКОВА
Татьяна ЧЕТВЕРИКОВА



«ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, МОЯ РАКУШКА…»


* * *

Не житие пусть, а просто житьё…
Смехом, слезами
Мы рассказали про время свое,
Мы рассказали.
Дали, просторы, скрещенье дорог,
Бури и штили…
Как нам хотелось — свободы глоток!
Яда хватили.
Кто-то не выжил — инфаркт, алкоголь…
Кто-то покрепче.
Как оказалось, серьезную боль
Время не лечит.
Не за коня — но за джип отвалить
Можно полцарства.

Хочется Родину мне отделить
От государства.
В книги зарыться, забыться в делах
Или в березках.
В дедовских храмах и новых церквах
Пахнет известкой.
В уши и сердце — то щебет, то свист,
Пепел — в ладони.
И призывает из детства горнист
К старой иконе.

* * *

Гуляла по улице, травкой поросшей,
У старого дома, иртышской воды.
Зимою любила на свежей пороше
Печатать ботинок резные следы.
И школа, и первая в жизни контора,
Вокзалы-причалы, «люблю — не скучай» —
Все это мой город, любила который
Почти инстинктивно, почти невзначай.
За что? Да за то, что уютен, как шубка,
Привычен, как старый объемный портфель.
За то, что не раз телефонная будка
Спасала двоих, заплутавших в метель…

* * *

Ни перед кем ни виновата,
Как получалось — так жила.
Любила б все любовью брата,
Когда б сестрою не была.
А потому, о женский норов! —
Не снисходительна ничуть,
Порою умных разговоров
Я вижу пустоту и муть.
Вот лжи уже готова завязь,
А вот интриг плетется нить.
Ни дня, чтоб не пытались за нос
Кого-нибудь да поводить.
А я не замечаю вроде…
И в этом общем хороводе
И улыбаюсь, и живу.

Любовь всеобщая! Ау!..

* * *

Мечта о кресле и журнале
Без сообщений о скандале
И вышибании зубов.
И чтоб мой номер потеряли
Все те, кто пишет про любовь.

Мечта о лете долгом-долгом,
Пусть книги выспятся по полкам,
Дела развеются, как дым…
Мечта побыть бродягой волком,
Пусть не морским, так хоть речным.

Я птицам, как молитвам, внемлю.
И дождь, и град — я все приемлю.
А также суховей и зной.
Пока Господь так греет землю,
Как славно быть с собой, родной!

Весь год бумаги, люди, люди…
А чтоб сама с собой — ни дня.

В кувшине золотится лютик….
А если кто кого не любит,
Так разбирайтесь без меня!..

* * *

Чем лечить мне нервы оголенные?
Только тронь — не оберешься слез.
Соберу для снов леса зеленые,
Певчих птиц и голубых стрекоз,
Мелкие цветочки без названия,
Ящерку, нырнувшую в траву,
С летней рощей тихое свидание:
Слышу, вижу, радуюсь — живу!
Напитаюсь солнышком, что царствуя,
Согревает дни мои и сны.

Что готовлю в зиму, как лекарство я,
Может быть и хватит до весны.

* * *

Жизнь не злит меня и не сердит,
Не вгоняет уже в тоску.
Я живу на остатках сердца,
Как могу.
Вредно плакать, смеяться вредно,
А влюбленность — та пуля в лоб.
Загустев, застывает время,
Как сироп.
Запуржит ли пух летний город,
Заблестит ли лед, как слюда,
Радость сильная или горе —
Все беда.
А страшней заплутать надолго
В лабиринте минувших лет:
Раскалится в груди иголка —
И привет!..

* * *

…А если хочешь быть счастливым,
Ты прошлое свое не трожь,
Не суйся разбирать архивы,
А то в депрессию впадешь.
Там накопилось столько боли
И незаслуженных обид,
Что потеряешь поневоле
Спокойный сон и аппетит.
Страдать над старою газетой,
Рыдать над выцветшим письмом,
Чтоб вновь порою предрассветной
Печалью выстудило дом!..

Чтоб прошлое не заискрилось,
Не повернуло время вспять,
Прими как дар и божью милость
Свое уменье — забывать.

* * *

Добрый вечер, моя ракушка:
Телевизор и кот-два ушка,
Кресло, книга, большая кружка —
Чай да сахар себе самой.
Снег ли дождь ли — что мне за дело?
Что могло задеть — то задело.
Отгорело и отболело,
Отгремело над головой.

Я сама себя отлучила.
Кто там сплетник, а кто ловчила,
Кто борец, кто гордец, кто враль —
Мне-то что! Я захлопну створки.
А точнее, задерну шторки.
Книгу — в руки, на плечи — шаль.

Дремлет кот на цветной подушке…
Неужели ему, как мне,
Ночью снятся одни ракушки
На пустынном холодном дне?..

* * *

Согрей земля меня, согрей,
Покуда так цветет кипрей.
Покуда ветерок речной
Колышет мостик навесной.
Тепло, что дарит мне трава,
Я сохраню до Покрова.
Когда ж все снегом занесет,
Лишь Богородица спасет…

* * *

Смородиной пахнет…
Намеренно ставлю слово первым в строке,
чтобы не было искушения
рифмовать его с «родиной».
А потом — «лето — в зелень одето»,
«облака — ласковая река»…
Но природа не боится повторений:
Пахнет смородиной,
облака стоят, как приклеенные, в синем небе.
Белая лошадь на обочине
сшибает головы лилового кипрея…
И не хочется думать о литературных штампах,
хочется вытянутся на зеленой траве и выдохнуть:
— Лето!..

* * *

На берегу таежной речки Тары —
вылепленное из песка
лицо индийского бога.
Оно легко соседствует
с лиловым кипреем и вековыми соснами
в глухом сибирском углу:
Хари Кришна!

На улицах таежного села Окунево
с бревенчатыми старыми домами
и сувенирной лавкой «Оракул»
не очень легко соседствуют
православные русские старухи
и русские девушки в сари,
идущие вдоль села приплясывая:
Хари Кришна!

На лугу, поросшем конским щавелем,
на фоне высокого синего неба
пасутся медлительные коровы,
привычно оглядываясь
на пастуха в темной кепке и сапогах.
И если я скажу:
приветствую тебя, небесный пастух!
Получится:
Хари Кришна!

На моем веку, приличном по времени,
страну швыряло от веры в доброго Ленина
до полного безверия и сатанизма.
А в потаенных деревнях хранились
иконы из разрушенных церквей
и звучало:
прости, Господи!

На долгой дороге в Окунево
нас иногда заносило не в ту сторону,
и в соседней
со ставшей знаменитой деревней
мы увидели почти достроенную
православную церковь.

…И может быть девушки снимут сари,
чтобы в свой час
сказать, как их бабки:
Слава тебе, Господи!..

* * *

— Зонт ограничивает пространство,
и я вообще люблю дождь…

И что мне ответить тебе,
когда ты приходишь домой
мокрая, как мышь.
Счастливая мышь…
Девочка дождя
и девочка большого города,
который полон опасностями
и ночными страхами.
Для меня,
когда ты приходишь домой поздно.
и для тебя,
когда ты станешь мамой.

100-летие «Сибирских огней»