Вы здесь
Дожди на крышах
* * *
Выходишь на трассу и думаешь: дождь,
безудержна осень и необратима,
автобуса ждут пассажиры, но все ж
горячие фары проносятся мимо.
Сердца и ладони ложатся в траву —
природа ветров на листву урожайна,
скелеты рябин в деревянном шкафу
доступны для зрения. Прочее — тайна.
От резкого ветра вконец околев,
в маршрутку садишься и думаешь: кто ты,
увидев свое отраженье в стекле.
Зачем возвращаться так поздно с работы?
Кому до рассвета горят фонари,
зачем светофоры мигают друг другу,
а этот автобус, горящий внутри, —
чего он добился, катаясь по кругу?
* * *
Приезжай. Министр обороны
приказал раскаяться во сне,
и теперь у розовой вороны
расцветают перья по весне.
Здесь тебя у врат из черной стали
встретит кот, одетый в белый фрак,
тут ветра от флюгеров устали
и навечно спрятались в овраг.
Скоростную трассу перекрыла
железобетонная плита,
оттого несладко тут бескрылым —
приезжай, а лучше прилетай.
Вечера здесь сумрачны и долги,
в комнате далекой, нежилой
тишина разрезана на дольки
и лежит в коробке с пастилой.
По субботам на высокой башне
светится витражное стекло,
наверху ни капельки не страшно
и от роз фарфоровых тепло.
Тут деревья вскидывают ветки
и стоят, застывшие в мольбе,
у овальной каменной беседки.
Как же я скучаю по тебе.
* * *
Растет у дома белая березка,
как если бы ее придумал Бродский
и описал в одном из самых лучших,
и прочитал картавя и тягуче
в гостинице, заваленной вещами.
Зачем шутить серьезными вещами?
Ведь можно просто думать о хорошем,
о кораблях за шторами в горошек,
о том, что человек лежит в постели,
плывет ко сну в родном, привычном теле,
и слушает, как ветер причитает,
и Бродского внимательно читает.
* * *
Дожди по веревкам сползают
и вяжут на крышах узлы,
мне нравится осень, я знаю,
зачем обнажились стволы.
Затем, чтобы воздух наполнить
пустой и ненужной тоской,
чтоб звезды — пугливые пони —
свихнулись во тьме городской.
В один из холодных моментов
к дорогам прильнет гололед,
проснешься — а душу дементор
из горла, как бабочку, пьет.
Согнулись ветра коромыслом,
и слышно, как листья снуют, —
хандра наполняется смыслом,
возводится дождь в абсолют.