Вы здесь

Евгений Шаленкин. Последний поклон. Памяти Юрия Федоровича Бугакова

Евгений Шаленкин

 

ПОСЛЕДНИЙ ПОКЛОН

Памяти Юрия Федоровича Бугакова

 

Я звонил ему рано утром. Он выслушивал поздравление и всегда по-отечески тепло отвечал: «Спасибо, Женя!» И эта искренность была душевной, бугаковской искренностью! И так было всегда: он никогда и ничего не делал неискренне. Он был цельный. Как скала. У него даже интонация была могучей силой и заряжала энергией. Тебе доверяют! Крохотную работу сделай как большую. И сделай хорошо. Чтобы заслужить его молчаливую оценку. Он редко ее ставил. Но метко. А молчание у него было иногда крепче слов. Доверие – главная ирменская валюта. И она заслуживается каждым новым делом. А Бугаков ценил две вещи: опыт и пот. Профессионализм и трудолюбие.

В этот год 25 января я ему уже не звонил. И долго длилось ощущение неправильности происходящего. Никак не утишалась мысль, что его нет на рабочем месте. Не может такого быть. Такие люди живут всегда. Бугаков – явление чисто российское, естественное, как сама природа, и глубоко крестьянское, выстраданное жизнью. Оттуда и заповедь: собрался помирать, а рожь сей! Даже к смерти крестьянин ироничен. Сначала дело сделай. Если бы не коронавирус, Бугаков бы сеял рожь.

Я с ним познакомился в 1986 году. Когда с братьями Кожуховыми в полях дневал и ночевал ради очерка в молодежную газету. Черпал опыт жизни.

И в тот же год я побывал в Красноярске у писателя Виктора Петровича Астафьева. Черпал писательскую мудрость. Удивительное совпадение в моей жизни – Бугаков и Астафьев. Мои герои похожи друг на друга! Трудными судьбами. Характерами. Достижениями. Предельной честностью. Писатель и Председатель. Последние из поколения настоящих Граждан. Хлебнувшие полной чашей и знающие людей. И посвятившие свой талант устройству достойной жизни на родной земле. Поэтому пишу Писатель и Председатель с заглавной. Они и были главными Героями времени. Для меня точно. Пахари! Они при жизни имели награду похлеще кремлевской – настоящее народное Уважение. Почтение. Боюсь сказать – Любовь. Авторитет у них был высшей пробы: они знали правду, они следовали правде, и даже президенты тянулись к ним за советом.

Юрию Федоровичу на председательскую дату дарю книгу «Нет мне ответа». Астафьев в письмах. Вся жизнь по годам. Предлагаю сделать нечто похожее. Только вместо писем – опубликовать живую речь людей. И его собственные непричесанные монологи о себе, о людях, о времени. Ответил Юрий Федорович: «Дай мне время подумать».

И в этом они похожи. В скромности. Жить по совести для них – как дышать. Правило на каждый день. Закон. Вкалывай и не выпячивайся. Обнародованию подлежал только результат. Письма Астафьева вышли после его смерти. Монологи про Бугакова делаем без него. Писатель растворил свою судьбу в рассказах и романах. Бугаков отпечатался в людях и определил на век судьбу предприятия и сотни, если не тысячи, последователей, друзей и соратников из разных поколений. Мы и заговорили в книге об этом. И о тех, кто достоин добрых слез, светлых воспоминаний и неугасимой памяти.

Он меня учил: «Вот так надо делать книги!» Вытаскивал огромный фолиант, килограммов на десять, про белгородского председателя. Говорил: «Я читал и иногда плакал… Такие книги надо писать!» Я загорался надеждой, как лампочка. Сейчас он даст добро, и мы начнем записывать жизнь с его слов. Он любил иногда это делать, вспоминать. В прошлом всегда есть что-то драгоценное, что невозможно восполнить. Ему всегда удавалось проявлять достойное уважение прошлому. Знал: биографии – золотой фонд любой семьи.

Но моя лампочка в десятый раз гасла. Бугаков опять просил подождать и подумать. Даже его старость имела пружинистый характер. В нем кипел реактор, непреоборимое внутреннее стремление к деятельности. А мемуары – удел дедушек в домашних тапочках. Не любил он и не подпускал к себе окончательную пенсионерскую формулу жизни. А я-то опять за свое. За книгу. А он опять: «Тебе что, делать не хрена?» Стыдно становилось за нахрап. Сопел, помалкивая.

«Не меня снимай – людей!» Вот так ЮФ отфутболивал меня всякий раз, как только я его тянул под фотоаппарат в поле или в студию. Однажды, 20 лет назад, мы делали первый проспект для Ирмени и с вышки снимали коровок на поливном поле. И чудо! Он приехал посмотреть на процесс. Я победил, затянул-таки его в кадр. Он крепко стоит на земле. Светлый, простой человек. Впереди его ждали плодородные годы. Победа за победой. Он брал высоты, которые сам же и намечал. С тех пор его лед недоверия к фотосуете был немного растоплен. Но принцип: сначала доярка с механизатором – остался навсегда. Людей он любил, и они были его Полным Собранием Сочинений. А вопросы про свою персону неизменно переводил в ранг «Пусть люди говорят». И это меньше всего скромность. Больше – талант соединять себя и людей в общем деле. А вышло – в общей жизни. В общей судьбе.

Но феномен Бугакова в неоднозначности и состоит. Юрий Федорович –сосредоточенно открытый человек и в то же самое время – закрытый. Изучить себя он не позволял. Какой есть, такой есть – изучайте дело. Все его интервью – про Ирмень. Про себя – неохотно и только известные факты. И потому трудно говорить-писать про Бугакова-Человека. Потому так много штампов. Напустят тумана про человека-легенду и думают, что Председателю это приятно и всем про него всё понятно. Маршал на белом коне и весь в медалях ездит по полям… А он не любил такую праздную, поверхностную болтовню. Он гордился Ирменью. Людьми гордился. Гордился собой, что жизнью смог талантливо распорядиться. А это редкое счастье – пережить расцвет и в старости и выдержать ее мудрую жестокость.

Феномен Бугакова в превосходстве таланта Души над талантом Ума. Отсюда ясные мысли. Ясные чувства. Интуитивно и природно он был мудр. Терпеливей других. Спокойнее, а значит – естественней. Цель определяет масштаб человека. А он с первых шагов доверился своей интуиции и самостоятельность в мыслях и действиях поставил в железное правило. И все вокруг съезжало с осей и опор, а он уже тихой сапой строил свою ирменскую Устойчивость. Научившись управлять собой, он научился управлять Ирменью. Он понял возможности одного человека. Достоинство под давлением обстоятельств – вещь полезная. Если к достоинству относиться серьезно.

А уж серьезным он умел быть. Рано поняв, что жить по совести требует ох каких усилий. И каждодневных. Уйма трудов думать и прислушиваться к тому, что в душе твоей заложено. Вот этой душевной чуткостью было щедро одарено военное и послевоенное поколения. Они знали цену жизни. Таким бы людям страной управлять.

Это книга о талантливом Человеке, который любил жизнь и людей. Умел много работать сам и помогал хорошо это делать другим. Это книга о талантливом предпринимателе, который сумел из колхоза сделать предприятие мирового уровня. Это книга о том, как можно совместить кропотливую работу, любовь, многочисленные таланты и стать счастливым человеком. И это все о нем – о Юрии Федоровиче Бугакове и его знаменитой «Ирмени». Главный герой книги – человеческое уважение и любовь. Именно об этом монологи близких, друзей и соратников. О том, каким остался в памяти народной известный на всю Россию Председатель.

У Астафьева была любимая книга «Последний поклон». Гимн Жизни. Любви. Детству. Родным. Природе.

Наша книга – монологи людей, которые добрые воспоминания жизни бережно направляют в вечность.

Наша книга – своеобразный Последний Поклон Юрию Федоровичу. Поклон благодарности. Поклон уважения. Поклон вечной памяти. Поклон Человеку, который сделал жизнь лучше!

ВложениеРазмер
Иконка PDF Книга о Бугакове.pdf11.37 МБ
100-летие «Сибирских огней»