Вы здесь

Красота ушедшего времени

О краеведческой выставке «Женское соло»
Файл: Иконка пакета 09_kyzmenkina_kyv.zip (29.5 КБ)
Людмила Кузменкина
КРАСОТА УШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ
О краеведческой выставке «Женское соло»


Каким был мир женщин более века назад? Какую одежду они носили, чем жили, интересовались, как проводили свободное время? Что помогало достичь идеалов красоты и внутренней гармонии? На эти вопросы попытались дать ответы устроители выставки «Женское соло», не так давно завершившейся в Музее города Новосибирска.
В экспозиции были представлены старинные дамские украшения, коллекция женской одежды XX века, аксессуары и многие другие вещи, которыми женщины подчеркивали свою красоту.
Слово «соло» здесь не случайно: главной героиней выставки стала дворянка Ева Окунева-Крылова (1886—1976). Большинство экспонатов — из коллекции ее одежды и семейных реликвий, передающихся из поколения в поколение: старинные иконы, письма, куклы, посуда
XIX века.
Коллекция Евы появилась на выставке благодаря V
IP-клубу «Стиль жизни». Идея выкупить коллекцию у владельцев и подарить ее музею воплотилась в жизнь с помощью новосибирских меценатов. Семейные реликвии рода Окуневых-Крыловых на время выставки любезно предоставили потомки Евы.
Мы встретились с автором и куратором выставки «Женское соло», сотрудником Музея города Новосибирска Ириной Хлебниковой, которая не только придумала эту выставку, договорилась с коллекционерами о предоставлении экспонатов, но и исследовала историю древнего рода Окуневых. Эта работа для нее не новая: Ирина Петровна подготовила уже несколько музейных выставок
«Тэгги», «Игрушка детства моего», «Особые люди», «В доме моем», «Леди прошлого», «Царь-выставка» (о династии Романовых). Кроме того, И. Хлебникова — автор уличной выставки «Культурные зарисовки» о малоизвестных страницах истории Новосибирска 1893—1940 гг.
«Через эту семью мы видим историю всей России…»
Прежде чем рассказать о Еве, следует поведать о древнем дворянском роде Окуневых, в который влилось несколько других знаменитых дворянских родов. Семья Окуневых-Крыловых, ведущая свою родословную с XVI века, бережно сохраняет память о своих предках. На стене одного из выставочных залов была представлена поколенная роспись их рода, охватывающая более 100 персон.
— Это не просто выставка одежды и аксессуаров, — рассказывает Ирина Петровна. — Через судьбы людей этого старинного рода яснее познается история России с ее давними ценностями, традициями и великими победами. Мы узнаем, как тогда люди жили, кому и как служили, насколько любили Россию. Девиз этой семьи: «Вначале Отечеству, потом себе». Это было нормой для элиты русского дворянства, и такая установка воспитания издавна бытовала в России. К сожалению, про обыденную жизнь представителей дворянского сословия мы знаем не так много. Приходится по крупицам восстанавливать эту часть бытовой истории. У нашей героини настолько необычная судьба, что впору писать о ней роман.
Одним из редких экспонатов выставки является кормленая грамота. Она была дарована царем Иваном Грозным в 1581 г. своему любимому опричнику Леонтию Окуневу. Вот здесь-то Ирине Хлебниковой и пришлось провести настоящее расследование. На самом деле потомки Окуневых не знали точно, действительно ли существует эта грамота и где она находится. Но грамоту нашли в Псковском историко-художественном музее-заповеднике.
— А дальше была радость и растерянность, поскольку мы не смогли ее прочесть,— продолжает рассказ Ирина Петровна, — это оказалось древнерусское малоизвестное написание. Пришлось обратиться в ГПНТБ к специалистам отдела редких книг и рукописей за переводом. Грамота в сильно упрощенном переводе гласит: «Я, царь и великий князь всей Руси Иван Васильевич, пожаловал Леонтию Андреевичу Окуневу город Белый для собственного обеспечения и управления им. Повелеваю всем людям города чтить и слушаться его, а он будет управлять или судить их, как прежде было». Часть грамоты имеет отношение к порядку — как судили людей, как разрешали их споры: «…Когда будут судиться два жителя города, пристав, поставленный мною, царем, пусть приведет истцов к Леонтию или его управляющему. А кто из тех истцов не станет оправдываться или вообще не станет говорить, то я, царь, того обвиню и грамоту о том суде дам».
Эта грамота называется жалованная, или кормленая, потому что с нее кормилась семья. Она давала право на сбор налогов, управление, разбор судебных тяжб. Таким образом, за родом Окуневых закреплялось наследование дворянства и владение этой землей. Кроме того, Леонтию Окуневу царем было даровано еще одно поместье в Вологодской области — Афанасьево. Грамота об этом пожаловании предположительно находится в Москве, в Историческом музее.

Корабельных дел мастер
Наиболее известным в роду считается Гаврила Афанасьевич Окунев (1699—1781), который был сподвижником Петра I. Когда-то Афанасий Окунев привел своего шестнадцатилетнего отрока Гаврилу ко двору царя. Юношу приняли в Адмиралтейскую школу, где готовили будущих кораблестроителей. Известно, что все Окуневы отличались лингвистическими способностями. Гаврила быстро освоил французский язык при общении с приглашенным французским судостроителем-наставником.
В 1724 г. Петр I направляет Гаврилу Окунева на судоверфи Франции. Указ Петра об этом также демонстрировался на выставке. Изучая секреты французского кораблестроения, Окунев прожил за границей семь лет. После возвращения в Россию он становится обер-сарваером, то есть главным кораблестроителем на Балтике. Он строит Кронштадтский эллинг и множество кораблей русского флота: 32-пушечный «Митау», 66-пушечный «Александр Невский» и 80-пушечный «Святой Николай». К концу жизни Окунев даже взялся за 100-пушечный корабль, о котором когда-то мечтал Петр I. Эти корабли составили славу российского морского флота в последующие десятилетия.
«Я тебя никогда не увижу…»
Сын Гаврилы — Александр Гаврилович — тоже отличался знанием иностранных языков, являлся главным архитектором и смотрителем Петергофа при Екатерине II и Павле I.
Внук Гаврилы Окунева — это не кто иной, как всем известный русский дипломат, путешественник, предприниматель граф Николай Петрович Резанов. Тот самый Резанов, который прославлен композитором Алексеем Рыбниковым и поэтом Андреем Вознесенским в рок-опере «Юнона и Авось»: история любви основателя Российско-американской компании Н. Резанова и испанской девушки Марии Консепсьон Аргуэльо из Сан-Франциско легла в основу поэмы Вознесенского «Авось» и либретто рок-оперы, поставленной с громким успехом в московском театре «Ленком».
«…А тут у вас — просто любовь»
Род Евы Окуневой вобрал в себя много известных дворянских фамилий: Ушаковы, Батюшковы, Балк, Цвилинёвы. Все они рассматривали преданность и службу государю как неписаный семейный закон.
Отец Евы, Николай Окунев (1857—1939), являлся основоположником ювенального суда в России. Он был столичным мировым судьей по делам о малолетних, занимался вопросами ухода за беспризорниками и улучшения условий содержания юных преступников. Двери дома дворян Окуневых в Петербурге на ул. Кавалергардской, 2 были открыты для сирот и нуждающихся детей, которые знали, что Николай их «спасет и пристроит».
Избранницей молодого перспективного юриста Николая Окунева (29 лет) стала красавица Кетеван Максимова (16 лет). Она продолжала линию старинного русского рода — дворян Цвилинёвых. Отец Кетеван — герой Крымской войны, кавалер Георгиевского креста, чье имя занесено в списки Георгиевского зала в Кремле.
Почему родители выбрали такое неожиданное имя для русской дворянки — Кетеван? Семья в те времена жила в Грузии, в их окружении часто бывали представители грузинских княжеских родов. Культура и гостеприимство грузинского окружения вдохновили родителей дать такое имя дочери. В семье, где росла Кетеван, царила любовь. Писатель Станюкович, частый гость в их доме, однажды признался: «Я ходил к вам искать драму и страсти, а тут у вас — просто любовь».
В 1886 г. у Николая и Кетеван родилась дочка Ева. Она была единственным ребенком, что было нехарактерно для дворянских семей… Родив дочь в 17 лет, Кетеван всю жизнь была с ней очень близка. Умерла она в Петрограде в 1918 г. от голода.
Родители вложили в воспитание единственной дочери много любви и заботы, девочку рано стали учить музыке, танцам, рисованию и рукоделию. Воспитание строилось на развитии духовного начала с одновременной выработкой усидчивости, терпеливости, способности к кропотливой работе.
На выставке была спутница детства нашей героини — кукла Грета (1893) работы немецких мастеров компании «Кэммер и Рэйнхард». В семье Окуневых существовала традиция: когда девочке исполнялось семь лет, ей дарили куклу. Так эта кукла передавалась от матери к дочери с полным набором одежды и аксессуаров. Кукол всегда старались одевать красиво, модно, утонченно — так формировался эстетический вкус девочки.
Ева с детства хорошо рисовала и в отроческом возрасте выучила три языка. Рукоделие и шитье было ее любимым повседневным делом, и эти навыки пригодились ей в дальнейшей непростой жизни после смены власти в России.
Девочка мечтала стать архитектором, но архитектура считалась мужским занятием и родители склонили Еву к выбору юридической стези. Окончив одну из лучших петербургских гимназий, Ева поступает в Санкт-Петербургский университет на юридический факультет.
Как непросто было в начале ХХ века учиться девушке! Чтобы поступить в университет, юноша должен был сдать 5 экзаменов, а девушка — 15! Начав учиться в Санкт-Петербургском университете — Ева завершает свое образование в Гейдельбергском. Потомки рассказывают, что там одним из экзаменаторов ей было сказано: «Милая барышня! Зачем же вы возвращаетесь в Россию? Вы же окажетесь в Сибири…» Шел приблизительно 1908 год, и Ева лишь улыбнулась в ответ — настолько благополучной тогда казалась ей жизнь… Но слова оказались пророческими, она вспомнила их, когда переехала в новосибирский Академгородок в 60-х годах
XX века.
Семья была вхожей в высшее общество, Ева часто выезжала в свет: на выставке можно было увидеть бальное платье конца
XIX века, а в семейном архиве сохранилось несколько изящно расписанных приглашений к императорскому двору и на праздники, например по случаю празднования 200-летия Санкт-Петербурга.
«Белая голубка»
В 1914 году произошло событие, которое заставило многих девушек, в том числе и аристократического происхождения, сменить свои наряды на строгую форму сестры милосердия: началась Первая мировая война. На начальном этапе войны, во время небывалого патриотического подъема, образец поведения задавала царская семья.
«Белые голубки» — так называли тогда сестер милосердия. Ева оканчивает фельдшерские курсы и уходит на фронт: с войсками она прошла полторы тысячи километров по военным дорогам. На выставке было представлено письмо из Санкт-Петербурга от родителей, отправленное на станцию Броды сестре милосердия Еве Николаевне Окуневой. На фронте Ева заболела тифом и в тяжелом состоянии была отправлена домой, где ее выходили родители.
Семейное счастье
Избранником Евы стал юрист Сергей Крылов, происходящий из дворянского рода Соковниных. Сергей был старшим сыном у матери-вдовы и по законам Российской империи мог не идти на фронт. Но он уходит воевать в 1914 году, а в 1915-м офицер Крылов уже демобилизован по ранению. В 1916 году в тихой церкви под Петербургом происходит венчание Сергея и Евы.
Еще одна представленная на выставке семейная реликвия — венчальное полотенце. Оно было вручную вышито женщинами Окуневых в 1890 году. Полотенце вышивалось заранее и дарилось на венчание молодым со словами напутствия. На полотенце можно прочесть: «В беде не унывай — на Бога уповай», «Не по хорошему мил, а по милому хорош», «Доброе братство дороже богатства», «На Бога надейся, а сам не плошай», «Без нужды проживешь, добра наживешь», «Помолись, потрудись, только знай не ленись».
Ева стала матерью троих детей, она была превосходной хозяйкой, рукодельницей, умела хорошо готовить, рисовала. Гости выставки могли оценить ее кружевные воротники, акварели, сделанные в начале XX века. Семья также сохранила фигурную доску для выпекания пряников, которой больше сотни лет.
Другая семейная реликвия — платочек, вышитый тремя поколениями одновременно: мама вышивала с одной стороны, бабушка с другой, а внучка с третьей. Они вышивали его за разговорами, за рассказами о былой жизни и семейными легендами.
«Барыня, да ты трудиться-то не умеешь!»
В годы революционного перелома Ева спасалась от красного террора в своем родовом имении Афанасьево под Вологдой. В 1918 году Вологда считалась дипломатической столицей России, там находилось одиннадцать международных и дипломатических представительств.
Окуневы всегда отличались тем, что они очень хорошо относились к своим крепостным крестьянам, а после отмены крепостного права жили дружно, как одна семья. Вот это добросердечие к людям низшего сословия и спасло Еву в те годы. В один из вечеров ей шепнули: «Барыня, мы ночью жечь дворянские усадьбы будем, схоронись ты с ребеночком где-нибудь во флигеле…» Она успела этому совету последовать и так спасла себе жизнь, потому что вокруг в ту ночь все было сожжено дотла.
Вскоре земли вокруг Афанасьева, которые принадлежали ее роду, стали делить между крестьянами. Ева пришла на сход и сказала: «И мне надел выделите!»
— Барыня, да ты трудиться-то не умеешь, — пытались возражать ей.
И тут эта маленькая хрупкая женщина берет плуг и проходит с ним несколько рядов на глазах у всех. И ей выделили надел! Вначале Ева работала сама, потом сдавала землю в аренду, что и спасло ее от голодной смерти.
В 1924 году Ева возвращается в Петербург. Ее муж начинает работать в качестве юриста на заводе «Красный треугольник». Ева с ее манерами и знанием языков тоже смогла стать нужной для новой России: она учила этикету и иностранным языкам первых советских стюардесс на международных авиалиниях.
Во время Великой Отечественной войны Ева с семьей оказывается в блокадном Ленинграде. В 1943 году семью Крыловых эвакуировали в г. Куйбышев, а затем в Москву. Сразу после войны Сергей Крылов был направлен на дипломатическую службу в Голландию в комиссию при ООН, где работал вместе с Андреем Громыко. Затем в Гааге, являясь чрезвычайным и полномочным послом 2-го класса, до 1958 г. был членом Международного суда ООН. Ева сопровождала его во всех поездках.
На выставке была представлена коллекция (более 100 предметов) одежды и аксессуаров Евы 1920—1960 гг., среди которых и коллекция перчаток, которые Ева использовала практически постоянно.
После смерти мужа Ева вместе с детьми перебирается в Академгородок. Академик Лаврентьев пригласил мужа ее дочери — академика Анатолия Васильевича Ржанова — возглавить Институт физики полупроводников. Ева прожила в Сибири больше 20 лет, умерла в 1976 г. в возрасте 90 лет. Ее потомки до сих пор живут в Академгородке.
— Вся жизнь Евы, — подводит итог Ирина Хлебникова, — это служение Родине. Блестяще образованная, знающая шесть языков, воспитанная — она всегда была примером для близких и родных. Ева относилась к той самой русской аристократии, которой мы лишились во время Гражданской войны. А аристократия нужна каждой нации, потому что именно она — мерило хорошего вкуса, образованности и культурного уровня.

На коронации персидского шаха
Выставка «Женское соло» рассказывала не только о жизни Евы Окуневой, но и о других женских судьбах.
…Начало ХХ века, город Ново-Николаевск. Здесь жило много достойных и обеспеченных семей, среди них и семья Гречко. Глава семьи работал на железной дороге, был гласным Городской думы, а его дочери Пелагея и Софья слыли завидными невестами.
В младшую, Пелагею, был влюблен некий мещанин Михаил — какие он подарки дарил, какие знаки внимания оказывал! Но отец девушки всячески препятствовал этому браку, и однажды, когда произошел очередной резкий разговор, Михаил застрелился, оставив записку, в которой упомянул, что покончил с собой из-за несчастной любви и из-за того, что не видел будущего без Пелагеи. Ново-Николаевск эта история сильно взбудоражила, а семьи Гречко и погибшего Михаила после трагедии сильно сблизились. Жаль, что уже после…
На выставке были представлены драгоценные украшения сестер Гречко: золотые кулоны, броши, крестик, серьги в стиле модерн, подвес с горным хрусталем, браслет с дутыми звеньями. Жемчужиной коллекции является серебряная сумочка-ридикюль кольчужного плетения, сделанная местными мастерами.
Софья Гречко вышла замуж в 1918 году за будущего командарма Запасной армии Б. И. Гольдберга. В составе советской делегации в 1926 году Гольдберг с супругой были приглашены в Персию на коронацию персидского шаха. Коронационные торжества Реза-шаха Пехлеви длились пять дней, дамы каждый день меняли наряды и делали особые прически. Уникальные экспонаты выставки — два черепаховых гребня необычно тонкой резьбы, которые были на новониколаевской красавице на этой коронации.
Вы поедете на бал?
Чтобы подготовиться к балу, даме конца XIX века нужен был целый арсенал средств. Многое было представлено и на нашей выставке.
Мыльце 1896 года, которое закладывали в лиф платья, до сих пор источает легкий медовый аромат. Тальк, которому сотня лет, вполне пригоден для употребления и сегодня. На витрине мы видим парфюмерные бутылочки с духами, бальные перчатки, бальную сумочку, гранатовый пояс, зеркальце, лорнеты, щипцы для завивки волос, маникюрный набор, табакерку.
— Как это ни странно, но табакерка являлась таким же неотъемлемым аксессуаром женщины, как платок или сумочка, — поясняет Ирина Хлебникова. — Моду на красивые табакерки, как и привычку нюхать табак, ввела императрица Екатерина II. Считалось, что это полезно для здоровья. В нюхательный табак добавляли различные эфирные масла, ароматные травы, а самым популярным табаком был розовый табак на основе розовой воды и лепестков розы. Очень часто кавалеры ухитрялись подкладывать любовные записочки в табакерки девушек, отчего барышни придумывали для своих табакерок романтические названия вроде «кибиточка для любовной почты».
Кто сегодня знает, что такое карне? У посетителей выставки была уникальная возможность посмотреть на эту записную книжку-блокнот, которую в XVIII и XIX веках дамы брали с собой на бал. Карне представляет собой миниатюрную коробочку (чаще всего — прямоугольной формы), предназначенную для хранения грифеля и пластинок из слоновой кости или перламутра. На этих пластинках во время бала, находясь в театре или где-то еще, было принято писать записки, обычно куртуазного содержания. Позже карне стало использоваться как блокнот для записи имен партнеров, которым дама обещала тот или иной танец во время бала. Карне, представленное на выставке, принадлежало Еве Крыловой.
Вызывал интерес посетителей и маникюрный набор. Именно в начале XX века женщины начинают отращивать ногти и красить их цветным лаком — до этого ногти предпочитали только подпиливать и полировать.
А какая была плойка в конце XIX века? Чтобы сделать красивые локоны, женщины на просушенные волосы наносили специальную помаду из воска и эфирных масел, разогревали плойку и накручивали волосы. Чтобы проверить уровень прогрева плойки, ее подносили к бумажке: если она загоралась, значит, плойку необходимо было чуть остудить.
Дамам крайне необходим был и пыльник, который тоже можно было увидеть на выставке: его надевали поверх вечернего платья, дабы уберечь от грязи и пыли, а также поверх платья для путешествий, отправляясь в дорогу.
Чашка Николая II
Семья Окуневых, несомненно, была приближена ко двору, об этом свидетельствует несколько приглашений на царские торжества, адресованных семье. Поэтому органично на выставке смотрятся раритеты Дома Романовых — это экспонаты из частных коллекций, которые выставляются в Новосибирске впервые.
Прежде всего — икона середины XIX века, украшенная белым речным жемчугом, бирюзой, гранатом и тремя крупными аметистами, которые расположены на плечах и на челе Богородицы. Икона полвека принадлежала Дому Романовых, передаваясь по наследству. В 1909 г. она была подарена вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной (супругой Александра III) игуменье Ираиде. На обратной стороне надпись: «В память о монаршей милости 1909 года 26 июня игуменье Ираиде от Марии Фёдоровны». В настоящее время икона принадлежит одному из новосибирских коллекционеров.
Еще из раритетов — чайная пара с печатью на донце чашки: «Николай II. 1897 г.».
— Посуда имеет потертости, что свидетельствует о том, что ею активно пользовались в императорской семье. И мы полагаем, что из нее пил царь Николай
II, — делает вывод экскурсовод. — Блюдце сходного рисунка, на донце печать: «Александр III. 1881 г.»
Оба предмета входят в так называемый Готический сервиз. Рисунок напоминает готические витражи с переплетением красных, зеленых и золотых линий. Сервиз был изготовлен на Императорском фарфоровом заводе в 1830 г. Было принято так: если предмет сервиза выходил из строя, его восстанавливали на заводе, маркируя уже вензелем того государя, в чью эпоху изготавливалась замена. Эта чайная пара использовалась Александром III, при Николае II, возможно, чашка разбилась, и на Императорском фарфоровом заводе заказали аналогичную чашку. На выставке можно увидеть еще три предмета, принадлежащих Дому Романовых: молочник, чашку и салатник из одного сервиза. Как же они попали в Новосибирск?
Императрица Александра Фёдоровна в первые месяцы 1917 года, находясь в Царском Селе, перед расставанием подарила эти предметы своей фрейлине Каролине Вильгельмовне Бергман. Каролина Вильгельмовна была замужем за одним из царских офицеров, после революции их сослали в Сибирь. Мужа расстреляли в 1937 году, и она осталась одна. В Омске фрейлина познакомилась с одной семьей, которая к ней отнеслась очень добросердечно. Перед смертью в знак благодарности и признательности Каролина Вильгельмовна подарила своим друзьям эти предметы. Сегодня члены этой семьи живут в Новосибирске.
Еще в одном зале выставки были показаны старинные ткани, игольницы, наперстки и другие предметы, раскрывавшие секреты рукоделия наших мам и бабушек. Третий зал переносил зрителей на модную европейскую улицу. Этот раздел выставки был о самом захватывающем периоде моды прошлого века — золотых 50-х, создавших образ женщины-цветка.

100-летие «Сибирских огней»