Пластмассовый соловей

* * *

Неловкий разговор,

как кузнечик, запрыгнувший в банку,

так крутит свою шарманку:

тринь,

три-и-нь,

три-и-и-нь.

После третьего раза — отключает прибор,

чтобы природная скрипка

пружины собственной не страшилась.

* * *

долгое дыхание

учащенный и сбитый

пульс сердце легкое

словно перышко

так и просишь чего-нибудь

и стоишь на коленях молишься

помоги господи помоги

господи

птице бескрылой тощей

на земном пути

да и в небе твоем

боже

* * *

Небо в Мичуринске кажется невозможным.

Ночью бессонной выходишь с платформы,

начинаешь подкуривать — закурил,

а до этого — говорил-говорил

о том, что любовь — это музыка.

И я предложил ей наушники,

чтобы вместе послушать какой-нибудь чарт.

Она отказалась.

И я пошел пить чай,

крепкий, черный,

с имбирными пряностями

и тульскими пряниками,

смотря на ночное беззвездное небо,

в котором теперь видел только любовь.

* * *

памяти бабушки

Я запомнил тебя

скромной старушкой в ситцевом платке.

На том платке — узоры и цветы,

которых не запомнил.

* * *

знаешь, соловей пластмассовый стал мне другом,

товарищем верным

(последним, наверно).

говорил: «не верь воображаемым стукам

в дверь свою добрую, клетку открытую»,

а мама на ночь пела: «у-лю-лю» —

и в колясочке качала святость странную мою.

и так дитя старались уберечь

звуки, мною обращенные в бессмысленную речь.

лес-поляна-бугор-яма-обрыв —

все музыка играет, уже себя опередив.