Племя младое, тема знакома…

Постоянный автор «Сибирских огней» и член жюри «Национального бестселлера-2020» Михаил Хлебников – о книге Владислава Городецкого «Инверсия Господа Моего».

Читая молодых российских авторов, невольно приходишь к выводу, что наличие доступной по цене компьютерной техники и возможность «удаленки» испортили жизнь многим начинающим писателям. Сегодня речь пойдет о Владиславе Городецком и его сборнике рассказов «Инверсия Господа Моего».

Представляя книгу, ее номинатор Елена Васильева заманивает читателя: «Рассказы Владислава Городецкого отличаются не просто смелостью, но бесстыдством». Это, конечно, можно было обыграть, сказав, что главное бесстыдство — представлять их публике, но не буду. В чем главное, объединяющее молодых писателей в длинном списке? Писать они могут, технически все выглядит вполне пристойно и даже местами достойно. У Городецкого в рассказе «Гробик» герой говорит точно (и не только про себя):

Заниматься социальной проституцией — вести блоги, делать обзоры на жрачку, обзоры на технику, обзоры на обзоры и т. д. мне не позволяла какая-никакая да репутация, а для веб-пиратства теперь у меня не хватило бы ни смелости, ни навыков. Чтобы хоть куда-то деть руки, по примеру многих я стал заниматься штучным производством крафтовых вещей, перепробовал себя во многом, сейчас остановился на гончарном деле. В основном это посуда и свистульки.

Эти слова можно отнести и к автору: свистульки получаются неплохими. Крафтовые вещи. Проблема в том, что у них постоянный, но узкий круг покупателей. Четверо из пяти являются профессиональными коллекционерами свистулек. Для глиняных дел мастеров — нормальная ситуация. Для писателя — крайне скверная. Теперь поясню.

Из шести рассказов сборника четыре можно отнести к условной интеллектуальной социальной фантастике. Салат здесь знакомый. Щепоть из старика Берроуза, немного Паланика, киберпанк по вкусу. Не сказать, что блюдо авторское во всех смыслах. «Бесстыдство», которым завлекают искушенного читателя, — старательный самодел, который слишком хорошо виден и понятен, что для литературы губительно. Городецкий показывает, или хочет показать, извилистые пути технического прогресса, которые доведут до вырождения нашу и без того декадентскую цивилизацию. И снова подкатывается «Гробик». Главный герой когда-то лепил телефонные приложения. Дела шли так себе, пока не появился некий Валерон — гений дизайна, с которым персонаж зарабатывает небольшие, но приятные деньги и покупает однокомнатную квартиру. Тут Валерон исчезает, непонятно зачем он был вообще. Объяснить, что герой средний во всех смыслах? Но на это тратится пространство рассказа, которое ограниченно. Затем в мир приходит какая-то С-Сфера. Да, вот так — курсивом. Ее функционал автор раскрывает солидно, но непонятно: «пакет для визуального программирования на нейронных сетях». В любом случае сфера деятельности героя схлопывается. Чтобы себя чем-то занять, он мастерит дочь из яйцеклеток любимых порноактрис и называет ее Алисой. Мир погружается в какой-то (ключевое слово для творчества Городецкого) вариант фашизма, странно сочетающийся с сексуальной раскованностью. Суррогатный отец, он же искусник-гончар, лепит из глины фаллос для просвещения Алисы. С бубенчиками вместо тестикул. Алиса просит папу научить ее делать минет. Папаша, осознав пагубность забав с евгеникой, заталкивает свой глиняный шедевр в рот дочери. До бубенчиков, которые лишь трагически звякнули. Вы спросите, что за глийню я вам пересказываю?

Я могу понять, зачем молодой писатель написал об этом. Я не понимаю, почему так плохо? Идея про то, что техника нас погубит, известна... В общем, не так еще давно трагически и со вкусом рассуждали о том, как граммофоны убьют домашнее музицирование. Хорошо, идея известна. Но ее можно покрутить, интересно подать. Не так — бубенчиками в лоб.

Потенциально (в литературном смысле) интересный текст «Отец», на мой взгляд самый любопытный в сборнике, тонет в лишних словах, абзацах, страницах. Католический храм в Казахстане. Воскресная служба. Прихожане — потомки сосланных и отсидевших поляков, немцев. Два малолетних героя, Пашка и Ромашка, спешат в церковь. Службы ведет отец Матеуш, сосланный на задворки Азии за какие-то неведомые грехи. Ощущение неясной, но неизбежной катастрофы, витающей над всем и всеми. Юношеское ерничанье, за которым скрывается нечто другое. Могла бы получиться стоящая вещь с метафизическим сквозняком. Но словесная избыточность, которая всегда приводит к неточности мысли и образа, разрушает посыл.

Стариковскую рассудительность, велеречивость необходимо вычеркивать:

Вот уже двадцать пять лет я живу в постоянной готовности прозреть нечто потустороннее, но реальность — дама целомудренная — не желает обнажаться, не задернув шторы, не прикрыв замочную скважину. Ее немногочисленным любовникам, догадываюсь, открывается многое, но я не тороплюсь в их ряды — после такой связи нормальным уже не останешься. Все или ничего — без полумер.

Для чего все эти буквы в рассказах?

Многие из представленных в списке молодых авторов пытаются щегольнуть деталью там, где она не нужна. Бесконечные уточнения приводят к тому, что текст хочется подсушить. Например, в «Реборне» многословие не только утяжеляет пространство рассказа, но и разрушает его сюжетную основу. Прочитайте несколько рассказов Р. Даля, мастера черных историй с финальным твистом, и поймите, что словесная экономия — важнейший принцип рассказа. Не нужно вталкивать слишком многое. Где пойманная деталь, которая раскрывается в сознании, приобретая там объемность, соединяясь с другими? Читатель не дурак, дайте ему возможность достроить образ самому. Он скажет «спасибо» и будет читать вас дальше. Текст станет интересным — отвергаемое многими эстетами качество литературы. Пока что получается не очень, хотя автор и пытается: «Эдик обладал манерами девственника и взглядом эротомана». Не получается, потому что «не видится».

Говоря все это, я понимаю, что других молодых писателей у нас нет. Надеяться на шедевр от молодого таланта можно, рассчитывать — нет. Тут необходимо время и утомительное писание дальше. Желаю упорства молодым авторам. Как было сказано другим автором — и воздастся.

Источник: сайт премии «Национальный бестселлер»