Вы здесь

Померанец

Рассказ
Файл: Иконка пакета 04_saprikina_p.zip (15.35 КБ)

Семен Иванович Батут, полковник на транспорте в отставке, сам по себе был человек невредный. Но больно уж прямой.

Касаемо домашнего хозяйства он высказывал свое мнение редко: что толку попусту болтать о заготовках или слизнях на капусте. Но в былые времена на железной дороге полковником Батутом пугали не только новеньких, но и стареньких. «Попасть на батут» означало получить разнос жесткий и молниеносный, как приступ почечной колики. Вроде летел по рельсам, и вот — по склону катишься, щебенку коленками считаешь.

Узнав про онкологию, Семен Иванович запретил себе панику. Решил подойти к вопросу с рабочей обстоятельностью. Задача убийственная, но настоящего бойца сложность только подначивает.

Исходные данные были недобрыми. Спецполиклиники и палаты для «своих» позакрывались. Матерые знакомые доктора отправились на заслуженный отдых или поумирали. В современной медицине пугало все. И особенно спокойствие участкового: «Сейчас у каждого второго рак». От платных докторов Семен Иванович тоже ничего хорошего не ждал. Это тебе не поясницу «звездочкой» намазать. Онкология, от нее рецепт не выпишешь.

Нацепив очки, Семен Иванович засел за компьютер. В Интернете ему встретились ужасные вещи.

Отчаявшись найти ответ у официальной медицины, он, тайком от семьи, обратился за нетрадиционной информацией.

Семья Батутов из четырех человек жила в поселке Мочище. До работы зятю Семена Ивановича — Кириллу Фомину каждый день приходилось добираться по пробкам. Дочь Юля работала в местной школе. Ей вроде особо перемещаться было не обязательно, но все равно хотелось самостоятельности. Молодые мечтали об отдельной квартире в городе. Дочь ныла, зять поскуливал, но Семен Иванович дом продавать не давал. Наоборот, выйдя на пенсию, завел пса Мухтара — размером с шахматный столик. Научил его приносить тапочки всем, кроме зятя.

Кирилл хоть и называл себя топ-менеджером высшего звена, все же Семена Ивановича побаивался. Однако выходило так, что, кроме зятя, возить полковника в город на консультации к врачам было некому.

В машине больной обычно предпочитал тишину. Он дремал, утомленный препирательством с докторами. Медицина полковника расстраивала.

* * *

Кирилл, вполголоса ругаясь, выруливал со сложного перекрестка. Зазвонил телефон. Фомин включил громкую связь.

Козлика-то взял? — спросили его после короткого приветствия.

Кирилл опасливо покосился на Семена Ивановича. Тот с каменным лицом и закрытыми глазами, в добротном черном пальто с меховым воротником, неподвижно присутствовал на переднем сидении.

Половина моя? Как договорились?

Не взял, — тихонько прошипел Кирилл. — Некогда было. В эти выходные поеду.

Он мысленно облизнулся, представив блюдо из козлятины, собственноручно приготовленное на Новый год. Козленок. Молодой. Парной. И рецепт уже нашел в сети...

Вдруг Семен Иванович пошевелился. Словно цементной статуе в парке почему-то пришло в голову стряхнуть голубя с кепки.

Статуя изрекла как припечатала:

С тобой поеду!

Досадливо удивившись про себя, Кирилл отключил громкую связь. Рассеянно помахал дворниками, расчистил снег на стеклах (яснее не стало) — и, как пишут в сказках, «перечить не стал».

«Интересно, с чего это Батуту приспичило тащиться в деревню?» Зять мысленно пожал плечами. Может, скучно человеку зимой в поселке Мочище. Может, он хочет проветриться. Это ведь не запрещено. Особенно если человек приболел.

Так что за козликом пришлось ехать на пару. Семен Иванович молча одобрил тихую отечественную попсу в салоне.

В деревне в выходной было тихо. Хозяева, промышлявшие свежим мясом, предложили стол и баню. От бани гости отказались, а чая попросили.

Хозяин оказался болтливым.

Бить надо в сердце, — наставлял он побледневшего Кирилла, макая печенюшку в кипяток. — Один раз. А то тычут, тычут... Не умеют. Смотреть тошно. Вам молочного?

Да, желательно, — нерешительно согласился зять.

Семен Иванович, расправившись с чаем, молча накинул пальто и двинулся к загону.

Воняло. Козлики топтались по грязному снегу и были заняты своими делами. Батуту они почему-то напомнили стайку пенсионеров, терпеливо осаждающих кабинет участкового терапевта. Один, самый маленький, со свалявшейся шерстью, особенно неухоженной и темной под брюхом, чесал лоб о перекладину и хмуро рассматривал полковника. Животные толкались боками и вяло переругивались. Крупный самец привычно оттеснял товарища помельче в дальний угол. В общем-то, все у них было мирно. Никто не парился по поводу того, что кого-то сейчас забьют.

Семен Иванович вернулся в дом, где хозяин у входа, не переставая балаболить, натягивал старую куртку, а Кирилл за столом делал вид, что ест варенье. Батут аккуратно выложил на стол деньги. Вдвое больше, чем было оговорено.

Маленького, с колтунами. Грузи на заднее.

И остановил хозяина, нацелившись пальцем в грудь:

Живого.

Никакого волнения у полковника в голосе не было, хотя, согласитесь, все это выглядело очень даже удивительно.

Обратно ехали в напряженном, глухом молчании. Семен Иванович, как всегда, дремал с носорожьей невозмутимостью. Повалил снег. Ветер гнал по трассе белые комья поземки. От этого или от чего-то еще Кирилл вел машину неровно и нервно. Стреноженный козленок маялся в мешке на заднем сидении и мекал. Но как только полковник на него гаркнул, брыкаться перестал.

На въезде в город Кирилл все-таки не выдержал:

Семен Иванович, скажите, зачем он вам, а?

Батут повернул голову ровно на сорок пять градусов и неожиданно пропел:

Бабушка козлика очень любила...

Зять вздрогнул. Лицо полковника как было, так и осталось серьезным, словно он фотографировался на паспорт.

Дома козлика поместили в теплую сарайку, где хранились дрова для мангала, лопаты, сосланные за скрипучесть старые советские стулья из гарнитура, а также метла, которой гоняли Мухтара в его худшие дни. Тут же на стене висел портрет Жукова в рамке и приколотая кнопкой грамота «За трудовую доблесть».

Ну что, Померанец? — поинтересовался Семен Иванович, ласково пошлепав питомца по боку. — Поживем с тобой еще маленько?

Козлик мрачно молчал. Батут впустил в сарайку своих домашних.

Пес Мухтар козлика одобрил, хотя и облаял. Новый член семьи оказался совершенно не ручным. Дочь Юля попробовала поцеловать его в «няшный носик», но получила в ответ пинка. Жена Ирина Васильевна уже была научена горьким опытом после безуспешных попыток состричь с козлиного пуза колтуны, поэтому только молча крошила в тазик сырую морковку. Зять, всегда болезненно реагирующий на перемены в настроении близких, настороженно наблюдал за сумасшествием, сидя на стуле у двери и вцепившись в мобильник.

Один Семен Иванович был сверх обычного радостен.

Чем-то кормить его надо, а? — Батут со значением указал глазами на Кириллов телефон.

Зять поерзал и послушно принялся гуглить «сено».

* * *

Под Новый год в Мочище никому не сиделось за столом. Весь поселок переходил к Батутам «погладить козлика». Понемногу животинка стала привыкать к близким контактам. Ради порядка, чтобы не подумали, что он совсем уж одомашнился, козлик время от времени бодал Мухтара. Мухтар давать сдачи не имел права.

После двенадцати сытые и тепло одетые Батуты выплыли за ограду запускать салюты.

Пока семья глазела в небо, Семен Иванович тайком отправился в сарайку. Несмотря на уговоры и угрозы жены, он основательно набрался. Но держался браво.

Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, — напевал полковник.

В сарайке, опершись на спинку стула, он натужно опустился на солому. Дружески пошевелил бровями в сторону Жукова. И наконец обратился к козлику:

Эй, Померанец!

Тот насторожился. Он давно просек, что все приходящие в сарайку что-нибудь с собой несут. Козлик внимательно оглядел руки посетителя в поисках яблока или черной краюшки. Сладкое Семен Иванович запрещал.

Но руки у Батута были пусты. Он сложил их на животе и выпятил нижнюю губу.

Вот ты спросишь, убивал я?

Полковник согласно кивнул и с готовностью ответил сам себе:

Канешна-а-а...

Потом уютно рыгнул.

На рыбалке знаешь сколько вашего брата, бывало, за раз вытаскивал? И на охоту с мужиками ездили под Карасук. На уток. Один раз даже кабана завалили! Я или не я стрелял, не помню, разве разберешь? Шум, гам, крики. Все палят... А как было иначе? Иначе нельзя. Зовут тебя на охоту — надо идти. Значит, кто-то из начальства приехал.

Батут потянулся было к козлику поласкаться, но тот переступил подальше, к сену. Тогда Семен Иванович суровым взглядом окинул стул у двери, будто бы представив там болтающегося без дела зятя. После чего перешел на доверительный шепот.

Ты думаешь, я не знаю, что скоро помру? Да, товарищ козел, помру! Так точно.

Он опустил голову и погрустнел. Потом развел руками.

Знаю. А все равно неохота. Но ничего же не поделаешь. Раз надо — значит, надо.

Козлик, не найдя вкусняшки, потерял к полковнику всякий интерес. Вытянув губы, он принялся жевать Юлин школьный бантик, привязанный на спинке одного из стульев. Честно сказать, он вообще слушал Батута очень невнимательно.

Я в компьютере нашел знаешь что? Есть древнее средство себе жизнь продлить. Восточное, индийское — один ляд их разберет, не важно... Надо зверя, который на убой, выкупить.

Семен Иванович победоносно откинулся, гулко стукнувшись затылком о деревянные рейки на стене. Но козлик никак не отреагировал и на это. Он продолжал сосредоточенно жевать старый дочкин бант.

Не дождавшись отклика, Батут закончил совещание. Кое-как сумев подняться, поплелся в дом.

Пока за забором барагозили, кричали, прыгали и дивились салютам, Семен Иванович прошел на второй этаж, в спальню, согнал с кресла кошку и сел писать.

Чувствовал он себя немного разбитым. Мешали всполохи яркого света за окном. Екала печень. Но что-то, однако же, и вдохновляло.

Дом в Мочище он завещал жене, Ирине Васильевне Батут, такого-то года рождения. Сбережения — дочке Юле. Пусть купят уже себе квартиру в городе, если так приспичило.

Семен Иванович задумчиво посмотрел на улицу, где, едва успев родиться, новый год уже бахал, взрывался и бесился, подбивая людей на разные безумства.

«При условии, что козел Померанец, такого-то года рождения, не будет забит. А умрет сам, когда придет его время. Своей естественной смертью».

Может, коряво, неумело, но это уж пусть юристы поправят, для этого их и учили.

Батуту захотелось прослезиться, но он не смог.

Маленький еще, Померанец-то. Заботы требует. Ласки. Ухода.

Дата. Подпись. Внизу листка машинально, по привычке, как в старые времена, Батут добавил: «Исп. Фомин К.».

Удовлетворенно причмокнул. Вот и пусть исполняет. Топ-менеджер высшего звена.

Когда все вернулись за стол, Семен Иванович встретил семью пугающе широкой и сияющей улыбкой.

Ну, за новый год! — бодро рявкнул он.

Кирилл, развязывающий у порога шнурки, вздрогнул и схватился за косяк.

100-летие «Сибирских огней»