Сказание о Мангазее

«Откуда есть пошла русская земля?» С таких слов начинается древнейшее из сохранившихся сочинений о Руси — «Повесть временных лет». Русская земля за Уралом, в Сибири начиналась с Мангазеи — первого в Азии заполярного города. В Сибирском царстве (так одно время называли земли, расположенные за Уралом и присоединенные к России русскими первопроходцами в XVI—ХVII веках) Мангазея была главным опорным пунктом для продвижения вглубь Сибири. Именно из Мангазеи шли военные и промысловые экспедиции, русские люди достигли Енисея и Лены, а затем совершили беспримерный бросок к Тихому океану, дойдя до берегов Северной Америки.

Ломоносов — Сибирь — Мангазея

В 1763 году Михаил Ломоносов опубликовал сочинение «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». В этом научном труде прозвучала самая цитируемая фраза о Сибири и ее богатствах. Цитируемая к месту и не к месту… Полностью же высказывание Ломоносова звучит так: «Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке».

Обычно эту фразу толкуют как гениальное предвидение великого русского ученого о будущем освоении природных богатств Сибири и приращении за ее счет потенциала Российской империи, а затем и СССР. На самом деле Михаил Ломоносов просто знал историю. Как ученый-историк и помор по происхождению, он не забыл, что за 150 лет до его научных споров с академиком Миллером (автором первого в истории научного труда по истории Сибири — «Истории Сибирского царства») где-то за Уралом процветала древняя Мангазея — город и территория, откуда в столицу несколько десятков лет шел поток «мягкого золота», пушнины.

Таким образом, не отказывая в даре предвидения Михаилу Ломоносову, смеем предполагать, что фраза о прирастании могущества Сибирью основывалась на ретроспективном анализе, на обобщении опыта успешного освоения Сибири. И было оно обеспечено как раз путешествиями поморов по Северному морскому пути — от устья Северной Двины и берегов Белого моря до моря Мангазейского (акватории Обского и Тазовского заливов) и далее по реке Таз до Мангазеи. Еще в XVI веке был проложен маршрут следования из Русского царства на просторы Сибири. Путь долгий, опасный, но востребованный, потому как сулил личностям находчивым, смелым и сильным духом наряду с большими испытаниями и выгоды немалые. Великий северный путь выводил ватаги промысловиков напрямую к главному богатству Сибири той эпохи — лесным угодьям, полным непуганого пушного зверя.

На бескрайние просторы Сибири русских привел именно «соболиный хвост» — пушнина, высоко ценившаяся как на Руси, так и в Европе. Весь XVI век и первую половину XVII века устремления первопроходцев были направлены вглубь Сибири, на реки Обь, Пур и Таз, а позднее на Енисей и Лену — земли отдаленные и глухие, богатые «мягким золотом» — соболями. Путь этот лежал через Мангазею — первый русский заполярный город за Уралом.

В походах на Югру и Обь

В истории Русской Сибири немало героических страниц. А начиналось все с не контролируемого центральной властью народного движения. Первооткрывателями зауральских земель, в том числе Обско-Тазовского междуречья, стали новгородцы. Жители Великого Новгорода — не брезговавшие лихими набегами на окраинные земли промысловики-ушкуйники — наведывались в Сибирь еще со времен Ярослава Мудрого.

Первые сведения о народах за Северным Уралом (как тогда говорили, «за Камнем») зафиксированы в древних русских летописях. В «Повести временных лет» и знаменитом «Поучении Владимира Мономаха» есть повествование новгородского посадника Гуряты Роговича от 1118 года. Он обеспечивал сбор дани Великому Новгороду с людей на Печоре. Отряд дружинников, пройдя к востоку от Северного Урала, обнаружил «землю Югорскую»: «Югра же — это люди с языком непонятным, и соседствуют они с самоядью (самоедами раньше называли представителей малых народов Севера. — Ред.) в северных странах». Жители Югры поведали дружинникам, что «еще севернее, где высокие горы граничат с морем, живут заключенные в горы люди».

Первое летописное подтверждение похода на северо-восток, в котором упоминаются имена и подробности, датировано 1194 годом. В обеих редакциях древнейшей из новгородских летописей — Новгородской первой летописи, т. н. изводах, с некоторыми отличиями в повествовании приводится рассказ сколь удивительный, столь и реалистичный. «В то же лѣто идоша из Новагорода въ Югру ратью съ воеводою Ядреемъ…» — так начина­ется повествование. «Ратью» означает «военным походом». Во главе отряда — воевода, военачальник по имени Ядрей. Слова «и придоша въ Югру и възяша городъ» говорят о том, что они пришли по известному пути и взяли какой-то город. Что подразуме­вается под городом? Скорее всего, речь идет об одном из деревянных городков, следы которых археологически прослеживаются в низовьях и на притоках Оби, — городищ обских угров, предков хантов и манси.

Первый городок Ядрей берет, а дальше возникают проблемы: «…и придоша къ другому граду, и затворишася въ градѣ, и стояша подъ городомъ 5 недѣль». Войску Ядрея не удается взять город приступом. Югра, которая сидит в городе, тоже не может справиться с русским войском. Начинаются переговоры: «…и высылаху къ нимъ Югра, льстьбою рекуще тако, яко “копимъ сребро и соболи и ина узорочья, а не губите своихъ смьрдъ и своеи дани”…»

Ядрей идет в город, «поимя съ собою попа Иванка Легена и инѣхъ вячьшихъ». То есть он взял с собой в поход священника — интересная деталь, которая может обозначать масштаб похода: для Новгорода это достаточно круп­ное предприятие.

Когда они заходят в этот городок, их всех убивают. Так заканчивается история Ядрея. Все, что мы о нем знаем: пришел в Югру и был там убит. Так сложилась судьба самого раннего упомянутого в источниках первопроходца северо-западной Сибири. Сохранилось и имя погибшего вместе с Ядреем священника Ивана Легена.

Судя по этому повествованию, новгородцы продолжают нести потери: «…и пояша ихъ 30 муж вячьшихъ, и тѣх исѣкоша и потомь 50». Потом югра выходит на вылазку и истребляет значитель­ную часть новгородцев, но 80 человек ушли. С большим трудом («и бѣ туга и беда останку живыхъ») они отправляются обратно в Новгород: без дани, потеряв много товарищей и своего воеводу Ядрея. Возвращение выживших из Югры в Новгород происходит летом следующего, 1194 года.

В дальнейшем Югра периодически появляется на страницах Новгородской летописи. В 1364 году «за Камень» отправились регулярные войска Великого Новгорода. Большая дружина во главе с воеводой Александром Абакумовичем дошла до Обской губы. В поход выступил еще один отряд, его вел воевода Степан Ляпа. В «Господин Великий Новгород» оба отряда вернулись зимой 1364/1365 года. Огромная территория от низовий Оби до устья Иртыша присоединилась к владениям Новгорода. Была открыта Западная Сибирь, река Обь, обследована 1000 километров ее течения — от устья до Иртыша.

В 1445 году в поход на Югру и Обь вновь отправились ратники под стягами Великого Новгорода. Основу вооруженных отрядов наряду с новгородцами составляли воины из Двинской земли, с побережья Белого моря. Возглавили рейд воеводы Василий Шенкурский и Михаил Яроль. Поход оказался удачным. Потерь дружины почти не понесли, зато данникам напомнили о том, кто их заступник и вечный благодетель. Это был последний поход новгородцев в Сибирь. Эстафету приняло Великое княжество Московское.

В 1483 году московские воеводы князь Федор Курбский-Черный и Иван Иванович Салтык-Травин с войском совершили переход через Средний Урал. Поход был усмирительным, что-то вроде «принуждения к миру» местных жителей, совершавших кровавые набеги на русские поселения на западных склонах Уральского хребта.

В устье реки Пелым (приток р. Тавды) объединенная рать русских и их союзников коми-зырян разгромила вогульское войско. В плен к воеводам попал кодско-казымский «великий князь» Молдан. Князя помиловали и взяли с собой в Москву, где он был принят царем как почетный гость.

В 1499 году трое московских воевод — князь Петр Ушатый, князь Семен Курбский и Василий Гаврилов-Бражник — возглавили большой поход в Сибирскую землю. Перевалив через Урал и преодолев с начала похода тысячи верст, московские войска — стрельцы и казаки — вышли к притокам Оби, а затем достигли берегов великой сибирской реки. Ряд городков был взят штурмом. Отныне великий князь Московский Иван III титуловался не только Югорским, но Обдорским и Кондийским. Этот поход окончательно закрепил ближнее Зауралье за Русским государством.

Как считают некоторые толкователи путаного повествования видного немецкого дипломата Сигизмунда Герберштейна о легендарном Лукоморье, в его основу легли рассказы о Нижнем Приобье новгородских и московских ратных и «гулящих» (т. е. свободных) людей.

Ермак и Сибирское царство

В 1579 году купцы Строгановы пригласили к себе в Пермский край казачьего атамана Ермака с дружиной для охраны земель от набегов сибирского хана Кучума. Во второй половине 1581 года Ермак сформировал крупный отряд в 540 воинов для похода в Сибирь. Точно не установлено, кто был его инициатором. Официальная историография склоняется к выводу, что Строгановы. Но есть мнение, что это идея самого Ермака, а купцы только финансировали поход. Считается, что целью вторжения было разведать земли на юго-востоке, подчинить местное население, победить или ослабить хана и присоединить новые территории к Российскому царству Ивана IV Грозного.

Однако до сих пор никто из российских историков не дал внятного ответа на простой вопрос: «Зачем Ермак начал этот поход на восток, сокрушив в итоге огромное Сибирское ханство?» И правда, зачем?

Видимо, учитывая тот факт, что поначалу царь был против похода, о чем написал Строгановым гневное письмо с требованием вернуть Ермака, официальный царский историограф Николай Карамзин назвал этот отряд «малочисленной шайкой бродяг»…

Основу отряда составляли казаки с Дона во главе с несколькими вожаками-атаманами: Иваном Кольцо, Яковом Михайловым, Никитой Паном и Матвеем Мещеряком. Кроме русских в отряде были литовцы и даже татарские воины из земель Русского царства. Дисциплина в войске была строгая — атаман требовал соблюдения православных праздников, постов, не терпел расхлябанности и кутежей. Ермака сопровождали три священника и один расстрига-монах. Будущие завоеватели Сибири отправились в неизвестность на восьмидесяти стругах¹.

По некоторым данным, отряд вышел в путь 1 сентября 1581 года. Но есть мнение, что это произошло позже — весной или летом следующего года. Казаки сплавились по реке Чусовой до предгорий Урала. Весной 1582 года они продолжили движение по реке Тагил на восток. В мае 1582 года в устье Туры казаки дали бой отрядам шести татарских князей. В июле 1582 года состоялась битва на Тоболе. А уже 14 августа казаки у Карачин-городка захватили богатую казну мурзы Карачи.

Четвертого ноября 1582 года сибирский хан Кучум с пятнадцатитысячным войском устроил казакам засаду возле Чувашского мыса. С ним были наемные дружины вогулов и остяков. Однако в самый ответственный момент лучшие отряды Кучума откололись и отправились в набег на город Пермь. Во время боя наемники обратились в бегство, и Кучум был вынужден отступить в степь. Ермак вошел в столицу ханства — город Кашлык.

По некоторым данным, хан Кучум был узбекского происхождения, поэтому его власть не признавали многие северные и сибирские народы. Кроме того, свое господство он насаждал жестокими методами. Есть сведения, что после военных поражений Кучума вогулы (ханты) привезли Ермаку подношения, в том числе продовольствие, в чем атаман крайне нуждался. Ермак Тимофеевич встретил их «лаской и приветом» и проводил «с честью». Прослышав о доброте русского атамана, к нему стали приходить с подарками татары и другие народности Сибири.

Всем сибирским народам Ермак обещал защиту от Кучума и других врагов. Местные народы были обложены ясаком — налогом пушниной и продовольствием. С вождей племен и родов атаман брал присягу — «шерть». После нее народности считались подданными русского царя, не подвергались гонениям и брались под защиту.

Чтобы сообщить о своих победах царю, в 1582 году Ермак отправил в Москву посланников во главе с доверенным лицом Иваном Кольцо. Иван Грозный принял вестников милостиво и наградил казаков дарами, среди которых были две дорогие кольчуги для атамана.

В 1583 году Ермак продолжил покорять татарские селения в бассейне Оби и Иртыша. Татары оказывали яростное сопротивление. По реке Тавде казаки отправились в землю вогуличей, распространив власть царя до речки Сосьвы.

В том же году царь направил в Сибирь князя Семена Болховского с дружиной в триста воинов. Войско добралось в Кашлык в ноябре 1584 года. Казаки не знали о пополнении и дополнительно не заготовили продовольствия.

Зимний период 1584/1585 года выдался чрезвычайно холодным, что усугублялось северными ветрами. Из-за глубокого снега охотиться в лесу было сложно, волки кружили стаями возле жилищ. Все стрельцы погибли вместе с князем от голода и цинги. В боях с ханом они не участвовали. Число казаков Ермака тоже сильно сократилось.

Весной 1585 года один из покорившихся Ермаку вождей на речке Туре внезапно напал на казаков из ватаг Ивана Кольцо и Якова Михайлова. Почти все казаки погибли, а мятежники в бывшей своей столице — Кашлыке заблокировали русское войско. В июне 1585 года Матвей Мещеряк со своими воинами совершил вылазку и отбросил войско татар, но потери казаков были велики. Из тех, кто отправился с ним в поход, у Ермака оставалось около половины воинов. Из пяти атаманов в живых осталось двое — Ермак и Мещеряк.

Ночью 3 августа 1585 атаман Ермак погиб с полусотней бойцов на реке Вагай (ныне — Тюменская область). Татары внезапно напали на лагерь, в бою выжило только несколько воинов, которые принесли страшную весть в Кашлык. Свидетели гибели Ермака говорили, что он был ранен в шею, но продолжал сражаться. Во время боя атаман пытался перебраться с одной лодки на другую, но истекал кровью, а царская кольчуга была тяжела. Раненый Ермак утонул.

После получения известия о смерти предводителя казаки собрали общий круг, где решили вернуться в родные края — зимовать еще раз в этих местах было смерти подобно. Под руководством атамана Матвея Мещеряка в августе 1585 года казаки двинулись по Оби на запад, домой. Кучум праздновал победу, но не знал, что через год русские вернутся уже навсегда.

Экспедиция Ермака Тимофеевича поддерживала господство Русского царства в Сибири на протяжении двух лет. Как часто бывает с первопроходцами, за покорение новых земель они заплатили жизнью. Силы были слишком неравны — несколько сотен первопроходцев против десятков тысяч противников. Однако свою миссию Ермак и его воины выполнили — дорога из Русского царства в Сибирь была проложена. Огромная территория стала вассалом Москвы. В титуловании царя Алексея Михайловича (1629—1676) уже прописан титул «царь Сибирский».

Через море Мангазейское

Если верить Новгородской летописи XI века, первым из европейцев в глухое сибирское Заполярье отправился морем двинский посадник Улеб. Пройдя через пролив Карские ворота, Улеб морем и реками дошел до Югры.

Первые письменные известия о богатой соболями Мангазее появились в конце XV века. Безымянный новгородский книжник упомянул о ней в сказании «О человецех незнаемых в Восточной стране», сославшись на рассказы побывавших там смельчаков. Впрочем, изрядно и от себя домыслил. Поведал, что далеко на востоке, за Уралом, за Обью-рекой, лежит диковинная страна, населенная самоедскими племенами, «завомыми Малгонзея. Ядь их мясо оленье, да рыба, да межи собою друг друга ядят».

В начале XVI века о Мангазее узнали в Европе. Местность «Мологенн» изображена на карте Грегора Рейша, опубликованной в книге Margarita philosophica 1503 года. Местность с таким названием обозначена в северной части материка восточнее Гиперборейских (Уральских) гор.

На карте голландского картографа Яна ван Дутекума Старшего, изданной в 1560-е годы, территория восточнее Оби обозначена как «Молгонзайя». Еще более точно, как территория на западе Сибири, Мангазея локализована на карте Исаака Массы, голландского дипломата, купца и путешественика, опубликованной в 1612 году.

Новгородцы и архангелогородцы, жители древней Мезени, поморы из Пинеги и жители Пустозерска быстро освоили непростой, коварный, но сулящий большие прибыли путь по северным морям и рекам…

Основной и наиболее знакомой для них дорогой был Мангазейский морской ход от Северной Двины вдоль берега Белого моря к Пустозерску. Далее они шли Студеным морем, проливом Югорский Шар и оттуда в юго-западную часть Карского моря и к северу полуострова Ямал. Из глубины полуострова, из соединенных между собою узкими перешейками озер, вытекает река Мутная. На восток, в Обскую губу, несет свои воды река Зеленая. Кочи² двигались с остановками по системе волоков. Дальше шли по Обской губе к устью реки Таз. «Море Мангазейское» — так именовали землепроходцы единую акваторию Обского и Тазовского заливов. Море было пресноводным, неглубоким, но порой весьма бурным и коварным.

В 1596 году, согласно «Пинежскому летописцу», ходил на Надым и Таз устьцилемец Юрий Долгушин. Поэтому вполне достоверно прозвучало заявление поморских промышленников, сделанное ими в 1616 году в Мангазее. Допрошенные воеводой Иваном Биркиным, они сказали: «Ходят торговые и промышленные люди с Пинеги и Мезени и с Двины морем, которого лета льды пропустят, в Мангазею для промыслов своих лет по 20 и по 30 и больше, на Пустоозеро и на Карскую губу на волок…»

Нашему современнику этот маршрут кажется просто поразительным по сложности и опасности. Однако он активно использовался поморами в период позднего Средневековья и в Новое время. Гибли кочи, тонули люди. После запрета морского Мангазейского хода стали теряться навыки и опыт хождения по Ледовитому океану, Северным морским путем. Постепенно ушли в мир иной и опытные кормщики, некогда лихо ходившие на кочах и по Карскому морю, и по морю Мангазейскому. К 1640-м годам не осталось добрых мореходов, ведавших путь по морю-океану к далекой Мангазее.

«Государева златокипящая вотчина»

Настоящим сибирским Клондайком, северным Эльдорадо оказалась для Русского царства далекая, но вполне реальная Мангазея. Сначала так называли обширные земли в среднем течении реки Таз, на территории нынешнего Ямало-Ненецкого автономного округа. Позднее на землях Мангазеи возник город с таким же названием. Со временем, по меткому определению одного из царских воевод Андрея Палицына, Мангазея стала «государевой златокипящей вотчиной». Золото это было мягким и теплым — мех соболей, лисиц, бобров и песцов.

Согласно «Книге записной» из Сибирского летописного свода, в 7106 году (по современному летоисчислению — в 1597 году) думный дьяк Федор Дьяков был послан царем Федором I Иоанновичем «Мангазейские земли проведать, и под государскую высокую руку тамошних людей призвать, и ясак с них собрать». Пришло время наводить порядок на окраине Русского царства.

Мангазея оказалась краем благодатным. Как отмечает известный сибирский исследователь П. Н. Павлов, подавляющую часть пушнины на протяжении ХVII века давали восточные уезды Сибири — Мангазейский, Енисейский, Якутский. В первой половине ХVII века именно «златокипящая Мангазея» неизменно оказывалась в лидерах по сборам податей в Сибири. По данным П. Н. Павлова, из общего количества пушнины, вывезенной в 1627 году частными лицами из Сибири на сумму в 78,1 тысячи рублей, на Мангазейский уезд приходилось 63,7 тысячи рубей. По официальным подсчетам, в течение 1630—1637 годов из Мангазеи было вывезено около полумиллиона соболиных шкурок. Доктор исторических наук А. Н. Копылов определил долю Мангазейского уезда в добыче сибирской пушнины в 1627—1628 и 1631—1632 годах соответственно в 85,5 и 76,2 %.

Русский историк-архивист XIХ века профессор Харьковского университета Петр Никитич Буцинский оценивал стоимость шкурки соболя в Москве XVI века от 5 до 20 рублей, чернобурки — до 100 рублей. Для сравнения он приводит другие московские цены: «двадцать десятин земли — 20 руб., прекрасная хата — 10 руб., пять добрых лошадей — 10 руб., десять штук рогатого скота — 15 руб., два десятка овец — 2 руб., несколько десятков штук разной домашней птицы — 3 руб.». Даже если учесть колебания цен на пушнину, факт остается фактом: одна поездка в Мангазею в те времена могла обеспечить человека и его семью до конца жизни, если он возвращался из опасного путешествия домой.

Сказочно богата была в эти годы земля мангазейская. Каждому рисковому, предприимчивому человеку она давала свой шанс, и многие смогли им воспользоваться.

Воеводы мангазейские

В 1600 году по государеву указанию из Тобольска (или, как писали в летописях, Тоболеска) со служивыми людьми в Мангазею отправились письменный голова князь Мирон Шаховской, его помощник Данила Хрипунов и целовальник³ «торговый человек Новоселов» с предписанием «острог поставить и ясак збирать, и быть тамо до указу». Именно эти выдающиеся люди со товарищи «первой Мангазейской острог поставили».

Небольшой отряд добирался до Мангазеи с приключениями. Сначала их кочи, не дойдя до моря Мангазейского, потерпели крушение. Вот как описывает злоключения этой военно-промысловой экспедиции кандидат исторических наук Е. В. Вершинин: «Почти все историки, писавшие об основании Мангазеи, ошибочно утверждают, что Шаховской вышел в Обскую губу. Между тем, как следует из его же отписки, отряд не прошел по Оби далее Пантуева городка. Что это за городок? Остяцкий Пантуев городок — это Пандухарден (по-самоедски) или Воксар-ваш (по-остяцки), и располагался он на правом берегу Каменной (левой) Оби, в 20 верстах от устья и 80 верстах от Обдорска. Где-то в районе этого городка три коча потерпели крушение, а коломенки с продовольственными запасами прибило к берегу и залило водой».

Это происшествие не остановило храбрых первопроходцев. Поздней осенью, оставив суда и часть припасов на произвол судьбы, отряд на лыжах, используя оленьи упряжки, отправился «на Мангазею» по зимнику — дороге, проложенной в снежных тундровых просторах.

Окончательный результат этого похода и спустя год был неизвестен царской администрации в столице Сибири — Тобольске. Это следует из «Наказа Мангазейским воеводам князю Василию Мосальскому и Савлуку Пушкину», данного в 1601 году: «А будет князь Василей Мосальской и Савлук Пушкин проведают про князя Мирона про Шеховского и про Данила Хрипунова подлинно, что князь Мирон и Данило до Мангазеи и до Енисей не дошли, и Енисейская будет самоядь своровали князя Мирона и Данила за рекою за Пурою в днище⁴ их разгромили, наряд⁵, и зелье⁶, и свинец, и запасы поймали, а князь Мирон и Данило с казаки отшол».

Однако отважный отряд, хоть и с потерями, добрался до Мангазеи. Об этом много лет спустя свидетельствовал ленский казак Лазарь Аргунов. В челобитной на имя царя Алексея Михайловича он пишет, что его отец, Савва Аргунов, служил в отряде Мирона Шаховского. По словам казака, «самоядь их на тундре многих служилых людей побили и запас весь их отгромили и после того оне до Мангазеи шли — голод и всякую нужду терпели и пришед в Мангазею самоядь к подданству привели».

Через год на помощь поредевшему отряду Шаховского и Хрипунова с припасами пробились в Мангазею еще две сотни человек во главе с князем Василием Рубцом-Мосальским и Савлуком (Лукой) Пушкиным.

Не потомок Савлука Пушкина великий русский поэт Александр Пушкин, не прослеживается по русским летописям и «сказкам» это родство. Однако вспоминаем бессмертные строки великого русского поэта «У лукоморья дуб зеленый…» и находим в описаниях северного Зауралья и нижнего течения Оби выражение «лука моря», то есть изгиб морского залива. В этом месте на средневековых европейских картах встречается надпись Lucomorye. Тайна Лукоморья и его связь с Мангазеей еще не разгаданы и ждут своего скрупулезного исследователя.

Василий Рубец-Мосальский и Савлук Пушкин стали первыми мангазейскими воеводами, которые не только возглавили поход в далекую землю, но и затеяли строительство острога с одноименным названием. Под их началом продолжилось расширение поселения и «объясачивание» местных народов.

В 1603 году в Мангазею был послан воеводой Федор Булгаков, основавший гостиный двор и доставивший священника и церковную утварь. Возможно, при этом воеводе была заложена в Мангазее первая церковь — храм Святой Троицы.

В Мангазее сложился культ сибирского святого — отрока Василия Мангазейского, известность которого вышла далеко за пределы этого городка. Василий Мангазейский, несправедливо обвиненный в краже, то ли погиб от рук воеводы, то ли умер в городской тюрьме после дознания с пристрастием. Произошло это печальное событие, скорее всего, в 1602—1603 годах. Мощи Василия были захоронены в Мангазее, а затем перенесены в Туруханск, где хранились в Троицком мужском монастыре.

В 1606 году в Мангазейский острог, на задворки Русского царства, приносящие ему огромный доход, по велению нового царя Василия Шуйского прибыли воеводы Давид Жеребцов и Курдюк Давыдов.

Давида Жеребцова можно назвать одним из самых выдающихся мангазейских воевод. Именно он выполнил большое и сложное государево задание — организовал строительство на берегах реки Таз деревянной крепости и Троицкой церкви. За крепостной стеной вырос посад — от 100 до 150 различного рода построек. Его населяли ремесленники, охотники и торговцы. Действовал гостиный двор — место торговли и проживания многочисленных купцов и приказчиков.

Люди в Мангазее обитали зажиточные: на столе у них были не только хлеб и квас, местные ягоды и орехи, но и заморские вина, сухофрукты, овощи, дичь, рыба. В воеводском доме, в избах образованных людей читали книги, соперничали в шахматы и даже играли на музыкальных инструментах. На башне гостиного двора сверкали металлом часы — горожане по ним, а не по солнцу сверяли время.

В Мангазее развивались ремесла. Здесь изготавливали лыжи, рыболовные и охотничьи снасти, деревянные орудия, обрабатывали шкуры, ткали полотно и вязали шерстяные изделия. Работали кузницы и даже ювелирные мастерские.

Очень активно Мангазея развивалась при правлении Давида Жеребцова — воина, полководца, строителя и мудрого администратора. Он отправил служилых людей еще дальше на восток, чтобы основать зимовье на реке Турухан при ее впадении в Енисей. Его заслуга не только организация далекого Туруханского зимовья, но и подключение к ясачному сбору обширных территорий к западу и востоку от Енисея.

Мудрое правление воеводы Давида Жеребцова было кратким. В 1608 году он с отрядом из 1000 с лишним сибирских стрельцов и ополченцев выступил на помощь законному русскому царю Василию Шуйскому, который вел тяжелую войну против войск Лжедмитрия II. По пути к нему присоединились 600 воинов из Архангельска и Двинского края. Совершив беспрецедентный переход в несколько тысяч километров (детали которого до сих пор неизвестны) из Мангазейского уезда в центральную часть Русского царства, Жеребцов оказался у стен Костромы. Там войско Жеребцова разбило передовой отряд ставленника самозванца Александра Лисовского, освободило город и Ипатьевский монастырь.

После освобождения Костромы и победы над «лисовчиками» Жеребцов пошел на соединение с армией 23-летнего племянника царя, князя Скопина-Шуйского, который заканчивал формирование войска под городом Калязином. Приведенный Жеребцовым отряд существенно усилил войско Скопина-Шуйского и впоследствии составлял одну из наиболее боеспособных его частей.

Жеребцов и его воины отличились в Калязинской битве 28 августа 1609 года, когда формирующаяся армия Скопина-Шуйского одержала победу над силами сторонников Лжедмитрия II, возглавляемых гетманом Польши и Литвы Яном Петром Сапегой. Давид Жеребцов стал одним из героев освобождения от шестнадцатимесячной осады центра русского православия — Троице-Сергиева монастыря.

Однако на войне как на войне. В 1610 году, находясь с малыми силами в Троицком Макарьевом монастыре близ города Калязина, воевода Давид Жеребцов был вынужден вступить в неравный бой с одним из польско-литовских отрядов. Всего в тот момент в распоряжении воеводы оказались 63 ратника и несколько монахов. Такими силами большой, опоясанный протяженными стенами Троицкий Макарьев монастырь отстоять было невозможно. Когда поляки ворвались в обитель, в последнее сражение с ними вступили все, кто оставался в живых. Погибли все до единого защитники монастыря. Среди павших в бою был Давид Жеребцов.

В 1630 году Мангазее пришлось пережить так называемую «воеводскую смуту». В заполярном городе в смертельной вражде столкнулись «товарищи» по воеводству Андрей Палицын и Григорий Кокорев. Забросив дела управления, они вербовали себе сторонников и ловили случай сильнее уколоть соперника. Город разделился на две враждующие стороны. Такого бурного «воеводства» в то время не видел ни один город России. Зимой 1630 года дело дошло до вооруженных столкновений.

Как писал один из известных исследователей Сибири член-корреспондент АН СССР, доктор исторических наук Сергей Владимирович Бахрушин, отметился в междоусобице и Ерофей Хабаров: «…пошел на Русь бить челом от имени всех мирских людей на насилия и злоупотребления Кокорева прославившийся впоследствии Ерофей Хабаров, которому Палицын отдал отвезти в Москву обширную челобитную…»

Ерофей Хабаров и путь на восток

Жизнь и подвиги Ерофея Хабарова в первую очередь связаны с Якутией и Приамурьем. Походы с реки Лены на Амур в 1649—1653 годах снискали ему славу одного из выдающихся землепроходцев.

С. В. Бахрушин в работах о Мангазее мимоходом отметил, что Хабаров побывал в Тазовском городке, где вел торги и промыслы, участвовал в знаменитой ссоре мангазейских воевод Григория Кокорева и Андрея Палицына, заняв сторону последнего. Вместе с тем именно в это время Хабаров сформировался как опытный землепроходец.

Доподлинно неизвестно, из какого района Русского Севера происходил Хабаров. В некоторых документах он называется устюжанином, в других — усольцем. Что-то можно понять из тех обстоятельств, что на реке Лене он занялся хлебопашеством и соляными делами, был склонен к торговле и совершенно не знал мореплавания.

Доктор исторических наук, профессор Михаил Иванович Белов в статье «Ерофей Хабаров в Мангазее и на Таймыре», опубликованной в 1975 году, ссылается на найденные им архивные документы, из которых следует, что Хабаров — уроженец Устюжского уезда. В этой же статье описывается «мангазейский» период деятельности первопроходца.

Первая поездка Ерофея Хабарова в Мангазею датируется 1628 годом. В представлении устюжских крестьян Мангазея рисовалась землей с неиссякаемыми пушными богатствами. Однако на самом деле все было сложнее. Лихоимство воевод, хищническое истребление пушного зверя отрицательно сказались на экономической жизни заполярного города и уезда.

Внешне все оставалось по-старому. Промышленники добывали изрядное количество пушнины, разнося далеко за пределами Сибири славу о «златокипящей» Мангазее. Но к приезду Хабарова в районе рек Таз и Пур соболь почти исчез. Сбор ясачной соболиной казны выражался десятками, а не сотнями и тысячами шкурок, как раньше. Охотники за желанным зверьком уже давно промышляли на Енисее, Нижней Тунгуске, проникли на Таймыр.

Путешествие вместе с нанятыми в Тобольске пятью покрученниками⁷ Хабаровы совершили по единственному тогда пути — южному Мангазейскому морскому ходу, Обской и Тазовской губам, проделав расстояние более двух тысяч верст. Перезимовав в Тазовском городе, в следующее лето они поспешили в Туруханское зимовье. Попасть туда можно было через Енисейский волок, т. е. по правому притоку Таза — реке Худосее и второму притоку — реке Покулке, или Покульке, тогда называвшейся Волочанкой.

На Енисейском волоке Хабаровы наняли не́водное судно⁸, предполагая на нем совершить поездку в Пясину (так, по имени одной из главных его рек, Пясины, тогда назывался Таймырский полуостров). Перед отправлением в далекий поход братья для вида разделились. Никифор с покрученниками решил промышлять, а Ерофей, вложив свои капиталы в братнино дело, нанялся на таможенную службу в Хетское зимовье целовальником с обязанностями руководить сбором десятинной и денежной пошлины. По существующим в те годы правилам, целовальник не имел права вступать в личные торговые дела с местным нганасанским и энецким населением.

В Хетское зимовье Хабаровы прибыли летом 1629 года, на своем небольшом судне совершив долгое опасное путешествие. За два года, исключая зимовку в Мангазее, от Устюга до моря Лаптевых проделано расстояние в пять тысяч верст.

Ареал деятельности Хабаровых на Таймыре не удалось определить. Известно, что Никифор возглавил промысловую экспедицию в новые нехоженые земли, побывал в районах, которые располагались «ниже ясачного зимовья». Скорее всего, имелись в виду южная и средняя часть Таймырского полуострова, в которых кочевали нганасанские роды. Кочевья тавгов (нганасан) доходили до озера Таймыр. Но вряд ли Хабаров заходил так далеко от Хетского зимовья. Вероятнее всего, он побывал на реке Большая Балахня и, возможно, на реке Таймыр, уже посещавшейся ясачными сборщиками и таможенными чиновниками. Возможно, вместе с другими русскими землепроходцами Хабаровы участвовали в географическом открытии северо-восточных районов огромного Таймырского полуострова и приняли участие в его промысловом освоении.

Обратный путь в Мангазею братья проделали зимой-весной 1630 года. Они вернулись тогда, когда грандиозная ссора между воеводами Кокоревым и Палицыным достигла своего апогея. Многие из тех, кто оказался в это время в городе, бежали на Русь. Как пишет сам Хабаров, еще до официального отправления мангазейских судов обратно в Березов и Тобольск «побрело убегом» свыше четырехсот человек.

Отправляясь на Русь, Ерофей прихватил с собой челобитную на Григория Кокорева, в которой воевода обвинялся в грабеже торговых и промышленных людей, контрабандной продаже пива, вина и меда, незаконной постройке кабаков, мздоимстве и других грехах. Не лишено интереса и характерно для Хабарова то, что в этом сугубо личном документе он, недавно простой поморский крестьянин, поднимает перед царем свой голос от имени «мира», против насильств воеводы для того, «чтобы ваша дальняя вотчина мангазейская землица вконец не запустела».

Неприязнь Хабарова к Кокореву можно объяснить обидой, которую нанес ему воевода. За незаконные торги в Хетском зимовье Кокорев отобрал у Хабарова 17 соболей и приказал взять его на поруки. Но противник Кокорева воевода Палицын «отпустил того Ярка (Ерофея. — Ред.) за большие соболи», т. е. за взятку, о чем сообщили в приказной избе его же товарищи.

Ерофей Хабаров прибыл в Москву, совершив вторичное плавание по Мангазейскому морскому ходу — Тазовской и Обской губам — в Тобольск. Прибытие Хабарова в столицу в январе 1631 года подтверждено пометкой на его челобитной царю Михаилу Романову.

В Мангазее он выступил в необычной для себя роли — организатора выступления торгового и промышленного люда против всесильного воеводы Кокорева, действуя от их имени, хотя его мотивы не совсем ясны.

Хабаров не мог не знать о только что совершенном открытии реки Лены, так как в дни его пребывания в городе там находился Никифор Пянда, совершивший выдающийся поход в Якутию. Поэтому, когда перед Ерофеем Хабаровым снова встал вопрос о поездке в Сибирь, он, не колебаясь, выбрал ленские земли, рассчитывая на первых порах заняться привычным делом — хлебопашеством и солеварением. Но это более поздние страницы его биографии.

Русское Беловодье

«Мангазея, — писал известный полярный исследователь академик В. Ю. Визе, — обширная область, привлекавшая морских промышленников своими богатствами, лежащая к востоку от низовьев Оби и связанная с морем, была известна русским под названием Молгонзея, по имени жившего здесь ненецкого племени». «Русским Беловодьем» назвал Мангазею писатель Александр Проханов, некогда посетивший эти места.

Несмотря на громкую известность и эпитеты типа «русская заполярная Троя» и «северное Эльдорадо», Мангазея остается на периферии интереса исследователей Арктики и Ямала. Сама Мангазея продолжает исследоваться: группа Георгия Визгалова из «Северной археологии — 2» периодически возобновляет раскопки на месте древнего города. Но их масштабы и интенсивность несопоставимы со значением историко-археологического феномена, затерянного в сибирской глуши.

Еще драматичнее обстоит дело с зимовьями и волоками русских первопроходцев, щедро разбросанными по гигантской территории Ямало-Ненецкого автономного округа. Завет советского историка, исследователя полуострова Ямал и Мангазеи М. И. Белова о необходимости выявить и изучить многочисленные зимовья и волоки, многие из которых представляют несомненный научный интерес, остался неуслышанным. О волоке у озера Перевального, на который приходился основной трафик движения из Обско-Тазовского бассейна в Турухано-Енисейскую водную систему, можно сказать то же самое. Одна из интереснейших в археологическом отношении территорий на Ямале, а может быть, и во всей Западной Сибири, так и не стала предметом научного исследования. До сих пор ни одна археологическая экспедиция к волоку не направлена. Ни один археолог с т. н. «открытым листом» (официальным разрешением на раскопки) на этом месте не работал.

Один из участников экспедиции Михаила Белова — житель Санкт-Петербурга Вячеслав Николаев — в беседе с руководителем экспедиции «Тайны Мангазеи» Павлом Нефедовым говорил, что Белов очень хотел вернуться на место волока и именно там организовать раскопки, но ситуация сложилась иначе. Ветеран Великой Отечественной войны доктор исторических наук, профессор Михаил Иванович Белов больше ни на Мангазейском городище, ни на Енисейском (Мангазейском) волоке не побывал. Так что у нового поколения археологов есть уникальный шанс сделать открытия на месте, которое обладает несомненной исторической ценностью и до сих пор хранит тайны прошлого.

Здесь, в Мангазее и на месте одноименного волока, начинался великий северный путь в Восточную Сибирь, к Тихому океану. Из «златокипящей вотчины» эта дорога привела русских людей на Камчатку и Чукотку, к Беринговому проливу, на Аляску и в Калифорнию, в Забайкалье и на реку Амур, в Даурский край и в столь вожделенный когда-то Китай.

Мангазея оставила нам великие тайны. Они не только в материальных сокровищах и кладах, что наверняка потаены где-то в земле мангазейской. Тайна в другом… Мангазея оставила нам, помимо великой истории, множество загадок. Жил ли Ерофей Хабаров в Мангазее или только прошел через город на восток? Историки Сергей Бахрушин и Михаил Белов считают, что, несомненно, жил, а некоторые исследователи сомневаются, что он побывал в Мангазее, а тем более жил в ней. По их мнению, Хабаров попал на Енисей и Лену другим, южным путем, который к 1620-м годам был уже известен.

Существовало ли до прихода государевых людей на месте Мангазеи поселение поморских промышленников? Или все-таки реальный Тазовский городок находился в устье реки Таз, а на реку Осетровку, в устье которой и была «зарублена» Мангазея, отряд Мирона Шаховского и Данилы Хрипунова пришел от безысходности, спасаясь от наскоков «немирной самояди»?

Использовался ли волок в истоках реки Покалькы с мангазейских времен или стал популярен позже? Когда русские первопроходцы из Мангазеи достигли Енисея? И где, в конце концов, мангазейцы хоронили своих мертвецов? До сих пор ни одна из археологических экспедиций не нашла мангазейское кладбище, на котором помимо рядовых жителей города должны покоиться останки князя Никиты Барятинского, единственного воеводы, умершего в Мангазее.

Эти и многие другие тайны хранит Мангазея. Но главная тайна не в этих, несомненно, важных деталях. Она в том, почему так стремительно из нашей памяти уходят великие истории прошлого… Жизнь Мангазеи была короткой, но яркой. Отчего же сейчас лишь единицы знают о ней чуть больше, чем словосочетание «златокипящая Мангазея»? Ведь это была настоящая русская цивилизация, средневековая, исконная, расцветшая еще до церковного раскола и мучительных реформ Петра Великого. Цивилизация, восторжествовавшая на далекой восточной окраине огромной страны.

Звезда Мангазеи ярко вспыхнула на мрачном небосклоне Большой Смуты, едва не погубившей Русское царство и русский народ. И кто может аргументированно утверждать, что соболя из Мангазеи, именно в роковые годы Смуты мощным потоком хлынувшие в Москву, не сыграли решающей роли в борьбе за национальный суверенитет и территориальную целостность Русского царства?

Не за счет ли дополнительных поступлений сотен и тысяч «сороков соболей» были оплачены Василием Шуйским наемники шведского генерала Делагарди, проведено оснащение новых полков, которые нанесли урон польским регулярным войскам Яна Петра Сапеги и шайкам Лисовского? Даже отряды ополчения нужно вооружить, одеть, обуть, накормить, снабдить подводами и шатрами, обеспечить размещение. Что уж говорить о регулярном войске, которому надо платить жалованье, а за победы выдавать что-то вроде, пользуясь современной терминологией, «стимулирующих выплат»?

Еще дороже приходится приглашение профессиональных наемников, которые стали главной ударной силой армии Михаила Скопина-Шуйского. После стольких лет разорительной смуты царь где-то нашел средства и на выплаты легионерам, и на снаряжение нескольких десятков тысяч стрельцов. Потом, когда недруги отравили Скопина-Шуйского, когда армия потеряла яркого и харизматичного лидера, соболя царя Василия Шуйского не спасли. Однако в возрождении русской армии буквально из пепла в тяжелые 1608—1610 годы богатства Сибири сыграли свою выдающуюся роль.

Как только бояре, боявшиеся своего народа пуще интервентов, провозгласили польского королевича Владислава русским царем, тот первым делом стал слать указы в Сибирь с требованием увеличить поставки пушнины к царскому двору. А седые сибирские воеводы, суровые и наученные жизнью, не поспешали. Тянули волынку. До последнего держали при себе обозы с «мягкой рухлядью», понимая, что «до Бога высоко, до царя далеко». Они оказались правы, когда Мангазея помогла Русскому царству, поделившись своими богатствами с избранным Земским собором царем Михаилом Романовым.

Много, много тайн хранит Мангазея. Может, это и громко сказано, но этот город — один из ключей к до сих пор не разгаданному шифру, который называется Русской смутой начала XVII века. Можно спорить о нюансах, насколько ресурсы Мангазеи повлияли на ситуацию под Москвой в эти годы, но невозможно замолчать ни беспримерный поход мангазейского воеводы Давида Жеребцова с его тысячей (и где сыскал столько в тогдашней Сибири!) воинов, ни сотен тысяч соболей, которые из Приполярья переместились в царскую казну и послужили Русскому царству в суровые, страшные годы Смуты.

Разгадать все эти загадки вряд ли возможно. Да и стоит ли? Лучше приложить силы к тому, чтобы рассказать как можно большему количеству людей о более чем полувековой истории русского освоения Крайнего Севера, о походах на Ямал, к устьям Оби и Енисея, к далекой загадочной реке с нежным названием Лена, а потом и к Тихому океану. Мангазея еще ждет своих исследователей.

Мангазея — немаловажная часть история освоения русской Арктики, некогда забытый, а затем вновь открытый археологами и историками форпост Русского царства на Крайнем Севере, где в ХХ веке были найдены и разработаны главные нефтегазовые богатства страны. По некоторым данным, одна из дорог на Мангазею проходила в каких-нибудь 40 километрах от Нового Уренгоя, «газовой столицы» России. Так что эти места, как фронтир, как плацдарм для продвижения на восток, не были безлюдны и 400 лет назад. Наоборот, в какой-то момент Мангазейско-Туруханский край стал перекрестком транспортных путей и точкой межкультурных коммуникаций русской цивилизации и народов севера Сибири. Газовики и нефтяники в ХХ веке пришли на землю, которая уже веками служила России, добывая для нее славу и богатства.

Северный речной путь

В мае 2021 года энтузиасты из северных краев, в основном жители Ямала, решили отыскать древний путь от Оби и Таза к Енисею. К ним присоединились несколько ценителей древней русской истории и экстремальных путешествий из разных городов России. Организатором экспедиции «Тайны Мангазеи» выступило Русское географическое общество, главным спонсором — компания ООО «Газпром добыча Ямбург». В команду вошли обычные офисные сотрудники — любители природы, рыбаки и охотники, а также вдумчивые читатели исторических произведений. Одним из основных мотивов, который сподвиг их отправиться в неведомое, было желание испытать себя, понять, сможет ли наш современник сравняться со своими пращурами, которые без гаджетов, моторных лодок и бензопил прошли через Туруханское лукоморье и вернулись назад.

Организаторы искали упоминания о древнем забытом пути сначала в летописях и воспоминаниях участников северных экспедиций, а затем и на территории бывшего Мангазейского уезда.

В июле 2018 года разведочная экспедиция под началом Павла Нефедова отправилась на поиск древнего водного пути и едва не осталась зимовать на реке Покалькы, притоке Худосея. На каменных порогах путешественники повредили винты моторных лодок и чудом смогли вернуться назад.

Год участники экспедиции готовились к новому переходу по рекам Таз, Худосей и Турухан. В конце мая 2019 года экспедиция отправилась на восток. Пятерке смельчаков — Павлу Нефедову, Денису Калинину, Данилу Хусаинову, Денису Каурдакову и Марселю Чаушеву — предстояло пройти длинный и опасный путь протяженностью почти 500 километров, имея запас продовольствия и топлива на две недели и одно охотничье ружье, на которое только и уповали при возможной встрече с особо опасным в весенний период хозяином здешних мест — бурым медведем.

Не раз участники экспедиции с головой уходили под воду, проваливаясь в едва прикрытые льдом глубокие ямы. Им приходилось прорубать проходы через заросли лиственниц и прибрежного кустарника, тащить резиновые лодки волоком и переносить на руках груз. Поставленную задачу в итоге выполнили — достигли села Старотуруханск на берегу Енисея (в прошлом Туруханское зимовье — Новая Мангазея).

Энтузиастам предстояло пройти путь сибирских первопроходцев ХVII века при условии полной исторической реконструкции — на поморском карбасе под парусами и с веслами.

Последняя экспедиция

Как и задумывалось, экспедиция «Тайны Мангазеи» стартовала весной 2021 года на карбасе, точной копии судна, которое использовали поморы в ХVII веке, когда была основана легендарная Мангазея. Карбас построили в Архангельске на верфи Товарищества поморского судостроения, оснастили двумя мачтами и шестью веслами. Затем перевезли судно в Красноселькуп и 31 мая 2021 года стартовали. По большой воде на веслах и под парусом пошли по реке Таз с выходом на реку Худосей, которая течет на восток в сторону Енисея.

По словам работника ООО «Газпром добыча Ямбург», руководителя экспедиции Павла Нефедова, это оказался исключительно тяжелый и опасный путь: «Идти на веслах против течения физически тяжело. Сначала добивались слаженности гребцов, потом боролись с ветром и противодействием воды. Одолевал дождь, который шел почти беспрерывно. Выручала вера в людей, товарищеская помощь и желание выполнить поставленную задачу».

Вслед за карбасом двигались резиновые моторные лодки — на них находилась съемочная группа, перевозились основные грузы. Сам карбас шел вперед исключительно мускульными усилиями людей с помощью весел, шестов, а порой и бечевы. Парус помогал мало. По итогам экспедиции оказалось, что за время пути сила ветра помогала путешественникам только на протяжении десятой части маршрута.

После Худосея экспедиция вышла на реку Покалькы, затем на реку Перевальную, вблизи одноименного озера. Там, где на моторных лодках путь занимал пару суток, на веслах и под парусом шли восемь дней. На девятые сутки добрались до судьбоносного места волока от реки до озера Перевального. Около полутора километров предстояло пересечь без воды по зыбкой почве заболоченного урочища. Как перебросить карбас, три моторные лодки и около трех тонн грузов по пересеченной увлажненной местности? Только волоком, вручную, бечевой…

«Путь через древний волок у нас занял пять дней, — вспоминает директор ООО ‘‘Ямал-Фото’’, технический руководитель и фотограф экспедиции Данил Хусаинов. — Чтобы разведать направление, отправили поисковые группы. Первый вывод был неутешителен — пройти до озера невозможно. На пути встали топь, завалы деревьев, сплошная стена леса и чапыжника. Мы все-таки решили пробиваться. Рубили заросли, тащили бечевой карбас, где-то катили его на бревнах. К вечеру выбивались из сил полностью. Однако до озера дошли».

Еще во время движения по Худосею и Покалькы по берегам рек, параллельно движению карбаса, экспедиция направляла поисковые группы. То, что на маршруте должны быть археологические артефакты, было известно по летописям и из наблюдений прошлых экспедиций.

Под руководством кандидата исторических наук Алексея Матвеева были обнаружены и зафиксированы несколько десятков древних свидетельств, в первую очередь, зарубки, знаки, надписи на стволах вековых деревьев.

На месте волока у озера Перевального в ХVII веке существовало небольшое поселение, которое обслуживало «транспортный узел». Затопленные сваи пристани, остатки строений и снова зарубки, вырезанные на деревьях знаки и буквы на кириллице… Все зарегистрированные поисковыми группами артефакты еще предстоит оценить и классифицировать.

После озера Перевального еще семь дней пути на веслах — и вот показалось село Старотуруханск, а вдали заблестела гладь Енисея. Маршрут экспедиции завершен!

Полярная Одиссея

Когда путешественники преодолели тяжелейший сухой волок на подходах к озеру Перевальному, стало ясно, что экспедиция не завершится поражением и бесславным возвращением восвояси. Настало время подумать, каковы итоги и результаты этого дерзновенного похода? Какую ценность для общества представляет это экстремальное и затратное путешествие?

«Испытать себя, понять, насколько ты отличаешься силой и духом от первопроходцев семнадцатого века, — это, конечно, важный мотив, — говорит работник компании ‘‘Газпром добыча Ямбург’’ Денис Калинин. — Но не менее важно, чтобы все, кто прошел маршрут, поняли, осознали и транслировали окружающим, что мы наследники великой и героической истории. Первопроходцам было несравненно тяжелее, чем нам, но они все преодолели и за жизнь одного поколения дошли от Урала до Тихого океана. Нам надо быть достойными открытий наших предшественников».

Сегодня участники экспедиции разбирают гигабайты накопленной во время путешествия информации. Анализируются видеозаписи и фотографии, расшифровываются интервью. Много чего интересного встретили они на своем пути. К примеру, на фактории Ладыга участники экспедиции виделись с семьей народности кето — Геннадием, Степаном и Елизаветой Кукушкиными. Старшему из них, Геннадию Поликарповичу Кукушкину, больше 70 лет, но он по-прежнему живет традиционными промыслами — охотится, ловит рыбу, собирает грибы и ягоды. Как когда-то поделился с ним его отец, в селе Курейка, среди ссыльных революционеров, он видел Иосифа Сталина, который приходил с конвоиром на берег реки и беседовал с местными мальчишками. Так замыкается исторический круг…

«Полярная Одиссея» полностью завершится не скоро… В ноябре 2021 года в Новоуренгойском музее изобразительных искусств при поддержке ООО «Газпром добыча Ямбург» открылась выставка, посвященная «Тайнам Мангазеи». Готовится к изданию книга, в которой будет представлен дневник экспедиций и подробный исторический очерк о первом русском заполярном городе в Сибири. Находится в производстве фильм об экстремальном путешествии на карбасе. Кстати, фильм об экспедиции 2019 года стал победителем Московского международного фестиваля горных и приключенческих фильмов «Вертикаль». Кандидат исторических наук Алексей Матвеев планирует выпустить научную монографию, посвященную полевым исследованиям и находкам, обнаруженным в ходе экспедиции.

Результаты

Краткие выводы по итогам почти пятилетней эпопеи проекта «Тайны Мангазеи» можно сделать уже сейчас.

Участникам экспедиции в ходе историко-географической реконструкции удалось на практике подтвердить гипотезу о возможности преодоления за один летний сезон маршрута по рекам и озерам, а также волоком от Мангазеи (Ямало-Ненецкий автономный округ) до Новой Мангазеи (Красноярский край) на поморском весельно-парусном судне.

Обнаружено множество артефактов XVII века — зарубки, вырезанные надписи, места стоянок и переправ, остатки жилья и транспортных средств, направления передвижений промысловых экспедиций. Полученная информация уникальна и может послужить импульсом к организации масштабных археологических раскопок в районе древнего Мангазейского хода и мест волоков. Вполне возможны и громкие открытия.

Собранная в ходе трех экспедиций информация пополнит базу данных Русского географического общества и послужит популяризации туристических маршрутов в Арктической зоне России. Участники экспедиции показали, что и в ХХI веке, отправляясь в путешествие, можно соблюдать экологические требования и не вредить хрупкой природе Крайнего Севера.

И последнее, но не менее важное — условия дальнего похода помогают участникам полюбить этот дикий и суровый край, практически слиться с природой.