Я здесь устал. Ты тоже...

I

Я здесь устал. Ты тоже. Так давай
Мы на исходе сумрачного лета
С тобой уедем навсегда за край,
Очерченный для солнечного света.
Найдем овраг. И меж сырых корней,
Меж пыльных лбов угрюмого гранита,
Мы втиснем хижину и будем долго в ней
Смотреть, как непреклонно и сердито
Встает рассвет над мшистою скалой:
Так, поселившись у ее подножья,
Мы будем слушать с затаенной дрожью
Тяжелых этих вздохов тишину:


II

Мы будем слушать эту тишину:

Движенье ветра над тревожной высью.
В наплывах туч, что тверже сургуча,
Вскипают наши сны. Они звучат
Как взмахи птичьих крыл — почти как выстрел:
И так же гулко будет течь туман
В рассветной мгле над ржавою осокой.
Здесь мы поймем, что доверять словам —
Напрасный труд. Тем временем просохнут
Остатки плесневелых бурых луж.
И, в колыханье тишины густой,
Я стану вспыльчив, резок и несносен,
И, ухмыляясь неподвижным ртом,
Взгляну с тоскою в небо: А потом
Нас забросает палою листвой

Холодная решительная осень.

III

Мы будем слушать дробный перестук:

Неистовых и суетливых капель,
Что падают на кровлю нам, спеша:
Ты — у окна, размеренно дыша,
Быть может, даже перестанешь плакать,
Лишь погрустишь, что дождь все не стихает,
Стреляя в ночь отломанной щепой:
Я перестану говорить стихами
И снова буду чувствовать щекой
Твое почти неслышное дыханье.
А ты шепнешь, что в общем, даже рада:
Отступит вечер в пелену дождя,
Услужливо свой облик подводя
Под ржавье глаз, под выцветанье взгляда.
Затем падет железная хвоя,
Засыпав мир. Окажется внезапно
Вдоль окон наших свалена гуртом.
Сгустится воздух. Побелеет запад.
Остекленеет небо, а потом:


IV

Мы будем слышать лишь огонь в печи:

Дыша настоем травяного чая,
Горячей пылью, снегом и печалясь
О том лишь, что давно уже молчит
Сверчок в углу, за штабелями сучьев:
От этого намного станет тише
И будет эхом басовитым скручен
Скрип балок под промятой снегом крышей.
Так, каждый вечер будет глух и вьюжен.
Мы ни о чем друг друга не попросим,
Когда увидим, что мороз снаружи
Врастает через щель грибом белёсым,
И что сочится застоялый холод
Касаясь плеч, лица: и еле-еле
Касаясь сердца. Многие недели
В безвременье стекут сквозь доски пола,
Сквозь мертвый шелест бахромы паучьей:
И, маясь промороженным нутром,
Друг другу все простим — на всякий случай:
Так будет длиться долго, а потом:


V

Потом утихнет вой в печной трубе.

От окон отойдут сухой коростой
Воспоминанья стужи. Лунный диск
Истлеет в небе. И раздастся поступь
И шарканье когтей. Крысиный писк,
Забившись под прогнутой половицей
Ополоснет углы, заложит уши:
Нам ничего уже не будет сниться
И ничего не нужно будет слушать:

Мы просто выйдем в горькую весну
Не в поисках значенья и причины,
А просто — приготовиться ко сну:
Разгладятся глубокие морщины
На дне оврага. Твердым небом под
На черном профиле смолой застынут слезы и
Седой лишайник мне затянет рот
И скроет твои губы мох березовый.