Алексеев С. Т. Сорок уроков русского. Роман-эссе. В двух книгах. — М.: Изд-во «Страга Севера», 2013.

Есть такое понятие — «народная этимология», в которой есть свои резоны и которую очень любят вдумчивые сатирики вроде М. Задорнова. Немало в нынешнюю пору и тех, кто данную этимологию принимает всерьез, базируя ее на славянофильской историософии и публицистике с обязательной неприязнью ко всему западно-либеральному. В книге Сергея Алексеева, однако, нет ничего нарочитого: свои языковые открытия он совершает в тесной связи с культурой, этнографией, историей Руси, и не только «ветхой», далеко дохристианской. Сорокаглавые кружева текста ткутся автором не по алфавиту или какой-то иной схеме, а по наитию, доступному душе только истинно русской, славянской. Так что и жанр этих откровений точно не определишь: с одной стороны, это «уроки», предполагающие дидактику, «учительность», публицистические выпады, порой весьма резкие, с другой стороны, это эссе, но в русском переводе этого малоподходящего для архирусской книги слова — «опыты». Или искусство «плетения словес», обнаруживающее какие-то постоянно изумляющие (обилие восклицательных знаков!) автора соответствия, переклички, общие для самых отдаленных слов «слогокорни». Например, «па» («пить, питать, насыщать»), породившее родственные, согласно С. Алексееву, слова «папа» («кормящий, поящий…»), «палуба» («настил», защищающий от «па», т. е. воды), «память» («насыщение разума, сознания»). Есть еще «ра» (солнце), «ла» (семя), «га» (движение, перемещение), «го» (старшинство, величие, благородность) и мн. др.

При этом автор весьма сурово порицает «немецкую филологию», еще во времена Ломоносова якобы погубившую русский «Дар Речи» с его сокровищницей знаний о Мире, введя чуждые ему «приставки, суффиксы, окончания». И лишь самая древняя часть русской речи — наречия — еще хранит подлинное знание, не разрушенное ни чужаками, ни Кириллом и Мефодием, введшими в азбуку «греческие знаки», ни в целом православным христианством, вынужденным слиться с язычеством славянских богов, обрядов, праздников. Да и сама книга С. Алексеева в итоге вышла весьма языческой, хотя слова этого автор избегает или ставит его в кавычки. Значит, эти «Сорок уроков» действительно роман, а не трактат, произведение, где главным героем является сам автор книги (кстати, известный романист), рассказывающий о своем понимании родного языка и о себе тоже. Тем более что и тут цифра «сорок» важна: именно столько лет назад он «выучил наизусть» «Слово о полку Игореве», над «этимологией» текста которого до сих пор бьются лучшие русские умы. Не здесь ли и кроется разгадка этой все-таки весьма «романной» книги, чьи «уроки» чисто «авторские», обращенные скорее к русскому сердцу, чем языку?