Вы здесь
«Чернильница, песочница, сургуч…»
* * *
Свет сквозит по паутинке.
Сквозь прозрачный лес
день уходит по тропинке,
до прохлады,
весь.
Боже!
Как все скоротечно
и как вечно все!
Август, осень,
путь мой млечный,
озимь и жнивье.
ТОСТ
Чернильница, песочница, сургуч.
Пустой диванчик, ложечка морошки…
За небеса,
за чистый ключ,
за Пушкина!
До донышка,
до строчки.
* * *
Осень.
Из форточки,
как из горлышка,
наклонив комнату,
пью ночь.
* * *
Ветер стих.
Вечер сир.
Серединный
сибирский август.
После бури
усталый мир
поправляет
желтеющий галстук.
* * *
Жизнь прекрасна!
За чертой,
за кругом
нет стихов
и нет молитв.
Я сегодня предал друга,
пустота
звенит,
звенит.
* * *
Сад.
Сад.
Стоит убрать «эс» —
этот шелк
с шершавых небес,
и возникает весть —
ад
здесь,
здесь,
здесь.
* * *
В девять совсем темно,
а в десять — кончится снег.
Свет локонов,
девушка,
но…
Луны отсекающий серп —
и на убыль боль и вода,
и реки давно уже нет,
нет берегов, нет дна,
лишь локона лунный след.
* * *
А в пойме плоско,
как перед расстрелом.
Небо — кусок доски.
Жухлые берега,
дух прелый.
Топором
отсекаю
рассвет от тоски.
Тоски извечной
по невечному дню,
по теплу скоротечному,
по июлю и сентябрю.
Тоски неизбывной.
Рассвет — только миг,
но все-таки был он,
как выдох, как крик.