Литературная матрица. Советская Атлантида. — СПб.: Лимбус-Пресс, 2014.

При советской власти лучшие писатели-«попутчики», как считается, страдали раздвоением: внутренне, подсознательно, культурным уровнем были «буржуазны» или «мелкобуржуазны», а сознательно, внешне, по чувству долга — хотели стать советскими. Получалось это плохо и приводило к конфликту этих двух «сознаний», часто весьма драматическому. У авторов этой книги, взявшихся писать о писателях той, в общем-то, не такой уж давней, по сравнению с Атлантидой, эпохи, налицо тот же симптом раздвоения. Ибо от факта, что творчество под жестким идеологическим прессом, несомненно, искажало произведения данных писателей, корежа их ум, стиль, слог, никуда не деться. Спорить с тем, что советское есть синоним несвободы, невозможно. И тем не менее авторы книги, раздваиваясь между действительным и желаемым, уверены, что произведения тех писателей не заслуживают забвения, потому что в большей степени сохранили живое, чем неживое, дающее пищу больше сердцу, чем уму. Таковой была «Как закалялась сталь» Н. Островского, защищая которую, Г. Садулаев готов послать куда подальше («идите лесом») защитников художественной ценности произведений и тут же объявить, что «книги рождаются от книг», потому что создатель Павки Корчагина на Гражданской войне не был. Отстаивая А. Гайдара и его «мальчишей», М. Елизаров подчеркивает пафос героизма и жертвенности, культ бесстрашия в его повестях и рассказах, но вынужден постоянно оправдываться, что их герои не малолетние «прирожденные убийцы», а, наоборот, жертвы.

Впрочем, зная, что пропагандистскую суть подцензурных писателей, — а именно их произведениям посвящен этот сборник, — отрицать трудно, большинство его авторов хвалят как раз таки «художественную ценность» данных произведений, всячески изумляясь, как советские издательства их могли пропустить. С восторгом пишет И. Бояшов о «России, кровью умытой» А. Веселого, с благоговением — Н. Подольский о «Зависти» Ю. Олеши, как наэлектризованный («будто вставил пальцы в розетку») П. Крусанов — о «Былье» и «Голом годе» Б. Пильняка, самозабвенно, выходя из берегов — А. Етоев о сказках и пьесах Е. Шварца. Тут-то и замечаешь, что список подцензурных писателей советской эпохи далеко не однороден, и ломиться в открытую дверь, «реабилитируя» прозу Ю. Тынянова (В. Березин), В. Некрасова (Л. Сычева), Ю. Нагибина (С. Самсонов) и тем более Ю. Трифонова (А. Левкин), — нет смысла. Единственный аргумент — мало читают и плохо знают литературу — годен ведь и для «программных» А. Толстого и М. Шолохова и бесцензурных Е. Замятина или А. Платонова. Вопрос, очевидно, в другом: в поисках противоядия от нынешней распоясавшейся литературы. Так что получивший трибуну ревностного защитника сов. лит-ры А. Ахматов в пылу полемики восклицает: «Свобода, как ни парадоксально, главный враг творческого человека». Вяч. Шишков и его большое и неоднозначное наследство (антисоветская «Ватага» и получивший Сталинскую премию «Емельян Пугачев») тут только предлог для проповеди. А иногда выбранный писатель — хороший повод рассказать о себе, как это делают почти все, особенно М. Елизаров, Л. Сычева, А. Левкин. Но есть и практически идеальные тексты, где обо всем говорится в разумных пропорциях: С. Шаргунова о А. Серафимовиче, З. Прилепина о Л. Леонове (правда, только до 30-х гг.), А. Варламова о В. Шукшине. Целиком «писательские» (главный принцип издания), эти очерки не уступят и литературоведческой аналитике, побуждая перечесть этих писателей-«атлантов». Но на самом ли деле литература советской эпохи — затонувший материк и надо ли снаряжать специальную «экспедицию» (составитель книги В. Левенталь) для просвещения читательских масс, если эти массы со своих полок ни Олешу, ни Шукшина не убирали? А уж В. Астафьева с В. Распутиным (М. Тарковский) или А. Вознесенского с Е. Евтушенко (В. Емелин) и подавно. Но за усердие — спасибо.