Начало века. Литературный и краеведческий журнал. Издание Томских писателей. 2012, № 4

Роман Б. Климычева «Долина рычащего тигра» можно назвать безусловным фаворитом журнальных публикаций «Начала века» за весь год. Печатаясь с № 2 журнала, в этом номере он завершается ударно — самым большим фрагментом, вмещая в себя рекордное количество исторических событий, фактов, персонажей, которых хватило бы еще на несколько романов. Такова уж была жизнь Мао Цзэдуна, главного героя произведения и всего многомиллионного Китая. А если учесть характер Мао — прирожденного лидера, философа, оратора, книгочея и поэта, женолюба и полководца, а также эпоху революций, гражданских войн и переворотов, то впечатление бурлящего котла усилится. Время «варило» людей такого масштаба (Сталин, Гитлер) или сами они делали эпоху, сказать трудно. Зато видно, как хорошо «вариться» автору романа в таком бурном потоке людей и событий. Легко и непринужденно, будто сам был современником происходящего, Б. Климычев рассказывает о провинциальном детстве, школьном юношестве и боевой молодости Мао, его сражениях с гоминьдановцами и японцами, нелегкой дружбе со Сталиным и Хрущевым, вплоть до «культурной революции» и «банды четырех». Проделанная писателем великая, как Китайская стена, работа над огромным материалом, однако, не оставляет впечатления тяжелого подневольного труда. Виной всему — «легкое перо» автора, отточенное им в работе над циклом томских авантюрно-историческо-биографических романов, где Б. Климычеву «кунсткамерными» подробностями, занимательными происшествиями и анекдотами удавалось избежать отягощенности материалом, добавляя ходу, «газу» в быстроходные двигатели своих произведений. Роман о Мао нагружен больше других его текстов историей, но больше тут и «занимательного». Например, о последнем маньчжурском императоре Пу И, которого Мао сделал садовником с зарплатой, или о том, как в 1944-м он хотел переименовать коммунистическую партию в «новодемократическую», чтобы сбить с толку американцев.
Но и сам Б. Климычев изобретателен в построении ажурной конструкции своего романа: посвятив немало страниц противостоянию советских и японских войск в 1938 г., о Великой Отечественной он написал всего одну фразу: «Гитлер сначала захватил немало территорий России, а затем увяз в них и был вдребезги разбит». Не обошелся автор и в этом «политическом» романе без героев-авантюристов, словно взятых из «томских» романов, — казака-маоиста Митрофана Лескина (он же Хао Фань) и гипнотизера-мошенника Аркадия Лунного. Звучит в этой романной симфонии голос и самого Б. Климычева: «В двенадцать лет я пошел на работу. Голодал, недосыпал, ходил в драной одежде… Я отдал Победе свое здоровье. Так кто же хочет сжечь меня… в атомном огне?» — спрашивает он военщину США, планировавшую тогда ядерную бомбардировку советских городов.
Есть в современной литературе писатель одного голоса, одного «Я», мастер соло-рассказа, а не романа. Ему, З. Прилепину, интервьюер журнала Ю. Татаренко дал высказаться от любимого первого лица, подзадоривая нескучными вопросами о «проблеме временной нехватки сюжетов» у писателя, о его книгах, выходящих «с большими фотографиями автора», о «медиасфере», затянувшей его «в свои сети», «маршах несогласных», в которых он участвует. Главное «Я» нашей литературы «00-х» реагировал соответственно, с заглавной буквы: «Я снова рассказываю (в своей новой книге) какие-то личные истории», «Я пишу книги и хочу, чтобы их читали», а «пиар — часть моей работы», «Я считаю: нужно заниматься большим, чем ты сам — только так можно изменить мир». Пока что писатель З. Прилепин только однажды занялся большим, чем он сам, написав книгу о Л. Леонове. Но и ту, как можно понять, «из вредности», «когда стали охаивать советских писателей». На том и стоит, видимо, русская литература и ее литераторы, пишущие вопреки: Климычев — разрухе-голодухе, Прилепин — «отечественным и западным либералам», Леонов — советской власти. Обычная же участь таких «вопрекистов», как правило, не столь благополучна, как затянутого медиасферой Прилепина: «Он был просто поэтом. / Но за это эпоха не узнала в нем поэта. / А он, не зная этой чепухи, / вдыхал эпоху, выдыхал стихи. // Потом ушел. На середине вздоха. / Но и тогда не вздрогнула эпоха», — пишет автор номера поэт Л. Шелудько. Судьбы писателей различны, тем и жива наша, наверное, самая драматичная из мировых литератур литература и ее лит. журналы.