Вы здесь
Поставщик барахолок
* * *
Все у нас разное:
мнения и доходы,
рябины оттенки —
рудые,
рыжие
и терракотовые,
и в стаканах семки,
газеты и пароходы,
клозеты, и на Луне
вездеходы,
и поскрипывания,
и постскриптумы,
и, которыми меряются, —
разные
более-менее...
А бахилы-то у нас
всюду одинаковы —
что в музее Пушкина,
что в реанимации.
* * *
Утром апрельским озябла
сосулек морзянка.
Нельзя ли —
длинный-короткий
просто?
Три точки —
три тире —
три точки?
Нет,
не рано...
Прости,
прости меня, милая!
Так будет пусть!
Не гру...
Не грусти.
Скоро тюльпаны
начнут игру,
распустятся в степи,
как подростки.
Поставщик барахолок
Знал модельер Юдашкин
толк в своих балахонах.
Был у меня знакомый —
поставщик барахолок.
Раскладывался по субботам
то́поля он в тенечке,
рынка в сени Сенного
в какие-то там денечки.
И сверху смотрел он пристально,
в кепочке и олимпийке,
на то, что им было выставлено,
как будто бог олимпийский.
Можно ль доверить счастье
бусикам-повиликам?
На рынках блошиных часто
думаешь о великом.
В этом мире невечном
станем мы все вещами,
точно бы в сне невещем —
нас уже завещали.
Кто-то из нас половник,
кто-то из нас салатник,
кто-то из нас солдатик,
кто-то — полковник,
любовник,
женатик.
Ручка ли откололась,
носик ли покосился,
куклы винтажной голос
в прошлое попросился...
Или слетела кукушечка
и не вернулась.
Нокия-раскладушечка
сердца коснулась.
Нам каталог не нужен —
спутаем неужели?
Вон, поглядите, в луже
осколки гжели.
Осень холодная если же,
то Конаково канает.
В крестики-нолики-крестики
галочки в небе играют.
Поставщику барахолок
не до игры — сорян,
родился он в Балаково,
где АЭС и бурьян.
Слыл правым и виноватым,
случалось — пил,
себя расщеплял, как атом,
не расщепил.
Но из черной дыры малахольной,
что нигде-никогда,
родилась барахолки
поломанная
звезда.
Еще об одном приколе:
втрескалась в него как-то
Дашка,
ну здешняя
завсегдашняя,
на ретро-фото-порно-альбоме
свой номер нарисовавшая.
...Дома молчать он будет
праведно-грешно-
праведно,
вправо и влево,
как маятник —
лучший из балаболок,
и, конечно,
не позабудет,
и не
позвонит, конечно.
И поймет наконец, что время —
поставщик барахолок.
* * *
утром осенним,
в деревне,
после дождя,
десять долбаных стихотворений
звучат
зачем-то,
и солнце
делает селфи.
лужа
лежит —
как зеркало будто.
чьи это лица?
ветер
кого нагоняет?
как будто
в небе
не птица
все повторяет:
help me!
Тюрьма-23
Мимо тюрьмы городской
я
прохожу
как свидетель
этой
весной
(осенью этой) —
законопослушный
мальчик
незарекающий-
ся.
(Ушлый:
сберегся в тенечке,
от себя
самого
отрекающийся —
и есть он, и нет —
не конформист,
просто как все.)
Снег.
Зарешеченный лист
прошлогодний
впечатан
в след.
Хера се,
охра!
Бычки
и плевочки.
Ручья камуфляж.
Что ж ты наделал,
старый мудило
в белом,
каменщик-каменщик?..
Ну-ка, вода,
побеги!
Важно
по терри-
тории
ранней
весны
(чуть не сказал —
раненой)
(осени?).
Туда и сюда
прохаживается
грач,
поигрывая
крылом, —
раньше он был агрономом,
теперь кажется конвоиром.
Кто-то спешит
в
триумфальный молл,
кто-то
спешит на оптовку
(там дешевле всегда
и свежее, потому что же
всё разбирают,
подсолнечное если брать
или кекс — бог мой! — «Свердловский»,
или рыбу там —
только там).
А мне-то что?
Куда?
На остановку?
Случайно
друга
встречаю,
кореша
давнего.
(«Старик,
сколько зим!» —
руку
он тянет мне,
весело корчится.)
И тут
замечаю,
что руки свои я сцепил
за спиной.
...Мимо тюрьмы городской
я
прохожу
как свидетель
этой
весной,
осенью этой.
И вдруг ощущаю нечаянно,
как тянутся из-под земли,
из-под золы
и судьбы
побеги отчаянные.
#ВеснаОсень
#ТюрьмаПобег