Вы здесь
За долгими дверьми
Василий КОСТРОМИН
ЗА ДОЛГИМИ ДВЕРЬМИ* * *
Касается струны святой
звук золотой
другая светится вода
сквозь невода
* * *звук золотой
другая светится вода
сквозь невода
У обрывов — пепельные люди
шевелят речными плавниками
тянут воздух.
думают глотками…
тишина раскалывает камни
* * *шевелят речными плавниками
тянут воздух.
думают глотками…
тишина раскалывает камни
Как меч выходящий из ножен
на горе недремлющим шлемам
я думаю смех невозможен,
как облако в небе зелёном.
Откликнулись звёзды на мёд мой
и твердью становится небо
дыхания прах переметный
рвёт ноздри до крови, до хлеба.
Гортанное пение странно
над хаосом — вечные горы
за чёрной травой океана —
речных тополей коридоры.
Здесь солнце моё постарело
и морды коней нелюдимы.
И талые воды как стрелы
завинчены в длинные льдины
* * *на горе недремлющим шлемам
я думаю смех невозможен,
как облако в небе зелёном.
Откликнулись звёзды на мёд мой
и твердью становится небо
дыхания прах переметный
рвёт ноздри до крови, до хлеба.
Гортанное пение странно
над хаосом — вечные горы
за чёрной травой океана —
речных тополей коридоры.
Здесь солнце моё постарело
и морды коней нелюдимы.
И талые воды как стрелы
завинчены в длинные льдины
Страха не пряча
роняю ключи,
мельницы плачут
в домашнеё ночи.
Рушится шелк
в грозовых небесах,
скалится волк
в уходящих часах.
Черные искры
еловой хвои,
держат на выстрел
меня от любви.
* * *роняю ключи,
мельницы плачут
в домашнеё ночи.
Рушится шелк
в грозовых небесах,
скалится волк
в уходящих часах.
Черные искры
еловой хвои,
держат на выстрел
меня от любви.
А где земля? А где вода?
Сквозь зимние леса
уже никто и никогда
не выклюет глаза…
Запомнил небо ледяным
и растворился вдруг,
лицом уткнувшись в горький дым:
а где огонь, мой друг?
Вороний коготь — мах на мах —
снегами оберни.
А небо сгинуло в домах
За долгими дверьми.
* * *Сквозь зимние леса
уже никто и никогда
не выклюет глаза…
Запомнил небо ледяным
и растворился вдруг,
лицом уткнувшись в горький дым:
а где огонь, мой друг?
Вороний коготь — мах на мах —
снегами оберни.
А небо сгинуло в домах
За долгими дверьми.
Не будет обнимать
пылающая ива
стеклянное вино
на скатерти лесной,
пока внизу гонцы
идут неторопливо,
и колокол лежит
на отмели речной.
* * *пылающая ива
стеклянное вино
на скатерти лесной,
пока внизу гонцы
идут неторопливо,
и колокол лежит
на отмели речной.
мне кажется — я играю
мне кажется — я пою
а это: пройти по краю
я попросту пробую
там слово — не для запаса
и взгляда не затаят…
там — вздрагивая от баса
зеленые дни стоят
* * *мне кажется — я пою
а это: пройти по краю
я попросту пробую
там слово — не для запаса
и взгляда не затаят…
там — вздрагивая от баса
зеленые дни стоят
этот свет ушедший в мысли
разделив по равной доле
я несу на коромысле
камни белые от боли
а вокруг меня на страже
неподвижная пустыня
и небес косую сажень
держит млечная гусыня
отступая вместе с тенью
обращаюсь прямо к богу:
я — посеявший смятенье —
дай мне бедность и дорогу
* * *разделив по равной доле
я несу на коромысле
камни белые от боли
а вокруг меня на страже
неподвижная пустыня
и небес косую сажень
держит млечная гусыня
отступая вместе с тенью
обращаюсь прямо к богу:
я — посеявший смятенье —
дай мне бедность и дорогу
Взмах облаков — гневом распахнуты крылья
вихрем случайным выбитый ливень акаций
дымкой туманной становятся яркие звёзды,
чашу весов заставляя дрожать и склоняться
знаю: грядёт неподвижного мира вершина,
солнечный круг превратится в слепой треугольник
и распрямится нелепого века пружина
взлетом невольным.
* * *вихрем случайным выбитый ливень акаций
дымкой туманной становятся яркие звёзды,
чашу весов заставляя дрожать и склоняться
знаю: грядёт неподвижного мира вершина,
солнечный круг превратится в слепой треугольник
и распрямится нелепого века пружина
взлетом невольным.
стоит только заглянуть
самому себе в глаза
чтоб увидеть млечный путь
и свернуться как гюрза
горизонт в груди как меч
речь дороге прорубал
стоит только пренебречь
этим всем — и ты пропал
* * *самому себе в глаза
чтоб увидеть млечный путь
и свернуться как гюрза
горизонт в груди как меч
речь дороге прорубал
стоит только пренебречь
этим всем — и ты пропал
Высокие деревья —
На радость дураку
Ударит осень дверью
По млечному курку.
Земля и небо рядом.
И этим далям в лад
Я забывал ограды,
Которым был не рад.
Огонь бывает резок.
И на стекло дыша,
Грохочет, как железо,
Над пропастью душа.
* * *На радость дураку
Ударит осень дверью
По млечному курку.
Земля и небо рядом.
И этим далям в лад
Я забывал ограды,
Которым был не рад.
Огонь бывает резок.
И на стекло дыша,
Грохочет, как железо,
Над пропастью душа.
В зеленоватой глубине руки
рассеянная ящерица дышит,
но этот мир движения не слышит,
и известью становятся стихи.
Я не владею мёртвым языком,
сознанием живым не обладаю,
я по таблицам глиняным шагаю
и разгибаю пальцы над замком.
Безумная действительность моя,
до горизонта — световые годы,
гигантские ночные огороды,
пустынные, как комнаты, моря
* * *рассеянная ящерица дышит,
но этот мир движения не слышит,
и известью становятся стихи.
Я не владею мёртвым языком,
сознанием живым не обладаю,
я по таблицам глиняным шагаю
и разгибаю пальцы над замком.
Безумная действительность моя,
до горизонта — световые годы,
гигантские ночные огороды,
пустынные, как комнаты, моря
Сам собой забыт — заброшенный
Постоишь перед стеной…
Катит радугу-горошину
Человечек травяной.
Превращается в полосочку
Рыхлый холод кирпича,
Проглотив наш мир, как косточку
Отзвеневшего ключа.
Как китайские болванчики,
Кланяюсь карандашу,
На стакан сквозь одуванчики
Тушью каменной дышу.
* * *Постоишь перед стеной…
Катит радугу-горошину
Человечек травяной.
Превращается в полосочку
Рыхлый холод кирпича,
Проглотив наш мир, как косточку
Отзвеневшего ключа.
Как китайские болванчики,
Кланяюсь карандашу,
На стакан сквозь одуванчики
Тушью каменной дышу.
Надвигаются пыльные бури,
Под ногами колышется мгла.
Не грешно — опьяневшим от дури —
Сгинуть в солнечной топке котла…
Не на счастье прибита подкова.
Так хотелось хоть слово сберечь,
но от горечи слова такого
становилась тяжелою речь.
Небесам нависать над лесами.
задевая вершины огнем…
И от близости неба мы сами
в этот каменный уголь уйдем.
* * *Под ногами колышется мгла.
Не грешно — опьяневшим от дури —
Сгинуть в солнечной топке котла…
Не на счастье прибита подкова.
Так хотелось хоть слово сберечь,
но от горечи слова такого
становилась тяжелою речь.
Небесам нависать над лесами.
задевая вершины огнем…
И от близости неба мы сами
в этот каменный уголь уйдем.
Стремительно легли морщины
И не составило труда
Забыть как лепятся машины
И золотые города
Напротив музыкальной школы
Стоит небеленый музей
В нем сохраняется лишь холод
Из этой нашей жизни всей
Меж облаков идут овраги
И солнца славится печать
Душа стремится на бумаге
Зарю возвышенно встречать
Под снегом — райские полотна
А на стене — театр теней
Случайные щербины — окна
Вдогонку сумасшедших дней
* * *И не составило труда
Забыть как лепятся машины
И золотые города
Напротив музыкальной школы
Стоит небеленый музей
В нем сохраняется лишь холод
Из этой нашей жизни всей
Меж облаков идут овраги
И солнца славится печать
Душа стремится на бумаге
Зарю возвышенно встречать
Под снегом — райские полотна
А на стене — театр теней
Случайные щербины — окна
Вдогонку сумасшедших дней
Я слышал поворот весла
в уключине пустынь,
как будто жизнь стакан несла
по комнатам пустым.
И падал свет граненый на
глубокий потолок
и якорную из окна
цепь с грохотом волок.
И были горечью полны
вернувшиеся в дом
с обратной стороны Луны
за северным столом
* * *в уключине пустынь,
как будто жизнь стакан несла
по комнатам пустым.
И падал свет граненый на
глубокий потолок
и якорную из окна
цепь с грохотом волок.
И были горечью полны
вернувшиеся в дом
с обратной стороны Луны
за северным столом
с нами бог и по вторникам лунным
я наследник таких состояний
где сдвигаются звоном латунным
жернова световых расстояний
и душа в их движениях плавных
занимает пустынные ниши
и белеют в бревенчатых плавнях
родовые летучие мыши
то ли мертвые то ли живые
то ли гусли а то ли колосья
наши мысли сторожевые
рядом с медленно трущейся осью
* * *я наследник таких состояний
где сдвигаются звоном латунным
жернова световых расстояний
и душа в их движениях плавных
занимает пустынные ниши
и белеют в бревенчатых плавнях
родовые летучие мыши
то ли мертвые то ли живые
то ли гусли а то ли колосья
наши мысли сторожевые
рядом с медленно трущейся осью
Владыка вчерашний
роняю в камыш —
трехглавою башней
летучую мышь
и блещет бородкой
весла поясок
и красная лодка
целует песокроняю в камыш —
трехглавою башней
летучую мышь
и блещет бородкой
весла поясок
и красная лодка