Вы здесь

«“Азию” я писал… кровью сердца»

Николай Анов и его роман «Азия»
Файл: Иконка пакета 07_lev4enko_aipks.zip (25.96 КБ)

В августе 1980 года, после десятилетней разлуки, я вернулась из утопающей в садах, тихой и уютной Полтавы в Семипалатинск. Город детства и юности встретил знойным солнцем, степным ветром и песком, а еще меня ждала работа в музее Ф. М. Достоевского. Постепенно начала открывать для себя невероятный, бездонный мир Достоевского и богатейшие коллекции семипалатинского музея: прижизненные издания писателя и его литературного окружения, переводы на иностранные языки, книжную графику известных художников, книги с автографами писателей и ученых. Наряду с Д. Граниным, Л. Леоновым, П. Проскуриным, К. Чуковским были авторы, знакомые лишь по справочникам. Именно в эти осенние дни 1980 года я встретилась с творчеством писателя Николая Ивановича Анова, прочитав повесть «Ак-Мечеть», роман «Пропавший брат», книгу воспоминаний «На литературных перекрестках». Книги, подаренные автором первому директору Семипалатинского музея Ф. М. Достоевского Зинаиде Георгиевне Фурцевой с трогательным обращением «моей синей птице», до сих пор в моей памяти. Как хочется сейчас вернуть то время, чтобы расспросить Зинаиду Георгиевну о встречах с Николаем Ивановичем, но тогда все вокруг было «достоевским».

Только в 2004 году, занимаясь организацией и формированием коллекций Городского центра истории новосибирской книги и получив материалы архива писателя Кондратия Никифоровича Урманова, первые книги домашней библиотеки критика и историка сибирской литературы Николая Николаевича Яновского, я увидела на титульных листах некоторых изданий знакомый мелкий, но хорошо читаемый почерк писателя Анова. Приятной неожиданностью стали пятнадцать писем, адресованные «старому другу Кондратию», с рассказом о жизни и литературных планах. Эта вторая встреча, спустя тридцать лет, положила начало поискам неизвестных страниц его биографии и творчества, которые продолжаются до сих пор.

Давний знакомый Н. И. Анова писатель Вс. В. Иванов говорил ему:

Странно разошлись наши судьбы. Я — коренной житель Казахстана — стал москвичом. Вы — столбовой питерский пролетарий — превратились в казахстанца (Анов Н. И. На литературных перекрестках. Алма-Ата, 1974. — С. 55).

Сын петроградского рабочего-металлиста прошел через Первую мировую войну, в 1917 году участвовал в штурме Зимнего, а его первые литературные опыты связаны с газетой «Правда». В январе 1914 года там был напечатан рассказ «Кормилец» Николая Иванова (настоящая фамилия писателя), привлекший внимание А. М. Горького, а в петроградской «Красной газете» — стихотворные фельетоны. В мае 1918 года Анов уехал в Башкирию редактором «Известий Белебеевского уездного исполкома Совета рабочих и крестьянских депутатов». Дороги гражданской войны, большевистское подполье привели Николая Ивановича в Омск на корректорскую работу в газету «Вперед». Он участвовал в литературной жизни города, посещал собрания в доме писателя Антона Сорокина. Появление в Омске сразу четырех пишущих Ивановых решило судьбу его псевдонима. Он убрал из фамилии первые две буквы и стал Николаем Ивановичем Ановым. После освобождения в 1919 году Красной армией Омска Николай Иванович работал выпускающим газет «Известия Омского ревкома» и «Советская Сибирь». В беседах со своим другом казахстанской журналисткой, педагогом и общественным деятелем Рахилей Гиреевной Аблаковой писатель вспоминал, что прошел большую школу газетчика в редакции «Советской Сибири» у секретаря Лазаря Юрьевича Шмидта, впоследствии редактора издательства «Федерация».

В 1920-е годы журналистика привела Анова в Усть-Каменогорск. Здесь при участии П. П. Бажова, Е. Н. Пермитина, Б. Н. Лапина, М. Ф. Иванусьева организуется литературное объединение «Звено Алтая». В книге воспоминаний Николай Иванович пишет:

Литературное объединение «Звено Алтая» оказалось живучим. В моем архиве сохранилась афиша, отпечатанная на желтой оберточной бумаге тиражом 50 экземпляров. Вот ее содержание: «Горклуб. 20 апреля 1922 г. В среду в 9 ч. вечера выйдет № 3 устного литературно-художественного журнала “Звено Алтая” при участии поэтов-звеноалтайцев. Весь сбор идет на содержание голодающих детей Поволжья, которые прибудут с первым пароходом в Усть-Каменогорск. Входная плата 3 фунта муки. Для неимущих — 25 тысяч рублей. Предварительная продажа билетов за муку в торговой лавке ЕПО» (Анов Н. И. На литературных перекрестках, с. 63).

Куда только не забрасывала Николая Ивановича Анова профессия газетчика и долг большевика. Осенью 1923 года Анов получает приглашение на работу от редактора семипалатинской газеты «Степная правда» Николая Васильевича Феоктистова. В Семипалатинске он знакомится с писателем Мухтаром Ауэзовым и поэтом-акыном Исой Байзаковым, дружба с которыми сохранилась на долгие годы. В 1924 году ему довелось трудиться редактором одной из старейших казахстанских газет «Джетысуйская искра» (газета сменила много названий, ее современное название «Огни Алатау»). В 1925 году Анова направили в Кзыл-Орду, столицу молодой Казахской республики, секретарем газеты «Советская степь», где он вместе с первым казахским режиссером Серке Кожамкуловым участвовал в создании первого профессионального театра Казахстана.

В 1927 году Николай Иванович Анов, получив приглашение Владимира Яковлевича Зазубрина, приехал в Новосибирск и стал работать в журнале «Сибирские огни». Здесь он наконец обращается к художественной прозе. Повесть «Глухомань», рассказы «Награда», «Ядовитое жало» и «Сарайм-Су» были напечатаны в «Сибирских огнях». В них автор поднял сложнейшую проблему столкновения вековых социальных устоев казахской степи с новой идеологией, которая не может изменить психологию человека в одночасье, и это ведет к разрушению и потере нравственных ориентиров у людей, к жестокости и насилию, приспособленчеству и подлости. Опыт казахстанской газетной работы помог ему создать острые и правдивые произведения. Писатель утверждал, что именно в газете родились замыслы будущих рассказов. Процессы, происходившие в Семиречье после гражданской войны, легли в основу его первого романа «Азия», также написанного в Новосибирске. В пражском журнале «Воля России» в 1929 году вышла рецензия на публикации писателя:

Николай Анов радует своей неприкрашенной искренностью. Его описания действительно правдивы, не лишены живости, отчасти своеобразны, легко читаются. Такова его бесхитростная повесть «Глухомань» о хулиганствующем бандитизме в пореволюционной деревне и расправе с последним по «мирскому» приговору… Таков его небольшой рассказ «Ядовитое жало» — почти очерк из жизни беспризорника-рабкора, и таков его последний рассказ «Сарайм-Су» о немецких коммунарах, закоренелых нравах «средневекового кишлака», с калымом и сифилисом (цит. по: Лощилов И. Е. Николай Анов об Андрее Платонове и Всеволодах Ивановых // Литературно-краеведческие Ивановские чтения 2015—2016. Новосибирск, 2017. — С. 35).

В 1928 году Николай Анов выступил инициатором создания литературной группы «Памир», задачей которой была борьба с журналом «Настоящее». В нее вошли Л. Мартынов, С. Марков, П. Васильев и Н. Феоктистов. В конце 1929 года из-за преследований и обострившейся околожурнальной борьбы группа остановила свою деятельность, а все участники «Памира» перебрались в Москву. По приглашению А. М. Горького Николай Анов перешел на работу в редакции журналов «Красная новь» и «Наши достижения». Об этом периоде писателя вспоминала литературовед Е. А. Таратута:

Когда мы познакомились в 1931 году, мне только исполнилось девятнадцать, а Николаю Ивановичу было почти сорок. Вдвое старше меня. Я была студенткой литфака, а он — ответственный секретарь редакции журнала «Красная новь», куда меня прислали на практику. Николай Иванович работал быстро, четко, и поэтому казалось — всегда был свободен. Часто приходили его друзья-сибиряки: Леонид Мартынов, Сергей Марков, Николай Васильевич Феоктистов, Павел Васильев… Это были люди энергичные, талантливые, с богатым жизненным опытом. Все были прекрасные рассказчики с чудесным чувством юмора. Многие их рассказы я вкратце записывала себе в дневник. К сожалению, он не сохранился... (Таратута Е. А. Драгоценные автографы. М., 1986. — С. 78—79).

В начале 1931 года вышел «Филателист» — рассказ Н. И. Анова о варшавском мещанине, эмигрировавшем в Америку и служащем у антиквара-филателиста. «Хозяин-компаньон» командирует героя в охваченную Гражданской войной Россию, о чем герой сообщает брату:

Предложение, которое я получил, заключается в том, чтобы я поехал в Россию собирать погашенные марки. Это, конечно, очень нетрудная командировка, но доктор Хиглет требует, чтобы марки были из тех мест, где идут бои. По его мнению, там, где убивают людей, и совершается история… (Анов Н. И. Филателист. М., Журнально-газетное объединение, 1931. — С. 11).

Едкий сарказм автора подчеркивает безнравственность, омерзительность всего «предприятия» Осипа Дукаревича. Он приспосабливается к условиям военного времени, становясь сотрудником уголовного розыска, красноармейцем в армии, идущей за Урал, библиотекарем, артистом. Драматичен финал рассказа: Дукаревича расстреливают, чему способствует американский репортер, представитель Христанского союза молодых людей и тоже филателист, приехавший в Сибирь как миссионер и военный корреспондент. К нему, мистеру Хейгу, и переходит собранная коллекция марок. Как причудливо устроен мир, сколько в нем повторений…

Осенью 1930 года бывшие члены «Памира» организовали в Москве литературную группу «Сибирская бригада». В группу вошли восемь человек: Н. Анов, С. Марков, Е. Забелин, П. Васильев, Н. Феоктистов, М. Скуратов, Ю. Бессонов и Л. Черноморцев, а поэта Л. Мартынова включили заочно. Участники собраний обсуждали свои произведения и поднимали современные политические и социальные вопросы, связанные с дальнейшим развитием Сибири. В марте 1932 года членов группы арестовали. Н. И. Анову ОГПУ предъявило обвинение в членстве в нелегальной контрреволюционной и антисоветской организации, антисоветской агитации через художественные литературные произведения. Основу обвинения составили, главным образом, собственноручные подробные показания членов «Сибирской бригады», в том числе и ее организатора Николая Анова:

Одним из моих конкретных антисоветских мероприятий было создание нелегальной литературной группы «Памир». Эта группа была мной создана в Новосибирске в начале 1928 года. Мы в основном занялись борьбой с партийностью в литературе (Куняев С. Ю., Куняев С. С. Растерзанные тени. М., 1995. — С. 93).

Из протоколов допросов 1932 года видно, что писатель подтвердил свою роль организатора этих групп:

Приехал я в Москву марта 1929 года. В Москве меня ждали Феоктистов, Марков и Ерошин. На первом же нелегальном собрании решено было легализовать «Памир» и принять двух новых членов: Забелина и Бессонова (Куняев С. Ю., Куняев С. С. Растерзанные тени, с. 94).

От расстрела членов группы спасло возвращение Горького из Италии и проведение Первого всесоюзного съезда советских писателей. Николая Анова привлекли к уголовной ответственности за антисоветскую агитацию и сослали в Архангельскую область на три года.

В эту пору Николай Иванович уехал работать в Великий Устюг. Мы постоянно переписывались. Он изучал там местные ремесла. Особенно заинтересовала резьба из бересты. Из резной бересты изготовляли шкатулки, домашнюю утварь, письменные приборы. Резьба была дивной красоты, рисунок наносился не по шаблону, не по заранее прорисованному контуру, а свободно, «от себя». В газете «Известия» Николай Анов напечатал очерк об этой резьбе «Березовые кружева», потом еще в каком-то журнале. Получила я в подарок от Николая Ивановича прелестную шкатулку с изящной резьбой. Он писал, что она изготовлена в деревне Курово-Наволок, а вот фамилию мастера я позабыла. Шкатулка пропала у меня в годы войны… (Таратута Е. А. Драгоценные автографы, с. 82).

Действительно, писатель в северной ссылке увлекся изучением традиционного народного промысла, познакомился с талантливым мастером, создателем артели «Солидарность» Николаем Вепревым. Изучение знаменитого берестяного промысла писатель обобщил в своих статьях и очерках, напечатанных в журналах «Советское краеведение» (1936), «Стахановец» (1937), «Народное творчество» (1938). Эти публикации до сих пор вызывают большой интерес у мастеров и исследователей северного берестяного промысла.

В 1937 году, после окончания ссылки, Н. И. Анову разрешили поселиться в Подмосковье. Писатель выбрал Каширу. Здесь он завершил работу над романом «Пропавший брат», который вышел отдельной книгой перед самой войной, в 1941 году. Это талантливое и увлекательное произведение адресовано прежде всего молодому поколению. Написанный в приключенческом жанре, роман охватывает события гражданской войны на огромном пространстве. Украинское село, Алтай, Петроград, Самара, Омск, Усть-Каменогорск и Семипалатинск — такова география приключений мальчиков Володи и Петрика, разыскивающих пропавшего Володиного брата. В послесловии ко второму изданию романа автор писал: «Большинство событий, описанных в романе, имеет в основе своей подлинные факты» (Анов Н. И. Пропавший брат. Алма-Ата, 1960). Е. А. Таратута вспоминала:

С каким волнением рассказывал мне писатель, что после выхода в свет «Пропавшего брата» вторым изданием в 1960 году одна из этих книг случайно попала в руки того самого брата, которого потерял Николай Иванович. Тот прочитал книгу, узнал себя и написал в Союз писателей с просьбой сообщить, кто такой «писатель Анов», «не Иванов ли он на самом деле» и где живет. Вскоре получил ответ: да, действительно, настоящая фамилия Анова Иванов, и живет он в Алма-Ате. Началась переписка братьев, а потом они и встретились!.. Так книга помогла им найти друг друга... (Таратута Е. А. Драгоценные автографы, с. 83).

В конце 1940-х годов Николай Иванович Анов приезжает в Казахстан для работы над сценарием документального фильма к 25-летию Казахской ССР и остается жить в Алма-Ате. Уже в 1948 году выходит его историческая повесть «Ак-Мечеть», посвященная драматичному времени присоединения казахских земель к России. Через главного героя, ссыльного поэта Алексея Плещеева, автор раскрывает мир казахской степи, ее природу, самобытность жизни и быта казахов. Вообще этот период в творческой судьбе Анова чрезвычайно плодотворен. Он пишет очерки, пьесы «По велению сердца» и «Наследники» — об освоении целинных земель Казахстана. По мотивам пьесы «Наследники» казахстанский композитор Е. Брусиловский создает одноименную оперу. Писатель занимается переводами на русский язык произведений казахских авторов. В 1952 году Анов принимает участие в переводе романа «Путь Абая» выдающегося казахского писателя и своего давнего друга Мухтара Ауэзова.

Творческий путь Н. И. Анова, особенно 1920—1940-х годов, восстанавливать достаточно сложно, все известные источники содержат в основном скупые биографические сведения, и тем бесценнее становятся документальные свидетельства его современников. Это — воспоминания Е. А. Таратуты «Драгоценные автографы» (1986), брата П. И. Иванова (журнал «Простор», 1981), Н. Н. Яновского (Яновский Н. Н. Верность: портреты, статьи, воспоминания. Новосибирск, 1984), а также книга воспоминаний самого писателя «На литературных перекрестках» и, конечно, дошедшие до нашего времени письма.

В 60—70-е годы Н. И. Анов обращается к близкой ему исторической теме революций и гражданской войны, пишет романы «Юность моя» (1964), «Выборгская сторона» (1970), «Интервенция в Омске» (1978). О своих планах автор сообщал в письме другу-сибиряку писателю К. Н. Урманову:

Роман «Юность моя» я тебе послал. Напиши свое суждение. Это — первая книга трилогии. Вторая будет «Семнадцатый год» (период с апреля по ноябрь), а третья «Интервенция» (колчаковщина в Омске) (письмо от 17.09.1968 г. Городской Центр истории Новосибирской книги (ГЦИНК), фонд К. Н. Урманова).

По крупицам, обращаясь к своей памяти, к историческим документам, он стремится достоверно рассказать об эпохе, изменившей мир.

Одновременно с работой над второй книгой трилогии «Выборгская сторона» (первоначальное название «Семнадцатый год») Н. И. Анов пишет документальную повесть «Каширская легенда» о строительстве второй советской электростанции:

Я работаю над романом «Да будет свет». Конец его ты читал в «Просторе» — повесть «Октябрьская ночь». Скоро будет три года, как сижу над ним. А что получится — не знаю… (письмо от 09.04. 1968 г. ГЦИНК, фонд К. Н. Урманова).

Книги «Выборгская сторона» и «Каширская легенда» были удостоены Государственной премии Казахской ССР имени Абая в 1970 году.

Закономерно, что, работая над романами о событиях, свидетелем которых он был, писатель не мог не вспомнить о своих современниках, о чем сообщает Урманову 12 декабря 1972 года:

Планирую книгу воспоминаний «На литературных перекрестках» на 1974 год, но не уверен, что ее не передвинут. Потихоньку работаю над «Интервенцией в Омске», это, по существу, продолжение «Выборгской стороны», последняя книга трилогии… (ГЦИНК, фонд К. Н. Урманова).

Кстати, в этом письме автор сообщает о конференции в Семипалатинске, посвященной творчеству писателя Вс. В. Иванова, и своем докладе «Сколько было Всеволодов Ивановых?». В нем Н. И. Анов представил справку об омском периоде в судьбе двух писателей, почти полных тезок — Всеволода Вячеславовича Иванова и Всеволода Никаноровича Иванова. Отмечая правдивость воспоминаний К. Н. Урманова о работе Вс. В. Иванова во фронтовой колчаковской газете «Вперед», он пишет:

Кондратий Урманов не знал одного факта из жизни Всеволода, который объясняет более чем странное поведение его друга. Всеволод в это время состоял в конспиративной группе полиграфистов большевика Афанасия Назарова, изготавливавшего фальшивые документы для партизан, пленных красноармейцев и др. (ГЦИНК, фонд К. Н. Урманова).

Достойно уважения желание писателя поддержать своего омского друга, отвести от него подозрение в связях с колчаковской прессой. Н. И. Анов на протяжении всей своей жизни старался не терять товарищеских связей. В одном из писем Урманову он сообщает:

В сборнике «Советского писателя» помещены мои воспоминания и Г. И. Петрова. Кстати, вместе с Петровым ты был у Всеволода в Москве в 1921 году. Петров, бывший редактор «Красной Кабарды», в 1937 году был приговорен к расстрелу, 70 суток просидел в камере смертников, потом заменили 25 годами, был в Воркуте, через 8 лет его актировали, вынесли на носилках. Для лагерной работы он уже не годился. Сейчас живет в Нальчике, персональный пенсионер, орденоносец. Афанасия Назарова расстреляли в 1937 году, когда он занимал высокий пост заместителя председателя Якутского ЦИК. Сейчас на родине его именем называют училища, улицы, переименовывают поселки (ГЦИНК, фонд К. Н. Урманова).

Память писателя Н. И. Анова, подобно энциклопедии, сохранила очень многое. Вероятно, есть в казахстанском архиве и его неизданные дневники. Для него все эти воспоминания были дороги и важны как факты жизни и судьбы его и современников. Возможно, поэтому он так болезненно воспринимал безжалостное редактирование своей книги «На литературных перекрестках». Работа над воспоминаниями шла трудно, прежде всего из-за сверхосторожного редактора книги:

Наконец-то сдал в набор сборник воспоминаний «На литературных перекрестках». Мороки с ним было много. Редактор на мою беду попался неудачный. Жуткая перестраховщица. В каждой строчке искала крамолу. Был у меня очерк о Зазубрине «Пестун сибирской литературы». На мой взгляд, это был лучший очерк. Началось с того, что она потребовала удалить сомнительную фигуру Ивана Абабкова. В 1928 году в «Сибирских огнях» была опубликована его повесть «Жизнь отрока Епиксимова», после она вышла в Москве, в издательстве «Федерация». Абабков принадлежит к категории лиц тяжелой судьбы. Был на Севере, в Ухте. Начал рудокопом и поднялся до начальника геологической партии. Открыл месторождение нефти. Прислал мне письмо: «не уеду отсюда, пока не напишу роман». У меня сохранилось его последнее письмо, присланное из Средней Азии и написанное левой рукой. Разбил паралич. Я с ним дружил. Человек он был замечательный. Пока я работал со своей редакторшей, дошел до полного обалдения и свалился. Очерк о Зазубрине пришлось снять… Грустно это, мой старый милый друг! (Письмо от 01.02.1974 г. ГЦИНК, фонд К. Н. Урманова.)

Очерк о В. Я. Зазубрине напечатали спустя восемь лет, в третьем, юбилейном номере журнала «Сибирские огни» за 1982 год. Объяснить такую горячую защиту своей книги можно прежде всего желанием писателя поделиться воспоминаниями о близких ему людях. Не случайно жанр книги он определяет не как литературные портреты, а просто — воспоминания. В этом присутствует особая теплота, доверительность, желание поделиться с читателем рассказом о писателях, поэтах, режиссерах и актерах, встреченных на жизненном и творческом пути.

В последние годы жизни Николай Иванович Анов не мог передвигаться без костылей, сказалось тяжелейшее заболевание ног, полученное на фронте первой мировой войны, и его мир ограничился небольшой двухкомнатной квартирой. Связь с окружающей жизнью поддерживалась друзьями, а их писатель за свои долгие 88 лет приобрел много. Он умер 18 июля 1980 года в Алма-Ате, которая тепло встретила его и дала возможность создать пять романов, три повести, три пьесы, книгу воспоминаний, очерки. Личный фонд писателя хранится в Центральном государственном архиве Республики Казахстан. Возможно, именно там находится рукопись неизданной пьесы «Диктатор». О ней Анов писал Урманову в письме 1971 года:

Я написал комедию «Диктатор», из гражданской войны… Говорят получилась неплохая вещь… Действие происходит в Петрограде и на Украине… В Новосибирске есть хороший театр «Факел». Не знаешь, случайно, кто там режиссер? Не попытать ли мне счастья, предложить комедию. Посоветуй… (ГЦИНК, фонд К. Н. Урманова).

Что хранят неизвестные страницы литературного наследия Николая Анова? Собирая материал для «Словаря писателей Сибири», Н. Н. Яновский неоднократно обращался с вопросами по истории литературы Сибири к Н. И. Анову и благодарил судьбу, подарившую ему «многолетнее общение с замечательным человеком, который много и многих людей знал и умел обо всем интересно рассказать». Неизвестные и неизданные страницы рукописей Николая Ивановича Анова, вероятно, сохранили немало сведений о Г. Гребенщикове, О. Руновой, Е. Забелине, А. Платонове и других.

Много лет не оставляла меня мысль о судьбе написанного в Новосибирске романа «Азия». Николай Иванович писал его для «Сибирских огней», но обстоятельства сложились так, что автор вынужден был отправить рукопись А. М. Горькому, предложившему напечатать «Азию» в журнале «Красная новь». Но и там роман не удалось опубликовать. Объяснение драматичной судьбы произведения пришло с обнародованием протоколов допросов по делу «Сибирской бригады» в 1992 году:

Этот роман я написал в Сибири в июле 1928 года. Я хотел показать «азиатчину» советского и партийного быта… «Азию» я писал, если так можно выразиться, кровью сердца (Куняев Ст. Огонь под пеплом. Дело «Сибирской бригады» // «Наш современник», 1997, № 2).

Но сохранилась ли рукопись романа? Неужели была уничтожена?

Все рукописи имеют судьбу, но иногда кажется, что они сами стремятся скорее спрятать подальше свои тайны.

Семнадцать лет заняли у меня поиски следов романа «Азия». Обращение к казахстанскому архиву не дало результата. Не было рукописи в центральных российских архивах. Была мысль о возможности найти роман в архивах друзей писателя, но у кого именно? И вот в декабре 2021 года (мистическое стечение — 18 декабря писателю Н. И. Анову исполнилось 130 лет) в описании архива номеров казахстанского журнала «Простор» увидела, что в № 7—8 за 1999 год был напечатан роман Николая Анова «Азия». Обратилась к сотрудникам литературно-мемориального музея Ф. М. Достоевского (Семей), в казахстанские библиотеки. Нигде и никаких следов этой публикации. Чудо произошло 27 января 2022 года. Позвонила (с последней надеждой) в Центральную городскую библиотеку имени А. С. Пушкина города Усть-Каменогорска и через час получила отсканированные страницы текста этой публикации. Низкий поклон и благодарность сотрудникам библиотеки за их профессионализм и внимание к запросам читателей.

Чтение текста и сопоставление его с ановскими публикациями в «Сибирских огнях» 1928 года не оставило никаких сомнений — это тот самый многострадальный «утерянный» роман, а рассказ «Сарайм-Су» (1928) — фрагмент будущей «Азии».

Вот что сообщается в редакционном предисловии:

В «Простор» этот роман попал в 1992 году. По поручению Галины Александровны Исаченко, вдовы А. И. Брагина*,1его принесла нам Вера Алексеевна Калашникова, автор публиковавшихся в нашем журнале рассказов и рецензий. На папке было написано: «Видимо, это роман Н. И. Анова» («Простор», 1999, № 7—8, с. 44).

Рукопись представляла собой корректурные листы, дополненные фрагментами машинописи. На одной из гранок было оттиснуто: «Корректура. 1-я Образц. Тип., Пятн., 71. 5 апреля 1929 г.» Рядом приписка фиолетовым карандашом: «Красная новь». Роман был подготовлен к печати в первом советском литературно-художественном журнале, но публикация не состоялась.

Журнал «Сибирские огни» на протяжении всей своей истории открывает не только новых авторов, но и возвращает забытые литературные имена и произведения. Не буду обращаться к далекому прошлому. Достаточно вспомнить, что в 2016 году именно здесь был напечатан роман Вс. В. Иванова «Проспект Ильича», пролежавший в писательском архиве 74 года.

Сейчас настало время для романа «Азия» Н. И. Анова. Написанный в далеком 1928 году в Новосибирске, он собрал все увиденное и пережитое самим автором: жизнь в Семиречье, на юге Казахстана, после гражданской войны, социалистическое строительство, сложные межсословные и межнациональные отношения, зачастую полные трагических ошибок, создание интернациональных коммун, начало освоения озера Балхаш, бездумное уничтожение знаменитых яблоневых садов, строительство «потемкинских деревень» — показательных социалистических городков...

Н. И. Анов никогда не был сторонним наблюдателем происходящих в стране перемен. Он участвовал в них, давал свою оценку событиям, из которых формировался новый мир, образовавшийся в результате мощнейшего социального слома. В предисловии к трехтомнику писателя, изданному через год после его смерти, казахский литературовед академик Мухамеджан Каратаев писал:

Нельзя сказать, что его путь был легким и триумфальным. Нет, он был трудным, иногда замедленным, но всегда целенаправленным и верным. Его творчеству были чужды спешка, суетливость, пустое рвение, шумные холостые выстрелы, спесивость и претенциозность… Получалось так, что судьба ввергала его в разные сферы жизни, сталкивала с разными людьми и ставила в разные отношения с ними, а он, Анов, вбирал в себя все новые и новые впечатления, осваивая залежи материалов, не спеша их осмысливал, тщательно собирая то, что было необходимо с точки зрения художника (Анов Н. Избранное. Алма-Ата, 1981. — Т. 1, с. 12—13).

P. S. Особая благодарность сотрудникам журнала «Простор» (Казахстан) за поддержку и помощь в подготовке публикации.

 

 

1 * Казахстанский журналист и писатель.

 

100-летие «Сибирских огней»