«И открой в себе память». Вып. 2. Воспоминания о В.П. Астафьеве жителей Овсянки и Дивногорска: материалы к биографии писателя. (Краснояр. Гос ун-т, Библиотека-музей В.П. Астафьева). Красноярск, 2006.

«…ЕГО НЕОБЫКНОВЕННОЕ ОБАЯНИЕ»

Все знают, что В. Астафьев родился в селе Овсянка Красноярского края. Многие знают, что он прожил здесь первые пятнадцать и последние двадцать лет своей жизни. Но совсем немногие знают земляков-овсянцев писателя, тех, с кем он жил бок о бок все эти годы, кто знал В. Астафьева не «со стороны» его всероссийской и мировой славы, а просто как человека.
Столь же человечески просты и эти воспоминания, написанные незатейливым и не всегда безукоризненно литературным языком, но с теплыми чувствами. Каждый из сюжетов этих коллективных мемуаров трогает по-своему: и не только общим настроением бесконечной любви к земляку, но и какой-нибудь лично подмеченный автором деталью, штрихом жизни В. Астафьева, фразой или словом. Читаешь эти пятнадцать воспоминаний пятнадцати самодеятельных авторов (гл. редактор-составитель Г.М. Шленская, ред.-сост. Н.Я. Сакова, отв. за вып. Е.О. Пугачева) и столько же раз заново переживаешь жизнь и творчество писателя.
«Если бы он не стал писателем, — стал крестьянином», — передает слова В. Астафьева журналист Надежда Козлова. И это природное крестьянство, столь родственное профессии природно русского писателя, чувствуется во всем, что бы он не делал и не говорил. Ибо быть крестьянином у нас на Руси и в Сибири — это не просто жить в деревне, пахать землю и иметь личное хозяйство. Надо еще уважать и понимать мир в его естестве и единстве, как мiр, согласно Писанию. То есть быть подлинно интеллигентным человеком, который никогда не лжет, доброжелателен к людям и живет опрятно. Так определял интеллигентность сам В. Астафьев, ставя в пример свою бабушку Екатерину Петровну (Г. Шленская. Взаболь. «Сибирские огни», 2006, № 2). Таким видят его и благодарные авторы этой необычной книги.
Однофамилица писателя Людмила Астафьева, помогавшая ему по дому с 1996 по 1998 гг., уже в начале своих воспоминаний отмечает еще одну черту народной интеллигентности В. Астафьева, вынесенную в заголовок книги — глубокое чувство памяти, поминовения своих родных и близких. Всегда по приезде в Овсянку (в 90-е годы писатель зимой жил в Красноярске, остальное время в Овсянке) «он первым делом шел к родным на кладбище». Н. Козлова подтверждает и дополняет: «На скольких похоронах перебывал, переприсутствовал Виктор Петрович, отдавая последнюю дань родным. Коллегам, просто хорошим знакомым».
Память можно назвать родовой чертой астафьевского таланта, писательского и человеческого. Он знал по имени всех жителей родной деревни, при встрече с пожилыми обязательно кланялся, получая ответные приветствия. «Для них же всех он был своим, родным, простым», — пишет Л. Астафьева. Родным и любимым был он и для молодых, как известно, особо чутким на фальшь и любовь. «Больше всего меня поражало в Викторе Петровиче его необыкновенное обаяние, тот редкий природный дар, которым далеко не всегда бывают наделены писатели и деятели искусства», — свидетельствует сотрудник Библиотеки-музея В.Астафьева Вера Дегтярева, знавшая писателя последние два года его жизни. Еще меньше довелось общаться с В. Астафьевым историку из Дивногорска (Овсянка примыкает к этому городу) Игорю Федорову. Но и его впечатления от человеческого облика писателя неподдельно теплы: «Мне он запомнился как искренний, по-настоящему простой, совсем не «рисованный» человек, но при этом интеллигентный, эрудированный и очень деликатный, сам легко ранимый и поэтому старающийся не ранить другого».
Эти качества писателя, помимо его мировой славы, конечно, постоянно притягивали к В. Астафьеву самых разных людей. Кроме своих, сибиряков и россиян, в его овсянском доме часто гостили иностранцы. «Целую неделю жил у него юноша из Англии… он защищал диплом по творчеству русских писателей, вот и приехал, чтоб познакомиться с Астафьевым. Жила у него семья из Китая» (Л. Астафьева). Частыми гостями были известные творческие люди, близкие ему «по рангу»: М. Алексеев, Г. Бакланов, А. Солженицын, В. Золотухин, О. Басилашвили, Г. Жженов, Н. Михалков, свидетельствует Анна Епиксимовна Козынцева, директор Библиотеки-музея В.П. Астафьева с 1995 года. Она же приводит отзывы некоторых из них из Книги для почетных гостей библиотеки: «Счастлива Россия, родившая такого художника, как Виктор Астафьев. Трижды должна быть счастлива Овсянка, давшая ему жизнь…» (М. Алексеев). «Берегите Астафьева!... Дай Бог всем здоровья, а месту этому стоять вечно и благодатно!».
Были у В. Астафьева и наши президенты, но по-разному и в разное время. Б. Ельцин свой визит 1996 года обставил с размахом: с супругой и большой свитой, подарками (триста миллионов рублей на проведение первых «Лит. встреч в русской провинции»), сажанием рябинного деревца в аллее. Тогда же был решен вопрос и об издании знаменитого 15-томника собрания сочинений писателя (вышел в 1998 году в Красноярске). Куда скромнее и даже курьезнее выглядят следы общения с В. Астафьевым М. Горбачева. Как отмечает Василий Обыденко, председатель комитета по науке, культуре и молодежной политике администрации Дивногорска, он подарил В. Астафьеву …юбилейную книгу о себе «Многая лета… Михаилу Горбачеву — 70», в дарственной надписи к которой, в частности, значилось: «Её я не прочитал, но говорят, что она интересна. Обнимаю, Горбачев». Можно представить, как прореагировал порывистый В. Астафьев на подобный подарок! Как всегда по-деловому краток и точен был отзыв В. Путина, побывавшего в Овсянке в 2004 году: «С уважением, благодарностью и интересом к жизни, творчеству и гражданской позиции В.П. Астафьева. Спасибо всем, кто хранит память о выдающемся русском писателе и гражданине…».
Много говорят авторы книги и о разносторонней образованности В. Астафьева. «Он всегда все знал, все читал — Канта, средневековую поэзию, современную литературу» (Н. Козлова). А также зарубежную, как это видно из рассказа В. Дегтяревой об одном лит. конкурсе для детей и взрослых в овсянской школе. Только он один среди собравшихся знал и мог рассказать о книге Х. Ли «Убить пересмешника». Красноречив и такой факт из воспоминаний Татьяны Левенец, врача-кардиолога, лечившей писателя, что книгу со стихотворением Р. Киплинга «Если» В. Астафьев «всю войну проносил в вещмешке, только в переводе не Маршака, а Лозинского». Вообще, стихи, поэзия была самым любимым жанром Астафьева-читателя. «Была даже толстенная записная книжка в кожаном переплете, куда он заносил полюбившиеся стихи и даже отдельные строки. Встречалась там древнекитайская поэзия, французская лирика, российские поэты, в том числе и из периферии, глубинки» (Н. Козлова).
Но особенно много пишут земляки
В. Астафьева о любви писателя к песне и пению. «Виктор Петрович знал все эти песни — любовные, страдательные, семейные бытовые, рекрутские, разбойничьи. Когда тетки забывали слова, он им подсказывал» (Н. Козлова). «Песни петь любил, особенно деревенские, вот здесь вот с теткой Аней они все пели» (Капитолина Тимофеевна Курденко, двоюродная сестра В. Астафьева). «Я попросила назвать его любимые песни. И он ответил: «В юности любил песню «Вниз по Волге реке…», пятнадцатилетним пел, вытягивал, справлялся. А из деревенских песен часто с Анной Константиновной
(Потылицына; знаменитая овсянская песельница, жена дяди Астафьева) поем: «Скоро, скоро, придется расстаться» и «Монах красотку полюбил» (Валентина Швецова, главный хранитель фондов Библиотеки
В.П. Астафьева).
О другой страсти В. Астафьева — его овсянском огороде — знали все, часто приезжая просто помочь уже пожилому писателю вскопать грядки, прополоть и т.д., как это делал, например, Алексей Бондаренко, писатель из Енисейска или дивногорский историк И. Федоров. А вот описание этой «усадьбы», в которой он, по словам А. Козынцевой, «создал настоящий лесной уголок»: «Он любил водить по нему гостей и всякий раз с удовольствием показывал, что и где у него растет. С гордостью демонстрировал барбарис, китайскую акацию, калину, рябину, иргу, боярку, лиственницу, ель и кедры. Кедров росло два, но один из них был ему особенно дорог — писатель посадил его в год своего возвращения на родину осенью 1980 года».
И, наконец, главная и единственная любовь В. Астафьева на все годы — его жена Марья Семеновна. «У меня давно сложилось представление: как Виктор Петрович в своем творчестве, так и Марья Семеновна — в своем женском начале стоят на одной ступеньке. И чья высота значительней — надо еще подумать» (Н. Козлова). Почитание жены писателя было так велико, что В. Швецова, которая вела дневник 2000-2001 гг. в Овсянке, отмечала, как гостивший однажды у писателя критик В. Курбатов за обедом произносил тосты только в пользу Марии Семеновны: «За мужа Марии Семеновны!», «За детей Марии Семеновны и Виктора Петровича!», «За тяжелую и мученическую жизнь Марии Семеновны, которая имеет такого сложного по характеру мужа, как Виктор Петрович». Виктор Петрович только кряхтел, но ни одного слова не сказал в свою защиту. Мне стало жаль его».
Эта книга интересна не только как кладезь знаний об овсянском житье-бытье В. Астафьева, но и своей разножанровостью. Это разнообразие зависит от возраста и образованности авторов. Речь таких пожилых овсянцев, как К. Курденко или А. Потылицына воспроизведены здесь в дословной записи, с сохранением деревенского просторечия. «Мать Виктора — Лидия — была высука, интерйсна, эмна (так в тексте. — В. Я). И пела. Она пела хорошо… Она была такая солидна, такая видна была. Ничё отрицательного нету, все хоруше» (А. Потылицына). Не забыты и самые молодые. С детской непосредственностью двенадцатилетнего писателя записывает Павел Метелкин то, что сказал ему однажды В. Астафьев в разговоре о пользе чтения и знания русского языка: «… У меня с русским плоховато, ошибок много делаю, — ответил я. — Да ты не бойся ошибок, мне тоже Мария Семеновна в том деле помогала… не бойся — пиши. А то я вот помру, кто писать-то в нашей Овсянке будет? Так что не подводи, я на тебя надеюсь».
Представлен в книге и еще один не очень-то любимый В. Астафьевым жанр — анкета. Однако на эту, которую составили для него овсянские библиотекари в 1990 году, он ответил подробно и интересно. Воспроизведенная с оригинала фотоспособом, она дает представление о многих сторонах личности писателя. Например, любимым произведением В. Астафьева были «Мертвые души» Гоголя и «Пророк» А. Пушкина, а любимыми кинорежиссерами такие разные художники, как Шепитько и Бертолуччи. Из чтимых исторических деятелей на первое место поставлен протопоп Аввакум, а лучшим цветком он назвал, разумеется, стародуб (адонис).
В рубрике «Ваш характер» В. Астафьев откровенно записал: «Весьма противоречив». Таким он, собственно, и остался в сознании тех, кто знал его приблизительно или только по книгам. И лишь односельчане запомнили его цельным, совершенным и подлинно русским человеком, настоящим писателем и крестьянином-интеллигентом.

Ефрем ПОДБЕЛЬСКИЙ