Вы здесь

Оценка для учителя

Роман
Файл: Иконка пакета 01_cholokan.zip (102.29 КБ)

* * *

Сергей шел по коридору гимназии немного быстрее обычного. Он опаздывал, но окружающие об этом не догадывались. Просто он всегда старался приходить за пятнадцать минут до урока, а сегодня будет точно ко времени.

Звонок застал его на подходе к кабинету. Электрическое гудение из динамиков эхом разбредалось по школьным закоулкам.

Сергей распахнул широкую дубовую дверь.

Класс, чуть помедлив, встал. Двенадцать человек уныло смотрели на учителя, ожидая дежурного приветствия.

Good morning, children!1

Гуд морнинг! — вразнобой ответили ученики и грохнулись на стулья.

Он достал из сумки кипу тетрадей и аккуратно положил на стол. Взял из шкафа нужный учебник и черный громоздкий ноутбук, с трудом держа его одной рукой. На крышке ноутбука красовалась криво прилепленная скотчем бумажка с инвентарным номером.

Ну что, шестой «Б», как успехи с домашним заданием? — спросил Сергей и сел за стол. — Трудностей не возникло?

Элементарно все, — сообщил невысокого роста паренек со второй парты, прямо напротив учительского стола.

Приятно слышать, Николай.

Всегда пожалуйста, — съехидничал тот и поправил свисавшую на правый бок челку.

Несколько человек захихикали, смех получился жиденьким.

Тогда первым будешь отвечать.

Да я пошутил, Сергей Павлович! — пошел на попятную Николай.

По классу снова прошел легкий смешок.

Придвинув кипу тетрадей к себе, Сергей накрыл ее ладонью.

Для начала разберемся с результатами контрольной работы. Напомните, когда мы прошли эту тему?

В субботу, — ответила девочка с первой парты.

А работу писали в понедельник. Неужели за один выходной день у вас совершенно все из головы улетучилось?

Ученики молчали.

Почему даже самые простые вопросы вызывают проблемы?

Сергей открыл первую тетрадь:

Вот, Марков. Простейшие вещи ты кое-как умудрился сделать. Остальное совсем печально.

А оценка какая? — спросил щуплый мальчик с растрепанными светлыми волосами.

Или Вавилов... — Сергей уже листал другую тетрадь, игнорируя вопрос. — Ты в школе на прошлой неделе вообще был?

Был, — тихо ответил Вавилов.

Полное непонимание темы! Набор слов какой-то. Причем слов, тоже написанных с ошибками!

Сергей отложил и эту тетрадь в сторону и взял следующую.

Кто за тебя работу писал, Ермилин?

Настька Седокова!

Не по годам высокий парень с большим, как у вороны, носом ткнул пальцем в сидящую впереди девочку.

— Ничего я не делала для тебя, дурак! Сергей Павлович, он врет!

— Конечно, врет. Ведь это ответы, скачанные из интернета. И ошибки ровно в тех же местах. Вы кого хотите обмануть? Меня?

Да, — послышалось с задней парты.

Говоривший положил голову на учебник и смотрел в стену, поэтому за другими учениками его не было видно.

По твоей работе, Кивалов, видно, что ты даже из интернета списать поленился, — заметил Сергей. — Так что себя ты обманул и больше никого.

Ну и ладно, — пробубнил тот в ответ.

Сергей вышел в центр класса и встал под выключенным проектором. Он раскрыл очередную выбранную из кипы тетрадь на последней странице и повернул к классу:

Угадаете, чей шедевр?

Засмеялись все, кроме одного человека.

Вот, полюбуйтесь, он и не слышит! — Сергей подошел к последней парте третьего, самого дальнего от учительского стола ряда и положил тетрадь перед учеником, накрыв ею телефон, в который тот чуть ли не уткнулся носом.

Да я щас солью из-за вас! — громко возмутился подросток и отпихнул тетрадь в сторону.

Почти весь текст его контрольной работы был перечеркнут красным.

Сергей схватил его мобильник.

Бокаров! Встань!

Не буду! — Бокаров, упитанный парень с выбритыми висками, злобно посмотрел на Сергея.

Что ты себе позволяешь?!

Хочу и позволяю!

Посмотри, что ты написал! За это даже два ставить нельзя! Тут места живого нет! — Сергей ткнул пальцем в тетрадку. — И даже половины не сделал!

Телефон отдайте! — Бокаров все-таки встал.

Я тебе говорил не играть на моих уроках? Ну, говорил? — разозлился Сергей.

Мало ли чего вы говорили!

Сергей обернулся ко всему классу:

Это вам надо или мне, в конце-то концов?

Отдай! — Бокаров взмахнул правой рукой. — Чмо!

Выбитый из рук учителя телефон прокатился по полу и оказался в проходе между партами среднего ряда.

Вон из класса! — заорал Сергей. — Без классного руководителя не приходи!

Уже возле двери Бокаров обернулся и заявил:

Этот телефон дороже твоей жизни стоит!

Сергей нагнулся, подобрал аппарат и вернулся к учительскому столу. При нажатии на боковую кнопку загорелся экран с изображением персонажа какой-то мобильной игры. Видимых повреждений на телефоне не имелось. Отложив его в сторону, Сергей оглядел застывших в ожидании учеников. Затем демонстративно вздохнул и открыл электронный журнал.

Оценку «отлично» получает только Настя. Есть пара ошибок, я отметил и на полях прокомментировал. Будет непонятно — подойдешь.

Настя молча кивнула, поправляя очки.

Хорошие результаты также у Потапова, Завьяловой и Пилецкого. Григорий, я приятно удивлен. — Сергей улыбнулся. — Ты не списывал?

Н-нет, — ответил Григорий.

Он считался в классе чудаком — еще бы, уроки учит! — и сидел за партой один.

У остальных двойки.

Класс застонал, заперешептывался.

Скоро конец триместра, так что не знаю, как вы будете их закрывать.

Можно доклад принести? — спросил Ермилин.

Нельзя.

А на других предметах можно! — заметил Вавилов.

Даже на физике! — поддакнул Марков.

Вот на другие предметы и носите. А у меня — работайте. Отвечайте на уроке, делайте домашние задания. Время еще есть.

Сергей сложил тетрадки стопкой на краю стола:

После занятия заберете. А сейчас приступаем к проверке домашнего задания.

Взяв учебник, он потянул закладку и открыл на нужном параграфе.

Nikolay, would you like to start?..2

Бокаров в класс не вернулся. Сергей, отдав рюкзак и телефон парня его одноклассникам, через пару уроков забыл об инциденте. За недолгую педагогическую карьеру ему уже приходилось сталкиваться с учениками разной степени хамоватости, и в какой-то момент он решил, что нужно просто смириться и воспринимать это как данность. Правда, раньше он работал в общеобразовательной школе в спальном районе, а тут — гимназия с богатой историей в самом центре города...

После шестого урока Сергей сложил в портфель вещи, выключил свет и вышел из класса. От учительской, расположенной в дальней части коридора, ему навстречу двигалась дама средних лет в бирюзовом вельветовом платье, с объемно зачесанными на макушку русыми волосами. Она звучно ступала туфлями по гранитному полу, и в притихшем, лишенном детского шума здании на нее сложно было не обратить внимания.

Сергей Павлович... — начала дама.

Да, Анна Константиновна?

Уделите мне пару минут?

Конечно, — сказал Сергей и вернулся в кабинет.

Он машинально щелкнул выключателем, и помещение осветилось едким холодным светом, от которого к концу рабочего дня слезились глаза.

Сегодня вы выставили Марка за дверь... — Анна Константиновна нервно сжимала и разжимала кисть правой руки. — Вам не кажется, что это чересчур?

Он играл на уроке и игнорировал мои замечания. Плюс ко всему написал контрольную хуже всех.

И что же? Это повод бросать его телефон на пол?

Сергей оперся на парту.

Вам он наговорит, конечно... Бокаров сам выбил его из моих рук, когда попытался забрать. Я уже молчу про то, какими словами он выражался в мой адрес! Сколько раз я говорил, чтобы на занятиях никаких...

Вы вообще знаете, сколько этот телефон стоит? — перебила Анна Константиновна.

Почему меня должно это заботить? Тем более ничего с ним не произошло.

Нет, Сергей, вести себя с учениками надо уважительно. Особенно с такими.

Какими? — уточнил Сергей.

Анна Константиновна недовольно цокнула.

За сохранность их вещей несете ответственность в том числе и вы. Ведь это произошло на вашем уроке.

Вас только это беспокоит?

Как классного руководителя, меня беспокоит все, что связано с детьми из моего класса. Вы наорали на мальчика, выставили за дверь и чуть не испортили дорогую вещь! — отчеканила Анна Константиновна.

Сергей возмущенно выпрямился.

Лучше бы вас беспокоила успеваемость «мальчика». И не только это! Он хамит и ничего не хочет делать. В контрольной за красными чернилами не видно самой работы! Таких ошибок даже специально не наделаешь...

Да, и по поводу контрольной. — Анна Константиновна сделала полшага вперед и понизила тон. — Мне кажется, что двойка не самая хорошая оценка под конец триместра.

Сергей с негодованием посмотрел на нее.

Это самая честная оценка. Даже тройку еще надо заслужить. Если Марк не будет отвечать на уроках и выполнять домашние задания, у него и за триместр будет в лучшем случае «удовлетворительно».

Это невозможно! — Теперь классная почти кричала. — Такие оценки ставить нельзя! Тем более ему!

Кто вам такое сказал? — тоже повысил голос Сергей. — Школьные правила касаются всех. Пусть учит, на следующем уроке проверим. Кто хочет хороших оценок — тот работает.

Сережа, вы человек новый, молодой... — Анна Константиновна примиряюще коснулась его руки. — Может, дело все-таки в подходе к ученикам? Во второй группе ни у кого с английским проблем нет.

Сергей выдержал паузу.

Что вы от меня хотите?

Постарайтесь, чтобы Бокаров закончил триместр с хорошей оценкой.

Мне надо постараться? — удивился Сергей. — Пусть сам хоть что-то сделает для этого.

И извинитесь. Если его отец обо всем узнает, то может очень... расстроиться.

Сергей шагнул к выключателю.

Анна Константиновна, мне кажется, мы закончили разговор.

Не берите на себя больше, чем сможете унести.

Свет в классе погас.

Анна Константиновна Горбунова, классный руководитель шестого «Б», скрылась в учительской.

Сергей запер массивную дверь кабинета и вышел на центральную лестницу. Огромные окна выходили во двор, откуда на нее падал яркий солнечный свет. На металлических перилах играли искорки, тени от старых деревянных рам лежали на полу вытянутыми прямоугольниками. На проходной Сергей сдал ключи зевающему охраннику. Тот нехотя отвлекся от экрана маленького телевизора, где шла новостная передача, и еле заметно кивнул в ответ на дежурное «до свидания».

Февраль выдался морозным и солнечным. На залитом однотонной синевой небе не было ни облачка, с крыш неказистых домов старинного города опасно свисали замерзшие глыбы снега и льда. Выщербленные фронтоны, грубо замазанные краской декоративные элементы, затянутые в пластиковую скорлупу стены первых этажей превратили некогда роскошные здания в жертвы казенного ремонта, наспех сварганенного для отчетности перед не желающим вдаваться в детали начальством.

На этом жалком фоне выгодно выделялось здание гимназии, окруженное вековыми елями и не растерявшее по пути из прошлого в настоящее своей стати и грациозности. Обрамленный резным каменным орнаментом вход, высокие дубовые двери, просторные коридоры с лепниной на потолке — редкий провинциальный музей мог бы похвастаться подобной фактурой. Когда-то здесь был дворянский институт, выпустивший несколько поколений деятелей, известных всей стране. Имена одних гордо носят столичные улицы и парки; о других же, за давностью времен и по идейным соображениям, не вспоминают даже историки.

Желая немного размяться, Сергей решил пройти пару остановок пешком. Он повторял в голове только что состоявшийся разговор с классным руководителем шестого «Б» и невольно улыбался, жмурясь от яркого солнца. Радовала Сергея не только твердость, с которой он дал отпор просьбам Анны Константиновны, но и само их наличие. Получалось, что не так и огромна пропасть между общеобразовательной школой, где он начинал работать, и главной гимназией города, куда старались попасть многие его коллеги. Сам факт работы в ней уже поднимал человека выше простого учителя, отношение к которому в последние годы было скорее сочувственное, нежели уважительное.

Для классного руководителя естественно бегать за преподавателями и просить дать дополнительное задание очередному прогульщику и лентяю. Оценка остается главным инструментом воздействия на ученика и предметом торга являться не может: ученик должен ее заработать. На новом месте Сергею хотелось произвести впечатление строгого, но справедливого учителя, пускай и молодого, но знатока своего предмета. В Анне Константиновне же излишняя озабоченность дорогими побрякушками и заметная нервозность выдавали человека мягкотелого, заискивающего перед богатыми родителями. Работать с ней в тесной связке не представлялось разумным: на такого «напарника» обопрешься — и рухнете вместе.

Гимназия стояла на холме, а город плавно тянулся вниз, повторяя изгибы рельефа. Быстро идти не получалось: под тонким слоем снега нога то и дело обнаруживала ледяную корку и скользила. Сергей в эту зиму еще не падал и открывать счет не намеревался. Он шел вдоль сплошь обклеенного объявлениями забора из синего профлиста, за которым скрывался от прохожих фундамент очередного «шедевра» точечного градостроения. Город вдалеке выглядел игрушечным, будто здания вразнобой раскидали на старом пыльном ковре маленькие дети. Дымка коптящих в морозном воздухе труб застилала его и делала похожим на мираж. Сергей втянул голову в воротник пальто и ускорил шаг.

К остановке подъехал небольшой автобус. Во всю его боковину была нанесена реклама цейлонского чая со слоганом: «...матный вкус, знакомый с детства». Первые три буквы спрятались в гармошку открывшейся двери. Сергей вошел в полупустой салон, примостился у окна и медленно покатил домой.

 

* * *

Горячее хоть?

Да.

Точно? Замерз, наверное. Давай еще подогрею.

Все хорошо, мам, не надо.

Невысокая суховатая женщина пенсионного возраста ходила по кухне туда-сюда. Выглядела она усталой.

Эта штука у микроволновки не поворачивается, вот и холодное. На плите, может, разогреть?

Сядь. Чего ты суетишься?

Мать наконец села за стол.

Как на работе дела? Привык?

Сколько ты меня спрашивать будешь? За полгода привык уже.

Сергей водил ложкой по гречневой каше, расплавляя в ней мягкий кусок сливочного масла.

С кем-нибудь еще познакомился?

Да не особо. Когда мне? Уроки отвел, и хватит. Чтобы знакомиться, надо в учительской сидеть, а там контингент еще тот.

Уж всяко лучше, чем в шестьдесят шестой.

Это понятно, — ухмыльнулся Сергей, отламывая ложкой кусок котлеты.

А эта учительница физики? Как ее...

Надя. А что она? У нее кабинет в другом крыле. В столовой иногда пересекаемся или домой едем вместе. Она тоже где-то на правом берегу живет, но выходит раньше...

Сергей махнул ложкой в сторону предполагаемого места жительства Нади.

По твоим рассказам, милая девушка.

Ага, как же. Ей тридцатник плюс всем оценки раздает просто так. Ее никто ни в грош не ставит.

Зато при деле, а не мотается как неприкаянная.

Подняв голову от тарелки, Сергей укоризненно посмотрел на мать.

Ну ма! Ты опять за свое?

Нет, а что? Может, хорошая. Присмотрись получше. Возраст не беда.

У меня есть девушка, и она мне нравится. Я не понимаю, чего ты ее так невзлюбила?

Уставшее лицо матери сжалось, на лбу собрались морщины. Глаза, подпертые большими темными мешками, выражали недовольство.

Ребенок она. Не знает, чего хочет. Тут поучилась — бросила. Туда поступала — не взяли...

И? Она себя ищет, человек творческий.

Закончила бы хоть техникум — и пускай себе ищет. А так, двадцать два года — и даже курса не проучилась нигде...

Ты мыслишь как старая бабка.

А я и так старая бабка почти! Время, оно такое, сынок: хватишься — а уже и нету.

Сергей помолчал, собираясь с мыслями.

Образование сейчас не путевка в жизнь.

Мать встала из-за стола.

И это мне учитель гимназии говорит! Умные вы все больно... Так, что я хотела?

Не знаю. Меня покритиковать.

Ах, мясо вынуть! Завтра голубцы буду делать.

Поймав ложкой оставшийся кусок котлеты, Сергей закинул его в рот.

Спасибо.

На здоровье. У тебя на сегодня какие планы?

Никаких. Пойду прогуляюсь, — ответил Сергей и добавил: — С Леной.

Мать грустно вздохнула:

Гуляй-гуляй...

Ткнув кнопку вызова лифта, Сергей ждал его с нетерпением. Лифт, даром что его меняли пару лет назад, работал лениво: двери открывал вальяжно, ехал неторопливо, вибрировал и часто застревал. С седьмого этажа быстрее было спуститься на своих двоих, но Сергей хотел лишний раз заглянуть в зеркало — убедиться в опрятности своего «лука». Он расстегнул пальто, вытащил наружу шарф и намотал его поверх — для поэтичности. В мутноватом зеркале лифта Сергей выглядел хорошо. На выходе из подъезда он остановился у почтовых ящиков — заранее набрать номер, чтобы не доставать телефон на морозе.

Доброго вечера, молодой человек!

От испуга Сергей дернулся, едва не утратив серьезность лица.

Молодой человек! — У батареи стоял мужик в затасканной куртке и вязаной серой шапке. — Будь добр... У меня это... просьба...

Ничего нет, — отрезал Сергей.

Сколько не жалко, на бутылочку, прямо говорю, — продолжал мужик, хотя его не слушали.

Сергей отошел в сторону.

Алло? — послышалось из динамика телефона.

Привет, Лена! Как ты?

Что-то ты сегодня поздно.

Входная дверь открылась, и в подъезд вошла грозного вида женщина лет шестидесяти, толстая и невысокая. Она тащила полные, противно шуршащие пакеты из супермаркета. Сергей прижался к стене, чтобы женщина могла протиснуться на лестницу. Один пакет ударил его по колену — внутри были банки с консервами.

Кто тебя сюда снова пустил, колдырь? А ну давай выметайся! — взвизгнула тетка при виде мужика.

Нащупав в карманах перчатки, Сергей вышел на улицу, спасаясь от шума.

Разве? — Он убрал телефон от уха и посмотрел на время. — Да вроде мы всегда на это время договариваемся...

Следом на улице оказался мужик и быстрым шагом двинул по направлению к детской площадке, подгоняемый криком из еще не захлопнувшейся двери:

Ментов в следующий раз вызову! И дружкам своим передай!

Я уже тут, — сообщил голос в динамике. — Почти час вокруг гуляю.

Чего же ты мерзнешь? Зайди внутрь.

Не хочу. Тут хорошо!

Сергей прижал телефон ухом к плечу и стал натягивать перчатки.

Я бегу. Мчусь на всех парах!

Ха-ха, давай! А то могу не дождаться.

Лавируя по прокатанной машинами колее, Сергей помчался в соседний квартал. Он периодически подтягивал шарф к воротнику, чтобы холодный воздух не так яростно колол горло: не хватало еще простудиться. Между комфортом и модным внешним видом Сергей обычно выбирал первое, но, идя на встречу с Леной, максимально прихорашивался — ей это нравилось.

В поле зрения появился торговый центр с безыскусным названием «Калейдоскоп», яркие разноцветные вывески выделяли здание на фоне горящих скучными рядами окон многоэтажек. Перед входом творился беспредел: спрятанная под снегом разметка сейчас не регламентировала правила парковки, и машины были хаотично разбросаны по площадке, как на свалке.

Лена, конечно, слукавила. Теплые мягкие руки, бледные щеки ясно свидетельствовали, что в помещении она находилась давно.

Сергей улыбнулся:

Врунишка!

Зато как быстро прибежал! Я устала ждать.

Чего же так рано вышла?

Это ты поздно позвонил! — Лена ткнула пальцем в грудь Сергея.

Она жила на пути от дома Сергея к торговому центру и, если бы не привередничала, могла бы встретиться с ним около своего подъезда. Но выбрала прийти раньше и разыграть комедию.

Как только, так сразу. Ты что будешь?

Я уже все за нас решила. Сегодня я попробую ежевичный пирог, а ты — чизкейк с «рафаэлками».

Сергей приобнял Лену за талию и придвинулся ближе.

Ого! Чем же обусловлен такой выбор?

Красный и белый. Это как две стихии, два взгляда на мир. Импульсивность и взвешенность, страсть и покой, любовь и...

И?

Сам додумай, не знаю. Просто я люблю ежевику, а тебе всегда без разницы.

Улыбнувшись, Сергей поцеловал Лену.

Я шучу, чего ты объясняешь. Пирог так пирог. А кофе — как обычно?

Без пряного рафа я не засну.

Кафе находилось на втором этаже, отделенное от фуд-корта ширмой из деревянных реек. Дерево доминировало и во внутренней отделке, что вместе с приглушенным мягким светом создавало уютную атмосферу. Вот только от детских воплей и гудения толпы, гулявшей взад-вперед вдоль бутиков и магазинов электроники, было никуда не деться, шум настигал даже в самом дальнем углу зала. Сверившись с банковским приложением, Сергей сделал заказ. Никакого чизкейка он брать не стал, ограничившись обычным американо. Частые визиты в подобные заведения были для него обременительны. На них уходили практически все средства, отложенные со скромной зарплаты. Кроме того, существовали и другие траты, помимо вечерних кофейных посиделок.

Что делала сегодня? — поинтересовался Сергей.

Да так, ничего особенного. Добила детектив этот корейский про убийц в детдоме.

Мы ведь вместе хотели смотреть!

Лена положила голову на плечо Сергея.

Я до выходных не смогу ждать. Все равно мне не очень понравилось. Какая-то ерунда!

Да они все однотипные.

Кто? — переспросила Лена.

Сериалы. Да и корейцы, — пошутил Сергей.

Ой, дурачок!

Оба негромко хихикнули.

А как у тебя с подготовкой к поступлению? — спросил Сергей.

Ты хоть меня не дергай! Родаки достали уже.

К обществознанию готовишься?

Бестолковое занятие. Всего не выучишь, так что уж как повезет.

Повернувшись, Сергей внимательно посмотрел девушке в глаза.

Это тебе не вступительные в театральный колледж. Просто болтовней их не сдашь. Нужно знать формат...

Я, вообще-то, в курсе, спасибо. Не сдам, и ладно — подумаешь, беда.

У тебя же это последняя...

Ты заказ-то забирать будешь? — перебила Лена. — Уже остыло, наверное, все.

Сергей сходил к кассе и принес заказ: пряный раф, ежевичный пирог и американо. Лена сделала вид, что не заметила отсутствия запланированного ею чизкейка.

Ох, обалденный, конечно, тут раф! — негромко произнесла она, с наслаждением сделав маленький глоток.

У тебя же последняя возможность в этом году поступить. Потом снова ЕГЭ придется сдавать.

Лена состроила гримасу.

Сереж, ну со мной-то выруби режим учителя! Не поступлю — и ладно. Пойду в техникум.

Я все-таки о тебе беспокоюсь, — нежно произнес Сергей и сжал руку девушки.

Пойду вот баристой работать — и никакого образования не надо. Занимайся любимым делом целыми днями! Плохо разве?

А что, хорошая мысль, — согласился Сергей, хотя идея ему не понравилась.

Разговоры об образовании затевались им не столько по профессиональной привычке, сколько как способ нащупать тему для беседы. Порой это помогало заполнить тишину или перебить обсуждение какой-то совсем девчачьей ерунды. Больше всего Сергей боялся молчания — точнее, неловкости, что мгновенно его одолевала. Он корил себя за скучный характер и неумение быть интересным собеседником для девушки. Сразу всплывали в памяти ситуации, когда вызывали к доске по невыученному предмету и приходилось молча стоять, слушать противный свист в ушах — очевидно, от нервов, — шарканье ботинок одноклассников по изувеченному линолеуму, чьи-то негромкие смешки и голос учителя — как финальный удар в барабан, — не всегда злой, но строгий и оттого обидный. Умение вместе молчать — это какой-то особый уровень единения, которого они с Леной пока не достигли. Приходилось всеми силами выкручиваться.

Как в школе? — перевела разговор Лена.

Да так же всё. Некоторые ученики, конечно, совсем отбитые. Ничем их не проймешь.

А ты громко на них ругаешься?

Как получится... Иногда приходится и крикнуть.

Поругайся на меня!

Сергей смутился:

Зачем?

Представь, что я школьница и домашку не выучила!

К следующему уроку подготовишь.

Не буду готовить! И учиться не буду! — нелепо пародируя детский голос, запищала Лена.

Тогда ставлю два, и к директору, — ответил Сергей и поцеловал ее в пряно-ежевичные губы.

Как-то слабо ты ругаешься, — ухмыльнулась Лена. — Наверное, в классе тебя не боятся.

Сергей хотел засмеяться, но к горлу подступила мокрота, и вместо этого он издал звук, похожий одновременно на кашель и чихание.

Н-надо, чтобы уважали, а не боялись. Такое еще попробуй заслужи!

Вот и я тебе о том же.

Лена и раньше с некоторым пренебрежением высказывалась о работе Сергея, но никакого отпора не получала. Сказанное без умысла, ради веселья, за обиду не считается. Вот только в этот раз Сергея как-то особенно кольнула ее совершенно необязательная, беззлобная фраза. Он хотел было ответить, но сдержался и решил тему не развивать.

Сейчас в угол поставлю! — попробовал отшутиться.

Лена развела руками:

А в угол ставить нельзя, это непедагогично!

Сергею захотелось срочно прекратить этот нелепый диалог.

By the way3, что вы делаете завтра вечером, мадам? — спросил он, подыгрывая настроению девушки.

Что вы можете мне предложить, сэ-эр?

Роскошные апартаменты с видом на... ну с видом куда-нибудь.

Лена оживилась:

Ты снял хату?

Да, с субботы на воскресенье. С вечера.

Круто! — Девушка кинулась Сергею на шею. — А почему не днем?

Я вообще-то работаю.

Выходной же!

Нарочно издеваешься?

Она сложила руки на коленях с важным видом:

Могу себе позволить!

Сергей смотрел на эти перформансы с легкой грустью, в очередной раз убеждаясь, что Лена еще совсем ребёнок.

Остаток вечера прошел в предвкушении выходных и долгожданного уединения.

* * *

Уроков в субботу было три: пятый класс и два шестых. Дети в этих классах учились в основном спокойные и послушные. Как минимум не слишком мешали ходу учебного процесса, а любые их вольности пресекались обычным замечанием. В таких условиях и работалось плодотворнее. Сергей поймал себя на мысли, что слушает ответы и поправляет ошибки легко, как будто в полуавтоматическом режиме. Наверное, это было зачатком преподавательской мудрости и вожделенного опыта, когда можно прийти неподготовленным в любую группу и ориентироваться в материале по ходу дела. Такого, конечно, Сергей позволить себе пока не мог. Зато он хорошо помнил, как выглядит учитель средней руки, не знающий тему. В его школьные годы у них был такой: начинал спрашивать все подряд, прыгая от ученика к ученику, и, найдя слабого, долго пытал его вопросами — тянул время, позоря ребенка на потеху классу.

В кабинет без стука зашла Анна Константиновна:

Сергей Павлович, вас вызывает Нина Олеговна.

Прозвучало это казенно и слишком официально даже для гимназии.

Что-то срочное?

Анна Константиновна, не удостоив его ответом, вышла из класса.

Понятно, — вполголоса произнес Сергей и повернулся к ученикам: — Сидите тихо. Задание у вас есть. Я скоро приду.

«Нина Олеговна Ларюшина. Заведующая учебной частью» — большая темная табличка с именем украшала внушительную деревянную дверь. В дореволюционном здании гимназии все двери были по-своему красивы, но эту сделали еще солиднее, покрыв лаком и заменив обычную ручку на узорчатую винтажную.

Сергей схватился за нее и почувствовал, что ладонь вспотела от волнения: очень уж не любил он встречи с завучем Ларюшиной.

Звали, Нина Олеговна?

Да. Присаживайтесь, Сергей Павлович.

Он сел в кожаное кресло рядом с роскошным столом завуча. Ларюшина бегло просматривала что-то на экране компьютера, но видно было только «яблочный» логотип на тыльной стороне монитора.

Вы знаете, зачем я вас позвала?

Не думаю, — ответил Сергей, хотя уже догадывался.

Я открыла журнал успеваемости шестого «Б». Как вы можете объяснить то, что я здесь вижу?

Что именно вас смущает?

Ларюшина отвлеклась от экрана и внимательно оглядела Сергея.

В конце триместра у половины класса выходят тройки, а у некоторых — и того хуже!

Таковы объективные результаты. Ученики ленивы, ничего не учат, за что и получают соответствующие оценки. Контрольная это подтверж...

Контрольная, Сергей Павлович, это отдельная история.

Сергей непроизвольно сжался, борясь с негодованием.

Я не понимаю, к чему вы клоните.

Завуч резво выпрыгнула из кресла и встала у стола. Она была низенькая, коренастая и очень подвижная. Особенно для своих шестидесяти с лишним лет.

Проставьте всем четверки. Бокарову можно пару пятерок. А контрольную работу вообще вычеркните и не вспоминайте о ее существовании.

Так она же и в тетрадях есть, и в систему внесена! Ваше указание несколько противоречит правилам...

Тетради не трогайте, а в систему результаты контрольной еще не вписаны. Вот и не вписывайте.

Сергей был точно уверен, что вносил все результаты в систему.

Я не собираюсь ставить оценки просто так. Ученики должны их заслужить, а потакать раздолбаям вроде Бокарова ради какого-то отчета за триместр я не буду! — Сергей встал со стула и посмотрел в лицо завучу. — В конце концов, такое их поведение — это и ваша вина.

Лицо Ларюшиной налилось даже не красным, а лиловым. Она явно готова была выплеснуть на зазнавшегося сопляка все эпитеты, которые мгновенно родились в ее голове. Однако Сергей, предвидя масштаб назревающего скандала, молча вышел в коридор и быстро зашагал к себе в кабинет. Он опасался преследования, но, оглянувшись на лакированную дверь кабинета завуча, понял, что никто за ним не идет, и немного притормозил.

Было понятно, что, заняв столь принципиальную позицию, он серьезно рискует. Однако на его стороне была справедливость и тот факт, что с формальной точки зрения он вел себя безупречно: сдавал все отчеты, вовремя приходил на работу, всегда выглядел опрятно, как и подобает учителю гимназии (вернее, как он сам рисовал себе этот образ). Плюс ко всему без отмашки директора завучи ничего сделать не могли. Даже Ларюшина. На директора, откровенно говоря, и была главная надежда молодого учителя.

В отсутствие Сергея с детьми в классе сидела Анна Константиновна и явно скучала. Ученики же во весь голос общались, тыкали пальцами в телефоны и только что не бегали по кабинету. Увидев, как быстро Сергей вернулся, Анна Константиновна гадко улыбнулась и вышла, так ничего и не сказав. Посмотрев на часы, Сергей понял, что устанавливать рабочую дисциплину уже не имеет смысла, записал на доске домашнее задание и оставшиеся восемь минут урока готовил материалы к следующему. Дети, однако, в его присутствии вели себя намного спокойнее.

Последним в расписании был урок в шестом «Б». Проведя стандартную процедуру переклички, Сергей заметил, что не хватает Бокарова. Не став спрашивать причину его отсутствия, он спокойно начал урок:

Children, what have you prepared for today? Does anyone want to correct their marks?4

Руку подняла Настя, потому что она всегда поднимала руку. И Пилецкий — точно зная, что его спрашивать не будут. Остальные сидели молча и чего-то выжидали.

Сергей Павлович! Выйдите на секундочку.

Голос завуча Ларюшиной был ровным и спокойным. А лицо — белым, как стены подсобного помещения столовой.

У меня занятие, Нина Олеговна.

Иди в учительскую! — бросила завуч фамильярно.

Сергей догадывался, в чем дело. Но от кабинета до двери учительской было недалеко, и разрозненные мысли не успели собраться в единую картину.

Учительской называли, по сути, обычный кабинет с тремя окнами и длинным столом в центре, где проводились общие совещания. Сергей с порога увидел Марка. Тот сидел в кресле около бойлера с водой, где преподаватели обычно пили чай и сплетничали, и, как всегда, играл в телефон. Рядом с ним стоял мужчина и разглядывал фотографии классов на стене.

Анатолий Викторович, вот учитель английского, — объявила за-вуч Ларюшина и закрыла дверь.

Сергей остановился в центре учительской. На мгновение повисла тишина.

Здравствуйте, — сказал он первым и сел в самом конце длинного стола.

Встань! — громко сказал мужчина, повернувшись.

Он был маленького роста, лысенький и непропорционально толстый, как мешок картошки.

Сергей машинально встал, не понимая зачем. Очень уж убедительно звучал голос.

Мужчина подошел к креслу и подтянул серые штаны.

Это — мой сын, — ткнул он пальцем в Марка.

Я уже понял, — кивнул Сергей.

Ты выбил из рук моего сына дорогую вещь и выгнал его из класса. Это, по-твоему, должен делать учитель?

Набрав воздуха в грудь, Сергей как можно спокойнее ответил:

Ваш сын не учит уроки и нарушает дисциплину.

Сзади послышалось цоканье завуча Ларюшиной.

Мужчина не заметил слов Сергея.

Твоя задача — учить его... Чему там он учит? — обратился он к завучу.

Английскому, — подсказала та.

Вот, — продолжил мужчина. — И, судя по оценкам, с этой задачей ты не справляешься.

Сергей опешил от этого неожиданного выпада в свою сторону:

Я не справляюсь?! Анатолий... как вас там... учиться — это задача вашего сына, а не моя. А он ничего не делает! Может, мне за него контрольные сдавать?

Сережа... — еле слышно произнесла откуда-то появившаяся Анна Константиновна.

Слетаются на представление, как вороны.

Вы отдали своего сына в гимназию, так будьте добры соответствовать уровню учебного заведения! Не знаю, как у других, а на моих уроках оценки просто так не ставятся. И если кто-то из ребят не работает — это его вина.

Мужчина медленно пошел вдоль стола. Сергей почувствовал, как злость комом подступила к горлу.

Вместо того чтобы приходить по пустякам в школу, всыпали бы ему хорошенько и усадили за уроки! А разводить болтовню...

Стараясь совладать с возмущением и говорить связно, Сергей не придал значения приближению мужчины. Поэтому, когда тот врезал ему со всего размаху по лицу, не успел даже зажмуриться. Удар пришелся по щеке, чуть выше челюсти, но онемела вся голова, из глаз брызнули слезы. Сергей схватился за стул, но не смог удержать равновесия и рухнул вместе с ним. Он отчетливо видел, как на светлый ковер учительской упала кровяная капля.

Сергей поднял голову. Серые штаны, с натугой застегнутые на огромном пивном животе, голубая рубашка с потеками пота, круглое обрюзгшее лицо, неряшливая щетина... И глаза. Маленькие, широко посаженные, но такие, посмотрев в которые сразу все понимаешь. Наверное, примерно такое выражение глаз у охотника, делающего контрольный выстрел в израненное, но еще дышащее животное. Высшая степень презрения.

«Кто ты, черт возьми, такой?» — только и подумал Сергей.

Если ты не поставишь пятерку моему сыну, я тебя уничтожу. Слышишь? Не то что в гимназию — тебя в сельскую шарагу для даунов никогда не возьмут. Ты меня понял?

Изображение начало двоиться, а голова, отойдя от первоначального шока, страшно болела. Хотелось закрыть глаза и не открывать, пока все не придет в норму. Вместо этого Сергей взялся за виски и сжал их, пытаясь сдержать распространение боли.

Ты меня понял, чучело?

Черные замшевые ботинки стояли рядом с головой Сергея. Ожидая очередного удара, он зажмурился и уткнулся в ковер лицом, но ботинки потоптались на месте и вышли из учительской. Только теперь к Сергею подбежали завуч и Анна Константиновна, чтобы помочь подняться.

Сергей отпихнул их в сторону и встал сам.

Идти можете? Надо в медпункт, хоть повязку сделают, — сказала завуч Ларюшина.

Или не она? В учительской был кто-то еще. Сергей не вполне ориентировался в пространстве, и все звуки доносились до него глухо, как из колодца.

Да что вы стоите, помогите ему!

За шкафом с учебниками был спрятан умывальник. Сергей открыл холодный кран и наскоро умылся. Затем подставил голову под струю воды и некоторое время стоял так, осторожно двигая челюстью. Мир постепенно обретал привычное звучание.

«Вроде ничего не сломано», — оценил Сергей.

Растолкав кучку сочувствующих, он вышел из учительской и направился в кабинет. Весь шестой «Б» бесцельно мотался по коридору: кто-то их уже отпустил, хотя, по школьным правилам, ответственность за учеников несет учитель, чей предмет в данный момент у них в расписании.

Забрав верхнюю одежду, Сергей направился к выходу. На лестнице он встретил Гришу Пилецкого и Настю. Поймав взгляд последней, он стыдливо отвел глаза.

«Как неудобно!» — подумал он и ускорил шаг.

Зимний воздух быстро привел Сергея в чувство. И с каждым шагом, удаляясь от здания школы, он все яснее понимал, что произошло. Никогда еще ему не выпадало получить по роже. Даже самые сложные дворовые разборки, в которые хоть раз в жизни оказывается вовлечен любой подросток, не заканчивались для Сергея мордобоем и всегда решались с помощью ораторского мастерства, дипломатии или просто бегства. Ничего зазорного в последнем Сергей не видел и считал, что ввязаться в драку при явном неравенстве сил куда хуже, чем попытаться ее избежать. Пускай кому-то это и казалось проявлением трусости. Но чтобы так, в школе, среди белого дня, прилюдно получить по лицу от отца ученика — этого он и представить себе раньше не мог.

Только уже стоя на остановке, переминаясь с ноги на ногу, Сергей понял, что забыл переобуться, — черные остроносые туфли, оставшиеся еще с выпускного в университете, нещадно скользили по льду тротуара. Тонкая подошва пропускала холод от промерзлой земли так, будто и вовсе не было никакой обуви.

 

Когда в квартиру вошла мать, Сергей лежал на диване и смотрел телевизор. Он не помнил, когда в последний раз так делал, потому что считал такое времяпрепровождение праздным и для современного человека вредным. Только для новогоднего поздравления президента можно было сделать исключение.

А ты почему в туфлях, Сережа?

Забыл переобуться.

Мать заглянула в зал.

Что-то случилось?

Сергей постарался замазать след от кулака детской присыпкой, но вид у него был все равно неважный. Потерянный взгляд ничем не замажешь.

На работе проблемы?

С чего ты решила? Все нормально.

М-м-м... — От матери ничего не скроешь, как ни пытайся.

По телевизору шел субботний концерт звезд эстрады: ряженные в цветастые костюмы до жути надоевшие люди кривлялись, плясали и пели песни, которые каждый знает наизусть против своей воли. Но Сергей смотрел сквозь экран, и там творились вещи еще более жуткие. Он видел свое будущее, причем ближайшее, и картина эта внушала ему такую тоску и омерзение, что хотелось отвернуться к спинке дивана, закрыть глаза и провалиться в небытие. Но тело под тяжестью пережитого позора отказывалось слушаться, и на мгновение даже почудилось, что Сергей вообще перестал его контролировать.

Ты почему не ел? — послышалось с кухни.

Он не ответил. Больше всего не хотелось говорить. Ведь за разговором придется что-то объяснять, а это невозможно. Как объяснить то, что никак не выразить словами? Это можно только увидеть. Сергей видел. И не только он — Анна Константиновна, завуч Ларюшина, еще один человек, вошедший в учительскую в самый неподходящий момент. Или не один?

И Бокаров-младший. Ох... От этой мысли Сергея пробил озноб. Худшее, что он мог вообразить, — это ударить в грязь лицом перед классом. А после такого «представления» не только класс, но и вся гимназия вмиг узнает о случившемся. Наверняка уже узнала — этот сучий сынок позаботился. «Мальчик», — вспомнил он слова классного руководителя. Вот вам и «мальчик». А если еще и с видео...

Спина Сергея резко напряглась, и он вскочил с дивана так быстро, что в глазах замельтешили красные точки. Кинувшись в свою комнату, включил ноутбук и залез в социальную сеть. Стал просматривать страничку Бокарова и группу класса. Только бы не видео...

Ничего. Пока ничего.

Сынок, объясни, что случилось...

Мать стояла в дверях, нацепив фартук. Только пришла с работы — и сразу к плите. Сергей прошел мимо, в коридор, и достал из кармана пальто телефон. Убедившись, что в «Инстаграме» тоже ничего нет, он выдохнул: хоть так...

Эта дурочка тебя все-таки доконает. Сколько раз я говорила! — сказала мать, возвращаясь на кухню.

Сергей ахнул, причем сделал это довольно громко. Он посмотрел на часы — было почти шесть. Через полчаса он должен забрать ключи от съемной квартиры у хозяйки, а через час — встретиться с Леной. Все это совершенно вылетело у него из головы.

Извини, мам, я это... сегодня с Леной буду ночевать. Я вроде говорил.

Шли ты эту Лену подальше! Ничего путного из нее не выйдет. Я по твоему лицу вижу, что она тебя изводит!

Тьфу... При чем тут она? — удивился Сергей. — Ладно, я побегу.

Ты обувь хоть поменяй, любовничек! — буркнула мать.

Сергей посмотрел на полку в прихожей. Кроме летних кроссовок, у него совсем ничего не было. Единственные зимние ботинки он забыл в школе. Час от часу не легче! Достав теплые стельки, он наспех засунул их в кроссовки.

Нагнуться лень? Чего на полку ставишь ноги?

Быстро накинув пальто и обернув шею шарфом, Сергей выбежал из квартиры.

* * *

Круто! — только и сказала Лена, прогулявшись по комнате.

Удивляться было чему. Однокомнатная квартира находилась в здании, в котором еще лет двадцать назад размещалась администрация завода «Электромеханика». Огромные потолки, толстые бетонные стены и окна от пола до потолка. В объявлении это называлось модным словом «лофт», но Сергей избегал англицизмов в речи, считая их жуткой безвкусицей.

Да, неплохой чердачок.

Они находились на пятом, самом верхнем этаже, а если судить по высоте от земли — скорее на восьмом. Минималистичный ремонт, простая функциональная мебель — и очень много свободного пространства. Казалось, от плиты до кровати можно бежать, а то и ехать на скейтборде. Конечно, чувство это было обманчиво и объяснялось привычкой к захламленному виду обычных квартир.

Поначалу такое количество не занятого шкафами, столами, сервантами и коврами места немного смущало. Словно ты в демонстрационном зале строительного магазина, и сейчас из-за угла появится охранник с грозным: «Молодой человек, мы закрываемся!» Одним словом, авантюра со съемом этой квартиры своих денег стоила. Пускай и только на ночь.

Доставай, что там у тебя, — прервала тишину Лена.

Обычно она ни на минуту не замолкала, но сейчас видно было, что Сергею удалось произвести на нее впечатление. Он опорожнил рюкзак: извлек две бутылки красного полусладкого вина «Псоу», два контейнера с роллами «Калифорния» и «Морской рай», а также нарезку «литовского» сыра, произведенного где-то на подступах к Ростову.

Отличная получится поляна, — улыбнулась Лена.

Сергей тоже улыбнулся. Он купил все это добро в ближайшем сетевом магазине, потому что на изыски не было ни времени, ни денег. Да и какая, в общем-то, разница?

Нажав на выключатель, Сергей оставил лишь маленькую светодиодную подсветку вдоль окна, что придавало всему убранству крайне интимный вид, и молодая парочка уселась заниматься своими романтическими делами.

Выждав подходящий момент, Сергей презентовал Лене беспроводные наушники, чего та точно не ожидала. Он откладывал деньги на их покупку три месяца.

Да ладно! — только и произнесла она. — Ты сумасшедший!

Аккуратная белая упаковка задрожала в ее руках. Об этих наушниках Лена давно мечтала.

С днем рождения! — радостно произнес Сергей и крепко обнял подругу.

Вечер обещал быть отличным. Удивительным образом Сергею удалось на время отвлечься от мучивших весь день мыслей. И только ближе к полуночи волна ужаса накрыла его с новой силой.

Чего молчишь? — спросила Лена, проводя носком ступни по его голени.

Было так жарко, что даже под тонким покрывалом, похожим скорее на скатерть, лежать оказалось невозможно.

А ты? — перенаправил вопрос Сергей.

Наговорилась.

Сергей через силу засмеялся:

Неужели?

Ах, я болтушка, по-твоему?

Лена несколько раз ударила его в плечо. Сергей в ответ бросился ее целовать и вдруг отпрянул. Ему показалось, что ее губы похолодели.

Ты чего дрожишь?

Сергей не знал. Ему чудилось, что жарко не в помещении, а он сам источник тепла, как огромная батарея. И тепло это болезненное.

Накройся, холодно же! — Сергей швырнул в Лену покрывало.

Получилось грубо, но она не придала этому значения.

Ты куда?

Было одно дело, которое предстояло решить.

Ноутбук возьму.

Зачем он тебе?

Оценки проставлю, — поколебавшись, сказал Сергей.

Ну ты даешь! Даже сейчас о своей работе думаешь.

Сергей оставил упрек без ответа.

Я его куда-то дел. Не видела?

Нет, — обиженно сказала Лена и повернулась на другой бок.

Ноутбук лежал возле плиты, куда Сергей машинально его положил, доставая из рюкзака ингредиенты романтического ужина. Пока ноутбук включался, Сергей вытер со стола и даже умудрился помыть бокалы — лишь бы занять руки и поменьше думать. Наконец он подключил с телефона интернет и открыл поисковую страницу.

Бокаров Анатолий... как там его?

Интернет знал все. Первая же ссылка вела на сайт известного на всю область строительного холдинга.

...Викторович. Генеральный директор строительной компании «Стройлюкс».

Каждая вторая новостройка города возводилась этой компанией.

Далее открылась новость: «Почетный гражданин города А. В. Бокаров вместе с губернатором и мэром принял участие в открытии памятника работникам тыла». Видео прилагалось.

«В годы ВОВ, — Бокаров-старший так и сказал, — наши предприятия, в особенности электромеханический завод имени Кирова, давали Родине по сто тысяч взрывателей в день...»

Хм...

Сергей глянул на кровать, благо квартира просматривалась насквозь. Судя по блику на стене, Лена была занята телефоном. Хрен с ней.

Третья ссылка вела на сайт местного отделения «Комсомольской правды»: «По словам владельца сети кинотеатров “ФильмОК” А. В. Бокарова, повышение цен на билеты связано с политикой кинопрокатчиков и ростом стоимости аренды помещений...»

Ох...

Пролистав пару страниц поисковых запросов, Сергей остановился на довольно интересной статье: «Как негласный владелец города Бокаров обанкротил электромеханический завод». Читать всё не хотелось, поэтому Сергей прыгал от строчки к строчке, цепляя самые интересные фразы: «рейдерский захват», «при молчаливом согласии чиновников», «снос под жилую застройку», «гордость советской оборонки»...

Кто ты, черт возьми, такой? — произнес Сергей вслух.

Фраза как-то сама соскочила с языка, вопреки желанию. Он снова посмотрел на Лену. Кажется, уснула.

Статья была опубликована на непонятном ресурсе под названием «Журналистика без границ, или ЖБГ».

«Альтруисты-правдорубы», — усмехнулся Сергей. Он не очень любил всяких оппозиционеров, потому что политикой интересовался мало и ему они всегда представлялись в образе дурачков-провокаторов, лезущих на баррикаду безо всякого весомого повода.

Наконец он открыл портал электронного дневника, ввел логин и пароль и перешел в раздел оценок. Результаты контрольной действительно исчезли из системы! Вся последняя неделя оказалась пустой, будто и не учился никто. Сергей вел английский у множества классов, начиная с пятых и заканчивая одиннадцатыми, и заполнял журнал поэтапно, потому что в один присест такую работу не осилить. Не только шестой «Б» показывал плохие результаты — в гимназии многие учились спустя рукава. В этом плане от обычной школы она ничем не отличалась.

Единственное правило, которое Сергей твердо уяснил за время работы: оценки надо ставить только в соответствии со знаниями и никак иначе. Стоит раз уступить — и тебе сядут на шею. Запрягут, как вола. А у тебя не будет инструментов, чтобы этому противостоять, потому что учитель, который ставит оценки просто так, — и не учитель вовсе. Так, клоун, пришедший скрасить детям скучные школьные будни. В других классах были те же проблемы, что и в шестом «Б». Даже выпускной одиннадцатый «А» заканчивал триместр с кучей троек.

«В конце года им подрихтуют статистику без моего ведома», — подумал Сергей.

Насчет старшеклассников он не волновался: они без пяти минут студенты. Кроме того, предыдущие годы их вел другой учитель. Таких уже не переделаешь.

Встав из-за стола, Сергей прошел мимо кровати со спящей Леной и остановился у большого, панорамного окна. Ему нравились такие окна. В американских фильмах о супергероях или больших дельцах главные персонажи обычно стоят около них, смотрят вдаль и строят грандиозные планы. А мы видим лишь их отражение в идеально отполированном стекле или спину, пока камера медленно крадется по специальным, заранее проложенным рельсам.

Сергей испытывал странное чувство. Это была доселе неведомая ему смесь злобы и страха, которые трудно было отделить друг от друга. Обычно человеку свойственно переживать что-то одно, ведь чувства эти почти противоположны, находятся на разных концах шкалы эмоций. Сергей понятия не имел, существует ли такая шкала. Зато он точно знал, что существует Бокаров — бизнесмен, благотворитель, почетный гражданин. Бандит, очевидно, — иначе и быть не могло. В общем, солидная единица. И существует он, Сергей, начинающий учитель английского, живущий с матерью на окраине, считающий каждую копейку. При этом строящий из себя невесть что: честного, принципиального. Но если разобраться — ноль.

Вот такая арифметическая формула рисовалась гуманитарным умом Сергея, который вновь живо представил, что его ждет. Позор. Просто и лаконично. Отныне он объект насмешек со стороны учеников, фальшивого сочувствия — со стороны коллег и бесконечного осуждения — со стороны матери.

Я не ноль! — произнес вслух Сергей и сжал кулаки.

Через дорогу, раскинувшись на многие гектары, тихо ржавели и гнили останки завода «Электромеханика». Разбитые окна корпусов щерились в ночь, как разверстые пасти обезумевших от боли животных. Еле заметное свечение фонарей отмечало путь до еще действующих зданий, где размещались склады или очередная компания по производству корпусной мебели. То тут, то там темнели бетонные коробки разобранных, но еще не снесенных цехов. Стояла на тонкой кирпичной ноге старая водонапорная башня. И над всем этим, чуть поодаль, дышала огромная заводская ТЭЦ, испуская густой пар, который стелился в морозном воздухе ровным слоем, как облако накрывая всю округу. К ТЭЦ были подключены несколько районов, что обезопасило ее от посягательств застройщиков.

Сергею вспомнилась почему-то физичка Надя и ее всегда грустное, немного отрешенное лицо. У Нади проблем на работе не было: ученики ее ни в грош не ставили, их родители не знали о ее существовании, а администрация школы иногда ее даже хвалила. Работники, подобные Наде, были по-своему ценны, потому что ни на что не влияли, но при этом заполняли кадровый вакуум и учитывались в статистике министерства.

«Интересно, она тоже будет тихо злорадствовать?» — подумал Сергей.

Он достал из рюкзака свой блокнот с заметками, вернулся к ноутбуку и начал выставлять оценки. «Что заслужили — то и получи́те», — думал он, нажимая кнопку «Опубликовать» рядом с фамилией каждого ученика. Постепенно, с каждым нажатием, страх отступал, не в силах бороться со злостью и красным полусладким вином. Злость переполняла Сергея до такой степени, что вдруг затряслись руки и потемнело в глазах.

«Вы думали, я вам кто? Мальчик? Безвольная туша, которую можно свалить на пол и пинать, как куклу?!»

На фамилии «Бокаров» курсор мыши остановился. Пощупав рукой потный лоб, Сергей закрыл ноутбук и завалился спать. Другим классам он решил выставить оценки в следующий раз.

* * *

Воскресенье, единственный полноценный выходной, обычно тут же заканчивается, едва начинаешь им наслаждаться. Однако это воскресенье для Сергея было тягостным и текло еле-еле, как подстывший гудрон. Вызвав Лене такси и отправив ее домой, он ждал, когда придет хозяйка квартиры с проверкой. На удивление ничего страшного она не нашла и, проведя беглый осмотр самых важных мест (кровать, раковина на кухне и туалет), сообщила, что всё в порядке.

Сергей с интересом разглядывал женщину, вчера на это не было времени. Высокая, русоволосая, в мешковатой спортивной одежде. Вроде не толстая. Что за мода скрывать хорошую фигуру, одеваясь как попало?

Все понравилось? — поинтересовалась хозяйка.

Может, избегает излишнего мужского внимания? Гладкая кожа, аккуратные брови, легкий макияж...

Да, отлично. Спасибо.

Улыбнувшись, она протянула пятитысячную купюру:

Держите залог.

Руки выдают возраст женщины, каким кремом ни мажь. Этой было, наверное, лет сорок, хотя по лицу сошла бы за студентку-заочницу старших курсов. А хозяйка ли она вообще?

Сергей зачем-то думал об этом, бредя к остановке. Откуда у человека в принципе может быть такая квартира, чтобы позволять себе не жить в ней, а сдавать ее посуточно черт знает кому? Не от хорошей жизни? Или совсем наоборот, от излишне намасленной?

А, черт! — произнес вслух Сергей. В последнее время он все чаще стал замечать за собой, что проговаривается, как старый дед. — Это ведь риелтор!

И действительно. Она просто наемный работник. Стал бы хозяин такой недвижимости лично кататься ко всем, кто соизволит провести там одну ночь? Вопрос, не требующий ответа.

Вернувшись домой, Сергей помог матери с уборкой квартиры. Если она все делала сама, то к вечеру выглядела настолько уставшей и измотанной, что сыну становилось стыдно. Поэтому самые сложные вещи он брал на себя. Сергей ожидал расспросов и удивился, что мать не допытывалась больше, что с ним случилось. Даже в сторону Лены не прозвучало ни единого выпада. Хотя по глазам было понятно, что мать от своих слов не отказывается и лишь терпеливо выжидает удобный момент.

Вытирая пыль с шифоньера, балансируя на хлипкой табуретке, Сергей вдруг осознал, что у него нет больше сил держать мысли в себе — надо с кем-то поделиться. Вариантов было не так много.

Олег, здоро́во! Как жизнь? Ага... Да тоже так себе... Слушай, как насчет опрокинуть по пинте? Ну оставь дома, что ему будет... Да, в общем-то, случилось... Отлично, давай!

Посмотрев на часы, Сергей понял, что у него в запасе еще полтора часа, а уборка почти завершена. Надо было чем-то себя занять. Не желая оставаться в квартире, он выбрался на улицу и пошел нарезать круги по району. Погода стояла на удивление хорошая. Небо затянуло плотным слоем туч, зато были приятные минус десять градусов и без ветра. Ветер зимой может испортить даже самый прекрасный солнечный день.

Морозный воздух приятно покалывал лицо в месте удара, где за ночь проступили красные пятна.

 

Как и подобает семейному человеку, Олег опоздал почти на час. С появлением ребенка это стало для него обычным, хотя школьный друг Сергея и раньше не отличался педантичностью. Работа в полиции была ненормированной и накладывала свой отпечаток на всю его жизнь.

Устав бродить без дела и замерзнув в кроссовках, Сергей зашел в бар и заказал себе темного разливного лагера.

Бар был расположен в подвале старого доходного дома конца девятнадцатого века и, судя по состоянию, примерно с того же времени не ремонтировался. Иные заведения ради придания себе такого, запущенного и несколько захолустного, вида тратят сотни тысяч на дизайнеров, а владельцы «Экстренного торможения» просто решили ничего с помещением не делать. Вековая кирпичная кладка, слои штукатурки из разных эпох, на совесть сложенный когда-то арочный вход, диковатое чередование камня, плитки и дешевого линолеума на полу... Никто не помнил, что было в этом подвале до бара, но затхлость и скрип вековой пыли на зубах остались поныне.

Чё с рожей? — спросил Олег сразу, как только появился.

Так я второй бокал уже почал. Пока тебя дождешься...

Вряд ли пол-литра пива могли сильно изменить физиономию Сергея.

Не, тебе съездили по морде, — констатировал Олег и хитро улыбнулся.

Сразу видно, профессионал. Ничего от него не скроешь.

Да это долгая история... Заказывай, щас расскажу.

Олег был ростом под метр девяносто, со стрижеными черными волосами. Брился он неаккуратно, поэтому его вытянутое лицо постоянно украшали следы порезов. Когда-то худой, за время семейной жизни он заметно расширился по горизонтали и стал похож на гранитную заготовку, из которой только предстояло выточить хорошую фигуру. Простота и прямолинейность Олега могли сойти за глупость, но нет — человеком он был умным, довольно начитанным и эрудированным. Сергею с ним было легко, и как они сдружились в седьмом классе, так и продолжали по мере возможности поддерживать отношения. До их первой встречи Олег жил на другом конце города, ходил там в школу, и детство его, судя по рассказам, было типично дворовым и богатым на приключения.

Ну ты даешь, братан! — резюмировал Олег, выслушав сбивчивый рассказ Сергея о случившемся в школе.

Я даже не смог ему ничего ответить. Растерялся, да и выглядело это... Короче, охренел и слился, даже ботинки там оставил.

Это тебя просто по роже не били никогда. Больно доверчивый. Не знаю, как можно пропустить мужика, идущего к тебе явно не руку пожать.

Я находился в учительской, причем там были свидетели! Ты и сам бы не ожидал подобного исхода, — оправдывался Сергей.

Может быть. Какая теперь разница... Чё делать будешь?

Сергей повернулся в сторону бара. Две молоденькие девушки, вчерашние школьницы, разодетые в кожанки и по-модному рваные джинсы — для зимы совсем уж опрометчиво, — показывали бармену паспорт и брали какой-то светлый напиток. Видимо, банановый милкшейк. Это и пивом-то трудно назвать.

М-м-м? — напомнил о своем вопросе Олег.

Не знаю, — признался Сергей. — У меня вариантов немного.

Прикончив вторую пинту лагера, он собрался за добавкой и, приняв вертикальное положение, понял, что уже достаточно накидался: тело обрело легкость, в голове приятно размякло, а разбросанные по закоулкам сознания мысли будто собрались наконец во что-то понятное и очень простое.

Можно молочный стаут?

Пинту или ноль три? — уточнил бармен.

«Хороший вопрос», — подумал Сергей. На самом деле хватит и маленького бокала. Тут главное — не переборщить и не перейти ту тонкую грань, за которой приятное опьянение неизбежно влечет тошноту и головную боль наутро. С другой стороны — повод железный. Не каждый день такое случается. Да и времени еще много в запасе: Олег, может, себе тоже закажет...

А ты чего прохлаждаешься?

Я еще этот не добил, — сказал Олег, болтая на дне бокала еле заметные остатки, похожие больше на слюни.

У меня два варианта, — вернулся к теме разговора Сергей, — и их выбор зависит от того, хочу я дальше быть учителем или нет.

Олег удивленно посмотрел на друга. Его маленькие, глубоко посаженные глаза были внимательны и трезвы.

А куда ты без преподавания денешься?

Значит, — помолчав, вздохнул Сергей, — вариантов у меня нет. Понимаешь, если я сейчас дам заднюю и пойду на поводу у этой мрази, то на этом моя преподавательская карьера закончится, едва начавшись. Чем я буду лучше всех этих физичек и других горе-учителей, над которыми сейчас потешаюсь за их бесхребетность? Специалисты ли они? Не знаю. Может быть, и специалисты, раз столько лет работают. Учителя ли они? — Сергей отпил из бокала стаут и поморщился. — Нет, и близко нет! Для них оценка — это так, цифра. Главное, мол, знания — вот и весь их ответ. Но я тебе так скажу, братан: чушь все это! Они так говорят, потому что хотят себя оправдать. Чтобы было не стыдно по утрам на себя в зеркало смотреть.

Олег слушал, барабаня указательным пальцем по деревянному столу.

Но ты отдаешь себе отчет, что за мужик тебе вломил?

Сергей сделал вид, что не слышал вопроса. А может, и правда не слышал — слова, словно заняв во рту очередь, нетерпеливо ждали возможности выйти.

Я в гимназии работать не смогу, потому что это будет позор! Уверен, что все, от родителей начальных классов, где я даже не веду, до распоследней уборщицы и сторожа Андрюхи, знают о случившемся. Ведь слухи о таких событиях разлетаются быстрее любых вирусов.

Так ты чего хочешь? Выставить честно оценки? — спросил Олег.

Да. Всё как есть. Что они мне сделают? Лишат надбавки молодого специалиста? Зарплата и так невысокая. Если еще и без надбавки, там не наберется прожиточный минимум. А это нарушение закона. Захотят уволить? Я никаких косяков не допускал, почти не опаздывал, плюс нагрузка у меня нехилая. Кому они сбагрят мои классы посреди года? Вообще, я рассчитываю на нашего директора. Женщина она вроде толковая. Правда, я с ней контактировал, только когда устраивался. По коридорам она редко ходит.

Этот папик сказал, что, если не сделаешь, как он велит, тебе конец. Его ты не воспринимаешь как угрозу?

Держа бокал перед лицом, Сергей задумался. Пахло кофейными зернами и чем-то кислым. Он сделал глоток и сморщился снова. Очень уж крепкий оказался стаут.

В следующий раз я буду готов к встрече с ним. Но, думаю, этой встречи не случится. Прикинь сам: неужели директор заводов и почетный гражданин станет тратить время на какого-то учителя? Скорее, они там, на уровне министерства образования, подправят цифры в базе данных — и будут одни отличники. Пусть делают что хотят. Главное, что не моими руками. В таком случае совесть моя будет чиста.

Олег поднялся, взял себе маленький бокал самого дешевого светлого пива и снова вернулся за стол. Перед рабочей неделей он старался не пить, потому что от большого количества алкоголя у него тряслись руки. В народе сотрудников полиции и так считают, по старой памяти, распоследними алкашами. Соответствовать этому стереотипу Олег не желал. Кроме того, у стражей порядка работа нервная. Поводов заложить за воротник всегда найдется с избытком.

Серега, мне все-таки кажется, что лучше не связываться. Выставь ты этому Бокарову нужную оценку и живи спокойно. С другими поступай как знаешь, а этот... Хрен с ним! Пусть подавится.

Прозвучавшая фамилия привлекла внимание посетителей бара. Сергей увидел боковым зрением, как несколько голов повернулись в их с Олегом сторону. Он заговорил, но уже тише:

Я не для того шел работать учителем, чтобы за те подачки, что они называют заработной платой, свои принципы попирать! Это прецедент. Если я сейчас отступлю, то и другие родители начнут требовать хорошей оценки своим детям, даже если те тупее этого угла.

Сергей ударил по краю барного стола, и бокалы с пивом дрогнули.

Видишь ли, получается, ты эту оценку выставляешь не сынку богатого папика. — Олегу, по-видимому, нравилось это слово. — Раз ее все равно можно исправить через министерство. Ты эту оценку себе ставишь, потому что папику твоя несговорчивость явно не понравится. И кто потом тебе поможет?

Вот за это Сергей и любил друга. Иногда Олег выдавал фразы, к которым трудно было что-то добавить. Метафора с оценкой Сергею очень понравилась. Страшное, но очень емкое описание ситуации, в которой он очутился.

Ты драматизируешь.

Надеюсь, — ответил Олег. — Но все-таки подумай хорошо.

Вообще говоря, Сергей хотел услышать от него слова поддержки и немного успокоиться. А вышло, что ему, наоборот, пришлось отстаивать свою позицию. Но так даже лучше. Проговорив все аргументы еще раз вслух, Сергей окончательно укрепился в правильности выбранного решения. Чему быть, того не миновать.

С этими словами он вернулся домой, открыл ноутбук и выставил Бокарову всё, что тот заслужил. Получилась красивая картина, при которой «мальчику» гарантировалась тройка по итогам триместра. Не двойка, так что какой может быть повод для беспокойства?

«Ну и ерунда! — думал Сергей. — Кого могут всерьез волновать оценки шестиклассника, когда до настоящих экзаменов еще несколько долгих учебных лет?»

Потом он вспомнил, как мать приходила с очередного родительского собрания и последовательно и резко высказывала все, что думала по поводу его успеваемости по алгебре, химии, физике и даже по физкультуре, на которой в их классе было принято вообще не появляться. Под воспоминания о собственном школьном опыте, кружащиеся хмельным водоворотом, Сергей отключился.

* * *

Спал Сергей на удивление хорошо, но вот утро не задалось с самого начала. Во-первых, как и всегда в понедельник, оно было тяжелым. Во-вторых, голова казалась свинцовой, желудок вхолостую молол желчь, а тело как-то нездорово ломило. «Последняя пинта все же была лишней», — решил Сергей, глядя на свое помятое лицо в зеркале ванной комнаты. След от удара уже не был заметен, если не разглядывать пристально. Но при прикосновении щека все еще побаливала.

Мать оставила на кухонном столе бумажку со списком покупок. Была там, впрочем, привычная мелочь вроде хлеба, молока и полуфабрикатных куриных голеней. Откусив от сырного тоста маленький кусочек, Сергей почувствовал, что еда просится назад, и решил ограничиться крепким чаем. Ехать на работу требовалось ко второму уроку, но он, подперев подбородок рукой, зачем-то излишне долго разглядывал точку между холодильником и чугунной батареей, где летом всегда селились пауки, и едва не опоздал. В сложившейся ситуации опоздание было совсем ни к чему, и Сергей для скорости вызвал такси. Впопыхах неточно указав, куда подать машину, он минут пять крутился возле подъезда, пока не додумался набрать номер водителя. Тот сообщил, что ждет с другой стороны дома.

А можно ехать побыстрее? — не грубо, но настойчиво попросил Сергей.

Водитель, не отводя взгляда от дороги, возразил:

Куда я поеду, если все стоит?

Добираться на другой, левый берег реки утром было трудно. Проблема эта, давно известная, с годами лишь обострялась пропорционально росту числа автомобилей. Новых развязок и мостов не строили, поэтому все привычно стояли в пробках, грустно пялясь в окна соседних транспортных средств в расчете увидеть там хоть что-нибудь занимательное. Сергей решал эту проблему просто: закладывал лишнее время на дорогу и выходил из дома заранее, чтобы приехать ровно за пятнадцать минут до звонка. Почему-то ему казалось, что раз такси стоит дороже, то оно и едет каким-то особым, недоступным автобусу маршрутом и поэтому должно добираться быстрее. К счастью, сразу за мостом плотный поток чудесным образом рассосался по второстепенным артериям, и Сергея доставили к зданию гимназии вовремя.

Возле входа, занимая одну полосу движения, стояли на аварийке дорогие внедорожники тех родителей, которые привезли детей ко второму уроку. Часом ранее автомобилей была целая колонна, на любой, самый изысканный вкус: от уже примелькавшихся кроссоверов BMW и квадратных, непременно черных Land Cruiser до удивительных англо-итальянских Range Rover, диковинных электромобилей Tesla и даже Rolls-Royce. Демонстрируя амбиции и достаток владельцев, они мешали проезду общественного транспорта, создавали препятствие для грузовиков, везущих товары в соседние магазины, и раздражали остальных жителей города, для большинства из которых стоимость одной такой машины равнялась совокупному доходу семьи лет за десять.

С попаданием в школу у Сергея неожиданно возникли затруднения. Когда он приложил карту пропуска к турникету, на экране высветилась надпись: «Недействителен».

Что значит «недействителен»? — спросил у охранника Сергей.

Тот в ответ недоуменно пожал плечами.

У меня урок уже начался!

Знавший его в лицо охранник без лишних вопросов разблокировал турникет, и Сергей, перепрыгивая через две ступени, взлетел вверх по лестнице. Открыв дверь своего кабинета, он увидел, что занятие уже ведет Игорь Владимирович — заслуженный учитель, ветеран преподавательского фронта с сорокалетним стажем, среднего роста полный мужичок с вечно взъерошенными кудрявыми волосами, от которого постоянно несло потом. Он любил рассказывать истории о своей жизни в Англии (где побывал в рамках какой-то практики в девяносто втором), цыкая на каждой шипящей и свистящей согласной.

Да, слуцаю?

Спасибо, что посидели с детьми.

Игорь Владимирович замотал головой:

Там изменения в рацпицании, Цергей.

Быть такого не может.

Дети, обрадованные появлением Сергея, стали рассказывать, что подготовили домашнее задание — написали памятку по незнакомым выражениям — и что он обещал сегодня поиграть в игру, где загадывают слова. Пятиклассников легко увлечь какой-то, на первый взгляд не связанной со школьными делами активностью, хоть они уже не маленькие. Кому хочется изо дня в день бесконечно выполнять скучные упражнения?

Выйдя из кабинета, Сергей устремился в учительскую. Картина недавнего инцидента живо стояла перед глазами, но, уверенный в своей правоте, он двигался легко и даже непривычно нахально.

В десятке шагов от двери учительской его перехватила Ларюшина.

О, Сергей Павлович! — расплылась в кривой улыбке завуч. — Как самочувствие?

Еще вздумала спрашивать!

Почему мне не сообщили об изменении в расписании?

Вы сегодня как-то невнимательны, друг мой. Проверьте хорошенько.

В учительской не было почти никого — как-никак середина урока. Из знакомых Сергею лиц присутствовала лишь физичка Надя и еще молоденькая практикантка с факультета начального обучения, но как ее зовут, Сергей, конечно, не помнил.

На стене висело актуальное, согласованное расписание всех классов. Срочные изменения вносились поверх напечатанного текста, иногда даже маркером. Сергей бегло просмотрел прямоугольник, озаглавленный «Понедельник». Затем изучил всю неделю, уже с большим вниманием. В третий раз он уже присматривался к каждому символу в надежде найти где-то карандашную пометку. Пометок не было. Как и его фамилии.

В учительскую заглянула Анна Константиновна, но, увидев Сергея, сразу ретировалась. Он хотел было догнать ее и допросить, но она быстро скрылась в кабинете математики. Да и что она ему скажет?

Постепенно Сергей стал понимать смысл происходящего, и его это ужасно разозлило.

Ну держитесь у меня! — прошипел он себе под нос и двинулся прямо к директору.

Входу в кабинет предшествовала своеобразная буферная зона — «предбанник», где восседала секретарша и стоял принтер, с помощью которого учителя делали ксерокопии материалов к урокам.

Куда это вы? — спросила, оторвав взгляд от компьютера, секретарша лет сорока с крашенными в черный цвет волосами, напомаженная так, будто пришла на свадьбу.

Хочу поговорить, — ответил Сергей, дергая дверь директорского кабинета.

Алия Саитовна уехала в министерство. Можете задать вопросы мне.

Сергей планировал беседовать исключительно с директором. Лично.

Пожалуй, я подожду ее возвращения.

Я почти уверена, что ваш вопрос может быть решен и с моей помощью. Так что, вы говорите, у вас случилось?

В отражении стеклянного шкафа за спиной секретарши виден был экран компьютера с открытой страницей соцсети. Игнорируя вопрос, Сергей отвернулся и стал разглядывать фотографии на стенах: известные выпускники, директор в окружении депутатов и членов местного правительства, церемония открытия нового спортзала... Алия Саитовна руководила гимназией почти тридцать лет, то есть застала на этом посту самые разные времена. Во многом высокий статус учебного заведения был ее персональной заслугой. Не каждый директор добивался в министерствах дополнительного финансирования. Далеко не каждому удавалось привлекать муниципальные гранты и выбивать субсидии на закупку необходимого оборудования.

Вы ведь Сергей? Сергей... Павлович, так? — напомнила о себе секретарша.

Да, верно.

Так бы и сказали, что по поводу заявления.

Сергей повернулся лицом к столу.

Какого заявления?

Вот же. Алия Саитовна утром всё подписала. Держите.

На красивом, гладком бланке заявления об увольнении стояло две подписи: директора и... его. Не желая верить тому, что видят глаза, Сергей непроизвольно швырнул заявление на пол.

Я никакого заявления не писал! Это ошибка... даже не ошибка, а... диверсия! — не найдя лучшего слова, заявил он. — Дайте мне номер телефона Алии Саитовны, я ей позвоню.

Секретарша резко сменила тон. Ей не понравилось, что учитель в ее кабинете разбрасывается бумагами.

Это невозможно. Все звонки проходят через меня. И вообще, поднимите документ, не надо тут истерить!

Кто истерит? Вы вообще понимаете, что происходит? Это уголовная статья. Подделка подписи! Давайте сюда все копии, я их уничтожу.

Оригинал уже в бухгалтерии, да и само заявление внесено в базу. Раньше надо было думать. Семь пятниц на неделе.

Сергей понял, что теряет самообладание.

Думать?! Думать! Да вы тут все под суд пойдете за такое! Понятно вам?

Он поднял заявление с пола.

В обход директора гимназии проворачиваете всякие мутные схемы! Подписи подделываете!

Не услышав звука приближающихся шагов, Сергей понял, что они в «предбаннике» не одни, только по изменившейся физиономии секретарши. Обернувшись, он почувствовал, как помещение наэлектризовалось: воздух стал таким колким, что зачесался нос. Перед ним стояла высокая грузная женщина в годах, с осунувшимся, но не потерявшим былую четкость линий лицом.

Как вы сюда попали?

У Сергея мгновенно пересохло в горле. Все, что он хотел высказать директору, все то возмущение, которое уже начал изливать на секретаршу, куда-то вдруг пропало, рассеялось, исчезло. Потому что тон, которым заговорила директор, не предполагал никаких возражений.

Катя, позвони охране. Чтобы его сюда никогда больше не пускали. И скажи охраннику, что, если еще раз такое повторится, он вылетит следом!

Дверь в кабинет громко хлопнула. Сергей продолжал стоять на месте, сбитый с толку.

Секретарша очень вежливо, почти заигрывающим голосом сказала:

Мне кажется, вам пора.

Урок еще продолжался, и Сергей, не желая мешать его ходу, стоял под дверью своего кабинета, разглядывая мраморные узоры на полу. За исключением нескольких незнакомых ему учителей, которые прошли в «предбанник» за ксерокопиями, никто больше в коридоре не показывался. Сергей в тишине дождался звонка. Выбежавшие из класса дети не заметили его и устремились каждый по своим делам. В основном они бежали в буфет занять очередь за пиццей, зная, что на всех ее не хватит.

Игорь Владимирович спешно складывал учебники в свой рыжий потертый портфель.

Вы разобрались в цем дело, Цергей?

Можно и так сказать.

Это хороцо. Клюц вам оставить?

Сергей тяжело вздохнул.

Нет, возьмите с собой. Я ухожу. Совсем.

Давайте я вац подожду.

Надев зимние ботинки и положив кроссовки в темный пакет из супермаркета, Сергей бегло осмотрел полки и стол. Его вещей тут почти и не было. Только начал обживаться, а уже погнали в шею.

Спускаясь по лестнице, Сергей глядел в огромные окна и видел там тучи. Они нависали над внутренним двором гимназии, надутые, предвещавшие снегопад. В обрамлении старых деревянных рам зрелище походило на картины советских пейзажистов и само по себе навевало тоску.

Драсьте, Сергей Павлович!

Ученики из самых разных классов привычно здоровались с ним. Когда работаешь, этому быстро перестаешь придавать значение, но сейчас Сергей понимал, что видит этих ребят в последний раз, поэтому каждое приветствие по-особенному отпечатывалось в душе.

На выходе охранник посмотрел на него косо:

Что же вы меня подставляете?

Сергей даже не обернулся. Выходя из школы, он хотел было хлопнуть дверью, но та оказалась оборудована доводчиками и не поддалась.

«Вот и отстоял свою позицию», — думал Сергей, шагая к остановке. Надежда на руководство не оправдалась. Как можно было не подумать о том, что директор главной гимназии города за тридцать лет обросла связями во всех, не только властных, кругах и что при малейшей опасности для себя и своей вотчины она, не задумываясь, выбросит за борт любого неугодного кому-то из этих! Этих... Ох уж эти эти!

С неба начали падать мелкие, едва ощутимые крупицы снега, но постепенно к ним добавлялись снежинки побольше, и через несколько минут за шиворот валились уже целые хлопья. Поправив шарф, Сергей укрылся под крышей остановочного павильона и погрузился в томительное ожидание автобуса, интервалы движения которого в такую погоду были непредсказуемы.

Он не сразу заметил, что напротив стоит физичка Надя. Острые, некрасивые черты ее лица, длинный тонкий нос, вечно поджатые губы и прищуренные внимательные глаза раздражали Сергея. Вид у Нади всегда был такой, словно она несла в себе скорбь всех времен и народов.

Сейчас Сергей ощущал на себе ее пристальное внимание, но стоило ему повернуться, как она начинала рассматривать дорогу или забитую пивными бутылками урну. Его это разозлило, и он, рассчитав, намеренно поймал ее взгляд.

Надя словно только этого и ждала, как условного сигнала, сразу подошла:

Мне очень жаль.

Что-то ты рано сегодня закончила, — заметил Сергей, тут же подумав: «Кто бы говорил...»

Не надо было этого делать.

Да?

Надя встала еще ближе. Она говорила очень тихо:

Это гимназия. Тут такие родители... Ты им ничего не докажешь.

Что я должен был делать?

Подумаешь, оценки! Разве оценками определяется уровень знаний?

Сергей удивленно воскликнул:

А чем же?

Это комплексная вещь. Ученик может хорошо разбираться в предмете. Но контрольная — это особый формат. Не все в него вникают сразу...

Чушь полная! Ты пытаешься оправдать безделье и элементарное невежество.

Сергей нарочно говорил громко, чтобы все на остановке его слышали.

У этих детей и так уже все в жизни устроено. Поэтому они... немного иначе подходят к процессу обучения.

Так пусть, может, тогда вообще не учатся? — закричал Сергей. — Это же не частный лицей! Есть правила, и в них исключений быть не может.

Надя немного помолчала. Потом спросила:

Ну и к чему привела твоя принципиальность?

К тому, что я могу смотреть на себя в зеркало по утрам и...

Не дав ему закончить фразу, Надя перебила:

Видеть синяк от удара?

Сергея это задело.

Откуда ты знаешь?

В смысле?

Кто тебе сказал про случившееся?

Немного смутившись, Надя сообщила:

Я же все видела.

Теперь Сергей понял, что кто был третьей фигурой в учительской. Даже удивительно, каким незаметным может быть человек!

И ты разболтала?

Лицо Нади немного дернулось, но не изменило своего обычного отрешенного выражения.

Нет. Это Анна Константиновна всем рассказывала.

Могла бы и промолчать, хотя бы ради приличия.

Куда уж там! Она у нас главная сплетница. — В этом Надя была права. — Но и без нее бы тоже все узнали. Такая информация быстро разлетается. Чудак ты, Сергей. Тебе это надо было?

Подъехал автобус. Надя с Сергеем кое-как протиснулись в битком набитый салон и, подпирая двери, поехали на другой берег реки. Поистертый стикер гласил: «Не прислоняться!» — но в транспортной давке это предостережение воспринималось как издевка. Время было обеденное, однако снегопад внес в ритм городской жизни свои коррективы, и народу в транспорт набилось будто в пятничный час пик. Окна быстро запотели, стало душно и влажно, как в бане. Только благодаря тому, что каждую остановку учителям приходилось выходить наружу, выпуская других пассажиров, они могли ориентироваться, где едут, и даже успевали немного освежиться, принося на себе обратно в салон снежные хлопья.

Надя вдруг спросила:

Что теперь будешь делать?

Не знаю. Но так просто я не сдамся.

Она усмехнулась. Возможно, впервые Сергей увидел на ее лице хоть какую-то живую эмоцию.

Кому и что ты хочешь доказать?

Всем. Себе... И тебе.

Мне-то зачем? Я все понимаю.

Вот и понимай дальше.

Не отрывая взгляда от Сергея, Надя сказала:

На твоем месте я бы устроилась в другую школу и тихонько там работала. Через некоторое время инцидент забудется, и ты сможешь вернуться в гимназию. По-моему, это самое правильное решение.

Теперь уже усмехнулся Сергей:

Вот уж что-что, а «тихонько» не будет! Это я обещаю.

Вскоре Надя вышла на своей остановке. Сергею предстояло проехать еще две. На самом деле он понятия не имел, что будет делать, но уверенность в своей правоте и желание восстановить справедливость не давали ему покоя. Плохо знакомый с устройством городских органов управления, он даже не знал, куда обращаться в первую очередь. Министерство образования, суды, администрация — для него все это были просто слова, которые десятки раз на дню слышит каждый человек. «Придется разбираться», — решил Сергей.

 

Но прежде всего предстояло объясниться с матерью.

До самого вечера он собирался с мыслями, пытаясь придумать, как понятнее и, главное, мягче подать причину своего увольнения. Можно было сказать, что не справился с нагрузкой. Но это вранье, и чушь к тому же. Сократили преподавательский состав? Звучит жалко, а жалости ему не хочется. Не понравилось и ушел сам? Это из гимназии-то, куда сразу после университета метил! Смех, да и только.

Пока Сергей перемалывал в голове варианты предстоящего разговора, мать вернулась домой. Хлопнула дверью и почему-то сразу, только сняв верхнюю одежду, проследовала в его комнату. Все понимает и чувствует. Инстинктивно.

Сережа, ты сам не свой эти дни... Что случилось?

Поддавшись, он решился рассказать матери все как есть, утаив единственную деталь — прилетевший по роже кулак. Упоминать это было ни к чему, да и признаваться в таком позоре лишний раз не хотелось. Мать, видимо, ожидавшая услышать о разочаровании сына в Лене или, на худой конец, о Лениной беременности, оказалась шокирована новостью, но не в той мере, как следовало бы.

Чудной ты, Сергей! Оно тебе надо было?

Я учителем пришел туда работать, а не подхалимом!

Она сочувственно посмотрела на сына.

Ты забыл, в какой стране живешь?

Да в какой?! — взвыл Сергей. — Что за страна такая, где неучу шестикласснику нельзя поставить двойку, потому что он чей-то сынок? Ничего не стоит такая страна!

Мать молчала.

И вообще, они там на пару статей дел навертели. Подделали мою подпись, не уведомили заранее, оклад за отработанные часы не выплатили... Любой суд встанет на мою сторону, потому что это абсурд!

Ох и тяжело же тебе жить будет...

Вот пойду в суд, и все решится, — заявил Сергей. Затем уже спокойным тоном спросил: — Кстати, ты знаешь, в какой надо идти?

Возвращайся-ка в шестьдесят шестую, пока не поздно.

Да ты издеваешься надо мной? — Он снова повысил голос. — Я так просто не сдамся! Это раз. Лучше вообще нигде не работать, чем в этот притон возвращаться. Это два. На моей стороне...

То есть снова на шее у матери сидеть будешь, как в институте?

Как всегда, единственное, что она выделила из его сложной мысли, это касающуюся лично ее ерунду.

При чем тут это! Я утрирую. В городе полно школ. Сейчас главное — постоять за себя и уведомить о случившемся все необходимые инстанции.

А Лена?

Что Лена?

С ней ты когда завяжешь?

Сергей ахнул:

А она тут при чем?

Не слушаешь меня, отсюда и все проблемы.

Есть такой тип родителей, с которыми о чем бы ни заговорил, какой бы важной проблемой ни поделился, все равно разговор в итоге придет к одному и тому же. Это как рассказывать бабушке о поездке в другой город или страну, делиться впечатлениями о людях, архитектуре, культуре, а в конце услышать вопрос: «А ел ты там что?» или совет: «Одевайся тепло, уже не лето на улице». Любая сложная конструкция такими людьми упрощается до элементарных, понятных им вещей, потому что так проще жить...

Ты почему не ел ничего? — послышалось из кухни.

Сергей схватился за голову.

* * *

На следующий день Сергей немного успокоился и принялся планировать дальнейшие действия. Позадавав поисковику в интернете глупые вопросы о судах и о том, куда в его случае следует обращаться, он решил начать с министерства образования. Расписав суть своих претензий в виде текстового заявления и оставив сверху поле для «шапки», Сергей загрузил получившийся документ на флешку. Сверился на сайте министерства с часами работы и правилами приема граждан, взял паспорт и отправился в путь. По дороге к остановке пришлось зайти в копировальный салон.

Сколько копий делать? — устало спросила его девушка, которую он отвлек своей просьбой от важного занятия — пролистывания картинок в телефоне.

Давайте десять... — Сергей бросил взгляд на прейскурант и опешил. «Пожалел денег на принтер, вот теперь страдай», — поругал он сам себя и тут же поправился: — Хотя нет, пяти штук хватит.

Ехать снова предстояло через реку, но поскольку торопиться было некуда, то проблемы это не представляло. Улицы плотно замело вчерашним снегопадом, и если дороги хоть медленно и понемногу, но чистили, то тротуары походили на узкие лесные тропы. Иногда проще было двигаться по краю проезжей части, вызывая законное недовольство водителей. Сергей не знал, как выглядит министерство образования, поэтому, когда карта привела его к нужному зданию, посмотрел на него с недоумением.

Какое здание, такое и образование...

Унылая трехэтажная коробка, построенная, скорее всего, в семидесятых годах прошлого века, стояла на пустыре, в небольшом отдалении от жилых домов, не менее унылых. С правого бока ее подпирал забор гаражного кооператива. Все остальное пространство пустыря, очевидно, использовали местные жители, выводя сюда гадить домашних животных и в немалой степени подгаживая сами. Всюду валялись не только привычные уже бутылки, но и целые мусорные пакеты, слегка припорошенные снегом. Только в непосредственной близости от министерства было более-менее чисто.

«И вот сюда с важным видом постоянно ездит Алия Саитовна!» Сергея это рассмешило.

На входе ему долго пришлось объяснять цель своего визита.

Молодой человек, скажите, кто конкретно вам нужен! — Вахтерша в годах, наряженная в бирюзовую рубашку, с круглыми очками на тонком и изогнутом, как крючок, носу глядела на Сергея недоверчиво и даже немного жалостливо. Она искренне не понимала, чего он от нее хочет.

Я же говорю. Тот, кто занимается вопросами трудоустройства в школы. Меня незаконно уволили, хочу написать заявление.

Так в школу и обращайтесь. Здесь-то вы что ищете?

Есть тут у вас человек, который курирует работу местных школ?

Много кто есть. Я не могу вас пропустить, пока вы не скажете конкретно, кто нужен.

Немного подумав, Сергей сказал:

Министр образования области мне нужен. Так лучше?

Вахтерша усмехнулась:

Все к ней рвутся. Она сейчас в отпуске. Есть только заместитель.

Пусть будет заместитель. Я могу пройти?

Вы записывались на прием?

Какой глупый вопрос!

Нет, не записывался.

Без записи не принимают.

Терпение Сергея заканчивалось.

Пустите меня хоть куда-нибудь, я там разберусь сам!

Как же я вас просто так пущу?

Тогда запишите сейчас.

«Ох уж эти правила!» — раздраженно подумал Сергей.

Устав спорить без толку, вахтерша сняла трубку и куда-то позвонила. Затем с облегчением сказала:

Поднимайтесь на второй этаж. Двадцать седьмой кабинет.

Выяснилось, что заместителя министра образования области тоже на месте нет. Зато была секретарша — на удивление приветливая девушка лет двадцати трех, худая брюнетка с жесткими, как веник, волосами и круглым лицом. Типаж угадывался безошибочно. Такие обычно хорошо учатся в школе, выполняют все-все требования учителя, а после выпуска не знают, куда себя деть. Окончив какой-нибудь филфак, они оседают во всевозможных канцеляриях и офисах, где на них сваливают выполнение скучной, рутинной работы. А они и рады.

Случай Сергея явно выбивался из рутины, однако девушка взялась ему помочь оформить заявление. Поправив на компьютере текст в принесенном Сергеем файле и добавив нужные должности и фамилии, она распечатала его, не взяв за свою работу ни копейки.

Все готово. Распишитесь вот тут... И еще тут.

А когда я получу ответ?

Заявления рассматриваются в течение тридцати рабочих дней.

Сергея это озадачило.

Ого! А раньше никак?

Девушка развела руками:

К сожалению, такие правила. И еще надо ксерокопию трудовой книжки.

Вот об этом я не подумал.

Можете завтра занести. Только сразу скажите, к кому вы идете, чтобы пропустили.

Девушка улыбнулась. Сергей, ради приличия, тоже.

Поблагодарив секретаршу за помощь, он вышел из здания министерства и задумался, куда двигаться дальше. Возвращаться в школу ради трудовой книжки ему крайне не хотелось, и он корил себя, что не додумался взять нужные документы вчера. «Заявление об увольнении тоже неплохо бы иметь на руках», — размышлял Сергей. Провести экспертизу подписи, или как там это называется. Знал он о такой процедуре больше из фильмов. Да и закорючку, что называлась его подписью, мог подделать даже первоклассник.

 

Следующим пунктом маршрута решено было сделать областную администрацию. Как это принято, она занимала почетное место на площади Ленина. Сам Ильич стоял к ней спиной и показывал рукой куда-то вдаль. Шутники утверждали, что на запад, но Сергей прикинул, что все же на юг. Тоже неплохо: кто не любит теплой погоды?

В центре всегда было многолюдно, независимо от времени года, дня недели или часа суток. Только совсем уж отвратительная погода могла помешать жителям города сновать туда-сюда по единственной пешеходной улице, соединяющей торговый центр и здание театра. В середине дня здесь ожидаемо гулял народ. Сергей всегда задавался вопросом, откуда берется столько праздношатающихся людей в будни, почему они не на работе. Но теперь он тоже стал частью этой массы и, быть может, предметом осуждения какого-нибудь другого горожанина. Впрочем, вряд ли все эти гуляки были незаконно уволены и пришли искать справедливости у руководства города.

Какое-то время Сергей тоже бродил вдоль здания, не понимая, как попасть внутрь. Большие дубовые двери парадного крыльца оказались закрыты. Вход же нашелся сбоку, в совсем неприметном месте.

Внутреннее убранство областной администрации было выполнено в богатом и помпезном ключе: лепнина на потолке, стены, отделанные панелями из полированного дерева, красные ковры на лестницах, массивные люстры, освещавшие коридор приятным теплым светом. Со времен коммунистов тут, похоже, ничего глобально не меняли. Были еще картины, но Сергей видел только их красивые резные рамы, потому что стоял к ним под неудачным углом, а пройти дальше поста охраны ему не удалось. Без пропуска или предварительной записи на прием никто с ним не стал даже разговаривать. Сухой, в преклонном возрасте охранник лишь нехотя поднял руку, показывая, где дверь на выход. Сергей знал это и без него.

Н-да, а чего он ожидал?

На площади перед администрацией происходило интересное. Небольшая группа, человек пятнадцать, громко и требовательно что-то скандировала, подняв самодельные, вручную нарисованные плакаты. Обращались эти люди к одному из окон, где, очевидно, сидел самый важный слушатель. Но не только. У здания администрации разместился оператор с видеокамерой на треноге. Невысокая девушка в желтой куртке с капюшоном и в розовых ботинках держала микрофон перед полной женщиной лет за пятьдесят и вежливо кивала, пока та, активно жестикулируя, излагала ей суть претензий:

Полное бездействие и безразличие властей! Сколько порогов мы должны обить, чтобы на нас обратили внимание?

Сергей подошел ближе.

У нас по стенам трещины с палец! Из крана течет не вода, а ржавчина одна! Теперь еще и отопление отключили! Что нам делать?

Лицо женщины было багровым от мороза и переизбытка эмоций.

Скажите, пожалуйста, обращались ли вы к компании-застройщику?

Вопрос журналистки вызвал шквал негодования со стороны толпы. Сергей теперь оказался почти рядом с оператором и продолжал слушать.

Плевать они хотели на всех с десятого этажа! Если кто и может помочь, то только областная власть. А они и внутрь нас не пускают!

Журналистка тихим голосом отдала какую-то команду оператору. Тот неожиданно повернул камеру на здание. Сергей оказался в прицеле его объектива.

Чтобы не мешать, он отошел и встал рядом с только что выступавшей женщиной. Она тяжело дышала, сердито осматривалась и по инерции продолжала что-то бубнить.

Сняв капюшон и расстегнув куртку, журналистка спросила:

Готов?

Поехали! — махнул рукой оператор.

У здания областной администрации сегодня проходит митинг с требованием привлечь к ответственности недобросовестного застройщика в лице ОАО «Стройлюкс», допустившего к сдаче многоквартирный дом по улице Кулакова, пять, с множеством нарушений. Трещины в стенах, плохие коммуникации, отсутствие отопления — вот лишь малый список проблем, с которыми столкнулись новоселы. Напоминаем, что строительство дома проходило в рамках федеральной программы расселения ветхого жилья. Представители пиар-службы компании от комментариев отказались. Попасть на прием к губернатору у собственников также не получилось. Мы продолжим следить за развитием событий. Валентина Строльнова, журналистика без гра...

Не успел Сергей до конца переварить услышанное, как ему заломили руки за спину и потащили его в сторону. И когда подобрались? Вокруг завопили на разные голоса, ругаясь и пытаясь отбиваться. Смотреть Сергей мог только в пол и видел свои ноги и чьи-то берцы, семенящие следом. Когда он наконец поднял голову, всех участников собрания уже грузили в полицейский «газон». Будка автомобиля быстро заполнилась, и он тронулся.

Крики негодования и возмущенные возгласы не смолкали до самого участка. Сергей теперь внимательно рассмотрел митинговавшую публику и подметил, что это были в основном женщины и девушки. Лишь один мужик, стоя в центре, громко поливал матерками всех, кого только мог вспомнить, да еще два парня сидели в углу и что-то поспешно набирали в телефонах.

Куда нас везут? — спросила журналистка.

А то не знаешь! — пробубнил сквозь шлем полицейский.

Пятый или второй отдел? — уточнила она.

Немного подумав, один из полицейских неохотно сообщил:

Второй.

Журналистку ответ устроил.

Вы за это ответите! — пригрозила полицейским одна из девушек, поправляя растрепанные светлые волосы. Она стояла почти рядом с Сергеем, и он видел, как трясутся у нее руки.

Ага, как бы не так, — грустно сказала полная женщина, та, которая выступала перед камерой.

Судя по всему, ей все так надоело, что даже слова находились с трудом. Если остальная публика громко обсуждала свое задержание, скандалила или просто перебрасывалась репликами, то эта женщина молча смотрела в одну точку и, кажется, готова была разрыдаться. Видимо, все ее силы ушли на интервью, которое теперь, как она подозревала, не выйдет.

Двое полицейских, которые непонятно зачем залезли в будку и стояли около дверей, до самого конца поездки вынуждены были выслушивать все, что о них думают. Когда машина резко затормозила, стражи порядка молча открыли двери и всех выпустили.

Еще раз увижу — будет штраф, — сказал мужчина, вышедший из синего «УАЗ Патриота», который всю дорогу ехал следом за «газоном».

Этот человек не скрывал лица. Он был средних лет, пухлый и какой-то иссиня-бледный, словно ему постоянно не хватало кислорода. Покрасневшие глаза безразлично смотрели на привезенных с площади людей, которые вышли и стояли у входа в полицейский участок.

Ироды, черти! — крикнула из толпы пожилая женщина.

Ну-ну, мамаша! За оскорбление сотрудника полиции можно на пятнадцать суток сесть, — пригрозил начальник.

Ты поугрожай мне еще, гнида!

Сергей старался держаться рядом с журналисткой и оператором, высоким коренастым мужиком лет сорока со сплюснутым подбородком, близко посаженными глазами и широким, как ложка, носом. Такого бугая просто так не свалишь и в машину не затолкаешь. Видимо, он не особо сопротивлялся.

На Сергея никто не обращал внимания.

Надо позвонить Кириллу, пускай нас заберет, — сказала журналистка.

Да брось! Доедем на автобусе.

Нам еще бараки на Огородной надо снять. Ты не потерял?..

Оператор остановился, нагнулся к ботинку и достал из носка синюю карту памяти.

Сегодня не шмонали даже.

Молодец, — отреагировала журналистка и достала телефон. — Тебе чего? — Только теперь она заметила, что рядом стоит незнакомый человек.

Сергей не знал, чего ему. Слишком много всего произошло, и мысли в голове спутались, как провода наушников.

Кирилл? Нет, мы снова рядом со вторым участком. — Журналистка подышала в свободную ладонь. — Лучше быстрее, тут холодно. И возьми термос с моего стола, я забыла.

Что это было вообще? — дождавшись окончания телефонного разговора, спросил Сергей.

Журналистка поморщилась:

Звонила нашему водителю. Или ты о чем?

Ну... демонстрация эта... всех повязали... За что?

Тут встрял оператор:

Им повод не нужен. Позвонили из администрации — и готово. Чтобы глаза чиновникам не мозолили.

Вас, жильцов с Кулакова, особенно сильно прессуют. Потому что вы пробивные и стучите во все двери. Другие бы уже сдались и тихонько мерзли в своих новостройках.

Да я не жилец... В смысле, не с ними.

А с кем? — поинтересовалась журналистка.

Сам по себе. У меня дело было к администрации, но охранник не пустил.

Оператор перевесил штатив на другое плечо и засмеялся:

То есть тебя еще и просто так замели?

Это хорошо, что смена Канькина была. Майор, конечно, тот еще фрукт, но хотя бы свой, не конченый. Другой на его месте всех бы повел оформляться, а особо горластых на пятнадцать суток бы закрыл. Ладно, бывай! Нам работать надо, — закончила журналистка.

Сергею не хотелось прекращать разговор. От обилия новой информации его распирало, а эти двое словно были той нитью, потянув за которую он сможет начать распутывать клубок собственных проблем. Так ему казалось.

Погодите. «Стройлюкс»... Это же Бокаров?

На него посмотрели как на идиота.

Нет, Есенин! Как его... Сергей Александрович! — съязвил оператор.

Я тоже Сергей. Учитель английского из гимназии. Мне надо вам кое-что рассказать.

Немного сбивчиво и прыгая от одной мысли к другой, Сергей поведал новым знакомым обо всем, что с ним произошло. В этот раз он не утаил факт удара по физиономии. Наоборот — описал его в красках, будто нутром чувствуя, что журналистка от этой детали придет в восторг. Так и оказалось. Довольно быстро приехал старенький «соболь» белого цвета, забрал их и покатил в сторону улицы Огородной, хрипя прогоревшим выхлопом. Заканчивал рассказ Сергей уже в машине.

Об этом надо обязательно написать! — радостно сообщила журналистка Валя, сподобившаяся наконец представиться. Хотя Сергей и так запомнил ее имя.

Если уж он такое творит, то и сказать нечего! Одно слово только на ум и приходит, — заявил оператор, но слова не назвал.

Сергей был рад произвести впечатление, но стать героем статьи ему не импонировало.

Может, как-то анонимно про это написать? А то, если я там буду...

Журналистка не дала ему договорить:

Анонимные статьи им только на руку. Всегда могут сказать, что мы это сами придумали. И крыть будет нечем. Реальный человек с настоящей биографией — вот что на них подействует!

Я боюсь, что это может плохо отразиться и на...

А что ты планируешь делать? Сходить на прием еще к какому-нибудь заместителю заместителя?

В министерстве образования у меня приняли заявление. Сказали только трудовую занести.

Ну занеси. Как ты не поймешь, что им самим «занесли»! И давно. Всем на тебя плевать. Тем более учитывая, с кем ты вздумал конфликтовать, — подытожила Валя.

Сергей немного подумал.

Хорошо.

«Соболь» свернул во дворы, угодил колесами в наезженную колею и тяжело поехал вперед, то и дело прыгая на ямах и ухабах, которые даже выпавший накануне снег не смог выровнять. Весь салон при этом дергался, а водитель Кирилл чиркал макушкой о низкую крышу кабины.

Через пару минут Сергей почувствовал, что его укачивает, и порадовался, что не успел пообедать.

Слушай... А ведь в гимназии у вас все оборудовано по самому хай-теку? — спросил оператор, заметно оживившись.

Смотря что имеется в виду. Компьютеры везде, проекторы и интерактивные доски почти в каждом...

Брось, я не о том! — перебил его оператор. — Камеры наблюдения стоят?

Ну... Наверное, стоят. Я как-то не замечал.

Валя смекнула, к чему клонил оператор.

Если бы удалось получить видеозапись инцидента, — продолжил оператор, — то это был бы реально туз в рукаве! Публикация такого материала подставила бы смачную подножку нашему «почетному гражданину».

И «меценату», — добавила Валя. — У тебя есть какие-нибудь подвязки в школе?

Сергея позабавила формулировка. Можно подумать, он какой-то местный воротила, чтобы за полгода пребывания в должности учителя английского стать со всеми на короткой ноге.

Я не так долго там работаю, чтобы по щелчку пальцев получить у охраны видеозапись с камеры. Не уверен, что записи там вообще долго хранятся.

Обычно файлы отправляют на удаленный сервер. Но в школе такая перестраховка, может, и не действует.

Машина тормознула возле двухэтажного деревянного барака. Стены его были черными от копоти, а немногочисленные целые окна затянуты изнутри ледяной коркой. Отодвинув заедающую дверь «соболя», Сергей вышел на улицу и увидел, что половина барака была обитаемой. Левая его сторона сгорела, и из снега до сих пор торчали обломки шифера, а вот справа как ни в чем не бывало стояли припаркованные машины. Вход в уцелевший подъезд был даже с кодовым замком и вполне свежий на вид.

Валя с оператором живо закрутились по двору, выбирая ракурс поэффектнее. Кирилл курил неподалеку, разминая ноги. Завидев камеру, к дому стали стягиваться зеваки и представители дворового актива, готовые поделиться своей бедой с прессой и помаячить перед объективом телекамеры.

Сергей посмотрел на часы. Он думал зайти за своими документами после занятий, когда в школе нет лишних людей, лишь в некоторых классах проводятся факультативы. Заодно можно будет узнать в бухгалтерии о зарплате, хотя особых надежд на последнюю он не питал.

Но как добраться отсюда до гимназии? Сергей слабо представлял, куда его привезли. Несмотря на то, что он родился и прожил всю жизнь в этом городе, далеко не каждая трущоба в нем была ему знакома. А находился он теперь именно в трущобе. Сергей решил подождать и посмотреть, что будут делать его новые знакомые.

Журналистка Валя уже начала опрашивать публику, а оператор, взяв один удачный ракурс, вертел головой в поисках следующих, изредка заглядывая в видоискатель.

Работа у журналистов, при кажущейся легкости, была довольно нервная. Заставить людей говорить по делу и не хором оказалось трудно. Мимо то и дело с грохотом и треском проезжали машины. В кадр лезли дети, строили рожи, а один умник даже решил зарядить в журналистку снежком, за что был жестко осажен кем-то из взрослых.

Суть претензий сводилась к тому, что власти перенесли обещанное жильцам расселение на пять лет и решением комиссии даже признали сгоревший барак пригодным для проживания «после выполнения ремонтных работ». Работы эти ограничились покраской фасада и заменой входной двери. Женщина в распахнутой голубой куртке и со спутанными темными волосами яростно тыкала пальцем по направлению этой двери, доказывая, что таким образом городские власти лишь скрыли плачевное состояние подъезда и в особенности лестницы.

Сергею, безусловно, было жаль жителей этого барака, но очень скоро нескончаемый галдеж утомил его. Он сел в «соболь» и погрузился в свои мысли.

Съемки сюжета заняли почти час. На обратной дороге выяснилось, что Сергею с журналистами не по пути, так что его высадили на остановке, находившейся минутах в пятнадцати неспешного шага от бараков. «Только время потерял», — подумал Сергей, но очень быстро пришел к выводу, что так даже лучше.

 

Еще час на автобусе — и школа предстала перед ним в совсем сонном состоянии. Сергею несказанно повезло, что смены на вахте чередовались и за монитором у входа сидел другой охранник. Поначалу он тоже не хотел пускать Сергея без пропуска, но, когда тот объяснил, что идет за заявлением и трудовой книжкой, все же открыл турникет, предварительно посоветовавшись с кем-то по телефону. Интересно, с кем?

В школе стояла тишина, похожая на ту, которая царит, когда на всех этажах уроки в самом разгаре. Но днем, проходя мимо кабинетов, Сергей слышал бы доносящееся из них приглушенное бормотание, а в дальнем конце коридора обязательно хоть раз хлопнула бы дверь туалета. Теперь же было по-настоящему тихо. Где-то едва слышно проводились факультативы, куда ходили только мотивированные ученики или те, кого родители не могли забрать домой пораньше. Работая в шестьдесят шестой школе, Сергей даже сам вел факультатив, но из-за особенностей местного контингента это было ужасно: уставшие к концу дня дети вели себя так, что никакие педагогические приемы не могли восстановить дисциплину. Крайние меры применять не стоило из соображений не только этики, но и здравого смысла: воспитанные улицей девятиклассники могли с легкостью навалять молодому учителю.

В бухгалтерии Сергею без проблем отдали трудовую книжку, сделали ксерокопию заявления об увольнении и даже сообщили, что ему будет выплачена зарплата за неполный месяц. Оригинал заявления, конечно, не дали.

Решив свои дела минут за пятнадцать, Сергей не смог просто взять и уйти из школы, понимая, что другого повода сюда вернуться у него не будет. Но вела его не меланхолия, а совсем наоборот — вещи сугубо практического свойства.

Заглянув в пустую учительскую, он окинул взглядом потолок и увидел, что над бойлером, в самом углу, торчала камера. Она ритмично помаргивала красным, сигнализируя о работоспособности. Чтобы не вызывать подозрение у охранника за монитором, Сергей вышел в коридор и потихоньку двинулся к лестнице. Теперь он замечал камеры везде: каждый угол здания просматривался как минимум с двух сторон. Вряд ли с поста охраны одновременно можно наблюдать за всеми ракурсами, а значит, данные куда-то записывались. Иначе в чем смысл?

Он уже вышел из ворот школы и неторопливо зашагал вдоль забора, как вдруг его окликнули:

Сергей Павлович!

У калитки стояла молодая женщина в красном пальто и высоких черных сапогах.

Здравствуйте! Я мама Полины Голицыной.

Сергей не мог знать всех родителей в лицо, тем более в пятом «А», где занятий не вел, — это был класс заслуженного учителя Игоря Владимировича, которого он пару раз подменял, — но девочку, которая стояла рядом с мамой, помнил.

Чем могу помочь?

Мне вас посоветовали как хорошего педагога, умеющего найти подход к ребенку. Вы, к сожалению, у нас не ведете, но... Не могли бы вы позаниматься с Полиной дополнительно?

А что не так?

Ой, она как-то совсем не тянет материал! Домашние задания даются тяжело, и с каждой темой всё хуже...

Оценки-то у меня хорошие! — обиженно сказала Полина.

Они тут у всех хорошие. Ты потом как в Англию поедешь поступать?

Не хочу ни в какую Англию!

Сергей не знал, что и сказать.

Мне кажется, в пятом классе детям лучше усваивать программу самим. Дополнительные занятия могут привести к тому, что пропадет интерес к школьным урокам.

Вот программой и позанимайтесь! Хотя бы объясните ей те правила, что они проходят. Этот Игорь... как там его...

Владимирович, — подсказала Полина.

Да. Он, по-моему, совсем плохо объясняет. Мямлит что-то себе под нос, вы уж извините за прямоту.

С характеристикой бывшего коллеги Сергей молча согласился, не сдержав улыбки.

Я не знаю, как у меня со временем...

Будет очень здорово, если удастся найти. Нам удобно вечером: Полина еще на факультатив по информатике ходит. Сами видите, поздно из школы приходится забирать. А вы ведь решили из гимназии уйти? Я так поняла, как раз ради репетиторства?

Ну... В общем-то, да.

Сергей почувствовал себя глупо. Незнакомый человек, а уже знает об увольнении. Новости распространяются быстрее, чем можно представить.

Запишите мой телефон. Я думаю, три раза в неделю для начала будет достаточно?.. Ну это вы уж сами решите.

Да, посмотрим.

Я Катерина.

Женщина протянула руку. Сергей неуклюже взял ее и хотел было пожать, но вовремя одумался. Рука была гладкая и холодная.

Записал. Очень приятно.

Жду звонка, как определитесь со временем. — На ее лице промелькнула улыбка. Сложно было сказать, кокетливая или просто благожелательная.

Припаркованная поперек тротуара красная BMW X6 моргнула аварийкой, и Катерина с дочкой двинулись в сторону машины. Сергей пошел в противоположную, к остановке.

Мысли о камере видеонаблюдения не отпускали его до самого вечера. Он живо представлял, как круто было бы заполучить ту запись из учительской и насколько сильно она могла бы подпортить жизнь Бокарову-старшему. Жаль, что это было лишь наивной мечтой. Способа, с помощью которого Сергей мог бы получить доступ к хранилищу записей, не существовало. Да и кто гарантирует, что нужный файл не удалили в тот же момент или днем позже? Не стоит недооценивать почетного гражданина города. Просто так подобные звания не раздают. Одно было ясно: время играло против Сергея. Видеозапись его позора проваливалась все глубже в недра виртуальной памяти, а он сам оставался безработным неудачником, проблемы которого волновали разве что его мать. Впрочем, не совсем безработным...

Праздные размышления прервал звонок Лены:

Разве мы не договаривались сегодня встретиться?

Гм... Вроде нет.

Мы всегда по понедельникам ходим в кино!

Местный кинотеатр в начале недели делал ощутимые скидки на фильмы, прокат которых завершался, и Сергей старался этим пользоваться.

Что же ты раньше не позвонила?

Голос Лены звучал ниже обычного. Это означало, что она обиделась.

Я ждала, что ты позвонишь!

Извини. На работе задержался.

Сергей взглянул на часы — полдесятого вечера. Долго же ей пришлось ждать.

Такая работа, с ума можно сойти! Все до обеда учатся.

Я же не учусь, а учу. Завтра сходим, хорошо?

Ничему ты не учишься! — подытожила Лена и бросила трубку.

Это была обида, но не сильная. До следующего дня максимум. Как и подобает ребенку, Лена постоянно требовала внимания и очень расстраивалась, когда его не получала или получала недостаточно. Сергей нисколько на этот счет не переживал, но на всякий случай поставил в телефоне напоминание.

* * *

Когда Сергей проснулся, было еще раннее утро. Он смотрел в потолок, и его воображение рисовало там бессмысленные узоры и странные геометрические фигуры. Стоило немного отвлечься, как мозг мгновенно стирал тщательно нарисованную картину, и приходилось выдумывать всё заново. Каждый следующий раз получался непохожим на предыдущий. В зависимости от хода мыслей появлялись то просторные деревенские пейзажи, то многоногие животные с непропорционально большими головами, то чьи-то едва различимые лица, вроде даже знакомые.

В соседней комнате щелкнули дверцы шкафа — мать собиралась на работу. Значит, время около семи.

Дождавшись, пока она приготовит завтрак и уйдет, Сергей нехотя встал и выглянул в окно. Как и положено зимой, было темно. Тучи цвета мокрого асфальта сгрудились над городом, готовясь в любой момент сотворить очередную бурю. Без солнца улицы выглядели настолько уныло, что хотелось снова залезть под одеяло и не вылезать до весны.

Полдевятого. Сегодня Сергей следил за часами с особым вниманием. Он пытался угадать, во сколько можно позвонить занятой даме, чтобы не выглядеть вульгарно. Несколько раз открыв и закрыв контакт с именем «Катерина», все же дотерпел до девяти и набрал номер.

Приятный голос ответил практически сразу. Договорились, что занятия можно начать с завтрашнего дня, то есть со среды. Обговорив кое-какие детали, Сергей положил трубку и радостно выдохнул. Как-никак у него появился источник дохода. Правда, стоимость занятий он обсудить забыл, да и последующее расписание они с Катериной толком не уточнили. «Вроде поговорили, а о чем — непонятно, — подумал Сергей. — Ничего, завтра решим».

Для учителя подрабатывать репетитором считается не только нормальным, но даже обязательным. Учитывая, какую смешную сумму принято называть зарплатой педагогов, репетиторство остается единственным способом хоть как-то сводить концы с концами. Но Сергей не любил индивидуальные уроки и считал, что хороший учитель должен всего себя отдавать школе, не распыляясь на сторонний «калым». Исключением были лишь занятия со знакомыми или родственниками. Так, мать настояла, чтобы он взялся подтянуть своего двоюродного брата Вадика. Это был сын младшей сестры матери, тети Оли.

Дети бывают очень разные. Кто-то умен, но бесконечно ленив и заражает своей ленью всех вокруг. Бывают прилежные, делающие задания от и до, но при этом не одаренные природным интеллектом дети, которые по настоянию родителей упорно бьются головой о гранит науки, но только расшибают лоб. Десятилетний Вадик вобрал в себя худшее от обоих типов. Привыкший к деревенской вольнице, он и в городе оставался шалопаем, не выражая даже отдаленного желания чем-то заниматься. Ветер у него в голове гулял такой, что, казалось, дай Вадику любое поручение — он на полпути просто встанет посреди улицы и не вспомнит, куда и зачем шел. Заниматься с ним было сущей каторгой, и Сергей не раз корил себя, что повелся на уговоры матери.

Родители Вадика были людьми хоть и простыми, но далеко не глупыми. Тетя Оля окончила экономический колледж. Дядя Петя, правда, даже из школы выпустился со скрипом, но Сергей отказывался верить в генетическую предрасположенность и объяснял глупость брата исключительно крайней избалованностью. После года жизни в городе у каких-то родственников, которых Сергей толком не знал, Вадика откомандировали обратно в деревню, в единственную школу, где его принимали таким, как есть...

 

Сергей вдруг обнаружил, что не взял контакты журналистки Вали. Как же тогда она собралась писать про него статью? Непорядок! Забив в поисковик нужные слова и найдя сайт «Журналистики без границ», он списал контактный номер и позвонил. Первый раз звонок сбросили, последующие же просто шли в никуда. Слушать гудки было занятием бесперспективным, поэтому Сергей решил, что лучше наведается в редакцию лично, отыскал на сайте адрес и сверился с картой города. Заодно посмотрит, где обитают «последние честные журналисты региона», как гордо именовали себя сами авторы.

Редакция находилась в неприметном старом доме в самом центре города. На первом этаже в одном крыле располагался салон красоты «Примадонна», а в другом — магазин мебели, у которого все окна были завешаны выцветшими баннерами с изображениями диванов, шифоньеров и кроватей. Посередине была арка, ведущая на какие-то задворки, куда человек в здравом уме никогда не зайдет.

Маленькая вывеска с аббревиатурой «ЖБГ» была приколочена к стене у железной двери. Сергей несколько раз постучал. Никого. Попробовал дернуть за ручку — ничего не произошло. Странная редакция, если там в будний день пусто...

Бесцельно покружив по двору и не найдя ничего, кроме гор строительного мусора и заброшенной трансформаторной будки, Сергей двинулся прочь. Наверное, адрес редакции чисто формальный и в реальности журналисты квартируют в другом месте. А если все же это и есть редакция, то деньгами она явно не избалована.

Под аркой его едва не сбил знакомый уже «соболь».

О, а вот и ты! — сказала Валя, выпрыгнув из машины. — Пошли!

Она открыла ключом железную дверь и прошмыгнула внутрь здания. Сергей пошел за ней по плохо освещенному коридору. По пятам за ним топал оператор, неся штатив, камеру и большую черную сумку. Слева мелькнула деревянная дверь подвала.

Скоро они оказались в небольшой вытянутой комнате.

В редакции все же кто-то был. Три неприметные личности — две девушки и парень — сидели за компьютерами и усердно работали, ритмично стуча по клавиатурам. В дальнем углу разместился длинный стол, возле которого на стене висела доска. «Прямо как в школе», — отметил Сергей. Рядом был стол поменьше, занятый двумя мониторами.

Валя прыгнула в потертое кожаное кресло и, выглядывая из-за мониторов, крикнула оператору:

Скидывай материал на сервер! — А потом одной из журналисток: — Маша, как там с обманутыми дольщиками?

Маша подняла голову. Это была невысокого роста полноватая девушка с красными волосами и маленьким, почти игрушечным носом. Руки ее тоже были словно взяты у другого человека — короткие, с детскими ладонями.

Делаю, — ответила она односложно.

Через час надо сдать уже. Макс, ты всё?

Да. Я уже про яму на Комсомольской пишу.

Макс выглядел типичным студентом журфака: худой, модная прическа с зализанными назад светлыми волосами, явно из барбершопа, квадратные очки на квадратной же физиономии и кофейного цвета рубашка в клетку. Сергею такие «хипстеры» казались излишне претенциозными. Пишут в кофейнях всякую ерунду с умным видом. Только место занимают.

Сейчас посмотрю. — Валя замолкла и полминуты глядела в монитор. — А ты почему опровержение от администрации района не добавил?

Макс удивленно вскинулся:

А надо? Они же всё всегда опровергают.

Я же сказала, что надо. Потом с ними судиться придется.

Ладно, — неохотно согласился Макс.

Глаза Вали бешено метались по рабочим столам: реальному и двум виртуальным. Она то и дело вертела в пальцах шариковую ручку, иногда почесывая ее тыльным концом висок. И, видимо, периодически путала стороны, потому что на правом виске виднелись две маленькие полоски синих чернил.

Сергей сел рядом и молчал, чтобы не нарушать заведенного порядка.

Всё, скинул! — сообщил оператор.

Дуй с Аней на прорыв у Прилесного парка.

Не отрывая взгляд от экрана компьютера, Аня спросила:

Опять? Вчера же писали про это.

У нее были длинные темные волосы и приятное лицо с восточными чертами и мечтательным, немного рассеянным выражением. Словно она видела своими большими карими глазами не затхлую конуру подпольной редакции, а огромное помещение лондонской The Times или, на худой конец, столичного глянцевого журнала.

Валя пояснила:

Не опять, а снова. Там полрайона без отопления, коммунальщики не знают, что делать. Всё перерыли. Пора полноценный сюжет снимать. Кирилл в машине ждет.

Щас термос обновлю.

Брось, я сделаю. Одевайся пока, — сказал оператор.

Аня пошла к вешалке и сняла длинный серый плащ. Ростом она оказалась почти с Олега.

«Такой только на “соболе” разъезжать», — усмехнулся про себя Сергей.

Валя отъехала на стуле к стене и уперлась его спинкой в плакат с изображением карты города. Красный флажок был воткнут в точке нахождения редакции. Логику расположения остальных флажков Сергей понять не мог.

Журналистка схватилась за голову, закрыла глаза и какое-то время так сидела. Сергею подумалось, что удобно иметь такие волосы, как у Вали: едва касающиеся плеч и очень послушные. Можно раз утром причесать и целый день ходить, не особо заботясь о внешнем виде. Лена же постоянно, возле каждого зеркала, тщательно причесывалась, словно выискивала блох. И все равно прическа рассыпалась, как солома, от малейшего прикосновения...

Так, давай с тобой теперь, — сказала Валя, повернувшись к Сергею. — Когда тебе Бокаров вмазал? В субботу?

Журналисты, как по сигналу, повернулись, услышав знакомую фамилию. Аня, уже одетая и готовая покинуть комнату, заинтересованно спросила:

О, так это про тебя история? Жесть!

И вышла в коридор, пригнувшись, чтобы не стукнуться о притолоку.

Что, прямо тут рассказывать? — поинтересовался Сергей.

Ему не очень хотелось, чтобы вся редакция грела уши, слушая о его позоре. Тем более что основную информацию он вчера уже выдал.

А где? — удивилась Валя. — Ну пошли на кухню.

Кухня отделялась от остального пространства редакции скромной гипсокартонной перегородкой, которая выполняла функцию сугубо декоративную. Слышно там было точно так же. Возле стола колдовал оператор, переливая чай в термос. Скоро он вышел. Валя сообразила растворимого кофе и вытащила из шкафа корзинку с печеньем. Сергей для приличия попробовал печенье на зуб — им впору было колоть лед. Кофе он в принципе не очень любил, тем более такой крепкий. Но в процессе беседы незаметно для себя выпил всю чашку. Валя вначале задавала какие-то вопросы, но скоро Сергей и сам разговорился и рассказал то, чем, может, делиться и не следовало:

Какого черта я должен менять оценки, если дети их заслужили? Что это за прецедент будет для остальных? И так каждый второй учитель в этой гимназии заполняет журнал от балды, всем пятерки ставит, лишь бы не трогали...

Преподавательская гордость журналистку волновала мало. Если разговор уходил в сторону, она аккуратно возвращала его в нужное ей русло.

Были ли у тебя подобные конфликты с другими родителями?

Нет! — громко ответил Сергей. Затем подумал и добавил: — Разве что в старой школе, но по другому поводу. Дети там учатся простые, у них и проблемы свои. С их родителями говорить очень трудно, особенно когда им самим ничего в жизни не надо... Впрочем, к нашей теме это не относится.

Валя одобрительно кивнула. Она еле заметным движением руки делала пометки в потертом блокноте, ухитряясь при этом поддерживать с собеседником визуальный контакт. Сразу видно, журналист с опытом.

В какой-то момент Сергей понял, что его унесло не туда, и резко замолчал.

Валя задала последний вопрос:

Думаешь, Бокаров запомнил тебя?

Не знаю. Может, и нет. Кто я такой?

Тоже верно.

Сергей мимоходом задумался, кто же он. В сравнении с почетным гражданином города, конечно, ничего выдающегося. Даже немного обидно.

Ну, достаточно. На самом деле я накидала заметки еще вчера, когда ты рассказывал. Сейчас останется детали скорректировать.

Когда ждать? — спросил Сергей.

Новый номер мы сдаем сегодня в ночь. Постараюсь заверстать в него, но если нет, то на следующей неделе.

Все-таки меня тревожит, что я там буду фигурировать с полным именем.

Валя поправила его:

Почему же, без отчества.

Ах, ну тогда нет повода для беспокойства, — грустно отшутился Сергей.

Не переживай. Наоборот, хорошо. Поднимем резонанс — может, и увольнять передумают. Худшее для тебя в любом случае позади.

За стенкой зазвонил телефон. Это был другой аппарат, потому что один Валя держала при себе на протяжении всего разговора. Она быстро вернулась к своему рабочему месту и скрылась за мониторами.

Сергей вышел из редакции с ощущением некоторого облегчения. Все-таки правы психологи: проговаривание проблемы дает ключ к ее решению. Теперь предстояло выбрать, в какую школу пойти устраиваться. Логичнее всего — в ближайшую к дому, чтобы не тратить время и деньги на транспорт. Но Сергей хорошо знал ее репутацию и ввязываться в очередную авантюру не хотел. В любом случае выбирать надо на их, правом берегу реки. Ради гимназии, пожалуй, можно было бы трястись в автобусе каждое утро, поблизости гимназий не было. Только кадетская школа и коррекционная. «Даже не знаю, что лучше», — язвительно подумал Сергей.

* * *

Выйдя на две остановки раньше своей, Сергей свернул во дворы в поисках школы. Всё равно какой, потому что все общеобразовательные школы в спальных районах были почти идентичны. Хорошую от плохой отличал не внешний вид, а педагогический состав и репутация. И о них можно было узнать только по сарафанному радио.

Сергей, насколько он помнил, ни разу в жизни в этой части района не был. Но это не мешало ему прекрасно ориентироваться, уверенно маневрировать в лабиринте одинаковых панельных параллелепипедов — серых, в грязных потеках и открытых всем ветрам. Они были похожи на гигантские холодильные камеры из рассказов тети Оли о ее работе на мясокомбинате.

Мимо просвистела разрисованная фирменной графикой машина такси, разбрасывая в стороны комья коричневого снега, смешанного с песком. Водитель словно не видел, что по узкой полоске тротуара идет человек...

На том месте, где, по всем правилам, должна стоять школа, была проплешина частного сектора. Это даже вызвало у Сергея небольшой интерес. Все окрестные дворы, в том числе и его, были частью типового проекта микрорайона и выглядели одинаково. Настолько, что незнакомый с особенностями советской застройки гость мог серьезно заплутать. Сергей знал, что в округе как минимум три одинаково распланированных участка и размещены они подряд. И только тут вместо школы и гаражей был этот кусок старой, всеми забытой жизни.

Присыпанный снегом, он выглядел спокойно, даже в чем-то уютно, напоминая Кучмазово, родную деревню матери, куда Сергей иногда ездил летом. Деревенский уклад жизни его не прельщал, а воспеваемые поэтами красоты полей, рек и лесов проигрывали в конкурентной борьбе городу из-за туч комаров, злющих ос и отсутствия элементарных бытовых удобств. Огороженные бетонными громадами многоэтажек частные домишки смотрелись неуместно, а соседствующие с ними коттеджи с высокими заборами из красного кирпича — просто странно. Хотя стремление жить в просторном особняке Сергею было понятно, сам он вполне комфортно себя чувствовал в панельной коробке. Вот тетя Оля, в конце девяностых променяв было деревенскую жизнь на суматоху города, после пары лет работы на мясокомбинате вернулась в Кучмазово. По ее словам, работа на комбинате была грязной, тяжелой и нервной. Но истинная причина отъезда была для Сергея совершенно очевидна: сельскому жителю город «не по фасону».

Наконец Сергей нашел школу. Стояла она немного на отшибе, рядом с Аллеей Героев, которая представляла собой небольшую, недавно очищенную от снега дорожку с несколькими сломанными лавочками и скромным обелиском в конце. На гранитном камне были высечены имена добровольцев, отправившихся из села со смешным названием Дроздовка на фронт в первый месяц войны, в сорок первом. Забавно: памятник есть, а села давно нет... Интересно, остатки частного сектора — не тех ли времен?

Даже если не знать точного времени, было понятно, что в школе перемена. Младшие классы носились по двору и кидались снежками, старшеклассники кучковались за углом. Некоторые просто блуждали между засыпанных сугробами клумб. В гимназии без особой надобности никого бы за пределы здания не выпустили, а тут — вольная воля. Удивительно!

На входной калитке стоял кодовый замок, и Сергею пришлось ждать, пока кто-нибудь выйдет и удастся прошмыгнуть на территорию. Чтобы не выглядеть странно, он топтался в стороне, будто разыскивая среди имен бойцов на обелиске знакомую фамилию.

Ой, привет!

Обернувшись, он увидел, что от калитки к нему идет знакомая фигура. Неприметная, потому и проглядел.

Надя? А ты что тут делаешь?

Вообще говоря, работаю.

В смысле? — не понял Сергей.

Подрабатываю. Веду дополнительные занятия.

Надя подошла ближе. От нее веяло теплом кабинета, а вечно бледное лицо еще не успело порозоветь на морозе.

Разве так можно?

На полставки, — сказала Надя. — А ты чего тут?

Да вот, ищу, куда устроиться.

Ее губы сложились в едва заметную ухмылку.

Здесь не так плохо. Дети нормальные. Руководство — тоже.

Пропустишь? — спросил Сергей, указывая на калитку.

Сегодня в отделе кадров никого нет, лучше завтра приходи.

Сергей вздохнул:

Ох уж эта бюрократия! Только и бегай за ними.

Теперь Надя улыбнулась по-настоящему. Редкое для нее явление. Даже странно, что в последнее время она такая улыбчивая. «Неужели настолько рада моему увольнению?» — подумал Сергей.

Повисло неловкое молчание. Надя, судя по всему, хотела что-то сказать. А Сергей просто стоял, оглядываясь вокруг. Ему некуда было торопиться.

Может, это... зайдешь кофейку выпить? — вымолвила она наконец.

Кофейку мне сегодня хватит, — покачал головой Сергей. — А вот чайку — можно.

Надя жила буквально напротив школы. Поднялись на самый верхний, девятый этаж дома, она отворила дверь в скромную двухкомнатную квартирку. Размера та была вроде бы стандартного, но из-за обилия мебели и разных лишних предметов походила на малосемейку. Приходилось держать руки вдоль туловища, чтобы ненароком не сбить какую-нибудь вазу или корзинку с побрякушками.

От всего в квартирке веяло духом собирательства, начиная с рядов шампуней и гелей в ванной комнате и заканчивая башнями кастрюлек, железных коробочек из-под кофе и тремя витиевато расписанными разделочными досками. Сергей понимал, что собирала это не Надя, но если бы выяснилось обратное — нисколько не удивился бы. Примерно так он и представлял себе жилище физички.

Тебе просто черный или с бергамотом?

Давай черный, — ответил Сергей. — А у вас вакансия учителя английского есть?

Не знаю. Середина учебного года, надо спрашивать...

На полставки хотя бы. Вряд ли я надолго.

Надя посмотрела на бывшего коллегу вопросительно. Ее жидкие темные волосы свисали с головы, как листья зачахшего в домашней духоте растения.

Что это значит?

Может, я скоро в гимназию вернусь.

Старый железный чайник засвистел на плите.

Не думаю.

Ненавидят меня там?

Нет. Вернее, не знаю. Но после... такого не вернуться. По крайней мере, не так быстро.

Разлив в бокалы кипяток, Надя насыпала себе две ложки сахара и поглядела на Сергея.

Одну, — сказал тот.

Сев рядом, Надя стала размешивать сахар в бокале.

Что ты задумал?

Я же говорил, что буду бороться. Первый шаг сделан.

Ты серьезно?

Облокотившись на подоконник, Сергей загадочно произнес, стараясь выглядеть максимально убедительным:

Я всегда серьезен.

И что за шаг, если не секрет?

Если бы ты отнеслась к этому нормально, а не так, то...

Как «так»?

Сергей попробовал отпить чай. Горячо.

С усмешкой.

Тут Надя действительно усмехнулась. Сергея это почему-то порадовало. Легкая улыбка хоть немного красила ее тусклую физиономию.

Вроде я не самый смешливый человек на планете.

Хорошо, — согласился Сергей. — Я познакомился с журналистами, и выйдет большой репортаж.

Это и есть шаг?

Мало? Поднимется резонанс, Бокарову придется как-то выкручиваться.

Сергей посмотрел на холодильник. Тот был увешан всевозможными магнитиками с животными. Из городов присутствовали Анапа, Сочи и Минеральные Воды.

Я думаю, ты этим только усугубишь ситуацию с гимназией, потому что отвечать будет Алия Саитовна. Бокарова это не затронет.

Увидим. Осталось недолго.

А дальше?

От закрытого окна ощутимо тянуло холодом.

Будет зависеть от реакции.

Допустим, ее не будет, — предположила Надя.

Придумаю что-нибудь еще. В любом случае надо устроиться на работу. Чтобы шел стаж и все такое.

Надя шевельнулась на стуле, и тот скрипнул на всю кухню.

Вот уж не думала, что тебя стаж волнует.

Не в виде записи в трудовую. Скорее как факт.

Ну-ну.

Сергей взял из вазы конфету «Коровка» и стал медленно разворачивать. Конфета была размякшая, слой ириса оставался на бумажной обертке.

Ты на моем месте так бы не сделала?

Не уверена. — Надя вздохнула. — Не уверена, что оказалась бы на твоем месте. Извини, но все-таки ты сам виноват.

Я бы на твоем месте тоже не оказался, — отчеканил Сергей. — Как по мне, ставить всем хорошие оценки и любой ценой избегать конфликтов — это не тактика уважающего себя преподавателя.

Лицо Нади скривилось в какой-то странной гримасе.

Ты думаешь, что один такой умный? Плавали, знаем! В обычной школе тебе надо работать, раз такой принципиальный. Гимназия — это компромисс. В данном случае — между благополучием учителя и спокойствием родителей.

В образовательном процессе компромиссов быть не может. Ты или учишь, или только проводишь в классе время. Ставя оценки просто так, ты обесцениваешь саму профессию, даешь ученикам возможность тебе на шею сесть.

Сергей откусил конфету, и жидкая начинка капнула на скатерть.

Ах вот ты как думаешь? — Надя покраснела. — То есть, по-твоему, я плохой учитель?

Я же не физик, чтобы знать, какой ты учитель. Но когда раздаешь от балды оценки, это характеризует тебя не с лучшей стороны.

А что я должна делать? Ставить всем двойки? Почти в любом классе от трети до половины учеников ничего делать не хотят. Они ездят к пяти репетиторам в день, а в школе просиживают штаны до совершеннолетия, чтобы получить аттестат и уехать в Москву, Лондон или еще куда-нибудь. В их жизни все уже устроено.

Ты для этого в педагогический шла? — Сергей вытер скатерть салфеткой. — Чтобы помогать мажорам-тунеядцам отсиживать время до отъезда из страны? Тамадой быть?

Надя замолчала. Фигура ее съежилась, лицо осунулось, а ложка, до этого спокойно болтавшаяся в бокале, оказалась в руке, глухо отбивая по столу ритм.

Я шла в педагогический, Сережа, чтобы иметь возможность хоть как-то планировать свою жизнь. Чтобы знать, что не окажусь на грани, как в девяностые. Отец уехал за границу и забыл о нашем существовании, а маму из НИИ уволили, и мы ели то, что выращивали в огороде. Ты-то не застал этого времени. А я хоть и была маленькая, но прекрасно помню, как мы стояли на толкучке возле драмтеатра и продавали отцовские вещи, которые он не смог утащить в Америку. И суп этот водянистый, где вместо мяса плавал фарш из консервов. Я костьми лягу, но за свое место рабочее буду держаться!

Не настолько ты меня старше, чтобы помнить... — начал было Сергей, но осекся. — Я не виню тебя. У меня у самого в семье всякое в те годы происходило. Но должна ведь быть на свете справедливость? Если ее и в школе нет, то чего от этих детей в будущем ожидать?

Ты вроде английский преподаешь, а не философию. Есть вещи, которые мы никогда не изменим. Это не нашего ума дело. Так зачем портить себе жизнь?

Сергею на это нечего было сказать. Его позиция строилась не на чувстве всеобщей несправедливости, а скорее на необходимости доказать окружающим собственную важность. Школа — это место, откуда все начинается. Она должна формировать в человеке скелет, на который затем жизнь нарастит и мышцы, и кожу.

В любом случае у меня нет выбора. Масштаб влияния Бокарова неизмеримо больше того, что может простой учитель английского. Но если я не попытаюсь, не сделаю все от меня зависящее, то спать спокойно не смогу. Чему я детей-то буду учить, если сам сдамся?

Ты языку их учишь, а не выживанию. Господи, ну и каша у тебя в голове! Начитался ерунды всякой.

Словно не замечая сказанного, Сергей продолжил:

Для меня весомым козырем было бы раздобыть видеозапись с камеры наблюдения. В гимназии же каждый закуток просматривается: кто где курит, кто куда ходит... У охранника на компьютере это все хранится или где-то на сервере, я точно не знаю. Но если заполучить запись...

Это уже тянет на уголовное дело. Даже не вздумай!..

Сергей прервал собеседницу:

Знал бы, как это провернуть, — ни минуты бы не раздумывал. Выкрал бы, взломал... Как угодно! Правда на моей стороне.

Надю от одной мысли о такой авантюре бросило в дрожь.

Будешь потом об этой правде сокамерникам рассказывать, когда закинут тебя на зону. Мало того что уволили, так еще и в гимназию ночью влез.

Ну спасибо, поддержала! — подвел итог Сергей, как будто действительно ожидал от этой женщины какой-то поддержки, пускай даже только на словах.

Они сменили тему и поговорили еще минут тридцать. Выпили по второму бокалу чая. Затем Надя сообщила, что скоро должна прийти с работы ее мама. Да и Сергею пора было уходить — хватит болтать.

 

На улице смеркалось. Тяжелые тучи висели удивительно низко, напирая распухшими боками на бетонные бруски домов. Казалось, с верхнего этажа их можно проткнуть палкой. Может, поэтому и шел снег — мелкий, как пыль. До назначенной встречи с Леной оставалось еще какое-то время, однако домой возвращаться не хотелось, и Сергей сразу двинулся к ней во двор, хотя идти до него было далековато.

Ему понравился этот случайный разговор с Надей. За то время, что они ездили на одном автобусе, ничего похожего между ними не происходило. Она всегда была несколько зажата, говорила туманно и скомканно, словно опасалась лишних ушей. Теперь же, когда было понятно, что Сергей на километр не приблизится к зданию гимназии, Надя успокоилась и могла говорить по-настоящему, как свободный человек, а не боящийся каждого шороха наемный работник. С другой стороны, если раньше она казалась Сергею жертвой системы и вызывала жалость, то после сегодняшнего разговора выяснилось, что это ее осознанная, взвешенная позиция. Сергей не мог с ней согласиться, но его мнения и не спрашивали.

Может, не стоило ей лишнее рассказывать?

Вот и двор Лены. Сергей набрал номер, и она ответила как ни в чем не бывало:

Уже бегу!

Машина ее отца, старый внедорожник Toyota, стояла припаркованная поперек палисадника, наехав правым колесом на ледяной бугор. Знакомая фигура курила возле подъезда, жадно втягивая в себя дым.

Здравствуйте, Геннадий Антонович!

Привет, Сергей! — Мужчина протянул руку. — Ты к нам?

Пойдем в кино сейчас.

Отец Лены был коренастый, среднего роста, всегда с короткой стрижкой и гладко выбритым узким лицом. Он ходил в темно-синем пиджаке, брюках со стрелкой, выглаженной белой рубашке и черных, начищенных до блеска ботинках. Сергей понятия не имел, где он работает. Да и знать особо не хотел — может, в силовом ведомстве.

Что-то редко ты к нам заходишь, Серег. Жена постоянно о тебе спрашивает. Может, поднимешься — чайку выпьем?

Сергей избегал бывать у Лены при ее родителях. Не то чтобы они были какие-то неприятные или плохие люди. Вполне обычные. Просто Сергею казалось, что это ни к чему. А учитывая, что ее мать работала ненормированно — или, вернее сказать, почти не работала, — был он в их квартире всего раза три. В том и прятался корень проблемы их с Леной уединения. Приводить же девушку к себе домой Сергею было просто стыдно: не такой уж там хороший ремонт, а его комната до сих пор походила на лачугу пятнадцатилетнего подростка — с постерами супергероев на стенах и старыми игрушками. Поэтому приходилось выкручиваться, снимать чужие квартиры посуточно.

В другой раз. У нас скоро сеанс.

Ну смотри.

Бросив бычок в сугроб, отец Лены открыл домофон своим ключом и ушел. Чтобы не застудить ноги стоя на месте, Сергей отошел к пустой детской площадке и двигался по ней взад-вперед. Мужик с балкона соседнего подъезда что-то громко декламировал в пустоту. Его бессвязная пьяная речь отражалась от стен соседних домов и эхом возвращалась назад. Он словно спорил сам с собой, пытаясь перекричать эхо. Наконец его втащили в квартиру, и на некоторое время двор погрузился в тишину. Лишь редкие машины шуршали по свежему снегу, выезжая со двора на улицу. Зажглись фонари — и вид окрестностей преобразился.

Мама обиделась, что ты не поднялся, — сходу заявила Лена, прыгая в объятия Сергея.

Мы так в кино опоздаем.

Врунишка! Ты просто боишься моего папу.

Не выдумывай.

Сергей нежно поцеловал девушку в губы.

Ой, холодный! — отметила Лена. — Как будто весь день тут стоял!

Идем, а то все места разберут.

До торгового центра «Калейдоскоп» было в прямом смысле рукой подать, но Сергей и этот отрезок пути прошел нехотя, через силу. За день он успел нагуляться, поэтому ноги немного гудели. На парковке был, как всегда, аншлаг. Приходилось лавировать среди машин. Отовсюду кто-то сигналил, моргал фарами — парковался, мешая проходу.

Кинотеатр тоже оказался забит до отказа. На ближайшее время было три сеанса: любовная драма, русская комедия и очередной супергеройский фильм, завершающий прокат. Если раньше Сергей следил за всеми супергеройскими фильмами и знал расписание премьер на полгода вперед, то теперь выбросил эту чушь из головы. Негоже учителю интересоваться подобным вздором.

Куда пойдем? — спросила Лена. Звучало это как шутка, потому что она уже знала куда.

На супергероев? — предположил Сергей в шутку.

Да! Отличная идея.

Сергей ожидал другого ответа. До сеанса супергероев ждать было дольше всего, и он понимал, что столько не выдержит. Поэтому попробовал предложить другой вариант:

Давай на комедию.

Издеваешься?

Нет, — сказал Сергей, смотря на часы. — Может быть уморительная дрянь.

Лена громко возмутилась:

Да это для идиотов кино!

Очередь подходила к кассе, и парни впереди грозно оглянулись. Их вид явно свидетельствовал о том, что они купили билет на комедию.

Давай хотя бы на драму, — пошла на компромисс Лена.

Сергей радостно согласился. Это был его излюбленный педагогический прием — создать условия, при которых ученик сам выберет нужный вариант и не будет ощущать, что ему его навязали.

До драмы, правда, тоже пришлось ждать целый час, и Сергей с Леной провели его в кафетерии. Они сели в центре зала, потому что остальные места были заняты. Рядом с ними постоянно шныряли люди с подносами, бегали дети. Отовсюду звучала чья-нибудь речь, долетали обрывки чужих диалогов. Лена без конца что-то тараторила, но Сергею это было настолько неинтересно, что он с куда большим удовольствием подслушивал чужие беседы. Впрочем, те тоже не содержали особого смысла: болтовня о работе, о кредитах, нытье в ожидании весны. Скоро от шума начала гудеть голова, и Сергей уже считал томительные минуты до фильма.

Ты меня вообще слушаешь? — спросила Лена грозно.

Да, — ответил Сергей, нащупывая концом трубочки последние капли газировки в пластиковом стакане. — Тут слишком шумно. Пошли.

Битком набитый зал бурлил, как котелок ухи на летнем костре. Кто-то кряхтел, кто-то в соседнем ряду громко комментировал каждый увиденный на экране момент, сзади чавкали и шуршали попкорном. По левую руку целовалась парочка, издавая неприятный, похожий на хлюпанье тряпки по линолеуму, звук. Да и фильм ожидаемо был ужасный. Такой не жалко и пропустить. Сергей вообще не был настроен его смотреть. Мыслями его владели совсем другие вещи: неминуемый выход статьи, завтрашнее занятие с Полиной, устройство на работу в новую школу. Легкомысленная беззаботность Лены, обычно приятная и веселящая, сегодня злила и отвлекала.

Ну как? — спросила она на выходе из зала.

Могло быть и лучше.

А по-моему, здорово! Может, и хорошо, что не пошли на супергероев.

Обняв подругу, Сергей сказал:

Главное, чтобы тебе нравилось.

На обратном пути они почти не разговаривали.

У тебя все нормально? — поинтересовалась Лена.

Да. А что?

Ну какой-то ты грустный... Это из-за работы?

Немного подумав, Сергей ответил:

Все навалилось как-то сразу. Да и погода такая... В сон клонит.

Ой, не говори! Я сегодня полдня проспала!

Лена засмеялась. Сергей тоже выдавил из себя смешок. Они подошли к подъезду. Внедорожник Toyota успело занести снегом.

Люблю тебя! — вдруг произнесла Лена и крепко прижала Сергея к себе.

Они стояли посреди узкой дороги, слушая приглушенный шум соседней улицы и редкий звон посуды из ближайших окон. Фонарь над их головой погас, перегревшись, и они словно растворились в морозном февральском воздухе. Двор пятиэтажного дома тихо дремал, укрывая пару во мраке своих объятий. Идиллию нарушила машина такси: выстрелила лучами фар по их лицам, медленно прокатила мимо и остановилась у соседнего подъезда.

Пока! — сказал Сергей, и Лена пошла к двери.

Он махнул девушке рукой, когда она мелькнула в окне подъезда. Жила Лена на четвертом этаже, поэтому Сергей видел ее еще в двух окнах. Она каждый раз радостно махала ему в ответ.

В такси села женщина в дубленке до колен, держа за руку укутанного в зимний комбинезон ребенка — непонятно, мальчика или девочку. Такси отъехало, оставляя за собой шлейф дыма, пахнущего продуктами горения бензина. Сергею с детства нравился этот странный химический запах.

Он медленно побрел к остановке.

* * *

Вы бы еще в мае пришли! — недовольно буркнула крупная женщина в годах, разглядывая Сергея.

И все же. У вас есть потребность в учителях английского?

Есть, есть. Что вы, говорите, оканчивали?

Сергей не говорил.

Педагогический.

Наш?

Не знаю, ваш ли. Местный.

Женщина в ответ на замечание Сергея фыркнула с нескрываемым раздражением. Затем сняла трубку, позвонила кому-то и позвала в кабинет.

А до этого где работали?

В шестьдесят шестой начинал.

Сочувствую, — сказал невысокий суховатый мужчина с короткими седыми волосами. Хлопнув дверью, он подошел к Сергею и приветливо протянул руку: — Здравствуйте!

Рукопожатие с ним было вялым, как будто потрогал куриное филе.

Вот, Андрей Владимирович. Учитель английского. Хочет у нас работать.

Это похвально, мой друг. Учителя толковые нам всегда нужны.

Из шестьдесят шестой-то! — усмехнулась женщина. — А потом где были?

Трудовая книжка Сергея лежала на столе, перед ее носом. Закрытая.

В гимназии.

Ого! А чего же ушли? — удивленно спросил Андрей Владимирович.

Он стоял рядом со шкафом и зачем-то разглядывал сложенные там папки.

Не сработался с коллективом.

Женщина пристально посмотрела на Сергея, словно надеясь отыскать там истинную причину. Не вышло.

Можем предложить пока половину ставки. Летом одна учительница уйдет в декрет, и с осени возьмете ее нагрузку — тогда получится полная ставка.

«К следующему учебному году? Серьезно?» — удивился Сергей. Но вслух сказал:

Нормально. Мне это подходит.

Оставьте контактные данные и сходите в бухгалтерию. Они сделают ксерокопии нужных документов и ближе к концу недели позвонят. Или вы сами позвоните. Сейчас проверка быстро проходит.

А можете рассказать немного о самом процессе? Что за учебники у вас, какая программа?

Вопрос вызвал у присутствующих небольшое смущение.

Как какая? Школьная. По федеральным образовательным стандартам, — отрезала женщина.

Тут вам не гимназия. Особого разнообразия не ждите, — добавил Андрей Владимирович. — Впрочем, получше, чем в шестьдесят шестой.

Сергей зашел, куда сказали, и сделал, что требовалось. Отношение к работнику тут, конечно, своеобразное. За полставки еще и разговаривают сквозь зубы. Да и сама школа внутри выглядела грустно, хуже, чем снаружи: вся потертая, двери скрипят, в гардеробе пахнет сыростью и канализацией. Даже окна в коридоре деревянные, отчего без куртки идти по нему зябко. Сергей очень не хотел бы тут задерживаться дольше, чем до лета. Одно его радовало: эти люди ничего о случившемся в гимназии не слышали. Короткие оказались ножки у слуха — через реку не перешел.

 

Вернувшись домой, Сергей провел остаток дня в радостном ожидании первого занятия с Полиной. Ехать предстояло в коттеджный поселок на отшибе. Это не было городом: поселок находился за кольцевой дорогой, на месте бывших совхозных полей. Даже на такси добираться туда оказалось долго. И дорого. Однако стоимость поездки ему обещали компенсировать. Целый час Сергей разглядывал унылые пейзажи спальных районов и всматривался в заиндевевшие стекла автобусов, где мутными очертаниями проступали физиономии уставших людей. Миновав пробку, такси выехало на кольцевую и заметно ускорилось. Через полчаса Сергей был на месте.

Машина остановилась у шлагбаума — дальше предстояло идти пешком. В обе стороны от шлагбаума расходились ровные линии улиц. На карте территория выглядела клетчатой, как тетрадный лист. Дома не очень отличались друг от друга, как напечатанные на принтере. И в остальном этот поселок был обычным микрорайоном, где вместо высотных «муравейников» построили двух-трехэтажные коттеджи. Узенькие нечищеные дорожки, где с трудом разъедутся две машины, высокие глухие заборы, отсутствие тротуаров — все это производило гнетущее впечатление.

Около ворот нужного дома стояла красная BMW X6. Сергей включил фронтальную камеру телефона и, нащупав рукой шарф, поправил его. Затем позвонил в домофон.

Здравствуйте, Сергей Павлович!

С самого порога чувствовался нетипичный для дома запах. Была это странная смесь пряностей и цветов. Катерина, одетая в строгие черные брюки, серую блузку и голубого цвета пиджак, радостно улыбалась Сергею, показывая, куда повесить верхнюю одежду и какие тапочки надеть. Видимо, только приехала и не успела переодеться во что-то менее формальное. Тапочки Сергею выделили смешные, с лицом мультяшной не то собаки, не то крысы. Он не разобрал, потому что в этом доме и без того было на что поглазеть.

Со вкусом выполненный ремонт без излишеств, мебель, явно сделанная специально под конкретное место, ровно выкрашенные стены, растения по углам. Если снаружи дом не казался большим, то внутри за счет свободной планировки производил впечатление очень просторного. Каждая деталь интерьера, каждый стул, диван, рама у картины, даже половик на входе — ко всему приложил руку умелый колорист и дизайнер. На таком фоне арендный «лофт» в бывшем заводском корпусе, который так понравился Лене, выглядел дешевой пародией. Да уж, все познается в сравнении...

Сергей несколько растерялся, глядя по сторонам. Катерина это поняла и, легонько коснувшись его локтя, повела к лестнице на второй этаж. Комната Полины была, впрочем, обычной: заставленные куклами и другими игрушками полки, наборы для вышивки и прочего рукоделия, плюшевые звери на кровати... В окно ярко светил фонарь уличного освещения, ровно туда, где находился стол. Единственное, что Сергея удивило, — это отсутствие стационарного компьютера и каких-либо постеров с изображением любимых актеров или музыкантов. Для новых поколений это уже чуждо?

Если что-то понадобится — я рядом.

Катерина скользнула в соседнюю комнату и прикрыла дверь. Настало время урока. Сергей никогда до этого не бывал в подобных домах, поэтому чувствовал себя тут не в своей тарелке, словно произошла ошибка и его быть в этих стенах не должно.

Коллекционируешь куклы? — спросил он Полину, стараясь наладить диалог и немного успокоиться.

Нет.

Сергей вертел головой по комнате. Возле кровати он увидел гриф гитары, торчащий из-за комода.

А на гитаре играть умеешь?

Плохо, — ответила девочка.

М-м-м... Ну, куклы, наверное, всяко интереснее.

Полина недоверчиво смотрела на учителя, не зная, к чему тот клонит. Он и сам не знал — говорил первое, что приходило на ум. Окно пришлось зашторить, потому что фонарь слепил глаза, мешая сосредоточиться.

Ладно. Расскажи, пожалуйста, какую тему вы сейчас проходите?

Полина открыла учебник и медленно, без особого желания стала показывать пальцем на упражнения, которые они недавно выполняли в школе. Сергею важно было определить ее уровень, понять, насколько тот соответствует актуальной школьной программе пятого класса. Одно дело, если девочка не разобралась с парой тем и ее требуется всего лишь поднатаскать за месяц-полтора. Совсем другое дело, если она давно перестала улавливать то, что делают на уроке, и просто отсиживается, ничего не понимая. Игорь Владимирович хорошо знал свой предмет, но как учитель был слишком снисходителен. Для него «четыре» — уже плохая оценка, а к тройкам он прибегал лишь в крайнем случае. Сергею про это не раз говорили сами ученики: «А вот в той группе Игорь Владимирович двойки не ставит... А вот у той группы домашки на зимние каникулы не было!» Что ж, как говорится, «у каждого педагога своя метода».

Полина отвечала нехотя. Устала за день или стеснялась, но Сергей так ничего толком и не понял о ее уровне английского. Вроде говорит как все, но стоит отойти от формального упражнения хоть на шаг — замолкает. Час прошел довольно быстро. Сергей решил к следующему разу ничего не задавать. Гимназическая нагрузка и так чрезмерная. Наверняка составители программы прекрасно понимали, что ученик все задания никогда не выполнит.

Хороший преподаватель, конечно, приносит с собой дополнительный материал и обязательно задает на дом грамматические упражнения или новые слова, но Сергей ничего не успел распечатать. Даже не вспомнил об этом. Тем более это было вводное занятие. Откровенно говоря, лучше, чем в их основном учебнике, задания вряд ли можно отыскать. Изданный в Англии на прекрасной глянцевой бумаге, с яркими цветными иллюстрациями и современными текстами, такой учебник — отличное подспорье учителю. Он не входил в перечень сертифицированных методических комплексов, но в гимназии по нему занимались с давних времен, с первого по одиннадцатый класс. Министерские проверки на это закрывали глаза. У Алии Саитовны и тут все было под контролем. Да уж, в простой школе учитель лишен такого удовольствия...

После занятия Сергей немного пообщался с Катериной. Спустившись на первый этаж, на кухню, они пили чай с медовым тортом и разговаривали. Она уже была одета по-домашнему, в светлые мешковатые штаны и толстовку с капюшоном, так называемое худи. Говорили не только о Полине — о всяком: системе образования, современных детях, учителях. Разговор плавно перетекал с одной темы на другую.

Знаете, мне кажется, что современные дети менее способны. Вы так не думаете? — спросила Катерина.

Нет, что вы! Скорее наоборот. У всех в телефонах скоростной интернет, можно любую информацию найти за секунду.

Так никто ведь ее не ищет! Гаджеты используют для игр и чтобы видео смотреть. О каком уж тут образовании говорить...

Сергей отделил десертной ложкой кусочек торта.

Это правда. Я стараюсь пресекать использование телефонов на своих уроках. Всё хорошо в меру и в нужное время.

Мне кажется, дети сейчас живут в телефонах. Для них даже на полчаса оторваться — уже беда. Руки нечем занять.

Вы все-таки немного утрируете. Но да, бывает, и на уроках умудряются играть. Некоторые ученики по-хорошему не понимают, — сказал Сергей, отпивая чай из прозрачного стакана с толстыми стенками. — Тем не менее мы о таких возможностях даже не мечтали.

Мы? Я думаю, вы не намного отличаетесь по возрасту от современного поколения.

Сергей поспешил объяснить:

Я имел в виду детей девяностых и старше. Когда любой реферат — это несколько часов поисков нужных книг в библиотеке, потом конспектирование, потом надо выучить и рассказать... Сам я этого не застал, но слышал не раз, в том числе от коллег. Сейчас это даже представить сложно.

Знаете, такого и я уже не застала, — подумав, сказала Катерина.

Я думаю, вы от моего поколения тоже не очень отличаетесь.

Катерина кокетливо посмеялась. Затем сменила тему:

А вы никогда не хотели работать за границей? В Британии или США?

Сергея этот вопрос несколько удивил. Он зацепил ложкой еще один кусок торта.

Кем?

Ну преподавателем.

Сомневаюсь, что жители Британии и США нуждаются в преподавателе английского.

Катерина поняла, что сморозила глупость, и поспешно исправилась:

Ах, ну да! Я не подумала. А если не преподавателем? Кем-то ведь вы мечтали в детстве стать?

Водителем автобуса. Но вряд ли это хорошая альтернатива. Во всяком случае, имея лингвистическое образование. Хотя бы и за границей.

Какая необычная мечта, — заметила Катерина.

А вы, — поинтересовался Сергей, — кем хотели стать в детстве?

Не поверите.

Актрисой? Космонавтом?

Как бы не так! Кондуктором. Помню, как изрезала какую-то тетрадь на полоски и раздавала их соседям в подъезде. Вроде билетов. А потом оказалось, что в эту тетрадь отец долги записывал — кому надо отдать. До сих пор удивляюсь, что меня за это не придушили!

Сергей хотел было засмеяться, но не знал, насколько это будет уместно.

У нас получился бы отличный тандем. Водитель-учитель и кондуктор... извините, не знаю, чем вы занимаетесь.

Неважно, — отмахнулась Катерина.

По лестнице затопала Полина.

Мам, а мы будем смотреть сегодня «Бронзовые костры»?

Будем, можешь включать.

Полина прыгнула на диван, включила пультом плазменный телевизор и стала выбирать нужный канал.

Смотрите с дочерью «Костры»? — удивился Сергей. — Это же взрослый сериал.

Знаете, к ребенку надо относиться как к взрослому, мне кажется. Без этих вот сентиментальностей и сю-сю. Тем более в сериале ничего ужасного нет.

Сергей понятия не имел, что в нем есть. Он просто видел где-то назойливый рекламный баннер.

Настало время уходить. И так задержался. Казалось, что занятие шло меньше, чем они с Катериной болтали. Но часы фиксировали обратное: разговор занял от силы полчаса. Уже в дверях Сергей понял, что не обговорил расписание занятий.

Давайте три раза в неделю, как изначально договаривались.

Хорошо. До свидания, Сергей Павлович, — сказала Катерина.

Полина поднялась с дивана и встала рядом с матерью. Видно было, что ради приличия.

Досиданя, — пробубнила она.

Вызвать такси оказалось огромной проблемой. Никто вечером не хотел ехать по такому странному маршруту, и поэтому заказ без конца отменялся. Простояв у шлагбаума минут сорок, Сергей окоченел до такой степени, что сенсорный дисплей телефона перестал воспринимать его пальцы. Наконец, каким-то чудом найдя в интернете случайный номер, он объяснил диспетчеру свое местоположение и его забрали старые «жигули» седьмой модели без каких-либо опознавательных знаков. Стоимость поездки оказалась даже ниже, чем при заказе через известные приложения. Но за это пришлось выслушивать бредовые разговоры немолодого, тучного водителя, его экспертное мнение о геополитике, климатических изменениях и о недостаточной роли граждан в вопросах распределения ресурсов страны.

Когда Сергей добрался до дома, на него накатила такая усталость, что буквально валила с ног. Наскоро поужинав, он закрылся в комнате, плюхнулся на неразложенный диван и быстро заснул с ощущением радостной легкости и в предвкушении чего-то большого и доброго...

Он даже представить не мог, что его ждет.

 

Продолжение в следующем номере.

 

 

1 Доброе утро, дети! (англ.)

 

2 Николай, давай начнем с тебя (англ.).

 

3 Кстати (англ.).

 

4 Дети, каким было домашнее задание на сегодня? Кто-нибудь хочет исправить свои оценки? (англ.)

 

100-летие «Сибирских огней»