Вы здесь

Оценка для учителя

Роман. Продолжение
Файл: Иконка пакета 01_cholokyan.zip (106.18 КБ)

* * *

Сергей проснулся к полудню и решил, что сегодня останется дома. Неотложных дел у него не нашлось, поэтому можно было расслабиться. В результате он лазал в интернете до вечера, пока не пришла мать.

Что, сидишь? — с порога вопросила она.

Сижу, а что делать? — непонимающе ответил сын.

Мать вошла к нему в комнату, бросила сумку на диван и сама опустилась рядом с ней.

Ну сиди-сиди. И я посижу.

В ее тоне было что-то необычное, тревожащее, и Сергей поспешил спросить:

Случилось что?

Да нет, сынок. Ничего. Ничего такого. Просто...

Она замолчала, и Сергей понял, что это не обычная пауза. Не договорив, мать начала рыдать.

Ты можешь объяснить, что произошло?

Встав из-за компьютера, он кружил вокруг нее, ища, с какой стороны подойти, чтобы успокоить. Наконец придвинулся вплотную и прижал ее голову к себе. Мать продолжала всхлипывать.

На работе какие-то проблемы?

Нет у меня больше работы, Сережа... Всё.

Новость прозвучала ошеломляюще, словно кто-то подошел сзади и ударил по затылку.

Как?

А вот так! — грубо ответила мать. — Не знаю, что ты там натворил, но спасибо, сынок, большое!

Ее настрой вмиг изменился, теперь в ней кипела злость. Мать посмотрела заплаканными глазами на Сергея и отвернулась к стене, выражая так свое презрение.

Я-то тут при чем?

Это ты мне объясни! Кому ты перешел дорогу? Говорила я тебе: думай головой, прежде чем что-то делать!

Постепенно Сергей начал понимать, что произошло. Однако, как говорят в Одессе, понимать и верить — две большие разницы.

Что тебе сказали?

Сказали, пиши, мол, по собственному. И передай привет сыну.

Немного успокоившись, мать ушла в свою комнату. Весь вечер они об увольнении не упоминали, словно ничего не случилось. Поужинали молча.

Однако Сергей завелся не на шутку. Если это происки Бокарова, то почему только сейчас, спустя столько дней? И почему это коснулось матери, а не напрямую его, Сергея? Мать-то тут каким боком?

Он накинул пальто, обулся и выскользнул на лестницу.

На первом этаже около мусоропровода грелись и распивали вонючий алкоголь какие-то скрюченные мужички с распухшими физиономиями. Несколько дней назад Сергей видел, как одного из них выгоняла соседка. Теперь же они расположились так, словно занимали это место по праву.

На углу дома с давних времен стоял газетный киоск. Местные по старинке именовали его «Союзпечать», нынешнее название «Точка» приживалось с трудом. Сергей, который позабыл перед выходом глянуть на часы, надеялся, что киоск еще не закрылся.

Добрый вечер. Номер «ЖБГ», пожалуйста.

Кого? — не поняла бабка-продавщица.

«Журналистика без границ». Газета такая, — уточнил Сергей, застегивая пальто.

Бабка, почесав шею, ответила:

Не, у нас такого нет. Через дорогу перейди — в переходе, может, будет. Или вон в «Ландыше», у Тани, стеллаж справа. Если она еще не ушла...

Сергей побежал в продуктовый магазин «Ландыш». Он выскочил из квартиры без шапки и шарфа, рассчитывая быстро вернуться обратно, и теперь ощутимо мерз.

Пожилая женщина уже накрывала стеллаж с газетами пленкой, когда объявился поздний покупатель.

Здравствуйте! У вас нет свежего номера «ЖБГ»? — Сергей переминался с ноги на ногу, чтобы согреться. В магазине тоже было прохладно.

Тридцать рублей.

Можно картой?

Переводом только. Вот номер. — Женщина протянула бумажку с нацарапанными ручкой цифрами.

Пока грузилось приложение, поинтересовалась:

Что, правду ищете?

В каком смысле?

Ну газету такую покупаете... Правду ищете? — повторила женщина.

Сергей, переведя нужную сумму на указанный телефон, протянул руку, чтобы взять газету.

А есть она вообще? — Ничего умнее ему в тот момент в голову не пришло.

Есть, — ответила продавщица уверенно. — Но у каждого своя. Тут тебе ее не напишут.

Она демонстративно потрясла газетой, прежде чем передать ее Сергею. С тем он и ушел. Точнее, убежал.

Влетел в подъезд и стал пешком подниматься по лестнице, громко топая, чтобы согреться. К пятому этажу совсем запыхался и остановился. Развернул газету.

Его физиономия была на первой полосе, а рядом красовался заголовок: «Конфликт учителя и кандидата в губернаторы Бокарова».

Черт...

Фото праздничного мероприятия по случаю юбилея гимназии было взято с ее официального сайта. Сергей там стоял рядом с завучем Ларюшиной. Случайный кадр, но какой колоритный! Наверняка Ларюшина будет не в восторге от такой славы. Когда делали фотографию, Сергей еще никого из учителей не знал, он всего месяц работал в гимназии. И ведь не поленились прошерстить интернет, журналисты...

Развернув газету на нужной странице, Сергей быстро пробежал глазами текст. Его рассказ был, конечно, сильно сокращен, но суть передана верно — ничего не переврали, отсебятины не внесли. И имена все были даны полностью: Анатолий Викторович Бокаров, его сын Марк... Конец статьи украшала фотография, которую сделали уже в редакции. На ней Сергей выглядел каким-то потерянным, с взъерошенными волосами — в общем, жалким.

Удивляло то, с какой скоростью информация дошла до Бокарова. И при чем тут мать?

Последнее волновало Сергея больше всего. Если он со своими проблемами уже почти сжился, то для матери потеря работы была настоящей трагедией. Она всю жизнь служила на почте оператором, а выйдя на пенсию, устроилась в местную библиотеку. Работа была спокойная, коллектив ей нравился. Человеку после пятидесяти в принципе трудно найти хоть какое-то место, поэтому за свое мать держалась крепко. А теперь — куда она?

Сергей молча положил газету на обувную полку в прихожей и побежал в ванную греть руки под струей теплой воды.

Ты теперь звезда?

Не слышу, — ответил сын.

Мать швырнула газету на пол.

А обо мне ты подумал?! Зачем связываться с такими людьми?

Что я мог сделать?

Я думала, что правильно тебя воспитала.

Сергей понимал, что судит она только по фотографии на первой полосе и броскому заголовку. Он поднял с пола газету и передал матери:

На, прочитай сначала. А потом говори.

После чего закрылся в своей комнате и стал рыскать по интернету, вводя в поисковик один и тот же запрос в разных формулировках. Новость перепечатало только несколько местных изданий и всё. Даже комментариев никаких не было. Сергей открыл страницу Марка в социальной сети — мало ли... Стандартный детский бред: глупые картинки, видео с машинами и множество записей в духе «Марк заработал тридцать пятый уровень в игре Royals and Punks». Сергей предположил, что это та самая игра, в которую Бокаров-младший играл на уроке и из-за которой нахамил.

Что теперь делать? Каков должен быть следующий шаг? Соглашаясь выставить на всеобщее обозрение свой позор, Сергей ожидал, что последует мгновенная реакция, что о нем и о Бокарове заговорит весь город. Разве не для этого работают СМИ, разве они не рупоры общественного мнения?

Он метался по комнате, не находя себе места, не понимая, как быть дальше. На мгновение его охватила паника. А вдруг всем действительно наплевать и единственное, что он получил, это потерял возможность работать по своей профессии, как и обещал Бокаров? Вдруг его никуда теперь не возьмут? Чтобы это узнать, требовалось сходить в школу и поинтересоваться результатом проверки его документов. А заодно и в редакцию заглянуть.

Сергею очень хотелось поговорить с кем-то, кому можно все рассказать честно и без напускной бравады. Олега он дергать не решился. Может, попробовать открыться Лене? Должна же она знать, что происходит с ее парнем.

Несмотря на поздний час, он взял телефон и набрал знакомый номер. Гудки, еще гудки... Сброс. Хм... Связь в его комнате всегда работала нормально, но на всякий случай он подошел к окну. Гудки, гудки... Тишина. Наконец Лена подняла трубку.

Привет, Ленусик, — произнес Сергей. Он никогда не называл ее так, но сейчас вдруг слетело с языка.

Из трубки до него приглушенно доносился разговор на повышенных тонах. Второй голос мужской. Видимо, отец.

Алло-о? Лена!

Бум! Это как надо приложить межкомнатной дверью, чтобы грохот был слышен даже в телефоне.

Не звони мне! — прошипела Лена и бросила трубку.

Сергей минуту стоял в недоумении. Затем снова набрал номер. Звонок прошел, трубку взяли, на экране появился таймер, который отсчитывал секунды вызова. Опять слышался грубый разговор в отдалении, но Сергей не мог разобрать, о чем идет речь. Похоже, телефон спрятали в стол или сунули на полку микрофоном к стене. Доносились лишь отдельные слова:

Не вздумай... никогда... с ним... если узнаю... смотри...

Сергей прервал вызов. Он смотрел на окна дома напротив, почти все они горели разными оттенками желтого и оранжевого. А в одной квартире свет был розовый, и это окно выделялось из ряда себе подобных. «Интересно, каково находиться там, внутри?» — подумал Сергей. Мысль была странной, совсем не о том, что в действительности его волновало.

Через некоторое время зазвонил телефон.

Ты идиот! — раздалось из динамика.

Сергей молчал.

Зачем было это делать?

Сергей молчал.

Что ты молчишь?!

Выдержав небольшую паузу, он спросил:

Что происходит?

Это ты скажи мне, что происходит! — Лена начала было кричать, но тут же перешла на шепот. — Отец в ярости. Говорит, если еще раз с тобой увижусь — выселит из дома.

Он шутит, — неуверенно предположил Сергей.

Мой отец никогда не шутит! Ты же знаешь, где он работает.

Не знаю.

Потому что ты никогда меня не слушаешь! — Лена помолчала. — Не звони мне больше!

Ты подчинишься отцу и откажешься от меня? — уточнил Сергей.

Короткие гудки.

Непонятно, как реагировать на такое. Огорчиться? Разозлиться? Сергей просто пожал плечами: он не верил в серьезность этих заявлений. У таких, как Лена, настроение меняется семь раз в неделю. Как только она захочет в кино и пряный раф — тут же найдет способ проигнорировать запрет отца. Кем тот работает, Сергей действительно не знал, но его это сейчас мало волновало.

Его по-настоящему занимало только одно: что делать дальше?

С этой мыслью он и уснул сильно за полночь.

* * *

На другой день Сергей решил первым делом поехать в редакцию, а в школу сходить потом, ближе к концу занятий, чтобы поменьше посторонних путалось под ногами. Добравшись на автобусе до центра города, он нырнул в арку неприметного старого дома и оказался у знакомой двери. Постучал. Еще раз. И еще. Тишина.

Как попасть внутрь? Ну почему он так и не спросил у Вали номер телефона...

Сергей уже собирался обойти здание вокруг и побарабанить в окна, когда дверь наконец открылась.

А, это ты... Заходи.

Аня повернулась к нему спиной, миновала темный коридор и, пригнувшись, вошла в длинное безлюдное помещение. Сергей поспешно проследовал за ней. В редакции стояла тишина, только монотонно гудели вентиляторы компьютеров. По одному из мониторов вяло ползла шкала обработки видео. Было очень душно. Аня села на свое рабочее место и, не обращая больше внимания на Сергея, принялась печатать.

А Валя будет сегодня? — спросил Сергей.

Будет. Они только что уехали.

Надолго?

Аня повернулась к нему и со своим обычным отрешенным выражением лица ответила:

Без понятия. Часа на два.

Не зная, куда себя деть, Сергей бездумно разглядывал стены.

Да чего стоишь? Сядь. Вон, на место Макса.

Сергей послушно сел. На столе перед ним валялось и стояло множество самых разных предметов: флешки, книга по саморазвитию, несколько потрепанных блокнотов, органайзер в виде черепа со срезанной верхушкой. Были даже фантики от конфет и две помятые упаковки жвачки. В общем, царил творческий беспорядок.

Сергея несколько тяготило повисшее молчание, и он решил выяснить что-нибудь у Ани, раз не застал Валентину:

Я, в общем-то, хотел узнать, как... какая реакция на статью... у общественности...

Аня печатала. Сергей продолжил под щелканье клавиш:

Мало ли... Может, сам Бокаров сделал заявление... или из гимназии подали голос...

Щелканье прекратилось.

Пока рано говорить. Пара дней пройдет — тогда и видно будет.

Сергей не хотел ждать пару дней. Ему надо было все и сразу. С одной стороны, у него теперь полно времени, а с другой — долго без работы не просидишь. Ему нужна была хоть какая-то определенность.

У вас вообще аудитория большая?

Нормальная. На сайте точно, а что до газет... Старшее поколение покупает, читает. Печатаем, пока рентабельно. — Аня наконец отвернулась от монитора и теперь смотрела на Сергея. — Половина торговых сетей с нами работать не хочет, так что объемы, если честно, скромные.

А видео?

Сюжеты? Это для канала на YouTube. Мы там даже название другое используем, чтобы напрямую не ассоциировалось с газетой...

Она снова уставилась в экран.

Там пока немного подписчиков, но динамика хорошая.

Вот почему Сергей и не наткнулся на их канал: он даже не пробовал искать по какому-нибудь другому названию. Странная логика! А что бы и не ассоциироваться?

Просидев в редакции минут сорок, Сергей обнаружил, что засыпает. Тут была какая-то совсем не рабочая, убаюкивающая атмосфера: батареи жарили, потолочные лампы едва освещали офис, от пересушенного и наэлектризованного работающей техникой воздуха щипало в носу.

А зачем вы окна зашториваете?

Чтобы поменьше привлекать внимание. Недоброжелателей у нас хватает.

Сергей лениво встал и подошел к шторам. Темные, из плотного материала. Похожи на театральный занавес. Подоконник был весь в пыли, рамы в паре мест вместо стекол забиты фанерой. Через мутные, в разводах окна видна была улица: двое рабочих выгружали коробки из старой «газели» и носили в магазин напротив, дворняжка пыталась вытащить из урны серый пакет с эмблемой местного супермаркета, синий «патриот» заехал на тротуар и кого-то ждал. От старых чугунных батарей веяло таким жаром, что к ним нельзя было прикоснуться.

Можно я окно приоткрою — проветрить?

Аня кивнула.

Старые рамы рассохлись и не поддались с первого раза. Сергею показалось, дерни он за ручку сильнее — и все посыплется. Но нет: аккуратно придержал створку рукой, и она открылась. Морозный воздух постепенно заполнял комнату, дышать стало легче.

А как канал ваш называ...

В дверь постучали.

Хоть не два часа ждать! — обрадовался Сергей, разворачиваясь в сторону коридора. — Я открою?

Аня резко подняла указательный палец. Сергей замолк.

Снова стук. Даже удивительно, как его из офиса редакции хорошо слышно. Видимо, потому что дверь железная.

Что?..

Это не наши, — полушепотом ответила Аня. — Наши бы ключом открыли.

Опять стук, уже более настойчивый. Сергею стало не по себе. По телу пробежал холодок. То ли дуло из открытого окна, то ли...

Теперь уже удары сыпались градом, не останавливаясь. Судя по звукам, били ногами, и не одной парой. Сергей подошел к окну и чуть отогнул штору. Улица была пуста.

Спрячься, дурак! — прошипела Аня, махнув рукой так, что чуть не опрокинула монитор.

Сергей сделал два шага назад. В дверь продолжали тарабанить. Назойливый металлический лязг звучал, казалось, уже в голове, и никуда от него было не деться.

«Недоброжелатели, говоришь...» — подумал Сергей.

Все это время Аня активно тыкала пальцем в телефон, пытаясь дозвониться до остальных членов редакции. Но связь в помещении была скверная. Старинные толстые стены не выпускали радиосигнал наружу.

Может, хоть эсэмэс отправится... — пробормотала Аня.

Сложно сказать, сколько прошло времени, но казалось, что целая вечность. Стук резко прекратился. Тишина отчего-то пугала еще сильнее.

Что будем делать? — спросил Сергей, стараясь говорить как можно тише.

Не знаю.

Аня сидела закрыв глаза и обхватив голову руками. Непонятно, думала о чем-то или просто пыталась успокоиться. Сергей чувствовал, как сильно бьется у него под толстовкой сердце. С той же частотой, с какой минуту назад долбили в дверь.

Мне кажется, надо прове...

Внезапный грохот заполнил комнату. Что-то большое рухнуло, и послышался топот множества ног. Сергей растерялся и, не зная, куда деваться, присел на корточки возле батареи, прижавшись спиной к ее обжигающим чугунным ребрам.

В редакцию влетели трое в масках и черной форме. И с оружием.

Всем на пол! Руки за голову!

Сергей продолжал сидеть, будто примагниченный к батарее. И через мгновение уже лежал на грязном полу, разглядывая потертые берцы людей перед своим носом. Громкий голос Ани доносился откуда-то сверху: слава богу, у нападавших хватило ума девушку на пол не швырять.

Удостоверившись, что в редакции только двое, вояки поумерили пыл.

В помещение вошел мужчина в гражданской одежде, с черной папкой в правой руке. Он осмотрелся и тяжело вздохнул, будто выпустил пар:

Поднимите его.

Приняв вертикальное положение, Сергей увидел знакомое лицо майора Канькина. Тот шумно дышал ртом и выглядел не лучшим образом: бледный, болезненный.

Где главная ваша? — спросил майор, смотря куда-то сквозь всех. Непонятно было, кому адресован вопрос.

Работает, — послышался ответ Ани.

Она стояла у стены между двух полицейских.

Наработались. Мужики, пакуйте технику.

Спертый воздух редакции был явно неприятен Канькину. Майор подошел ближе к Сергею, словно чувствуя, что у того за спиной открыто окно. Рядом на столе лежала небольшая стопка свежего номера газеты.

Вот это в первую очередь выкиньте! — приказал Канькин, тыча пальцем в лицо завуча Ларюшиной на первой странице.

Он повернулся к Сергею и наконец внимательно его рассмотрел.

А, это ты... Сочувствую.

Буквально через несколько минут послышался скрежет ключа в замке железной двери. В комнату влетела Валя, за ней оператор и третий журналист, Макс. Получается, группа правоохранителей вломилась через другую дверь. Интересно какую?

Что здесь происходит? — сходу начала кричать Валя.

Следственные мероприятия. Изымаем технику.

Эй! От компьютера отошел!

Подбежав к человеку в форме, Валя начала вырывать у него из рук системный блок. Второй полицейский взял ее за плечи и оттянул в сторону, чтобы не мешала. Она сразу угрожающе двинулась к майору:

Канькин, ты охренел?! Это что за дела?!

У меня приказ — изъять всю вашу технику на экспертизу.

Валя с красным лицом и растрепанными волосами выглядела как фурия.

На каком основании? Покажи ордер или постановление, что там у вас обычно выписывают!

Майор достал из папки документ. Валя полминуты его рассматривала.

Ерунда какая-то! Что за формулировка вообще — «порочащие честь»?

Канькин перевел взгляд на стоящего рядом Сергея. Тут Валя все сразу поняла.

Ага, вот оно что! Значит, хороший материал получился, а? — с издевкой прошипела она.

Даже слишком, — сухо подтвердил майор и закашлялся.

Сергей взмок. Он чувствовал, как по спине и ногам текут ручейки пота.

Аня с Максом разговаривали о чем-то вполголоса в стороне.

В углу оператор ковырялся в компьютере. Люди в форме делали вид, что не замечают этого. Они отсоединяли оставшиеся системные блоки и ставили их на стол вплотную друг к другу. С тыльной стороны блоков кое-где, как корни выкорчеванных кустов, беспорядочно свисали провода.

Это же беспредел! Ты сам-то понимаешь? — Валя металась по кабинету взад-вперед.

Она рвалась сопротивляться происходящему, но понимала, что раунд проигран и сделать ничего нельзя.

Нет, — буркнул майор неубедительно.

Все, что написано в статье, — правда! Вот свидетель стоит. И главный участник.

Валя показала пальцем на Сергея. Тот отошел от батареи и стоял, опершись на тумбочку, где был бойлер с водой.

Правду на хлеб не намажешь. Что мне с этого?

Совесть-то у тебя есть? — сквозь зубы процедила Валя.

Красный цвет на ее лице сменился розовым, но глаза продолжали гореть. Она щурилась и смотрела на майора с нескрываемым презрением.

Не было бы у меня совести, вы бы сейчас лежали мордой в пол. И ничего впопыхах с жестких дисков бы не качали, — возразил майор, показывая пальцем на оператора.

Сергей не понял, какого черта тогда его швырнули на пол.

Ой, ну спасибо...

Знаю, что благодарности от тебя не дождешься, Валентина. Но, считайте, вам крупно повезло, что я убедил начальство поручить эту работу мне. Сюда хотели отправить такого персонажа, что мало не показалось бы никому.

Валя отвернулась. Она подошла к своему столу и выгребла оттуда две папки с документами. Рассовала по карманам флешки, взяла документы в охапку и кинула возле выхода.

Что дальше? — спросила она.

Удалите с сайта статью. Сегодня с утра по киоскам ездит рейд и изымает тираж газеты.

Тоже ваши дружки?

Канькин высморкался в платок.

Нет. Те шуток не понимают. Совсем.

Люди в форме сняли со стеллажей оставшиеся бумаги, рассовали их по пакетам и пронумеровали. Потом начали выносить во двор.

Не стыдно вам этим заниматься? — спросила их Валя.

Это их работа, — отрезал майор. — А тебе думать надо было, на кого зубы скалишь. Какого итога ты ожидала? Что тебе спасибо скажут за эту статью?

А это уже наша работа. Мы тут не для того, чтобы греть задницу на теплом местечке и плясать под дудку начальства. Мы пишем правду, единственные в городе!

И читают вашу правду полтора пенсионера, — съязвил майор. — Не надо этой возвышенной болтовни. Дураки вы, вот кто! Разозлить такого человека — это приговор. Еще и перед выборами... Мой тебе совет: никогда больше такого не пиши.

Нас закроют? — вклинился в разговор Макс.

Это уже суд решит. Но помещение мы опечатаем, так что личные вещи советую забрать. Поедете с нами в участок, там подпишете заявления...

А я? — вырвалось у Сергея.

А ты вали отсюда.

Сергей взял пальто и вышел в коридор. Боковая дверь, ведущая в подвал, валялась на полу. Вот как полицейские попали внутрь!

Во двор следом за ним вышли оператор и Валя. Они достали сигареты.

Не курю, — отверг предложение оператора Сергей.

Ты зачем пришел? — спросила Валя.

Хотел узнать о реакции на статью.

Оператор засмеялся:

Узнал?

Сергей не ответил. Он разглядывал грязный снег возле стены, следы берцев на металлической входной двери. Вроде даже вмятины остались. Но эту дверь хотя бы не выломали.

Рядом с синим «патриотом» стоял «соболь». Из него вылез Кирилл.

Как обстановка?

Жопа, — ответила Валя.

Кирилл стрельнул сигарету у оператора.

Кинь в машину. — Аня передала ему несколько папок.

Всё?

Самое важное на флешках. Это просто на память. А остальным пусть подавятся, — ответила Аня.

Кирилл отошел к машине, сложил документы на переднем сиденье и больше не подходил.

Что теперь делать будете? — спросил Сергей.

Медленно выдыхая табачный дым, Валя смотрела сквозь него на машину Канькина, словно пытаясь скрыть ее с глаз дымовой завесой.

А ты?

Не знаю.

Швырнув бычок под ноги, Валя ответила:

Мы продолжим работу. Только теперь без офиса.

И без печати, — добавила Аня. — Хрен какая типография решится с нами работать.

Следующий ход за нами, — сказал вдруг Сергей. — Нельзя это так оставлять!

Валя хмыкнула:

Ого, как заговорил! Поймал боевой настрой?

Сергей немного смутился:

В покое меня вряд ли оставят. Так что выбор небольшой.

Это точно! — хмыкнул оператор.

Люди в черной форме вытаскивали из редакции системные блоки и ставили на снег.

Продиктуй номер. Если что придумаем — дам знать, — сказала Валя.

Скажи свой, а я тебе позвоню, — предложил Сергей.

Валя сказала. Через несколько секунд в кармане ее куртки завибрировало. Она достала телефон и вбила номер Сергея в адресную книгу.

Готово.

Из редакции вынесли последние вещи. Майор сообщил, что конфискованное увезут отдельно, и приказал журналистам садиться в машину. Макс, Аня, Валя и оператор заняли весь салон. Люди в форме остались караулить изъятое. Миновав арку, синий «патриот» свернул направо и исчез из поля зрения. Кирилл завел свой «соболь» и вырулил следом.

Сергей отправился в школу.

* * *

Проскользнув в открытую кем-то до него калитку, он попал на территорию школы, вошел в здание и, не раздеваясь в гардеробе, поднялся к единственному знакомому кабинету. Закрыто. В школе в это время работали только группы продленного дня, так что взрослых было мало.

Заметив в конце коридора Андрея Владимировича, Сергей направился к нему:

Здравствуйте!

А, это вы, — сказал тот. — Как ваши дела?

В порядке. Хотел узнать, что там с моими документами, но кабинет закрыт.

Андрей Владимирович взял Сергея за плечо и повернул в противоположную сторону.

Зайдите в бухгалтерию, это ведь они проверяют.

Спасибо.

Постучав ради приличия и тут же повернув дверную ручку, Сергей оказался в кабинете, где располагалась бухгалтерия. За компьютером сидела девушка лет тридцати с заспанным лицом. Около нее стояла пожилая женщина и выпытывала что-то по поводу начисления денег. Они вроде бы спорили, но, как это обычно бывает в школе, негромко.

Сергей подошел ближе, и девушка его заметила.

Вам чего?

Я вчера подавал документы для приема на работу. Хотел узнать результат.

Да рано еще... Ваша фамилия?

Сергей назвал.

Сергей Павлович? К сожалению, еще идет проверка.

Давайте мы сначала решим вопрос с оплатой моего больничного! — вмешалась женщина, бросив недовольный взгляд на вошедшего.

Погодите-ка, — сказала девушка себе под нос и что-то быстро набрала на клавиатуре. — Странно...

Что? — спросил Сергей.

Девушка развернула к нему экран монитора и показала ручкой на пункт в таблице.

На вас стоит блокировка в министерстве образования.

А причина?

Здесь не написано. Просто система не дает отправлять документы дальше.

И что делать?

Девушка пожала плечами:

Не представляю. Первый раз такое вижу.

Может, ошибка какая-то. Сходите туда лично, узнайте, — посоветовала пожилая женщина.

Идти в министерство Сергей не собирался. Пустая трата времени. Он и так знал причину. Интересно другое: блокировка — это часть наказания, обещанного за двойки Марка, или новый удар после статьи? Если первое, то это еще было как-то ожидаемо. А если второе... Ударов уже обрушилось несколько: увольнение матери, запрет на работу, испорченные отношения с Леной. Чем еще можно усложнить жизнь простого учителя?

Сергей надеялся встретить Надю, хотя время уже было позднее. Он заглянул в учительскую — никого. Даже свет не горел. Где же она подрабатывала? В поисках кабинета физики Сергей два раза прошел по коридору второго этажа, затем поднялся по гранитной лестнице на третий — и тоже не нашел. У половины кабинетов, кроме номера, не было никаких опознавательных знаков, так что случайному человеку и не разобраться, где какой предмет ведут.

На улице темнело. Небо немного прояснилось, и вместо туч по нему скользили легкие, тонкие облака, сквозь которые уже виднелась россыпь звезд. Мороз ощутимо покусывал кожу. Теплое дыхание оседало инеем на шарфе, руки стыли даже в перчатках. Сергей прибавил шагу и скоро оказался у подъезда Нади. В прошлый раз он запомнил номер квартиры, так что сейчас, не раздумывая, позвонил в домофон.

Алё? — сказал незнакомый голос.

Сергей смутился. Может, все-таки ошибся?

Надя?

А кто спрашивает?

Голос звучал не то чтобы грубо, но неприветливо.

Сергей... С работы.

Иди, это к тебе... — Теперь обращались не к нему, а к кому-то в квартире.

Домофон пискнул, дверь открылась, и конца фразы Сергей не услышал.

Он поднялся на лифте до девятого этажа. Надя стояла у двери.

Пошли туда. — Она показала на лестничную площадку, где был мусоропровод и деревянное окно с облупленным белым подоконником, и сказала, будто оправдываясь: — Не то чтобы я стеснялась матери, просто при ней нормально поговорить не получится.

Ладно. — Сергей равнодушно пожал плечами.

Что случилось?

В подъезде было довольно холодно. От заиндевевшего окна поддувало. Надя была одета в домашнее: тапочки, спортивные штаны, красную рубашку с коротким рукавом — только накинула на плечи «дутую» зимнюю куртку.

Меня в школу не берут.

Почему?

В бухгалтерии сказали, что я заблокирован министерством.

Надя нисколько не удивилась такому повороту.

А причина там написана?

Нет.

М-да...

Сергею не нравилось, что в бетонных стенах подъезда его голос звучит гулко, как в банке. Казалось, в соседних квартирах слушают их разговор.

Это не всё. Редакцию газеты, где вышла статья, закрыли. Изъяли все оборудование.

Так статья уже вышла? — спросила Надя таким тоном, будто до последней минуты думала, что Сергей шутит.

Этажом ниже кто-то открыл дверь квартиры, вышел, долго ковырял ключом в замке, а потом вызвал и ждал лифт.

Когда все стихло, Сергей ответил:

Вышла. И ушла. По городу ездят какие-то люди и изымают напечатанный тираж.

Даже не верится...

У меня дома лежит экземпляр.

Надя посмотрела на него с опаской.

Выкини. Мало ли...

Ну уж нет!

Она переступила с ноги на ногу — то ли мерзла, то ли разволновалась.

А в гимназии что-нибудь про статью говорят? — поинтересовался Сергей.

Нет. Людям есть о чем поговорить и без этого. Мир же на тебе и Бокарове не замкнулся.

Он был с этим не согласен. Его мир как раз замкнулся и замер в ожидании невесть чего.

Марк ходит в школу?

Куда он денется! Сегодня, кстати, не охранник, а сам отец приехал его забирать. Я их в коридоре встретила.

С чего такая честь?

Надя развела руками:

Откуда я знаю?

Урод! — злобно прошипел Сергей.

Из квартиры на площадке ниже вышел худощавый мужик в пляжных шортах, сланцах и толстовке с длинными рукавами. Он поднялся к мусоропроводу, извлек из-за него стеклянную банку, где в мутной воде плавали бычки, и встал рядом с Сергеем и Надей.

Здарова, народ! — весело произнес он, щелкнул спичкой по мятому коробку, поднес пламя к сигарете и закурил взатяг. От него несло перегаром и луком.

Поднявшись на девятый этаж, Надя с Сергеем остановились возле лифта.

Будь осторожен! — вдруг сказала она. — Ты связался с таким человеком... От него можно ожидать чего угодно.

Я уже не знаю, честно говоря, куда дальше.

Немного помявшись, Надя попросила:

Скажи свой телефон. Если что узнаю — наберу.

Они обменялись номерами.

И, если что, ты лучше звони сразу мне, а не в домофон.

Хорошо.

Надя скрылась за дверью квартиры, а Сергей, решив не вызывать лифт, стал спускаться по лестнице пешком.

Спортсмен, что ли? — спросил мужик в шортах.

Сергей не ответил.

 

На втором занятии с Полиной выяснилось, что она «плавает» в некоторых базовых темах. Например, не знает слов, обозначающих овощи, фрукты и многих животных.

Как будет «петух»?

Чикен.

Это курица. А мальчик?

Полина взяла паузу на раздумье.

Не знаю.

Коза?

Не помню...

Сергей удивленно почесал голову.

Белка?

Ответа не последовало.

Хорошо. А единорог?

Юникорн, — почти мгновенно ответила ученица.

Носорог?

Ри... риносерус.

Верблюд?

Кэмел.

Не сдержавшись, Сергей рассмеялся:

То есть экзотических животных ты знаешь, а наших, которых можно вокруг увидеть, — нет? Интересно.

Я видела носорога, а на верблюде каталась.

Козу, хочешь сказать, не видела?

Только на картинке.

Сергей понял, в чем дело. Если ребенок не видел животного и не знает, как оно выглядит, то, естественно, с трудом запомнит его название на другом языке. Стало даже как-то не по себе: девочка в свои одиннадцать лет, небось, где только не была! «А я вот верблюда только на картинке видел», — с грустью подумал Сергей.

Но правила есть правила: слова надо подучить. Тратить время урока на подобную ерунду показалось ему неправильным, поэтому он быстро продиктовал Полине двадцать основных видов животных, фруктов и овощей и сделал это частью домашнего задания. Другой репетитор, наверное, напечатал бы их к следующему занятию как раздаточный материал, но Сергей предпочел классический метод: если ученик пишет сам, то лучше запоминает.

После урока он снова сидел на кухне и дружески беседовал с Катериной. Она испекла яблочный пирог и, нарезав аккуратными кусочками, подала к столу.

Нравится?

Ошэн... — Сергей прожевал. — Очень неплохо.

Мне кажется, немного суховат.

Катерина легонько сжала кусок пирога в руке, проверяя, вытекает ли начинка. Затем аккуратно откусила с краю и долго жевала. Она делала это так красиво, что при одном взгляде на нее разгорался аппетит. Сергей принялся за второй кусок.

Любите готовить?

О да. Это моя слабость. А вы?

Сергей усмехнулся:

Разве что яичницу. В крайнем случае — пиццу.

Катерина положила надкушенный пирог себе на тарелку.

Это очень успокаивает. Монотонный, сосредоточенный труд. Помогает отвлечься от мыслей о работе.

Сергей согласно кивнул, продолжая есть.

Знаете, я вам даже завидую.

Перестав жевать, он непонимающе посмотрел на хозяйку дома.

Во-первых, у вас, учителей, есть четкий график. Во-вторых, вы работаете с детьми. По сути, формируете их, лепите, как из глины. Это очень интересно! И так ответственно... А я по роду своей деятельности вынуждена общаться со всякими дураками и тратить уйму времени непонятно на что: встречи, обсуждения...

Дети порой не самые приятные создания. Особенно подростки. Особенно когда их полтора десятка.

Катерина засмеялась:

Ну да, вы правы. В каждой профессии есть свои подводные камни.

Полина спустилась со второго этажа, но на этот раз никуда мать не позвала. Молча взяла кусок пирога и ускакала обратно к себе.

Сериал не смотрите?

Знаете, последние серии показались мне действительно излишне жестокими для ребенка.

Сергей чувствовал, что его никуда не торопят и можно вести разговор до позднего вечера. Но после третьего бокала чая он все-таки засобирался домой. Лучше оставить темы для обсуждения на будущее. Да и неудобно как-то.

Чтобы не плутать в узких проездах между однотипными высокими заборами, он заранее вызвал такси по известному уже телефону и, подходя к шлагбауму, приметил знакомые «жигули» седьмой модели.

О, так и знал, что снова ты! В такой район кто еще будет вызывать? — усмехнулся водитель.

В машине было тепло и накурено. На зеркале заднего вида без толку болтался целый ворох давно выдохшихся освежителей-елочек. Что-то монотонно, по-троллейбусному, гудело сзади, в подвеске. Помня, что Сергей — терпеливый слушатель, водитель умерил громкость магнитолы и ударился в воспоминания:

Вот когда я на металлорезке работал, мы могли в день по пятьдесят баксов чистыми поднять. Это еще теми деньгами! А уж если завод какой подвернется — считай, праздник. Знаешь, как заводы называли раньше?

Сергей покачал головой.

Клондайки! А мы, выходит, были золотоискатели. Если в первую волну попал, когда завод только закрыли, — это восторг, скажу я тебе! Кто просто хлам сдавал, который не прикручен... Ну знаешь, металлолома между цехами валялось море. За день полный камаз нагрузил — и привет. Бригада из пяти человек, сразу по два месячных инженерских оклада каждому. Люди поумнее, кто сек фишку, разбирали приборы измерительные, радиоточки, телевизоры... Из некоторых плат, говорят, даже можно было золото выковырять. Но я сам не видел, врать не буду.

Глядя в окно, Сергей представлял этих «золотоискателей», рыскающих по гибнущему заводу. Угрюмые, небритые, в лохмотьях — как первобытные люди.

Потом, через пару месяцев, когда самое простое уже обобрали, приходили новые бригады, с инструментом, и резали проводку, рыли траншеи — доставали кабель, рельсы на путях пилили, снимали двери железные. С охраной если щедро поделишься — подскажут, где копнуть и в какой цех лучше наведаться.

Сергей уже не реагировал. Водитель углубился в прошлое и болтал без умолку, благо дорога была прямой.

Вот я застал, когда «Электромеханику» разбирали. Я там полгода проработал. Сами бывшие работники первыми и побежали ее ковырять. А что — деньги не платят, а жрать надо. Время было такое, выносили вообще всё! Даже зарытые в войну бочки с отходами нашли. Уж хрен знает, что в них было. Жидкость какая-то ржавая. Локомотив маневровый при мне за неделю разобрали, в прицеп закинули, тягач подогнали — как и не было никогда! Сколько в нем тонн, представляешь? А однажды какие-то умники в корпусе балки несущие стали срезать. Так и не смогли — только резаки затупили. Повезло дуракам! Построено-то все основательно. А щас там элитные дома отгрохали да магазины — вот и весь прогресс!

Водитель засмеялся, но смех был скорее похож на кашель: клокочущий и рыхлый, из глубины легких.

Когда въехали на оживленные улицы, у таксиста сразу появились другие темы для разговора: то его подрезали, то без причины ему сигналили. Теперь он сокрушался, откуда у людей деньги на такие дорогие машины и куда они все едут так поздно, в будний-то день. С этим Сергей был в целом согласен, но виду не подавал, чтобы мужик не принял это за поощрение разглагольствовать и дальше.

Наконец поездка завершилась, и Сергей вывалился из такси, утомленный болтовней и приключениями.

Возле подъезда стояла полицейская машина, и в нее грузили алкашей, которые повадились квасить на первом этаже. Вид у них был неважнецкий: красные рожи, распахнутые куртки, перемазанные в побелке штаны. Мужики не очень-то и протестовали: видимо, «обезьянник» был для них привычным продолжением посиделок.

Ты ходил в школу? — с порога спросила мать.

Ходил.

Ну?

Что «ну»? — переспросил Сергей.

Мать повысила тон:

Сказали тебе чего?

Ничего.

То есть как это?

Она загородила дорогу к вешалке, не позволяя Сергею снять пальто.

Дай раздеться, а?

Ты мне можешь нормально ответить?

Кое-как избавившись от верхней одежды, Сергей нырнул в свою комнату и закрылся изнутри. Сказать ему было нечего, и он не видел смысла портить настроение на ночь. Ситуация и так приняла крайне неприятный оборот.

* * *

Утром, в половине девятого, Сергея разбудил телефонный звонок. Спросонья он даже не понял, кто это, и не стал отвечать. Лишь спустя полчаса информация достигла нужного отдела мозга. Он перезвонил по последнему номеру в списке вызовов.

Привет... Чего хотел?

Ты мне поддакивал просто так? — Олег явно недоумевал.

Наверное, — ответил Сергей. — А о чем была речь?

Мне к двенадцати привезут диван. Доставка до квартиры была платная, и я от нее отказался. Короче, его у подъезда выгрузят. Поможешь дотащить?

Сергей ненавидел таскаться с мебелью по подъездам. Как-то раз они отдавали свой старый холодильник тете Оле в деревню. В лифт он, естественно, не влез. Пришлось тащить по лестнице, но тети-Олин муж дядя Петя оказался тот еще помощник: то задирал свою сторону вверх, то не мог нормально развернуться на лестничной клетке. В дверях подъезда Сергей ободрал до крови предплечье, потому что зацепил им косяк. Чудом стерпел боль и не ослабил хват. Так что одна лишь мысль о повторении подобного вызывала у него ужас.

Я так себе носильщик, сам знаешь.

Он разобран. По частям занесем. Плевое дело.

Сергей секунду поразмыслил. Все равно отказать другу было нельзя.

О'кей. Давай.

В зале мать смотрела телевизор на пониженной громкости. Сергей и забыл, что ни на какую работу ей теперь не надо.

Доброе утро, — сказал он и прошел на кухню.

В ответ прозвучало указание:

Голубцы доешь. Сколько они лежать будут?

Сергей поморщился:

Утром? Я бутерброд с маслом съем, и нормально.

Мать тут же нарисовалась в проеме кухонной двери и двинулась к холодильнику.

Значит, я их выкину! — заявила она.

Сама съешь.

Я уже ела. Не будешь — выкидываю.

Она открыла дверцу холодильника и схватила покрытую салфеткой тарелку. Выбрасывать голубцы было расточительством, поэтому Сергей поддался шантажу. Он надеялся смягчить мать своей сговорчивостью, но не вышло: мать молча удалилась в зал.

Затолкав в себя последний кусок голубца, Сергей вернулся к себе в комнату и час с небольшим просидел в интернете. Ему хотелось найти канал, куда выкладывали свои репортажи журналисты «ЖБГ». Это оказалось нетрудно.

«Наша правда», — произнес вслух Сергей и усмехнулся.

Логотипом служила незатейливая картинка с буквами «Н» и «П». Любят же ребята аббревиатуры.

Число подписчиков канала — полторы тысячи — свидетельствовало о не слишком большой популярности, хотя для регионального СМИ даже это могло считаться неплохим результатом. У некоторых роликов было солидное количество просмотров. Особенно понравилось зрителям видео о бараках на Огородной. Больше пяти тысяч кликов — похоже, животрепещущая проблема.

Сергей с удивлением обнаружил, что сюжет о гневных протестах клиентов «СтройЛюкса» все же вышел и тоже набрал немало просмотров — три тысячи. Конец специально не обрезали: там был запечатлен налет правоохранителей. Возможно, именно это и стало причиной такой популярности этого видео.

Последний ролик на канале был загружен несколько часов назад. Прямое обращение редакции к зрителям. Сергей кликнул на него.

Вчера работа нашей редакции была парализована сотрудниками полиции. Изъяты камеры, микрофоны, монтажное оборудование. Сама редакция опечатана. По какой причине? — вещала за кадром Аня.

Ее дикция и тембр голоса вполне подходили под определение «профессиональные».

На экране мелькали кадры редакции, в том числе сделанные вчера во время прихода полицейских. Лица людей в масках были криво замазаны, хотя в этом не было никакого смысла. Сергей тоже попал в кадр, но его замазали вообще целиком. Перестраховались? Если судить по ракурсу, снимала это сама Аня. И когда успела?..

А все дело в том, что мы-то выполняем свою работу, и делаем это хорошо. Видимо, даже очень хорошо. Один всем вам известный человек — меценат, владелец половины промышленных предприятий города и его почетный гражданин Анатолий Бокаров — обиделся на нашу статью и решил избавиться как от газеты, так и от нас.

В этот момент на экране демонстрировалась нарезка из снятых официальным телевидением выступлений Бокарова, кадров его братания с членами правительства и прохода по коридору здания администрации. Логотип известного телеканала тоже был неаккуратно замазан, скорее как издевка.

Речь о статье, вышедшей в самом свежем печатном номере газеты «ЖБГ». Статья рассказывала о конфликте Бокарова с учителем гимназии, который, руководствуясь собственной честью и принципами педагогики, отказался ставить незаслуженно хорошую оценку сыну Бокарова и получил за это в прямом смысле по морде...

Сергей поморщился.

Мы считаем этот вопиющий факт свидетельством того, что вышеназванный бизнесмен зарвался от вседозволенности и возомнил себя хозяином города. А закрытие газеты — посягательством на свободу слова, на ее последний оплот в нашем регионе. Сейчас экземпляры «ЖБГ» изымаются из киосков неизвестными людьми, а членов редакции изгоняют из профессии. Нам не к кому больше обратиться, кроме вас, дорогие читатели и зрители! Если вам небезразлична судьба свободной журналистики — распространите это видео, поддержите нас комментариями или добровольными пожертвованиями...

Просмотров пока было немного. Сергей выключил компьютер, но из-за стола не встал. Пару раз крутнулся на кресле, оглядывая комнату. Так лучше думалось. «А может, стоило сделать видеосюжет, а не только статью?» Глядишь, при правильной подаче это могло бы сработать сильнее, чем просто буквы на бумаге.

Сергей оделся и отправился к Олегу.

Дом школьного товарища находился недалеко, в соседнем квартале. Не желая сковывать себя цепями ипотечного рабства, Олег, даже обзаведясь женой и ребенком, остался в той же квартире, где вырос. Квартира была хорошая, трехкомнатная, но принадлежала матери, и совместное проживание неминуемо приводило к конфликтам, после которых у молодых неизменно возникало горячее желание съехать куда-нибудь, пускай даже на арендованную площадь. Один раз они действительно сняли жилье и полгода жили отдельно, но потом вернулись: оставлять ребенка на попечении бабушки удобнее, когда она под боком. Кроме того, жена Олега не рвалась готовить и охотно уступила кухню свекрови, мотивируя это тем, что двум женщинам там места не хватит.

Сергей опоздал на пятнадцать минут, но, подойдя к подъезду, не увидел машины с мебелью. Видно, доставка тоже не отличалась прытью.

Олег, чтобы не стоять без дела, счищал со своей машины — черной «калины» в кузове универсал — налетевший за ночь снег.

Щас приедут, — успокоил он друга, позвонив водителю. — Как всегда, до последнего бока мнут, а потом пробки у них, ага... Как жизнь?

Да смотря с какой стороны поглядеть. Жив, и на том спасибо.

Это я и так вижу. С папиком этим что?

Сергей, не раздумывая, ответил:

Жопа полная. Это если в двух словах.

Протиснувшись между криво припаркованными во дворе машинами, к подъезду наконец, громыхая кузовом, подкатила «газель». Низенький, по-армейски коротко стриженный парень в спортивном костюме выпрыгнул из кабины и так же бодро забрался в кузов, отщелкнув борт.

Давайте, подхватывайте! — крикнул он, вытаскивая из глубины кузова боковую стенку дивана, кое-как замотанную в полиэтилен.

Сергей подхватил боковину и неуклюже, не видя из-за нее ничего впереди, потащил к подъезду.

Куда? — спросил он Олега, но ответа не получил и прислонил деталь к лавочке, стараясь не испачкать.

Вы до подъезда обязаны доставить и выгрузить, — между тем втолковывал водителю Олег.

Парень зло посмотрел на него сверху, из кузова.

Так я и доставил. Чё еще надо?

Выгружай.

Те чё, в падлу свой же диван помочь вынуть? — вскипел водила.

Нам его еще до квартиры тащить, — терпеливо настаивал Олег.

Парень сердито фыркнул:

Я каркас все равно один не вытащу!

Это мои проблемы?

У меня сегодня клиентов тьма, а помощник заболел.

В документах на заказ указана выгрузка...

Сергей, который стоял рядом и слушал их перепалку, понял, что пора вмешаться:

Что толку спорить? Быстрее выгрузим — быстрее донесем.

Олегу явно хотелось еще покачать права, но он понимал, что друг прав, и, махнув рукой, принялся молча таскать части дивана. Их оказалось немного. Главную сложность представляла центральная часть — каркас. Сергей смотрел на эту большую прямоугольную желтую подушку и не знал, с какой стороны подойти.

Ну же, хватай! — крикнул ему парень.

Олег уже держал одну сторону на весу. Сергею предстояло снять с борта вторую. Он попытался ухватиться за железку, торчащую снизу.

За механизм открывания-то не держи — оторвешь!

А за что мне держать? — рявкнул в ответ Сергей, разозлившись.

Водитель опустил каркас на край кузова «газели» и спрыгнул. Подхватил сбоку и дернул так, что чуть не сбил Олега с ног. Щуплое тело парня под весом дивана прогнулось. Видно было, что схватил он больше, чем может донести.

Сзади посигналила машина. Старенький Hyundai, за рулем которого сидела преклонных лет дама в меховой шапке, почему-то не мог проехать, хотя «газель» стояла боковыми колесами на тротуаре и свободного места было полно. Парень послал даму матом, та вряд ли услышала, но, видимо, все поняла по его виду. Она насупилась, и Hyundai начал медленно втискиваться между «газелью» и снежным сугробом, из-под которого после недавней оттепели проглядывали очертания облезлой «Волги».

Парень прислонил каркас дивана к стене дома, упер руки в бока и повернулся с таким видом, словно только что сделал клиенту одолжение. Попросил закурить, получил отказ и, буркнув напоследок что-то невнятное, прыгнул в кабину.

Веселенький цвет, — шутливо заметил Сергей, глядя на желтую обивку дивана.

Чтобы немного разнообразить серую обстановку, — пояснил Олег. — Давай сперва мелкие детали перетаскаем.

Друзья отнесли боковины к лифту. Пришла очередь каркаса. Кое-как ухватив его за углы со своей стороны, Сергей пошел спиной вперед, надеясь не споткнуться о порог и с опаской оглядываясь на металлический косяк подъездной двери. Попытки затолкать каркас в лифт успехом не увенчались.

Сломаете сейчас! Башкой думать надо! — крикнула внезапно появившаяся бабка в сиреневой куртке и цветастом платке.

Она собиралась использовать лифт по прямому назначению, и эксперименты по проверке его грузоподъемности ей не понравились.

Ладно, потащили так, — сказал Олег. Ему тоже не хотелось нести неудобный каркас по лестнице, но другого варианта не было. — Не сопрут боковины, как думаешь?

Кому они нужны, — ответил Сергей. — Мы быстро.

Путь до шестого этажа оказался каким угодно, но не быстрым. Уже на втором пролете Сергей перестал чувствовать пальцы, а к четвертому этажу ощущал себя так, словно по телу разлилась горячая вязкая каша и из нее на уровне плеч торчат две несгибаемые коряги.

Угол аккуратнее! — крикнул Олег, когда диван ударился о перила. Но при беглом взгляде на лицо Сергея, похоже, понял, что от советов и замечаний лучше воздержаться.

Дверь открыла мать Олега. Друзья, не снимая обуви, протопали в зал.

Ф-фух... опускай...

Легко сказать! Сергей не знал, как заставить онемевшие конечности двигаться. Он продолжал держать свою сторону дивана и нелепо двигал плечами.

Чё застыл?

Олег перехватил у него каркас и плавно поставил на пол. Сергей смотрел на свои красные ладони. Согнуть руку в локте оказалось нерешаемой проблемой. Олег понял, что дальнейшей помощи ждать не приходится.

Я сам остальное принесу. Ма, налей, что ли, чаю гостю...

Пф-ф! Нашел гостя. Пошли, Сереж, давно тебя не видела.

Раньше Сергей часто бывал в этой квартире. Пока родители пропадали на работе, они с Олегом находили чем себя занять: смотрели телевизор, играли на компьютере, пили пиво. Было это в восьмом или девятом классе, когда их сверстники уже вовсю приобщались к взрослым радостям жизни. Олег, впрочем, не отставал от общего тренда и периодически водился с разного рода дураками, но не всерьез и недолго. Сергей же, хоть не был ярым противником алкоголя, сигареты не любил, а к тусовкам в подворотнях относился с брезгливостью. Он считал, что лучше посидеть дома за книгой или игрой, чем получить по хребту от поплывшего после дешевого пойла гопника.

Как мама? На пенсии?

Сергей размешивал в бокале сахар, с трудом удерживая в онемевшей руке ложку, и односложно отвечал на стандартные вопросы. На кухне как будто ничего не изменилось. Да, новый холодильник и плита. Да, стол стоял на другом месте, а маленький угловой диванчик теперь был перетянут клетчатой тканью. Но из окна так же виднелся угол соседнего дома и макушка исполинского дуба, на стене у стола были криво налеплены на кафель переводки из модных когда-то жвачек, а на подоконнике гордо высился электросамовар. Которым, впрочем, ни тогда, ни сейчас никто не пользовался.

А у тебя с работой как?

Ладони теперь кололо, будто иглами, возможность согнуть пальцы постепенно возвращалась. В локте рука сгибалась пока только наполовину — но и это уже неплохо.

Сергей машинально ответил:

Нормально, — не подумав, что друг мог между делом рассказать что-то о нем своей матери.

Олег говорил, тебя вроде хотели уволить...

Ох уж этот Олег! Сергей вздохнул. Ему совершенно не хотелось ничего объяснять.

Не поняли друг друга с одним из родителей. Сейчас разбираемся.

Даже запах в квартире был все такой же. Как и много лет назад, тут пахло прелой древесиной, освежителем воздуха и еще чем-то трудноуловимым. Сергей подумал, что за прошедшие годы он ни разу по-настоящему не разговаривал с матерью Олега. И сейчас даже не помнил, как ее зовут. А может, и раньше не знал. В детстве он чувствовал себя неудобно, когда старшие о чем-то его спрашивали, и всячески избегал таких разговоров. Ему и сейчас было как-то не по себе.

А женишься когда?

Из дальней комнаты послышался вой ребенка, и мать Олега, извинившись, убежала успокаивать внука. Неудивительно, что жена Олега работала на две ставки и возвращалась домой к ночи. Истеричная и взбалмошная, она вообще была мало похожа на человека, который способен сюсюкать с малышом, менять ему подгузники и терпеть его ор. Непонятно, как молодые справлялись бы с этим сами, без бабушки.

Чё, заболтала тебя мамка? — В кухню вошел запыхавшийся Олег.

Да нет. Все нормально.

Олег посмотрел на часы.

Слушай, давай как-нибудь вечерком снова пивка попьем, и ты все расскажешь. Мне скоро на работу ехать. Очередной аврал перед приездом крупного начальника. Гонят разгребать висяки. А чё с ними сделаешь? Хорошее дело висяком не назовут... Ну это неважно, не забивай голову.

Сергей молча кивнул.

Сейчас нормально не поговорим. Мамка тут, да и Костик орет... Спасибо за помощь!

Пожав другу руку и крикнув «до свидания» куда-то вглубь квартиры, Сергей вышел на лестницу и, как обычно, побрел вниз пешком. Торопиться ему было некуда, день он планировал провести как получится. Может, почитает книжку. Или нет... Дни его из предсказуемых, расписанных по минутам внезапно превратились в мешанину событий одно неожиданнее другого. Казалось, теперь за каждым углом поджидает неприятность. Хоть из дому не выходи.

Уже шагая по улице, Сергей нащупал телефон и обнаружил, что тот вибрирует и, судя по всему, давно. В кармане плотного пальто его было трудно услышать. На экране высвечивалось имя «Надя». Не успел Сергей ткнуть носом в зеленый значок приема, как вызов оборвался. Пришлось снимать перчатку и нажимать на сенсор пальцем, чтобы перезвонить.

Да?

Привет! — гулко отозвалась Надя в динамике. — Хочешь новость? Ларюшину уволили!

Ой, какая жалость! — с нескрываемым злорадством протянул Сергей. — За что?

Не знаю. Наши говорят, из-за фотографии с тобой в газете.

Сергей остановился посреди тротуара.

А откуда они про газету знают?

Тут экземпляр по рукам ходит в учительской.

Удивительное дело!

И какова реакция? — поинтересовался Сергей.

Не знаю. В це... Так, давай потом. Кхм... Добрый день, Алия Саитовна!..

У Сергея появилось жгучее желание оказаться сейчас в гимназии. Послушать, что говорят его бывшие коллеги, узнать, какова обстановка в шестом «Б» и зачем приходил Бокаров... Хотя с последним как раз понятно — требовать, чтобы уволили Ларюшину. «Какая честь, правда, Нина Олеговна?» А может, разговор с директором шел на какую-то другую тему. Гадать можно сколько угодно.

Ободренный новостью, Сергей не шел домой, а почти летел. Его безмерно радовало, что под раздачу попал кто-то еще. И не какой-нибудь рядовой сотрудник, а гадина Ларюшина. Вряд ли кто по ней будет скучать!

 

Матери он дома не застал, она куда-то ушла. Вернулась уже под вечер, когда зажглись фонари. Сергею не хотелось опять выслушивать упреки, поэтому пришлось перехватить инициативу — наступать первым.

Куда ходила?

Мать, видимо, ждала вопроса и заранее подготовилась.

Не сидеть же мне на стуле ровно. Ходила по объявлениям, искала работу.

Какую?

Уборщица, сторож, продавщица... Все, что на столбах висит.

Сергей был уверен, что она шутит, но на всякий случай уточнил:

И как успехи?

Сняв пальто и разувшись, мать прошла в зал.

С завтрашнего дня буду газетами торговать.

Ты смеешься? Где?

Нет, сынок, не смеюсь. В «Ландыше». Пока ты занимаешься ерундой и портишь себе будущее, я хотя бы пытаюсь не дать нам помереть с голоду. На что ты жить собираешься? На три часа репетиторства в неделю?

Сергей хотел было сказать, что эти занятия очень хорошо оплачиваются, но решил не злить мать лишний раз. Тем более что по большому счету она была права, хоть и не знала всех деталей его нынешнего положения.

Наберу еще учеников. Многие так живут.

Хреновая это жизнь! Без трудовой, без пенсионных отчислений...

Ой, ну ма-ам! Опять ты за свое.

Оглянуться не успеешь, как старость подкатит.

Брать дополнительные занятия Сергею очень не хотелось. Крайний случай, запасной вариант. Это означало бы сдаться, проиграть. А он был полон решимости доказать свою правоту и отвоевать место в нормальной школе, чтобы жизнь вернулась на круги своя и все стало как прежде. Но как собаке укусить слона?

Сергей маялся от избытка свободного времени, он уже не знал, чем себя занять. В интернете сидеть осточертело, от чтения книг болели глаза. Он взял из шкафа в зале два больших альбома с детскими и школьными фотографиями и стал рассматривать, чего не делал уже лет восемь. Аккуратно приклеенные прямоугольники со знакомыми, но очень молодыми лицами навевали странные воспоминания, и не всегда хорошие.

Вот фотография с первого сентября в первом классе. Он стоит с букетом роз на фоне детской площадки, а по бокам его мать и отец. Сергей поднес альбом ближе к глазам и в свете настольной лампы вглядывался в мутные очертания отцовского лица. Снимок был сделан с довольно большого расстояния, и этот высокий, грузный мужчина с ужасно нелепыми, по современным меркам, усами оказался не в фокусе. Забавно, что случайный брак съемки оказался предвестником конца брака в жизни родителей.

Отец работал дальнобойщиком, и даже в глубоком детстве Сергей плохо его знал. Он появлялся редко, был раздражителен, и от него за несколько метров несло табаком и алкоголем. Отец привозил из некоторых рейсов дорогие, как тогда казалось, подарки: игрушечные машинки, железную дорогу с заводным локомотивом, китайские пистолеты с лампочками. Сергей запомнил, как, будучи совсем маленьким, боялся их распаковывать и играть ими: он был уверен, что странный полузнакомый человек заберет всё обратно.

Удивительно, как отец умудрился попасть тогда к сыну на первое сентября, — знаменательное событие. Через два года он пропал. Мать сказала, что уехал в очередной рейс и не вернулся. Сергей так никогда и не понял, каким был его отец. Даже описать его затруднился бы. Вспоминались лишь их с матерью ссоры, которых было, если так рассудить, немного, но каждая — словно последняя. Сергей не сохранил в памяти практически ничего из своего дошкольного детства, но то, как на крики родителей сбегались соседи и грозились вызвать милицию, отпечаталось в ней яснее некуда.

Школьные фотографии Сергей обычно пролистывал. Кроме Олега, он ни с кем толком не общался, и лишний раз видеть рожи одноклассников не хотелось. Вот фото с новогоднего утренника в четвертом классе. Сергей пришел в костюме медвежонка, и его заставили играть в ужасно глупой сценке — сказке «Три медведя», потому что других произведений с медведями ни родители, ни учителя не знали. В школе не было актового зала, и все действо происходило в спортивном. Елка на фоне брусьев и шведской стенки, родители сидят на табуретках. На партах, накрытых скатертью, миски с приторными дешевыми конфетами. На фотографии медвежонок стоял рядом с Дедом Морозом, которого играл чей-то отец, и пытался улыбаться. Вышло глупо — искривленный рот с торчащими передними зубами. Когда говорили «улыбнись», маленький Сережа всегда терялся: он не понимал, как можно веселиться специально.

А вот фотографии из деревни были ничего. Но на них фигурировали в основном родственники и соседи, обязательно на каком-нибудь застолье. Сергей даже не сразу нашел себя, и то это был групповой снимок с местной шпаной. Они тогда залезли в кузов ржавого микроавтобуса «РАФ», валявшегося у дороги, и сделали вид, что куда-то едут. Высунулись из окон и смеялись. И Сергей улыбался, причем по-настоящему, потому что никто не заставлял. Кто фотографировал, интересно? И что сейчас с этими пацанами? Скорее всего, ничего хорошего...

У Сергея мелькнула мысль, что даже его текущая ситуация лучше, чем жизнь в Кучмазове, где ничего нет, кроме магазина с дешевым спиртным, заброшенной церкви и заросших бесхозных полей. Хотя церковь, конечно, была неплохая. Когда-то на этой территории проживала немецкая община, которая много всего построила. До современности дожило лишь здание католического храма, полуразрушенное, но все еще внушительное. Жалко, что его нет на фотографиях.

Заснуть Сергей не мог. Ворочался, запутался в пододеяльнике, сбил на пол простыню. В голове крутилась какая-то бессвязная галиматья. Не мысли — скорее образы, навеянные просмотром старых фотографий. Даже с открытыми глазами казалось, что возле люстры на потолке мелькают кадры давно прошедшей жизни, где запечатлены люди, события, моменты, ушедшие навсегда. Но никакой ностальгии Сергей не испытывал. Другие без конца тосковали о том, как было хорошо в детстве, какой вкусный был лимонад и какие интересные сериалы и мультфильмы шли по телевизору, а его прошлому надлежало оставаться под обложкой альбома или в глубинах памяти.

Сергей старался смотреть только вперед, предполагая, что лучшая пора его жизни еще не наступила. Он не осуждал тех, кто считал иначе, кто скучал по детству, школе, лагерю и мультфильмам. Если у тебя скучная работа, вечно орущий ребенок, кредит на машину и «однушка», взятая в ипотеку на два десятилетия, — как тебя осуждать? Только молча обнять и дать высморкаться в плечо, только и всего.

Блуждая в полудреме по закоулкам подсознания, Сергей не сразу понял, что на тумбочке звонит телефон. Он резко вскочил с дивана и посмотрел туда — экран горел, а мелодия вызова разливалась по всей комнате.

Алё?..

Привет! Слушай, у нас тут родилась идея. — Валин голос звучал бодро и громко. — Тебе точно понравится. Приходи, когда сможешь.

Сергей отодвинул динамик от уха, чтобы не оглохнуть. Затем посмотрел на часы. Полтретьего ночи.

Чё? Куда? Ты время видела?

Ох, извини... У меня-то в сутках двадцать четыре часа... — Валя ненадолго задумалась. — Скину тебе адрес эсэмэской. Как будешь рядом — набери.

Угу, — сонно ответил Сергей.

И вообще, кто рано встает — тому... сам знаешь. Так что давай, долго не залеживайся. Бывай!

Сергей мало что понял, кинул телефон на тумбочку и отключился, как только голова коснулась подушки.

* * *

Проснулся он рано, но не по своей воле. Во дворе коммунальные службы убирали снег, и трактор елозил ковшом по асфальту, издавая громкий противный скрежет. Работники в синей форме вразнобой аккомпанировали ему ломами, и вся эта какофония звучала просто невыносимо.

Матери дома не было. Может, действительно пошла работать в газетную лавку «Ландыша».

Сергей прочитал эсэмэску от Вали: улица, дом и номер квартиры. Забил адрес в навигатор и ахнул. Это не просто на другом берегу реки, это в прямом смысле другой конец города!

Напрямую туда не ходил ни один автобус, поэтому пришлось делать пересадку.

Даже в таком отдаленном районе все свободные пустыри были заняты новостройками. Их недостроенные башни торчали на горизонте, как частокол, отделяющий город от области. Нужный дом оказался не так далеко от остановки: желтая двухэтажка с сараями на задах и огородом, прикрытым от дороги жиденьким деревянным забором. В окружении панельных пятиэтажек он выглядел как зуб, сточенный кариесом.

Дверь в подъезд была распахнута настежь. Внутри, в тамбуре, обнаружилась еще одна, тоже безо всяких кодовых замков и домофонов.

Сергей дернул за ручку. Полутемный коридор первого этажа, скрипящие под подошвами половицы и пропитавший все запах табака. Узкая деревянная лестница вела на второй этаж, крутые ступеньки, похоже, предназначались для каких-то особых людей, потому что подниматься по ним оказалось той еще задачей. Плохо освещенный коридор тянулся во всю длину дома. Номера квартир были нарисованы белой краской на стене.

Сергей постучал в обитую черным дерматином дверь. Никто не отозвался. Нажал на кнопку звонка — тот не работал. Постучал снова, уже сильнее.

Послышались шаги, и на пороге появился оператор.

Здравствуй. — Он протянул руку.

Квартира представляла собой зрелище если не жалкое, то печальное. Однокомнатная, с тесной кухней и выгоревшими обоями в цветочек, как в старых фильмах. Треть комнаты занимал забитый посудой сервант, другую треть — диван. Стол и тумбочка были сдвинуты в угол, чтобы освободить стену. На стене висела зеленая ткань хромакея, в центре комнаты на стопках книг стоял штатив. Справа от зашторенного окна под потолком изображали «красный угол» несколько пыльных икон, частично заслоненных отклеившимся куском обоев.

Валя спала на диване, накрывшись темно-зеленой фуфайкой.

«Кто рано встает, ага!» — подумал Сергей.

На старой закопченной плите свистел эмалированный чайник. Оператор предложил на выбор черного или зеленого чаю. Чистым оказался только граненый стакан.

Что это за место?

Хата моей бабушки, царствие ей небесное. Дом когда-нибудь расселят, поэтому я пока решил не продавать. Вот, пригодилась.

На кухонном подоконнике мигал зеленым роутер, рядом с оператором тихо жужжал ноутбук.

Валя когда проснется? — спросил Сергей, маленькими глотками отпивая черный чай.

Через часок разбудим. Мы до утра сюжет делали, я потом еще и монтировал. Вон, — оператор кивнул на ноутбук, — до сих пор обрабатывается. Ты, кстати, монтировать не умеешь?

Сергей не умел.

А то я домой двое суток не ездил. Жена, конечно, с моим графиком свыклась, а вот дочка обижается. Щас загружу на канал и двину к ним.

А из журналистов никто не монтирует?

Оператор усмехнулся:

Макс умеет, но просить его... Мы пока всех распустили, потому что зарплату платить нечем. Аня осталась на добровольных началах, сегодня должна две статьи сдать. Но мы решили теперь сфокусироваться на видеоформате. Так у нас больше шансов найти деньги, да и народ сейчас больше смотрит, чем читает.

Попытавшись вытянуть ноги, Сергей случайно задел что-то под столом, и оно с грохотом повалилось на пол. Это оказался маленький металлический таз. Оператор быстро нагнулся, вытащил его и кинул на стул.

Валя сказала, что у вас какая-то идея родилась.

Не совсем у нас... Короче, есть информация от одного... кхм... источника, как можно Бокарову неплохо так поднасрать.

Что за источник? — недоверчиво спросил Сергей.

Это тебе Валя скажет, я сам толком не понял. Она разговаривала. Считай, с нами поделились важной информацией.

С чего такая щедрость?

Оператор на минуту отвлекся на ноутбук. Его большие глаза были красными от недосыпа и слезились.

Перед выборами грызня началась. Может, конкуренты его утопить хотят таким образом. Или просто рейтинг ему уронить.

Он участвует в выборах? В каких?

Оператор рассмеялся и высморкался в рукав толстовки.

Ты в каком мире живешь вообще? Скоро выборы губернатора, и Бокаров там первым в списке значится. Рекламные баннеры по всему городу развешены.

Сергей не видел ни одного баннера. Видимо, район, где он жил, не считался перспективной территорией для агитации.

Да я политикой не интересуюсь...

Зато политик теперь тобой интересуется.

Оператор закрыл монтажную программу и стал готовить сюжет к публикации. Внезапно он повернул ноутбук к Сергею.

Как тут правильно — «-тся» или «-ться»?

Углы обзора у экрана были так себе, поэтому Сергей видел все в искаженном, сине-зеленом цвете.

Прочитай предложение.

«Чума контрафактных медикаментов распространяется по го-роду».

«-Тся».

Отлично. — Оператор отодвинул ноутбук на край стола. — Сейчас зальется, и публикуем. С таким интернетом, как здесь, конечно, каши не сваришь.

Роутер судорожно замигал зеленым, как стробоскоп. Оператор встал и снова зажег плиту. В тесноте кухни он выглядел еще крупнее, голова едва не касалась потолка. Его стакан от кофейного налета стал почти непрозрачным. Видать, и правда, долгая выдалась ночка.

В комнате послышался шорох.

Ты все еще тут? Залил сюжет? — Валя стояла в дверном проеме, взъерошенная, c отпечатком складок подушки на правой щеке.

Заливается.

О, привет, Семен! Я думала, не придешь.

Сергей.

Пусть так... Пойду проветрюсь.

Она накинула желтую куртку и, не застегивая розовые ботинки, вышла из квартиры.

Сергей проводил ее взглядом.

Туалет на улице, — предвосхитил его вопрос оператор.

За окном развиднелось, и сквозь мутные, давно не знавшие мытья стекла в квартиру заглянуло яркое зимнее солнце. Его хорошо видимые в пыльном помещении лучи осветили неказистое убранство и заиграли на полированных боках серванта.

Оператор залил сюжет на канал и уехал домой. Сергей сидел на диване, скрестив руки. Валя развалилась в кресле напротив, нога на ногу, и бодрым голосом излагала ему идею:

Компания «СтройЛюкс» арендует помещения на заводе «Электромеханика». Да-да, Бокаров сам у себя. Но это неважно. Важно то, что в одном из этих корпусов фасуют левые таблетки. Точнее, капсулы: их проще подделать и не требуется дорогостоящего оборудования. Причем это лекарства среднего ценового сегмента. Самые дешевые и так везде продаются, на них не наваришь. Дорогие берут редко и тщательно проверяют подлинность: смотрят, цела ли упаковка, считывают защитный код и все такое. А вот между дорогими и дешевыми — пожалуйста.

Так на территории «Электромеханики» что только не размещено.

Именно! Но если те компании просто арендуют у завода помещения, то корпус с таблетками — собственность Бокарова. Он периодически сам туда наведывается.

Зачем?

Вот это и интересно. Может, как настоящий барин объезжает владения. А может, мы чего-то важного не знаем. В любом случае надо найти этот корпус.

И?

Что «и»? — повысила голос Валя. — Это отличный способ насобирать компромат. Если Бокаров так печется об этом своем деле, значит, там есть на что поглазеть.

Кто тебе об этом рассказал?

Источник. Он не назвал настоящего имени, но, судя по разговору и внешнему виду, бывший бизнес-партнер Бокарова. Хочет ему насолить. Перед выборами самое время.

Допустим. Но как вы туда попадете?

Валя улыбнулась:

Не мы, а ты.

Сергей сделал вид, что не понял.

В смысле?

Я примерно представляю, в какой части завода находится этот корпус. Вариантов немного. Территория возле бывшего здания заводской администрации сразу отметается — там жилье, магазины... Публичное, короче говоря, место.

Вскочив с кресла, Валя взяла телефон, села рядом с Сергеем и стала водить пальцем по карте на дисплее.

А вот через дорогу начинается настоящая промзона. Видишь, часть компаний даже в приложении обозначена. «КорМе» — очевидно, делают мебель. Тут металлоприемка, рядом, через стену, станция техобслуживания. Идем дальше. Здесь склады бытовой техники. А вот в правом верхнем углу несколько зданий никак не обозначены. Я проверила через другие приложения — глухо. Адреса у них тоже нет, так что ни по каким базам не пробьешь. По моим прикидкам, нужный корпус находится примерно здесь...

Валя обвела указательным пальцем участок на экране. Случайно нажала на значок геолокации, карта отобразила их текущее местоположение.

Почему вы сами туда не поедете? — Сергей напрягся.

Во-первых, у нас полно другой работы. Во-вторых, мы и так потеряли редакцию. Нам рисковать нельзя.

А мне — можно?

Валя снова встала и начала ходить по комнате. Половицы жалобно скрипели под ее энергичными шагами.

Ты простой учитель. Неприметный. Никто тебя в лицо не знает. И потом у тебя личные счеты с Бокаровым. Разве нет?

Сергей слушал, нервно сжимая кисть одной руки другой.

Да и что тебе еще остается делать? Заявления писать в полицию и прокуратуру? Смешно! Так что, мой друг, выбор невелик.

Это абсурд! Ну найду я этот корпус. Потом что?

Снимешь видео, нащелкаешь фото. Людей поспрашиваешь.

От возмущения Сергей аж подпрыгнул.

Какой дурак меня туда пустит? Если там занимаются контрафактом, то я и на километр к ним не смогу подойти. И вообще, я что — журналист?

Все мы в душе журналисты. Если тебе интересно, то я сама училась в культпросветучилище на библиотекаря.

Сергей и не знал, что этой профессии нужно учиться. В его представлении библиотекарями были не нашедшие себя в жизни выпускники гуманитарных вузов или пенсионеры, как его мать.

Бокаров меня в лицо знает...

Да господи, вот с ним ты точно не встретишься! Он, небось, в туалет ходит с охраной. К такому человеку тебя действительно на пушечный выстрел не подпустят.

Сергей хотел возразить, что в школу тот спокойно ходит без охраны, но решил не уводить разговор в сторону. Сжав кулак, он ответил так твердо, как только мог:

Я на такое не подпишусь. Это бред! Мне и так закрыли возможность работать по специальности. А после такого что — посадят?

Да что ты ноешь! Боишься?

Это ты бредишь! Сама туда лезь!

Сергей схватил пальто, кое-как обулся и выбежал из квартиры. Его шаги гулко отдавались по всему дому. Оступившись, он чуть не навернулся с крутой лестницы и лишь чудом удержался, схватившись за перила.

Выглянув во двор, Сергей остановился. Солнце полыхало вовсю, не встречая преграды на неестественно голубом небе. Блеск снега выжигал глаза.

«Что на меня нашло? — подумал он. — Не это ли тот самый следующий шаг?»

Чтобы укрыться от назойливого солнца, Сергей завернул за угол и спрятался в тени дома. По забору напротив кралась рыжая кошка. Она выслеживала голубя, который распушил перья на крыше сарая, потеряв бдительность. Мгновение — и кошка стремительным, грациозным движением кинулась на жертву, но промахнулась и только столкнула ту вниз, в ведро. Громыхнув крыльями по нержавейке, голубь тяжело взлетел и уселся рядом, на фонарный столб. Кошка легла на его место и как ни в чем не бывало принялась нежиться в лучах солнца.

Сергей понял, что сглупил. Выбора у него действительно нет. А с журналистами он теперь в одной обойме и должен им доверять.

Дверь в квартиру оставалась незапертой, и Сергей тихо вошел в прихожую. Валя сидела с ноутбуком на кухне.

Нагулялся? — спросила она.

Сергей ничего не сказал.

Я позвонила Кириллу. Заедете на территорию завода на машине — скажете, на склад. Навернете пару кругов по участку, который я отметила. Может, уже и так что-то будет видно. На месте разберетесь, короче... Но Кирилл может только вечером.

Сегодня? Я не могу. У меня урок.

Валя раздраженно замотала головой.

Завтра, завтра. Какой урок, если тебя уволили?

Репетиторский. Должен ведь я как-то деньги зарабатывать.

Хм, я об этом не думала, — призналась Валя.

Сергей поехал домой. Ему хотелось переварить услышанное в тишине. До занятия с Полиной оставалось еще полдня, поэтому времени на раздумья хватало c запасом. Он не был уверен, что поступает правильно. Если эта авантюра выгорит — возможно, Бокаров потеряет позиции в одной из множества сфер своей деятельности. Но это при условии, что материал получится острым и дойдет до адресата. Во втором Сергей не сомневался — быстрота, с которой последовала ответная реакция на статью в «ЖБГ», была удивительной. Ну и качественный текст журналисты точно смогут написать. А вот насколько чувствительной для Бокарова будет эта история — большой вопрос. Не выйдет ли так, что кучка маленьких человечков ткнет щепкой в пятку гиганта, а тот их раздавит, даже не заметив укола?

Сергей выскочил из автобуса на своей остановке. Не прошел он и ста метров, как остановился так резко, как будто его отключили от розетки. С огромного билборда, где только утром была реклама услуг местного банка, на него с хитрой ухмылкой глядел лысенький, толстый мужичок. Обработанное десятком фильтров фотошопа, его лицо было до нелепости гладким и лощеным, как портрет, с подобострастием подаренный начальнице на шестидесятилетие.

Ну здравствуйте, Анатолий Викторович! — вслух произнес Сергей, пораженный увиденным. — Заглянули и к нам на район?

Баннер еще не был натянут до конца. Двое мужчин в оранжевых спецовках, стоя на высоченных раздвижных лестницах, как у пожарных, расправляли его левую сторону: один тянул, второй ровнял.

Вскоре к Сергею присоединилась пара зевак. Пожилой мужик в поношенном плаще и с мятым пакетом из супермаркета встал рядом и тоже наблюдал за работой. Чуть в стороне остановилась женщина с усталым худым лицом. Она тащила тяжелую сумку с продуктами и на первый взгляд просто решила передохнуть.

Сергей ждал, когда текст предвыборного слогана откроется полностью, чтобы можно было с чувством и расстановкой его прочитать.

«Моя твердая позиция — учителя, врачи, полиция!»

Сергей не выдержал и засмеялся во весь голос. Мужик в плаще, не спуская взгляда с баннера, громко и четко произнес, тоже в рифму:

Висеть бы тебе на этом столбе!

Женщина просто фыркнула, перехватила сумку в другую руку и пошла дальше.

Сергей еще немного постоял, потом почувствовал, что мерзнет, и тоже отправился домой. Его мучили тревожные мысли, которые, правда, трудно было внятно сформулировать. Странная тяжесть появилась внутри после того, как он увидел баннер своими глазами. Теперь получалось, что он конфликтует не с одиозным богачом, непонятно какими путями заработавшим капитал (вернее, понятно какими, но это теперь никого не волнует). Не с отцом невоспитанного и глупого подростка, мажора-бездаря, привыкшего, что ему во всем потакают. Сергей противостоит кандидату в губернаторы, лицу с рекламного баннера. Это перемещало всю ситуацию на какой-то совсем иной уровень. Ставки растут — растет и плата за проигрыш.

Сделав небольшой крюк, Сергей заглянул в «Ландыш». Прямо у входа, справа от касс продуктовой зоны, стоял стеллаж с газетами, журналами и поздравительными открытками.

Ма, привет...

Мать отложила в сторону газету, которую читала.

От старых штиблет. Ты ел?

Нет еще. Только иду домой.

Она сидела на деревянном стуле, накинув на плечи коричневую зимнюю куртку, шея замотана шарфом. За спиной — коробки со всевозможной макулатурой.

Как тебе тут работается?

Нормально. Дует только из двери, а так ничего. Вот, могу читать газеты, журналы листать.

Да уж, выбор большой.

Мать сняла очки.

Я тебе там котлеты сделала на пару, как ты любишь. И гречку. Прямо на сковороде разогрей.

Сергей отмахнулся:

Да-да. А то я бы не разобрался.

В микроволновку не ставь! Вкус потеряют, да и вредно это. У тебя занятие сегодня?

Да.

Снова до ночи?

Сейчас темнеет рано. Что такое ночь?

Ответ мать не устроил.

Ты мне зубы не заговаривай! Ездишь непонятно куда... Что это за занятия такие долгие?

Какие есть. Не ты ли спрашивала, на что я жить собираюсь?

Переменившись в лице, мать вздохнула:

Дома поговорим.

 

Когда Сергей уже ехал в такси, позвонила Катерина. Она сообщила, что задержится на работе, но Полина дома и дверь откроет. Еще и извинилась зачем-то. Настроение у Сергея почему-то сразу поугасло.

Полина действительно сидела дома одна. Она впустила учителя и сразу убежала к себе в комнату. Сергей снял куртку, надел тапочки с крысой (на третий раз он все же разобрался, что это не собака) и поднялся на второй этаж.

Занятие прошло на удивление плодотворно. Девочка вызубрила все, что Сергей задал в прошлый раз, его это даже удивило. Правда, вызубрила своеобразно: стоило поменять слова местами, как она начинала путаться. Заучила, как стихотворение, понял Сергей. В конкретной последовательности.

Полина, я вижу, что ты все выучила, но это ведь не стих. Тебе надо понимать, как и где эти слова использовать.

Взяв ее тетрадь, Сергей рядом с каждым словом написал для примера по словосочетанию. Затем они перешли к выполнению домашнего задания из школы. Заслуженный учитель Игорь Владимирович постарался на славу: он словно за каждую свою похвальную грамоту нагружал учеников дополнительным упражнением.

Сергей прекрасно понимал, что если ребенок действительно сам выполнит столько заданий, то к концу будет как выжатый лимон. Да и чему можно научиться при такой нагрузке? Долгое выполнение домашнего задания — показатель усидчивости, а не гарантия успеваемости. Сергей был убежден, что самое главное — это продуктивность. Он пришел в профессию не для того, чтобы идти проторенными десятилетия назад дорожками, а для того, чтобы попытаться изменить все больше буксующий, набивший всем оскомину порядок. Не долбить часами одно и то же, вызывая у детей отвращение к предмету, а делиться знаниями, обучать по-новому, с обоюдным удовольствием. И пусть пока это звучало скорее как лозунг или наивная мечта вчерашнего студента, но Сергей шел к своей цели упорно и последовательно. Он стал учителем не от безысходности — у него была миссия.

Пятое задание можешь не делать. Спишем с решебника.

Полина оживилась. Она и не предполагала, что будет списывать задания из интернета по совету учителя!

Спорить с Игорем Владимировичем не будем, а время побережем. Самые необходимые упражнения мы выполнили.

Постепенно Полина перестала стесняться, и остаток урока прошел легко. Сергею больше не приходилось наталкиваться на стену молчания и клещами вытягивать из ученицы ответы. Он даже подумал, что индивидуальные занятия имеют свою прелесть и не стоит столь категорично осуждать репетиторов. Да, это не полноценная работа в классе. Но ведь и они стараются на благо просвещения.

Смотрите! Правда классная?

Полина открыла на планшете изображение куклы и показала Сергею. Тот с серьезным видом рассмотрел картинку. Короткая синяя юбка, зеленая рубашка с сетчатыми рукавами, длинные африканские косы, как в современных музыкальных видеоклипах.

Wow, what a great doll!1

А мама покупать не хочет...

Так у тебя же полно других.

Полина тяжело вздохнула: учитель ее не понял.

Это самая новая коллекция. Из последней семьи.

Поддерживать разговор о куклах Сергей не решился. Даже болтовня Олега о машинах была ему ближе — в этой сфере он обладал хоть какими-то базовыми представлениями. Сделав последние пометки в тетради, он завершил занятие и спустился на первый этаж.

Он уже накинул пальто и завязывал шнурки на ботинках, когда услышал:

А вы не такой строгий, как говорят.

Кто говорит?

Полина смущенно улыбнулась и ничего не ответила. Допытываться Сергей не стал.

Улицы поселка были пусты. Только недалеко от ворот ждала кого-то одинокая серая Audi 100 с ржавыми колесными арками. Но вот и она попятилась в проулок, развернулась и уехала. Окрестности погрузились в тишину. Сергея озадачивало то, что за все время он видел тут очень мало людей. Неужели все эти дома пустуют? Или их владельцы живут по какому-то особому расписанию?

Освободившись раньше обычного, он решил сэкономить — не вызывать такси, а попытать счастья с общественным транспортом. Ближайшая остановка была почти в километре от поселка. Приложение «Карты» утверждало, что раз в полчаса там ходит автобус, и не обмануло. Простояв минут десять и даже не успев замерзнуть, Сергей сел в полупустой МАЗ и отправился домой. Автобус шел странными зигзагами, через все промзоны и прочие гиблые места, куда по своему желанию человек вряд ли поедет. Может быть, этот маршрут сохранился с тех времен, когда рабочим из пригорода надо было добираться до пустующих ныне предприятий.

Сквозь тонкий слой инея на стеклах автобуса Сергей разглядел справа знакомое здание — бывший административный корпус «Электромеханики». Во многих окнах горел свет. Еще совсем недавно он сам смотрел в одно из них. Воспоминание о беззаботной ночи с Леной отозвалось саднящей болью. Будет ли в его жизни еще что-нибудь подобное? Лена сделала выбор между отношениями с ним и деньгами отца. Был ли этот выбор для нее трудным? Или она без колебаний отказалась от любимого ради возможности еще несколько лет сидеть на шее у родителей? «Человек творческий, ищет себя...» — мысленно повторял свою же фразу Сергей.

Автобус в очередной раз остановился и распахнул двери. В салон ворвался холодный воздух. Полная кондукторша, закутавшись в красную куртку, дремала на сиденье над передним колесом. Сергей спрятал руки в карманы, нащупывая перчатки, и повернулся к окну, чтобы не мерзло лицо. На другой стороне широкой многополосной дороги виднелись корпуса настоящей «Электромеханики» — не элитного жилищного комплекса, а производственных помещений, где до сих пор теплилась пусть своеобразная, но жизнь. Десятки компаний разного профиля и масштаба населяли уголки некогда огромного завода, как насекомые — трещины в стволе поваленного ураганом дуба.

Сергей вглядывался в темноту, пытаясь представить в деталях завтрашнюю авантюру. Въедут они через этот КПП или с другой стороны завода есть еще один? Как к ним отнесется охрана? Сможет ли он быстро разобраться, где находится нужный корпус? А самое главное — что потом?

Нет ничего хуже ожидания и неизвестности, особенно соединенных вместе.

Простояв минуты три и не дождавшись ни единой живой души, автобус захлопнул двери, и водитель придавил педаль газа. Дизельный двигатель заворчал басом, распространяя вибрации по всему салону, и МАЗ плавно покатил дальше.

У Сергея появилось жгучее желание услышать знакомый голос.

Привет, Лен...

Я же сказала тебе не звонить!

Ее голос звучал враждебно.

Ты правда этого хочешь?

Ответа не последовало.

Можешь объяснить, что происходит? При чем тут твой отец, почему он лезет в наши отношения?

Не прикидывайся дураком. С каких пор ты в политику ударился?

Сергей не знал, что и ответить.

Какую политику?

Отец говорит, что тебя, как дурачка, использовали. Разменной монетой сделали перед выборами. Статья эта...

Что за ерунда!

Деньги у тебя на ту квартиру откуда были? Много тебе заплатили за эту лживую статью?

Фразы Лены звучали казенно, чужеродно, сама она никогда бы так не сказала.

Это просто смешно! Какие деньги? В этой статье все правда от первого до последнего сло...

Не надо мне врать! Смешно ему! — Голос Лены сорвался в раздраженный клекот. — Мне все объяснили. У учителей денег не бывает никогда. А тут и квартиру снял, и наушники подарил...

От таких обвинений у Сергея пересохло в горле.

Ленусик, ты бредишь. Я не знаю, кем работает твой отец и почему ему есть дело до этой статьи. Но все, что ты говоришь, — чушь, полная чушь!

Кондукторша оживилась и посмотрела на Сергея с любопытством.

Ты, как всегда, ничего не знаешь! Ничего тебе не надо! — Лена едва сдерживала слезы. — Обо мне хотя бы раз подумать слабо?

Связь прервалась. Перезванивать Сергей не стал. Он был ошеломлен. Сложно даже представить, какой разнос устроил ей отец, что она, сама того не понимая, начала использовать целые фразы из, очевидно, его лексикона. Неужели человека так быстро можно нафаршировать любой чушью, да так мастерски, чтобы он еще и начал считать ее единственно верной точкой зрения?

Сергей пожалел о звонке. Если бы Лена хотела объясниться, то давно нашла бы способ связаться с ним без ведома отца. По электронной почте или в соцсети, например. Значит, не было у нее в этом потребности. Получалось, что в ее глазах он продажная тварь, согласился за вознаграждение очернить хорошего человека. Вот уж точно, жизнь с каждым днем преподносит все новые сюрпризы!

В этом плотном ряду странных событий у Сергея оставался один нерешенный вопрос: кем же работает ее отец? На вид это был ничем не примечательный мужик, явно не семи пядей во лбу. Да, не бедный, раз ездил на внедорожнике Toyota, пусть и старом. Но разве это свидетельствует о чем-то важном, что Сергей по рассеянности или наивности упустил?

Дома он занялся излюбленным делом: открыл ноутбук и принялся искать зацепки в интернете. Запрос «Геннадий Скопняк» интересных результатов не принес: несколько личных страниц в соцсетях, ни одна из которых не принадлежала отцу Лены, и одно упоминание об ИП, занимающемся грузоперевозками. Но там совпадала только фамилия, а имя, отчество и город были другими. На сайте министерства образования Сергей нашел старую новость о призерах городской олимпиады по географии, где ученица девятого «В» Елена Геннадьевна Скопняк заняла второе место. «Сейчас, небось, даже Африку на карте не покажет», — подумал Сергей.

Раздосадованный неудачными поисками, он лег спать.

Следующий день обещал быть тяжелым.

* * *

Наутро навалилась такая тревога, что Сергей долго лежал на диване, слушал приглушенные стеной вопли соседского ребенка и не мог пошевелиться. Так бывает в преддверии чего-то опасного и важного, когда еще есть возможность дать задний ход и уклониться от участия в сомнительном предприятии. Наконец он взял себя в руки, встал, наскоро умылся и стал рыскать по кухне в поисках еды. В холодильнике стояли какие-то банки, завернутые в газету, кастрюля с рассольником и сковорода, накрытая крышкой. В сковороде томились остатки слипшейся гречки, от одного вида которой у Сергея пропал аппетит.

Ты что-то рано сегодня. Куда собираешься?

Мать пришла на кухню в ночной рубашке. У нее, похоже, был выходной.

А ты почему дома?

Сегодня смена Тани, второй продавщицы.

Раз она не стала сходу бросаться упреками, значит, была в хорошем настроении.

Так куда идешь?

По делам, — сухо ответил Сергей.

Делам?

Она села за стол и сложила руки в замок. Это свидетельствовало о неизбежности серьезного разговора.

Да. Пытаюсь решить проблему со школой.

Мы так с тобой и не поговорили нормально. Может, объяснишь, что происходит? Пропадаешь где-то целыми днями, не работаешь...

Мне пока нечего тебе сказать. Все упирается в этого... Бокарова.

Лицо матери скривилось.

Кандидата в губернаторы?

У него много заслуг. Почетный гражданин города, меценат...

А ты тут при чем?

Сергея как током ударило.

Где газета, что я принес?

Зачем она тебе? — спросила мать.

Где. Газета.

В голове щелкнуло. Он снова открыл холодильник.

Это что такое?!

Вытащив две полулитровые банки с вареньем, увидел, что они обернуты в последний печатный номер «ЖБГ».

Тетя Оля прислала варенье. Я его завернула, чтобы из-под крышек не капало.

Вот что происходит! — Сергей швырнул скомканную газету на стол.

Главная страница была вся испачкана вареньем. Его черно-белое лицо — в красных потеках малинового сиропа.

Мать непонимающе смотрела на фотографию сына.

Извини, — только и произнесла она.

Ты ее читала?

Читала.

И что там сказано?

Было совершенно очевидно, что мать газеты не читала и не имела ни малейшего представления о том, что произошло в гимназии. Броский заголовок и фотография — вот и вся информация, на основе которой она критиковала сына.

Сергей так разозлился, что едва не пускал пар из ноздрей.

То есть ты хочешь, чтобы я тебе что-то объяснил, а сама поленилась даже открыть газету?

Я хо...

Почему ты тогда орала, что тебя из-за меня с работы уволили? С чего ты это взяла?

Мне сказали так! — крикнула в ответ мать.

Тогда почему мою рожу на главную страницу налепили? Как ты это себе объяснила?

Растерявшись, она не знала, что ответить. Мыслительный процесс в ее голове запустился, но пока ни к чему не привел.

А я тебе сейчас зачитаю!

Схватив со стола газету, Сергей с трудом перелистнул липкую бумагу и открыл нужную страницу. Часть слов уже была испорчена и расплылась, приходилось вглядываться в мутные пятна, чтобы разобрать текст. Сделав шаг назад, Сергей оказался в центре кухни и начал с выражением читать, пародируя театральные интонации. Мать опустила руки на колени и молча слушала, глядя куда-то в коридор, на вешалку с верхней одеждой. Постепенно ее лицо осунулось, словно она только что отправила сына на войну. Сергей вошел во вкус и не обращал на нее внимания, пока не дочитал до самого конца.

Надо теперь объяснять? — Он отбросил газету в сторону и только теперь увидел, что мать молча всхлипывает, обхватив голову руками.

Сергей понял, что перестарался. Он стоял неподвижно и глядел, как мать тихо роняет слезы на цветастую клеенку. Затем сел напротив и глубоко вздохнул. Несколько минут тянулось молчание, пока мать наконец не спросила:

Почему ты мне не сказал, что тебя ударили?

Я сказал тебе прочитать статью. Лучше, чем здесь написано, я бы не объяснил.

Мать вытерла ладонью правый глаз.

Что теперь будет?

Не знаю.

Она встала и подошла к Сергею. Взяла его за подбородок и долго вглядывалась в худое, красное от волнения лицо.

Болит?

Уже нет. Это не было больно. Скорее неожиданно и... обидно.

Она прижала голову сына к груди и погладила его взъерошенные волосы. Сергей ощутил тепло ее тела, и на него нахлынуло давно забытое чувство защищенности, что-то из далекого детства.

Прости меня, дуру. Если бы я знала, я...

Теперь-то уже что говорить.

Неужели в гимназии это проигнорировали?

Сергей усмехнулся.

Они с ним не будут спорить. Этот человек такого масштаба... Проще меня уволить, чтобы глаза не мозолил.

После такого разговора Сергею было тяжело оставаться дома. Он переоделся, накинул на плечи пальто и зашнуровал ботинки, ставя поочередно ноги на полку. Мать ничего ему на это не сказала. Наконец, готовый к выходу, он открыл защелку и распахнул дверь.

Будь осторожен, сынок.

Хорошо, что она не знала, куда Сергей направлялся! Он и сам до конца не знал, поэтому мог со спокойной совестью не посвящать ее в это.

До встречи с Кириллом оставалась еще куча времени. Сергей решил провести его в компании журналистов. Проследовав знакомым уже маршрутом с неизбежной пересадкой с автобуса на автобус, он поднялся на второй этаж желтого дома и без стука распахнул дверь.

Ты чего так пугаешь! — с ходу набросилась на него Валя.

Она сегодня казалась особенно нервной и недовольной. Скакала по комнате, как кошка за огоньком лазерной указки. Шли съемки нового сюжета, и ей не нравилось, как звучит написанный Аней текст.

Возьми и сама перепиши. Ты столько правок внесла, что тут проще все выкинуть! — возмущалась Аня.

Она стояла перед камерой, на зеленом фоне, в коричневом пиджаке и со свежим макияжем на лице.

Хорошо выглядишь, — отвесил комплимент Сергей, но не получил ответа.

Его вообще не замечали — разбирались со своими делами.

Валентина, не дури! Ты уже к мелочам прикапываешься. Нормально все звучит, — вступился за Аню оператор.

Сергей присел на край дивана и наблюдал за происходящим.

Это важный сюжет, тут надо, чтобы с первых же слов человек заинтересовался. Что это за «количество бездомных животных в нашем городе с каждым месяцем растет»? Много чего растет, это скучно. Давайте сразу к делу: «Стаи бездомных собак атакуют Кировский район! Местные депутаты закрывают глаза на проблему».

Оператор уперся кулаками в стол, стоявший в центре комнаты, и, вертя головой вслед за передвижениями Вали, попробовал объяснить свою позицию:

Ты понимаешь, что видеосюжет, тем более с живой ведущей, — это не короткая газетная вырезка? Тут можно позволить себе отойти от плакатных выражений, попытаться подать информацию нейтрально, с экспозицией...

Нейтрально — это как? Человек открывает видео, и у нас есть несколько секунд, чтобы его увлечь. Всё!

Это же новости, а не танцевальная подборка! — запротестовал оператор. — Наш зритель никуда не денется, это для него единственный альтернативный источник информации...

Ой, делайте что хотите, если такие умные!

Давайте оба варианта снимем и посмотрим, — предложила Аня, устав слушать их спор.

Валя приземлилась на диван рядом с Сергеем. Она шумно дышала и дергала ногой, отбивая только ей слышный ритм. Оператор включил камеру. Аня уселась на место диктора. Все это выглядело как школьная пародия на новостную программу, снятая за учительским столом на перемене.

Три, два, один...

Количество бездомных животных в нашем городе с каждым месяцем растет. Только с начала года было зафиксировано около двух десятков нападений на случайных прохожих...

Стоп, стоп! — поднял руку оператор.

Что? — не поняла Аня.

Я не знаю, что с этим освещением делать. Ты выглядишь так, как будто тебя в подвале держат. Все мрачное, рябит. Одна половина лица белая, другая синяя...

Недалеко от правды, — усмехнулась Валя, оглядывая комнату.

Оператор взял торшер за ножку и подвинул ближе к ведущей. Затем глянул в объектив и поменял наклон абажура. Потом щелкнул выключателем на стене. Пыльная люстра себя-то саму едва могла осветить, а на комнату вообще не оказывала влияния. Через зашторенное окно и то просачивалось больше света.

Провозившись без толку минут сорок, журналисты решили сделать передышку. Теперь в поле их интереса наконец попал Сергей, и ему даже предложили кофе. На сей раз в зеленой железной кружке.

Как настрой? — спросила Валя.

Ничего.

Сергей стоял возле шкафа и разглядывал корешки книг. Типичная советская библиотека, ничего выдающегося. Многие книги выглядели так, словно их никто никогда не открывал. Зато были расставлены красиво, по сериям и цвету.

Кирилл когда будет?

Сказал, что к часу как штык. Но это, считай, к двум, — поделилась информацией Валя.

Разве не лучше поехать утром, когда народу больше и мы не привлечем лишнего внимания? — спросил Сергей.

Оператор кивнул:

Лучше. Но он раньше не может.

А в другой день?

Валя ответила мгновенно, словно заранее заготовленной фразой:

Каждый час на счету. Время играет против нас.

Не цитата ли это из какого-то фильма?

Может, все-таки не будем меня снимать и сделаем сюжет по старинке, с закадровым текстом? — сменила тему Аня.

Было видно, что Валя хочет возразить, но, похоже, аргументы закончились, и она промолчала.

Оператор согласился, заметив, что он сразу говорил: на эту камеру в помещении приличного материала не снимешь. Аня склонилась над ноутбуком и, нацепив наушники, стала наговаривать в микрофон текст, каждый абзац раз по пять. Что-то не нравилось ей, что-то заставляла переписать Валя. Скоро Сергей и сам мог бы наизусть озвучить весь сюжет, разве что не так профессионально.

 

Кирилл объявился в половине третьего, однако выехать сразу у них не получилось. Одно, другое — в беспорядочных приготовлениях прошло еще полчаса. Опрокинув четвертую за день кружку кофе, Сергей понял, что вряд ли уснет в ближайшую неделю.

Так, я на связи, — сказала Валя.

«Соболь» был припаркован вдоль забора, оставляя проезд только для одной машины, что привело к затору даже в этом отдаленном, богом забытом районе. Проезжая мимо, другие автомобили притормаживали, чтобы ненароком чего-нибудь не задеть, и физиономии водителей выражали крайнее недовольство.

Задние сиденья Кирилл на этот раз демонтировал, чтобы «соболь» больше походил на машину для перевозки грузов.

Как думаешь, все получится? — спросил Сергей.

Пятьдесят на пятьдесят, как всегда.

Еще сорок минут было потрачено на стояние в пробках. Кирилл без остановки курил, отчего салон быстро превратился в настоящий «газенваген». Сергей очень хотел открыть форточку, но она не опускалась — стекло придерживала торчащая у его нижней кромки отвертка. Сквозь тоненькую щель в окне со стороны водителя едва ли что-то выветривалось. Зато печка жарила без устали, потому что колесико регулировки навеки застряло в третьем, предмаксимальном положении. Поэтому, когда подъехали к КПП бывшего завода «Электромеханика», Сергею уже было без разницы, что делать, лишь бы выбраться на свежий воздух.

Куда едете? — К машине подошел охранник в камуфляже, с накинутым капюшоном. Его лица практически не было видно.

На тридцать первый склад, — ответил Кирилл.

Он заранее изучил карту и выбрал максимально дальнее от въезда место.

А, от Саныча?

Да.

Прямо до конца и налево. Зеленые ворота.

«Соболь» въехал на территорию. Сергей потряс головой и протер глаза, чтобы прийти в себя. Машина катилась по длинному заводскому проулку. Вокруг, куда хватало глаз, теснились бетонные корпуса, на каждом виднелись вывески: «Кирпич», «Плитка оптом», «Мебель от производителя», «Стройматериалы из Европы»... Очень скоро от надписей стало рябить в глазах, поэтому Сергей перестал их читать и сосредоточился на маршруте. Возле корпусов стояли грузовые и легковые автомобили, копошились люди. Двое мужиков в возрасте крепили на крышу когда-то белых, а теперь до неприличия ржавых «жигулей» огромный, замотанный полиэтиленом шкаф.

Что за Саныч? — спросил Сергей у Кирилла.

А хрен его знает.

Какая-то женщина, оттащив с дороги за капюшон ребенка лет пяти, прижалась с ним к стене, пропуская «соболь». Сергей не понимал, зачем нужна конспирация, если на территорию пускают всех подряд. Не проще ли было ему одному приехать сюда утром и спокойно обойти отмеченный Валей участок? Здесь даже вечером народу было полно, и это радовало.

Слева мелькнул тупик со свежепокрашенными темно-зеленой краской воротами и надписью: «КорМе». Путь «соболю» перегородила длинная фура, которая безуспешно пыталась заехать в ангар под прямым углом.

Не дожидаясь, пока она завершит свои затейливые маневры, Кирилл сдал назад и свернул в какой-то переулок, куда менее оживленный. Здесь уже действительно не походишь без дела — сразу привлечешь внимание. На корпусах не было никаких вывесок, сразу и не скажешь, работает там кто-то или нет. Сергей достал телефон и включил GPS.

Сейчас будет перекресток, и сразу за ним — начало нашего участка.

Принял, — ответил Кирилл и потянулся за новой пачкой сигарет.

Эта часть завода выглядела совсем заброшенной. По пути им не встретилось ни одной машины, окна в зданиях чаще всего были разбиты или заложены кирпичом, а внутренности промерзших кабинетов и цехов выпотрошены на улицу. То и дело вдоль дороги попадались свалки старой мебели, пустые коробки из-под бытовой техники, груды ржавого железного хлама. У одного корпуса стен уже не было, только торчали голые бетонные столбы. Но буквально напротив размещался склад бытовой техники, увешанный красочными баннерами с изображениями газовых плит, холодильников и микроволновок. Такой контраст нового и старого, живого и мертвого теперь царил на значительной части территории некогда огромного завода «Электромеханика».

Кирилл сбавил скорость. Теперь они объезжали отмеченную Валей территорию в надежде найти что-нибудь необычное. Сергей, прислонившись лбом к окну, вглядывался в безлюдные заводские закоулки. Дорога становилась все хуже. В какой-то момент «соболь» начал буксовать, а потом и встал.

Этого еще не хватало! — проворчал водитель.

Выбраться из снежного капкана оказалось непросто. Дергаясь вперед-назад и натужно гудя, машина только глубже увязала, грозя сесть на брюхо. Сергей молча смотрел, как Кирилл злобно крутит тяжелый руль и терзает рычаг коробки передач. Помочь водителю он не мог, так что оставалось просто не мешать. Наконец колеса каким-то чудом поймали зацеп. Раскидывая по сторонам комья снега и коричневого грунта, машина резко дернулась и выпрыгнула из ямы, как настоящий соболь. Кирилл, не останавливаясь, сдал назад и выехал из проулка.

Давай ты тут пешком походишь, — буркнул он. — А то я машину угроблю.

Ладно. — На самом деле Сергей был несказанно рад выйти наружу.

Если что — сразу звони, я подъеду.

«Соболь» завернул за угол и исчез.

Прямые дороги вдоль корпусов вели во все четыре стороны. По следам на снегу можно было определить, куда люди еще ходят, а куда уже давно нет. К зданию впереди вела еле заметная тропинка. Она упиралась в приоткрытую металлическую дверь. Сергей заглянул внутрь. Ничего интересного: проваленная крыша свисала с поперечных железных балок, накрывая собой кучи строительного мусора. Складывалось впечатление, что корпус пытались разобрать, но на полпути плюнули и оставили как есть. Больше он, очевидно, никому не понадобился.

Сергей двинулся к соседнему корпусу. На кирпичной стене белой краской была намазюкана нецензурная фраза, для не умеющих читать сопровожденная картинкой. Неподалеку что-то глухо стучало. Выглянув из-за угла, Сергей увидел небольшую одноэтажную пристройку из пеноблоков, прилепленную к длинному зданию высотой метров пятнадцать. Из приоткрытого окна доносился металлический лязг, хрипело радио. Рядом на площадке он заметил с десяток разобранных и битых автомобилей, преимущественно немецких.

Дальше вела накатанная колея. Сергей быстро прошмыгнул мимо пристройки, чтобы не попасться никому на глаза, и сверился с картой. Если обойти длинный корпус, то окажешься в центре нарисованного Валей овала. Путь оказался неблизким. Корпус все тянулся, в высоченных окнах с деревянными рамами оставалось еще много целых стекол, мутных и покрытых инеем. В колее ноги то и дело скользили, а идти по обочине было трудно: снега успело навалить порядочно.

Сергей остановился возле огромной дыры в стене длинного заводского корпуса. Судя по всему, тут раньше стояли широкие железные ворота, которые потом вырвали «с мясом» и бросили рядом. Чтобы не везти целиком, их пытались тут же, на месте, разрезать автогеном, но почему-то не довели дело до конца. Сергей решил сократить себе дорогу, пройдя здание насквозь, и сделал пару шагов внутрь.

Открывшаяся картина поразила его. Помещение не имело перегородок и тянулось во всю длину строения. Толстые, почти метровые в обхвате колонны, армированные железными прутьями, держали на себе крышу, как замершие исполины. Огромные станки и прессы, покрытые ржавыми потеками, ровными рядами уходили на десятки метров в обе стороны, в проходах высились груды хлама, валялись в беспорядке какие-то детали. Кто-то изрядно покромсал оборудование, срезал все, что было по силам, но с многотонными металлическими тушами не совладал. Без серьезного инструмента такой демонтаж вряд ли провернешь.

Сергей сделал еще несколько шагов и обнаружил, что пол залит липкой маслянистой субстанцией, вязкой даже на морозе. Крыша местами прохудилась, отчего мертвый цех частично завалило снегом. Осмотрев ближайший станок, Сергей увидел на нем табличку: «Siemens Heavy Industries, 1947». Неужели настолько старое оборудование могло оставаться в рабочем состоянии вплоть до наших дней? Стараясь ступать где почище, Сергей направился через зал к другим металлическим воротам — целым. Под ногами хрустели осколки битого стекла. Ветер беспрепятственно дул во все щели, и заброшенное здание натужно гудело, как тромбон.

Уже почти у самых ворот Сергей услышал шум приближающейся машины. Она тяжело катилась по узкому переулку между корпусами, гремя кузовом. Сергей осторожно высунул голову в разбитую секцию окна и увидел, как оранжевый КамАЗ с белой будкой проехал мимо и повернул налево. Поспешно выбравшись наружу, Сергей двинулся за ним. Здесь дорога была почищена трактором, так что можно было идти быстро, не боясь навернуться.

Грузовик остановился неподалеку, возле серого квадратного ангара. Ворота открылись, и несколько мужиков стали неспешно выкатывать из них тележки с какими-то коробками. С такого расстояния Сергей не мог разглядеть на коробках никаких надписей, даже если они и были. Он достал телефон и взглянул на карту — здесь был почти центр отмеченного Валей участка. Спутниковый снимок делали летом, по нему было сложно судить, можно ли подойти к ангару с другой стороны сейчас, когда все завалено снегом.

Сергей осмотрелся. Прямо перед ним в нескольких десятках метров темнело здание котельной. Скорее всего, оттуда погрузочная площадка ангара видна хорошо. Двигаясь уверенным шагом и следя исподтишка за мужиками возле КамАЗа, Сергей добрался до нужного здания. Выглядело оно как артефакт из еще более далекого прошлого, чем раскуроченные станки: одноэтажное, с мощной кладкой из темного кирпича, закругленными вверху окнами и карнизами замысловатой формы. Из высоченной трубы, закопченной на самом верху, не шел дым, ведь углем в области не топили уже несколько десятилетий. Но выглядела она внушительно, такую хочешь не хочешь, а приметишь издалека. Стекла котельной были по большей части целы, на двустворчатой деревянной двери висел ржавый замок. Сергей на всякий случай дернул за ручку — без толку, конечно.

Он осторожно прошел по хрустящему снегу до угла котельной. Площадка перед ангаром открылась как на ладони. Она теперь вся была заставлена коробками, и мужики, распахнув будку грузовика, затаскивали их внутрь. Водитель приподнял кабину и ковырялся в двигателе. Никаких опознавательных знаков на коробках не читалось. Да и мужики были одеты не в спецовки, а как придется. Сергей сделал несколько снимков на телефон. Ему хотелось попасть в ангар, но единственный путь пролегал через ворота. Оставалось ждать, пока мужики закончат погрузку.

День выдался пасмурный: по небу шустро летели тонкие, как обрывки пленки, облака, через которые проглядывало блеклое, едва заметное солнце. Время от времени его лучи пробивали завесу — и окрестности оживали, коробки заводских корпусов обрастали ровными тенями, а в разбитых окнах поблескивали искры. Но потом все снова потухало, и возвращалась унылая, сонная серость.

Сергей понимал, что долго стоять на одном месте нельзя. Ноги начали замерзать, за шиворот задувал ветер, даже шарф не спасал, хотя был намотан почти по глаза. Да и вокруг котельной Сергей натоптал порядочно, и, если кто увидит, придется отвечать на неприятные вопросы. В своем модном пальто он не выглядел своим среди старых промышленных развалин.

Наконец послышался треск дизельного двигателя, и КамАЗ неторопливо покатил от ангара прочь, увозя коробки с непонятным содержимым. Его урчание отскакивало от многочисленных стен, как мяч, постепенно сливаясь с шумом лежащего недалеко проспекта. Дождавшись, пока эхо стихнет, Сергей обошел котельную и направился к ангару. Он не знал, что скажет и какие действия предпримет, надеясь придумать все это на ходу.

Рядом с воротами обнаружилась небольшая дверца, которую он и открыл.

Внутри было ненамного теплее, чем снаружи, зато без ветра — уже большое преимущество. Ангар оказался скромных размеров. Коробками была занята хорошо если треть. В дальнем углу горела лампочка, мужики за столом играли в карты. Вошедшего сложно было не увидеть, и они его, конечно же, увидели.

Один из них встал и пошел к двери. В идеале Сергей хотел все сделать незаметно: посмотреть содержимое коробок, сфотографировать в случае необходимости и уйти. Но теперь понял, что такой возможности нет и не будет. Еще не поздно было убежать, и он даже хотел так и сделать. Но тогда какой смысл было мерзнуть столько времени?

Чё надо? — спросил мужик.

Он был в потрепанном теплом ватнике и камуфляжных штанах. На вид не больше сорока лет, без бороды, с большими карими глазами и красным носом.

Не подскажете... Где-то тут, мне сказали... эм-м... вроде как есть склад с таблетками...

Сергей сам был в шоке от ерунды, которую молол.

Какими еще таблетками?

Ну... э-э... разными. Оптом.

Мужик на мгновение «завис», обрабатывая запрос. Затем повернулся к столу и крикнул:

Эу, Илюха! Где тут лекарства со склада продают?

Чё? — послышалось в ответ.

Вон, у него спроси.

Незаметно выдохнув, Сергей пошел к столу. Он старался не так явно разглядывать коробки, выискивая на них хоть какие-то опознавательные знаки, но все равно со стороны наверняка выглядел подозрительно.

Чего ищешь, еще раз? — переспросил полный мужик с легкой двухдневной щетиной и крупным, как у быка, лбом — очевидно, Илюха. Лоб так сильно доминировал на его физиономии, что глаза из-под надбровных дуг выглядывали робко, как будто стесняясь.

Склад с лекарствами, оптовый. Мне сказа...

Никогда не слышал, чтобы тут таблетки продавали, — перебил Илюха. — Кто тебе это сказал?

Друг.

Ну пускай друг точнее назовет, — встрял третий мужик, скорее даже парень. Худой, курносый, в черной шапке, в синей куртке поверх спортивного костюма, он сидел в стороне и тасовал грязными руками мятую колоду. — Какой номер склада?

Немного помолчав, Сергей нерешительно ответил:

Сказал, у вас...

Все трое на разный лад хмыкнули.

Мы чё, на аптекарей похожи? У нас точно нет.

А что это за коробки?

Все трое замолкли. Сергей понял, что снова сморозил какую-то ерунду и надо срочно что-то добавить, чтобы перебить повисшую недобрую тишину. Но за него это сделал мужик в ватнике:

Ты мент, что ли?

Воздух вмиг уплотнился, стал тягучим и душным. Сергей чувствовал на себе подозрительные взгляды мужиков.

А я чё, на мента похож? — в отчаянии съязвил он.

Шутка сработала. Мужик в ватнике криво улыбнулся и как-то нелепо хохотнул, будто хотел выплюнуть застрявшую в горле мокроту. Затем достал из кармана маленький канцелярский ножик.

Вон, смотри!

Подойдя к первой попавшейся коробке, мужик разрезал скотч и показал содержимое. Внутри лежали аккуратно упакованные шуруповерты синего цвета.

Похоже на таблетки?

Не особо, — ответил Сергей.

Мы тут китайский электрохлам фасуем. Надо?

Сергей отрицательно мотнул головой.

В магазине ты за такие деньги ничего из этого не купишь, — сказал Илюха. — Возьми, может, пригодится в хозяйстве.

Только сразу две штуки бери. Это говно сгорит через неделю, — посоветовал парень в черной шапке. Он перемешал карты и начал раздавать. — Сыграешь партейку с нами?

Нет, спасибо, — отказался Сергей.

Мужик в ватнике сел за стол и, посмотрев свои карты, ругнулся на раздающего:

Тебе бы руки переломать за такое!

Так, я хожу! — Илюха швырнул карту с отчетливым шлепком.

Неудивительно, что колода была потрепанная, с загнутыми углами.

Сергей молча двинулся к выходу. Мужики больше не обращали на него внимания. И только в самом конце третий, в спортивном костюме, крикнул ему:

Спроси у эстэошников, прямо до упора и направо! Может, они знают.

Эти люди действительно не походили на производителей контрафактных таблеток. Слишком простые и прямолинейные. Неудивительно, что Валя не нашла никакой информации: наверняка они фасовали эти шуруповерты нелегально, так что вряд ли афишировали свой бизнес в интернете.

Сергей не знал, куда идти дальше. Подобные склады могли располагаться в прямом смысле на каждом углу. Не во все же здания заглядывать! Так можно и умом тронуться.

Он вышел на дорогу и пошел в обратном направлении вдоль длинного корпуса, только уже с другой стороны. Виды окрестностей тут ненамного отличались: те же заброшенные строения, исписанные стены и узкие проезды. Сергей даже подумал, что действительно стоило расспросить работников СТО в той пристройке. Глядишь, сэкономил бы время и не успел бы замерзнуть. Хотя если объект, который он ищет, засекречен, то что они могут знать...

У разобранного корпуса, где торчали одни бетонные колонны, Сергей увидел знакомый «соболь». Пассажирской стороной машина была прижата к высокому сугробу, чтобы не мешать проезду другой техники. Сергей постучал в водительское окно.

Как успехи? — рассеянно спросил Кирилл, открыв дверь. Он, оказывается, дремал, разувшись и вытянув ноги вдоль сидений.

Пока всё без толку. Дрыхнешь?

Из натопленного салона потянуло жаром.

Сигареты кончились. Что еще делать?

Беда, — пожалел водителя Сергей.

Кирилл принял вертикальное положение и стал обуваться.

Ты туда ходил? — Он показал на неширокий проезд между складом бытовой техники и стеной какого-то корпуса, обшитого желтым сайдингом.

Пока нет. А что там?

Не знаю. Машины вон постоянно катаются.

Старая Toyota RAV4 выскочила из проезда и, не тормозя на повороте, устремилась прочь, оставляя после себя завесу вонючего сажевого выхлопа. Сергей сверился с картой в телефоне. Это место располагалось на самом краю отмеченного Валей участка.

Наверняка там ничего нет.

Сходи на всякий случай. Я минут через тридцать за тобой заеду.

Чтобы хоть немного согреться, Сергей прибавил шагу, потом почти перешел на бег. На улице уже заметно стемнело, кое-где включались фонари. Решение отправиться на такое ответственное задание к вечеру было, мягко говоря, легкомысленным. Солнце зимой скрывается быстро, словно выбили пробки, не успеешь и моргнуть.

Оказавшись посреди огромной пустой площади, Сергей осмотрелся. Слева был въезд на территорию желтого корпуса. На воротах красовался яркий логотип известной в городе кондитерской фирмы. Справа — огороженная стоянка, принадлежавшая складу бытовой техники. Она была ярко освещена, и на ней стояло несколько фур в ожидании загрузки. Еще вокруг площади размещались мелкие кирпичные постройки. Они могли использоваться для чего угодно. Посреди них выделялась водонапорная башня, монументальный вид которой не портило даже ее жалкое техническое состояние и торчавшие на макушке антенны сотовых операторов.

Подойдя ближе, Сергей услышал повторяющийся металлический лязг — на башне оторвался кусок кровли и, выгибаясь, хлопал на ветру то еле слышно, то громко. Странно, что его еще не сорвало совсем. За постройками, вдоль строительного забора, отделявшего завод от города, нашли свою последнюю стоянку разбитые, ржавые остовы старых автомобилей. В перевернутом набок автобусе «ЛАЗ» сквозь треснувшее лобовое стекло видны были каркасы сидений, а раздернутые заиндевелые занавески свисали с окон, как сталактиты. На двери кабины ЗИЛа еще читалась надпись: «АТП “Электромеханика”».

Сергей еще больше уверился в бессмысленности своей вылазки, когда понял, что идет в никуда. Зимняя ночь наступала стремительно. Казалось, с каждым следующим его шагом окрестности все больше погружались во мрак, будто это он был тому виной. Впереди не горело ни одного фонаря, разбитые цеха смотрели черными провалами окон на Сергея как на дурака. Заводская ТЭЦ укрывала окрестности серым дымом, словно одеялом. Жилые кварталы находились на солидном отдалении от промзоны, и их свет лишь придавал небу над линией горизонта голубоватый оттенок.

Вблизи только еле заметное сияние в окне странного вагончика манило к себе. Наверняка там обитает сторож, который пошлет Сергея на три буквы, — и Сергей радостно послушается и пойдет греться в душном салоне «соболя». Или это окажется очередной склад, цех по фасовке китайского ширпотреба, ремонтная мастерская... Что угодно могло скрываться в этим вагончике. Зато совесть Сергея будет спокойна: проверил, товарищи журналисты, каждую подворотню.

Внезапно Сергей обо что-то споткнулся и едва не упал. Это оказались рельсы, коварно спрятавшиеся под снегом. Они шли поперек дороги, огибали какое-то приплюснутое, словно раздавленное большой ногой, здание и исчезали. До вагончика уже было рукой подать.

Только подойдя ближе, Сергей разглядел, что это на самом деле. Пять прямоугольных контейнеров, составленные вплотную друг к другу, прятались за двухэтажным кирпичным корпусом, старым и по виду похожим на здание котельной. В нем не было стекол, на месте дверей зияли провалы, а сквозь дырявую крышу смотрело первыми звездами расчистившееся под вечер небо. Пришлось достать телефон и включить в нем фонарик, потому что в пелене наступавших сумерек стало трудно различать детали. Во всех контейнерах тускло горели окна, вот почему Сергею и показалось издали, что это вагончик.

Впереди послышался шорох. Сергей медленно обошел крайний контейнер и увидел возле него невысокого худого человека. Тот был одет не по-зимнему: в спортивные штаны, легкие кроссовки и черную кожаную куртку.

Он чо ки хаст?

Человек щурился в свете фонарика, закрывая лицо руками. Судя по свежим разводам на снегу, вышел он по малой нужде.

Извините, я не хотел вас напугать. — Сергей опустил телефон.

Ту чи меххи? Маро назанед.

Я, наверное, заблудился...

Внезапно человек закричал:

Бачахо! Бачахо! Инчо биё!

Сергей попятился. Стало понятно, что приходить сюда не следовало.

Захлопали двери, и из контейнеров на улицу повалили люди. У одного был ручной фонарь.

Ча наде? — спросил он, направив луч на незваного гостя.

Все собравшиеся были азиатской наружности.

Ничего, извините.

Сергей быстро зашагал вдоль кирпичного корпуса. Люди шли за ним по пятам. Он ускорился. Толпа не отставала.

Эу! Мондан! Ист! Стой!

Ему вслед вразнобой неслись какие-то выкрики, явно не дружественные. Правильнее было развернуться и бежать назад, но Сергей упустил нужный момент, и этот путь оказался отрезан. Он подумал, что теперь все равно, в какую сторону идти, лишь бы оторваться от преследователей. Не станут же они семенить за ним по всему заводу! Фонарик телефона слабо помогал ориентироваться на местности. Вокруг валялось много ящиков, бочек, торчали куски арматуры. Выплыл из темноты ряд кабинок биотуалета, откуда ужасно воняло. Наконец Сергей окончательно потерял дорогу и, в очередной раз свернув куда-то наугад, уперся в бетонный забор. Тупик.

Я журналист, журналист! Газета! — залепетал он, обращаясь к обступившей его толпе.

Люди остановились. Они переглядывались и вполголоса переговаривались на своем наречии. Сергей не понимал, чего они хотят. Кто это? Гастарбайтеры? Ничего плохого он им не сделал, так что бить его не за что. Хотя от мигрантов можно ожидать всякого...

В толпе между тем уже почти кричали, ведя жаркий, непонятный спор. Неподалеку, за забором, шумел проспект.

Вдруг Сергей почувствовал, что пахнет уже не туалетом. Почти рядом с ним из земли торчала широкая вентиляционная труба, и оттуда отчетливо несло больницей. Этот запах сложно с чем-то спутать. В кирпичном корпусе, что оказался теперь по левую руку, Сергей приметил железную дверь. Она выглядела крепкой и явно была поставлена недавно. Неужели... Недолго думая, в порыве невесть откуда взявшейся решимости Сергей кинулся к двери, распахнул ее — и оказался в неосвещенном коридоре, который заканчивался спуском в подвал. Вдоль стен стояло много пустых деревянных ящиков, и Сергей с разбегу ударился об один коленом, но не почувствовал боли.

Обтирая плечами со стен побелку и грязь, он скатился по узкой лестнице вниз и оказался в маленьком тамбуре, где уперся в другую дверь, запертую на кодовый замок. Здесь уже горел свет: мутная лампочка озаряла ободранные стены, низко нависший потолок, который, казалось, давил, как пресс. Сергею стало по-настоящему страшно: теперь он точно загнал себя в угол. Попытка подняться назад успехом не увенчалась — на лестнице уже толпились мигранты. Он успел десять раз пожалеть, что бросился в этот подвал.

Сергей спрятал телефон в карман и уперся спиной в стену, готовясь к драке. «Главное, чтобы башку не отбили», — мелькнула мысль.

От толпы мигрантов отделился один, невысокий, в синей кепке и кожаной куртке поверх спортивного костюма. Его морщинистое лицо казалось усталым, в узких черных глазах не видно было зрачков. Человек сделал несколько шагов вперед. Сергей поднял руки, закрываясь от удара...

Он услышал, как щелкнул кодовый замок, — и железная дверь распахнулась, скрипя несмазанными петлями. Все еще не понимая, что это значит, Сергей заглянул в открывшийся проем. Человек в кепке вошел первым и нажал на выключатель, озарив помещение светом настенных люминесцентных ламп.

Онро кашед! Снымат! — крикнул он.

Длинную узкую комнату заполнило протяжное электрическое гудение. Одна лампа никак не могла включиться и судорожно моргала. По углам валялся всевозможный хлам. В центре стояли сдвинутые в один ряд деревянные парты, как в школе. Вдоль стен выстроились коробки и холщовые мешки, накрытые тряпками. В комнате царил беспорядок, как будто здесь недавно рылись, пытаясь что-то отыскать. На партах, покрытых желтыми разводами, теснились мутные, плохо промытые колбы и какие-то непонятные склянки, пол был усыпан полиэтиленовыми пакетами и сплющенными пластиковыми бутылками.

Человек в синей кепке подошел к одному из ящиков, открыл крышку и набрал горсть белых капсул.

Снымат! Всьо снымат! Полиция дават мекунад!

Наконец Сергей понял, чего от него хотят. Он поспешно расстегнул карман, достал телефон, включил режим видеозаписи и стал ходить по комнате, снимая все, что попадалось на глаза. Толпа мигрантов оставалась по ту сторону двери. На столе в углу обнаружилось несколько квадратных металлических пластин с рядами аккуратных, симметричных отверстий. Эти устройства предназначались, видимо, для ручной фасовки капсул в блистеры. Пачки новеньких, еще пустых блистеров лежали рядом, стянутые бухгалтерскими резинками. Чуть дальше — ворохи бумажных распечаток с названиями известных препаратов и линиями разметки. Похоже, по этим шаблонам вырезались и складывались картонные упаковки.

От густого лекарственного кумара Сергея быстро начало мутить. Самодельная вентиляция очищала воздух ровно настолько, чтобы не дать задохнуться.

В дальнем конце комнаты размещалось что-то вроде кухни: три закопченные плиты, ряд газовых баллонов и сложная конструкция из нержавеющих труб, похожая на самогонный аппарат. В одном углу были горой свалены металлические кастрюли и какие-то серые пластиковые емкости, исписанные китайскими иероглифами. Батарей отопления в помещении не было. Несколько бытовых электрических нагревателей стояло без дела, их вилки были воткнуты в одну переноску, перемотанную скотчем.

Сергей не знал, что конкретно надо снимать, поэтому метался из угла в угол, водя камерой во все стороны, стараясь не упустить ничего важного. С улицы послышались приглушенные вопли, их отзвуки доходили до подвала по вентиляционной трубе. Только теперь Сергей заметил, что человека в синей кепке и кожанке рядом уже нет.

Тут в комнату ворвался широкий, как шкаф, мужик, одетый в военный камуфляж.

Эй, ты! — На его круглой, гладко выбритой роже мгновенно нарисовался злобный оскал. Острые скулы едва не прореза́ли кожу, огромный нос за один вдох наполнял под завязку легкие едким химозным воздухом.

Рывок — и туша уже неслась к непрошеному гостю. Обогнув парты с другой стороны, Сергей в панике ринулся к двери. Сунув по пути телефон в карман, он в два прыжка очутился у лестницы. Сзади громко лязгнул металл. Охранник, запертый в комнате, громко забарабанил кулачищами по двери.

Кифоя... Гурезед! Беги! — Человек в синей кепке махнул рукой в сторону выхода.

Сергей благодарно кивнул ему и, спотыкаясь на высоких и неровных ступеньках, бросился прочь. Миновав темный коридор, он выбрался наружу и оказался у знакомого уже забора. Человек в синей кепке выскочил следом и побежал к своим. Увидев его, мигранты снова закричали, размахивая руками.

На улице уже совсем стемнело. Яркий луч ксеноновых фар упал на стену кирпичного корпуса, выхватил из мрака ряд биотуалетов и ослепил Сергея. На площадку возле контейнеров вылетела Toyota RAV4 и резко затормозила. Из салона высыпались трое мужиков в камуфляже, отрезав Сергею дорогу к бегству.

На мгновение Сергей оцепенел. Холодная дрожь пробежала по телу, дыхание перехватило. Ноги одеревенели и не слушались. Он так ясно понял: теперь-то ему точно конец, — что мгновенно потерял способность мыслить. Зато в нем так же мгновенно включились спавшие до этого где-то в глубине подсознания животные инстинкты. Очертя голову Сергей кинулся в сторону биотуалетов, намереваясь проскочить между контейнерами и глухой стеной кирпичного корпуса. В тот же момент мигранты набросились на мужиков в камуфляже. Завязалась потасовка, послышались вопли ярости и боли.

Сергей несся изо всех сил. Он и не знал, что может так бегать. Школьные занятия по физкультуре всегда тяготили его своей бессмысленностью, теперь же от быстроты ног зависела его жизнь, и он вкладывал в каждый свой шаг, в каждый прыжок энергию, которая пряталась в организме все эти годы. Посмотрел бы на него сейчас физрук, одинокий, лысеющий Пал Палыч, как-то раз обозвавший семиклассника Сережу «мешком навоза» за манеру бегать громко топая всей стопой. Впрочем, наверное, он уже спился...

Способность соображать постепенно возвращалась. Теперь Сергей не просто бежал куда глаза глядят, а пытался выбирать направление. В общем-то, он легко мог спрятаться в любом из заброшенных зданий, затаиться в одном из многочисленных проулков или просто красться параллельно основной дороге. В любой нечищеной подворотне внедорожник с охранниками запросто увязнет. Но на улице совсем стемнело, и лезть в эти мерзлые развалины или блуждать по заснеженным лабиринтам между заводскими строениями, не зная территории, было не менее опасно.

Морозный воздух жег разбухшие легкие, и Сергею пришлось сбавить скорость. Молодой, но нетренированный организм не выдерживал взятого темпа. Сердце гулко стучало в грудной клетке, рассылая волны дрожи по всему телу. В висках болезненно пульсировало, глаза слезились от перенапряжения.

Со стороны контейнеров послышался выстрел. Этого Сергей точно не ожидал. Дернувшись от испуга, он выжал из себя последние силы, рванулся вперед... не заметил рельсы и на полном ходу грохнулся на дорогу, пропахав подбородком снег.

Как мешок навоза, — выплюнул он висевшую на языке фразу.

Машинально потрогал место ушиба — кожа разодрана. Но думать об этом было некогда. Сзади заревел двигатель. Обернувшись, Сергей увидел голубоватый свет ксеноновых фар и расслышал шелест цепляющихся за снег шипов. Луч скакал по зданиям, отбрасывая на их стены причудливые тени. Казалось, эти тени живые, тянут свои изуродованные, кривые лапы к Сергею и вот-вот схватят за ногу...

Сергей поднялся и скользнул в проход между складами. Двигаясь быстро, насколько хватало сил, он дошел до конца стены и огляделся. По левую руку был бетонный забор, прямо — сухие кусты и небольшие деревья, наполовину утонувшие в снегу. Сергей двигался на ощупь, благо на небе висел огромный диск полной луны, а облако дыма заводской ТЭЦ отнесло ветром в другую сторону. Это позволяло различать хотя бы силуэты объектов. Toyota проехала мимо. Зачерпнув полные ботинки снега, Сергей, собрав последние силы, полез по сугробам. Никто этой зимой вдоль забора не ходил, потому что человеку в здравом уме тут делать нечего. От стены склада до забора было метров пять заснеженного, заросшего сухим бурьяном пространства.

Сергей увидел впереди перевернутую кабину ЗИЛа. Это место было ему знакомо. Он осторожно выглянул из-за кабины, разглядывая площадь. Прямо светились фонари кондитерского цеха. На левом фланге, возвышаясь над складом бытовой техники, подпирала звездное небо водонапорная башня. Лист металла на ее крыше все так же постукивал, словно испорченный метроном, задавая неровный ритм жизненным событиям.

Сергей прислушался. Невдалеке еле слышно гудел город, ревела сиреной скорая помощь. Легкий ветер сдувал верхний слой снега и разносил поземкой по округе. Совсем рядом тихо тарахтела машина. Сергей напрягся. Он прополз чуть дальше, к автобусу «ЛАЗ», и опять осмотрелся. Собрав волю в кулак, решил выйти на площадку. Под водонапорной башней, метрах в пятидесяти от него, стоял «соболь». Усталость мгновенно пропала, тело наполнилось силой и понеслось вперед.

Поехали!

Задремавший в ожидании Кирилл немного опешил. Судя по всему, на красном, с разбитым подбородком лице Сергея было написано многое.

Что случилось?

Давай гони!

Воткнув непослушную передачу, Кирилл сдвинул машину с места и медленно поехал в сторону кондитерского цеха.

Быстрее! — прохрипел Сергей.

Мы сейчас в самую пробку попадем. — Аргумент Кирилла прозвучал как издевательство.

Оказавшись в натопленном салоне, Сергей мгновенно поплыл. Взгляд не мог ни на чем сфокусироваться, руки и ноги ныли, горло словно разодрали гвоздем. Он едва мог говорить.

Где ты был? Что произошло? — допытывался Кирилл.

В зеркале заднего вида моргнул ксеноновый свет. Повернув голову, Сергей увидел, что их догоняет машина. Он хотел крикнуть, но голос надломился, и наружу вырвался лишь свист.

Кирилл прибавил газу. «Соболь» вильнул, норовя уйти в занос, но все же поддался аккуратному подруливанию и начал ускоряться. Сергей смотрел через стекло на неумолимо приближающуюся Toyota RAV4 и думал, что делать. Мысли не складывались ни во что дельное, а только снова будили задремавший было страх. Достав телефон из кармана, он открыл чат с Валей и скинул ей последнее видео, даже не зная наверняка, правильный ли выбрал файл. «Соболь» почти проскочил проезд между кондитерским цехом и складом бытовой техники, когда ему навстречу из-за поворота вылетел черный Lexus. Кирилл резко нажал на тормоз, непристегнутого Сергея швырнуло к передней панели, и он с размаху приложился об нее лбом. Заглохший «соболь» развернуло поперек дороги.

Из внедорожника выскочил водитель и начал орать матом, заполошно размахивая руками. Держась за ушибленную голову, Сергей мельком глянул на него. Это был отец Лены. Весь из себя нарядный, в темно-синем костюме, словно пришел на выпускной.

Растерявшийся Кирилл соображал туго и к тому же не понимал, что происходит. Он завел двигатель и попытался отогнать машину, чтобы освободить проезд, но не успел. Сзади затормозила Toyota, и из нее выскочили трое в камуфляже. Они сразу бросились к пассажирской двери «соболя». Сергей попытался удержать ее изнутри, но силы были неравными. Дверь распахнулась, его вытащили за шиворот и бросили лицом на дорогу.

Ты что, сука, там делал?! А?!

Первый удар тяжелым берцем пришелся в область груди.

Думал удрать? Выверните ему карманы!

Выбежавшего на помощь Кирилла сразу же отшвырнули, и он поумерил пыл, стоял в стороне.

Второй и третий удар впечатались в живот. Сергей обхватил колени руками и сжался. Охранники возили его по снегу, пытаясь развернуть. Из вырванного вместе с куском подкладки кармана выскользнул телефон. Один из охранников сразу же наступил на него, а затем пнул в ближайший сугроб.

На, сука!

Удар по голове на некоторое время оглушил Сергея. Монотонный свист, пульсирующая боль в области печени, во рту липкая влага с привкусом железа...

Что тут происходит?

Сквозь свист в голове Сергей различил знакомый голос. Не верилось, но реальность оказалась страшнее самых жутких фантазий.

Этот урод залез в лабораторию, Анатолий Викторович! Видимо, что-то спер. Сейчас разберемся!

Поднимите его.

Охранники вдвоем схватили Сергея за плечи и подняли. Он уже не сопротивлялся. Сквозь слезы, заливавшие глаза, проступили знакомые очертания лысенького, непропорционально толстого тельца, облаченного в коричневую дубленку с мехом на воротнике.

О, этот ничего не спер, — спокойно произнес Бокаров и подошел ближе. — Ну здравствуй, учитель...

Говорить Сергей не мог, оставалось молча пялиться в заплывшее жиром лицо. Исходивший от него запах дорогих сигарет смешивался с чем-то настолько резким и сладким, будто Бокаров выпил флакон дорогого парфюма.

Ты оказался настырнее, чем я предполагал. Мало тебе показалось?

Сергея мутило от отвращения, и он попытался отвернуться, чтобы не видеть почетного гражданина так близко.

А? На меня смотри, чучело!

Бокаров отвесил Сергею пощечину. Тот сплюнул кровью.

Думаешь, дружки твои тебе помогут? Где они теперь?

Сергей попытался ответить, но лишь невнятно замычал. Язык застрял между зубов, онемел, как бывает после стоматологической анестезии.

Они — никто! И ты — никто. Собирай манатки и вали из города, пока живой. Иначе тебе кранты. Это мое второе предупреждение.

Вокруг перекрытого их машинами проезда образовался небольшой затор. Фура со стоянки склада бытовой техники не могла выехать в город, за внедорожником Lexus томились две машины, легковая и грузовая. Водители наблюдали за происходящим, прильнув к стеклам. Из соседних корпусов высыпали несколько работников и с любопытством пялились на чужие разборки.

Напоследок Бокаров ударил Сергея ногой в живот, но чуть не грохнулся сам. Черные замшевые ботинки хорошо скользили по укатанному снегу.

Нечего тут смотреть, давайте валите! — прикрикнул на пеших зевак охранник в камуфляже.

Те немного попятились, но не ушли.

Сергей прислонился к боку «соболя» и медленно сполз на снег. Зудящее от ссадин, ноющее от ударов тело не слушалось, руки онемели и висели как плети. Сил хватило только на то, чтобы поднять голову и смотреть сквозь застилавшую глаза пелену, как отец Лены открывает перед Бокаровым дверь, садится за руль и Lexus протискивается между стеной кондитерского цеха и «соболем» с сидящим возле него Сергеем. Если бы Кирилл вовремя не спохватился и не оттащил товарища в сторону, внедорожник запросто раздробил бы тому ноги.

Когда Lexus скрылся, из фуры вышел водитель и кинулся к пострадавшему. Вместе с Кириллом они затащили Сергея в машину.

Мужики, это чё, Бокаров был? — спросил один из рабочих.

Он самый.

Чем же вы ему так насолили?

Тройку его сыну поставили, — объяснил Кирилл.

Водитель фуры недоуменно хмыкнул:

А серьезно?

Как только проезд освободился, фура и две машины сразу уехали в город. Работники из соседних корпусов остались, пользуясь незапланированным перекуром. Они возмущенно переговаривались, сочувственно вздыхали, ругали Бокарова последними словами. Но что толку — вмешаться в нужный момент никто из них не осмелился.

Где... телефон? — Это было последнее, что Сергей спросил.

Когда Кирилл вернулся к нему с ответом, он уже был без сознания.

Лишившиеся объекта обсуждения зрители вскоре разошлись по своим рабочим местам. Дорога опустела. О случившемся напоминали лишь капли крови на вспаханном множеством колес снегу. Но к утру и их засыпало.

* * *

Доброе утро, Сергей Павлович! А мы вас давно ждем.

Не торопясь, растягивая каждый шаг, Сергей направлялся к гимназии. Пришкольная территория была пуста. Только Анна Константиновна семенила рядом. Ее объемно начесанные на макушку русые волосы пружинили и гнулись под порывами весеннего ветра, а бирюзовое вельветовое платье, как всегда, смотрелось старомодно и больше походило на чехол для очков, чем на наряд сравнительно молодой женщины. Деревья только начинали обрастать зеленью, декоративные клумбы вдоль главной аллеи напоминали незасеянные дачные грядки, грязь с них переливалась через бордюр и растекалась по асфальту бурыми разводами. Однако теплые лучи весеннего солнца, запах влажной земли, вопли вернувшихся из заморского странствия птиц настраивали Сергея на возвышенный, позитивный лад.

Анна Константиновна немного ускорила шаг и распахнула перед гостем дубовую дверь. «Заменили наконец пластиковое непотребство чем-то более гармонирующим с обликом здания, — отметил Сергей. — И правильно, уже вход должен производить на посетителей впечатление».

Охранник резво вскочил со стула и шел навстречу, протягивая руку для приветствия. Его редкие волосы были прилизаны, а сам он оказался облачен во фрак и черные, ровно выглаженные брюки со стрелкой.

Доброго дня, сэр!

Сергей вежливо кивнул, но руки не подал. Поднимаясь по широкой лестнице, он обратил внимание, как много появилось на стенах картин. От скромных деревенских сюжетов и речных пейзажей до портретов пышных дам, увешанных драгоценностями, и весьма средненьких репродукций известных полотен. «Осада Пскова» Брюллова, например, выглядела тут совсем некстати.

Анна Константиновна заговорила:

В этом году компьютерный класс требует обновления. Технологии, сами понимаете, не стоят на месте...

Что же вы, себя содержать не в состоянии? — перебил ее Сергей.

Она отмахнулась от вопроса, как от мухи:

Да куда там! Мы же муниципальное губернское учреждение. Даже ремонт для нас большая проблема. Это море, океан бюрократии! А уж закупка оборудования...

Чем тогда вы отличаетесь от любой другой школы?

Лестница кончилась, и они теперь шли по длинному, хорошо знакомому Сергею коридору. Ряд чугунных люстр освещал его тусклым, дрожащим светом. Витиеватая лепнина на потолке потемнела от копоти множества свечей. Звук шагов по мраморному полу гулко отскакивал от стен и эхом метался по этажу.

Репутацией, Сергей Павлович. Наши выпускники занимают не последние места в государственном аппарате, наши преподаватели обучались в лучших заведениях Европы. И мы с уважением принимаем от бывших учеников или их родителей любую помощь. В том числе материальную.

Сергей остановился возле учительской. Дверь была немного приоткрыта, и изнутри по полу тянулся тонкий луч утреннего солнца. Кто-то тихонько разговаривал, но различить слова было невозможно. Желая заглянуть внутрь, Сергей взялся за массивную полированную ручку. В это мгновение его вдруг обдало таким неестественным, потусторонним холодом, что он отпрянул от двери, обливаясь потом.

А что же Бокаров вам не даст денег?

Лицо Анны Константиновны скривилось, выражая легкую брезгливость.

Как, вы разве не знаете?

Нет.

Он сдох.

Сергей впервые за утро улыбнулся. Это была прекрасная новость.

Как же так случилось?

Никто не знает. Просто сдох, и всё.

Сложив руки за спиной, Сергей отвернулся от двери учительской.

Что ж... собаке — собачья смерть.

В дальнем конце коридора ярко светилось высокое окно, его деревянная рама обрамляла неестественно голубое небо. Сергей пошел на свет, желая оглядеть окрестности с высоты и еще раз порадоваться долгожданному приходу весны.

Знаешь, мне, может, никогда и не нравилось работать на почте, — фамильярно заметила Анна Константиновна. — Постоянная беготня, стресс и никакого уважения со стороны клиентов. Все только недовольны.

Идя в ногу с Сергеем, она впервые рассказывала о своей жизни.

Не знал, что вы работали на почте, — заметил он.

Уйдя в библиотеку, я впервые за долгие годы вздохнула спокойно. Сразу жизнь стала полегче. До ночи посылки не перебираешь. Тишина. Можешь и сама что-нибудь почитать...

Да, если выбирать по таким критериям, школа не самый лучший вариант для вас. Покой тут понятие относительное. Даже странно, что вы тут настолько задержались.

Ответ Сергея снова был оставлен без внимания. Анна Константиновна продолжала говорить о своем, только ее голос отчего-то стал звучать глухо, будто она двигалась не рядом, а за стеной.

Вот газеты продавать — так себе. Холодно, сидишь в зимней куртке в проходе, все постоянно шляются мимо тебя туда-сюда. Руки к концу дня отмерзают. Но куда деваться...

В окне уже в общих чертах виднелись окрестности: светло-зеленые крыши старых двухэтажных домов, забитые машинами узкие улицы исторического центра, голые стволы еще не очнувшихся от зимней спячки деревьев. У самого горизонта — редкие башни неуместных тут высоток, памятники временам разгильдяйства, когда любую гадость можно было строить где заблагорассудится.

Анна Константиновна пропала. Видимо, ей наскучила компания бывшего учителя. Но голос ее продолжал шуметь в голове, как талые ручьи, собиравшие с дорог смятые пачки сигарет и пластиковые бутылки и уносившие их в те районы города, которым не повезло находиться в низине.

 

Что-то из посуды упало и разбилось. Похоже, тарелка.

Ох, извините, я подниму...

Сиди, все в порядке. Это на счастье.

Сергей открыл глаза и увидел потолок своей комнаты. С кухни доносились голоса, но он не сразу смог понять чьи. Было душно. Он пошевелил ногой — по телу прошел неприятный зуд. Каждое движение сопровождалось болью, живот стягивало, словно его измазали сиропом. Сергей рывком сдернул одеяло. Воздух был густой и тяжелый. В какой-то момент Сергею показалось, что он задыхается: в горле першило, вдохнуть полной грудью не получалось.

Собравшись с силами, он поднялся с дивана. Голова кружилась. Медленно пошел к окну. Ноги не слушались и были ватные, утыканные множеством крошечных невидимых иголок, как бывает, если их отсидишь. Наконец Сергей добрался до подоконника и, схватившись за него, распахнул форточку. С улицы потянуло свежим прохладным воздухом. Сергей жадно вдыхал его и не мог насытиться. От сквозняка тонкие шторы нервно зашевелились, подвесной потолок задрожал, как холодец. С каждым вдохом к Сергею возвращались силы. Он приходил в себя.

Сережа, замерзнешь же!

Мать кинулась к нему и захлопнула окно. Потом крепко обняла:

Тебе еще только простыть не хватало!

В дверном проеме стояла Надя.

Как самочувствие?

Н-ничего вроде... Душно.

Обнаружив здесь Надю, Сергей был удивлен не меньше, чем при виде облаченного во фрак охранника гимназии. Ему стало стыдно, что бывшая коллега видит его в таком состоянии — побитого, в трусах, посреди комнаты, где он провел всю жизнь: с машинками на полке, фотографиями в смешных рамках, постерами с супергероями, плюшевым зайцем на комоде... Все это захотелось поскорее убрать и спрятать, потому что столь инфантильная обстановка не вязалась с тем мужественным образом, который он так усиленно создавал.

Давай комнату проветрим. А ты, сынок, пока иди-ка на кухню.

Кое-как натянув спортивные штаны, Сергей двинулся в указанном направлении. Ходить уже было проще. Если не размахивать руками и поменьше вертеть головой, то получалось даже неплохо. После перепоя иной раз и похуже ломает.

Болит? — спросила мать, глядя на его лоб.

Терпимо.

Сергей сначала не понял, о чем речь. Затем нащупал на лбу марлевую повязку.

Повезло, что ничего тебе не отбили. Врач сказал, что сотрясение не сильное. Недельку дома посидишь, и все будет в порядке.

Недельку? А сколько он уже находится дома? Ощущение времени пропало, Сергей не мог точно сказать, какой сейчас день недели.

Где телефон? — спохватился он вдруг.

Надя ушла в комнату и тут же вернулась.

Стекло треснуло, но остальное вроде работает.

Сергей взял у нее свой телефон и разблокировал экран. В правом нижнем углу наискосок, как поминальная лента, шла темная трещина. Часть пикселей вокруг нее отображалась некорректно, то и дело мерцая. Однако на исправность в целом это, кажется, не повлияло, и сенсор работал хорошо. Спасибо защитному стеклу за четыреста пятьдесят рублей. Судя по календарю на дисплее, сейчас было девять часов утра, а день — следующий после вылазки на завод.

У меня вечером занятие! — вспомнил Сергей.

Какое тебе занятие! Ты в зеркало себя видел? — возмутилась мать.

Сергей не видел. Он включил фронтальную камеру телефона и взглянул на свою рожу. Губа разбита, под правым глазом потемнение, на щеке пластырь, на лбу криво намотанная повязка. Для обложки глянцевого журнала не пойдет, а так в целом ничего страшного. В голове всплыл образ Катерины в домашнем халате, ее озорной взгляд, легкая походка... Пропускать занятие Сергей точно не собирался.

Это мой хлеб. Сама говорила, чтобы я работал.

Доработался уже, чуть не искалечили! Сиди-ка ты дома.

Сергей замолчал. Вопросы всплывали в голове постепенно, по мере того как он вспоминал события вчерашнего вечера. Слишком много было вопросов. Слишком. И ответить на них никто из присутствующих не мог.

Так, сынок, я на работу пошла, а вы оставайтесь. Надежда, не пускай его никуда! Я в обед загляну.

Не волнуйтесь, Нина Андреевна, — ответила Надя и повернулась к Сергею: — Чай будешь?

Лучше воды.

Надя уверенным движением открыла шкаф, достала чашку Сергея, наполнила ее остатками воды из графина и поставила на стол.

«Откуда она знает, какая чашка моя? Видимо, они с матерью даром времени не теряли. Интересно, что еще маманя ей рассказала?»

А тебе не надо на работу? — поинтересовался Сергей. Он увидел в телефоне уведомление о пропущенном вызове. От Лены.

Я взяла выходной сегодня. Твоя мама сказала, что надо с тобой посидеть.

Откуда ты вообще узнала?

Налив свежую воду в графин, Надя повернулась и с недоумением посмотрела на собеседника.

Ты же мне позвонил!

Не может быть. Сергей из вчерашнего помнил только драку. Дальше — пустота, мрак. Разве что сон этот глупый... И тот уже под утро привиделся.

Разве я был в сознании?

Надя поняла, что Сергей не шутит. Она села напротив, положила на стол бледные руки. Жидкая косичка сухих волос свисала ей на плечо, напоминая крысиный хвост.

В больнице ты выглядел так себе, но вел себя вполне адекватно. После перевязки даже шутил немного... А ты ничего не помнишь?

Помню, но только такое, что с радостью бы забыл.

Сергей прислонился спиной к прохладному кафелю кухонной стены и какое-то время молчал, пытаясь собрать разрозненные мысли в единую логичную картину. Подвал, кустарная лаборатория по производству поддельных лекарств, толпа мигрантов, погоня, морда Бокарова — все это беспорядочно вертелось в голове, словно кадры какого-то фильма. А вот фигура отца Лены стояла перед глазами как живая. Неужели такие совпадения возможны? Почему из всех богатых людей, из десятков бизнесменов, кому этот человек мог прислуживать, рука судьбы выбрала именно Бокарова? Неудивительно, что отец устраивал Лене сцены после статьи в газете. За такую должность человек будет держаться зубами и загрызет любого, кто может помешать.

Твоя дочь год встречается с парнем и говорит, что любит его. Ты впускаешь этого парня в свой дом, зовешь на ужин, разговариваешь с ним по душам. Но в тот момент, когда цепные псы твоего босса станут этого парня избивать и он будет валяться на снегу в полубреду и харкать кровью, — что сделаешь ты? Откроешь боссу заднюю дверь дорогущего, как три комплекта твоих внутренних органов, внедорожника, сядешь за руль и едва не переедешь несостоявшемуся зятю ноги. «Это моя работа, — скажешь ты в свое оправдание, если тебя когда-нибудь спросят. — А ты, дочка, найди себе парня получше. Этот кончился».

Сергей мял в кулаке угол скатерти. Предплечье неприятно ныло, но эта боль не шла ни в какое сравнение с унижением, которое он вчера пережил. Интересно, зачем Лена звонила? Отец ей все рассказал? Впрочем, неважно. Сергей долгим нажатием выделил пропущенный вызов и удалил, чтобы не изводить себя понапрасну. Эта страница его жизни окончательно перевернута.

О чем думаешь? — спросила Надя.

Хотелось бы ни о чем не думать. Но слишком много всего произошло.

Да, уж это точно.

Сергей посмотрел на нее, ожидая объяснений.

Этот парень все вчера рассказал... Ну тот, с которым ты ездил. Кирилл вроде... Так что я в общих чертах в курсе. Ты... — Она замялась. — После такого у тебя не пропало желание продолжать?

Сергей усмехнулся, однако ничего не ответил. Он открыл приложение «Галерея» и выбрал последний видеофайл. Затем подвинул стул ближе к Наде, прислонил телефон к сахарнице и включил воспроизведение. Оператор из Сергея, конечно, был еще тот: изображение постоянно дергалось, металось от объекта к объекту, рябило и расплывалось от недостатка света. Зато микрофон отработал на совесть: тяжелое закадровое дыхание и кряхтение слышно было прекрасно. Сергею стало не по себе. Он вдруг вновь ощутил в носу этот резкий химический запах, кожа покрылась мурашками от вида сырых стен и грибковых наростов, а замкнутое пространство, низкие потолки и холодные обшарпанные стены напомнили ловушку и вызвали приступ паники. Какая сила вообще затащила его туда? Откуда в нем взялась смелость прыгнуть в этот подвал, из которого он мог никогда не выбраться?

Это напряжение передалось и Наде. Не отводя взгляда от экрана телефона, она взяла Сергея за руку. Ее длинные хваткие пальцы сжали ему кисть, давая понять, что он не один.

Послышались крики охранника. Смазанная квадратная физиономия лишь ненадолго попала в кадр, затем телефон оказался у Сергея в кармане, и изображение потемнело. Остались только звуки: громкое топанье, лязг металлической двери, чье-то бормотание... Запись, судя по всему, обрывалась вскоре после того, как Сергей выбежал на улицу.

Разве ради этого не стоило рисковать?

Отпустив руку Сергея, Надя смотрела на него внимательными, немного влажными глазами. Ее лицо от волнения порозовело, она несколько раз пыталась что-то произнести, но губы предательски дергались, не выпуская слова.

Не знаю... Теб-бя же мо... могли убить!

Бокаров уже убил мою карьеру и крайне усложнил мне дальнейшую жизнь. С такими вводными — невелика потеря.

Не говори так!

По щеке Нади скользнула слеза. Надя мгновенно смахнула ее рукой, но Сергей успел заметить. Ему стало стыдно за свой длинный язык и за ту чушь, которую этот язык иногда молол. Естественно, рисковать жизнью и уж тем более умирать он не планировал. Просто фраза красиво легла в контекст: этакий дополнительный штрих к образу честного, бескомпромиссного человека, коим он себя, безусловно, считал.

Но Надя... Ее глубокий взгляд, как рентген, казалось, без труда читал его истинную сущность. Она каким-то образом сумела разглядеть реального человека под маской, которой старательно прикрывался учитель английского Сергей Павлович...

Позвонили в домофон.

Сиди! — Надя кинулась к двери.

Кто это?

Не знаю, я сразу открыла. Нина Андреевна, наверное, что-то забыла.

На часах не было и половины десятого. Дверь распахнулась, и в прихожую ввалились трое: оператор, Валя и Аня. Они поставили на пол набитые доверху пакеты.

Как тут поживает наш больной? — крикнула Валя, разуваясь.

Вы чего это? — Сергей от неожиданности вскочил со стула.

Праздник же! — пояснил оператор.

Нашли время праздновать...

Какой?

Твое посвящение в журналисты!

Троица вошла на кухню. Надя помогла перетащить пакеты и начала вместе с Аней разбирать их содержимое: две пиццы из супермаркета, несколько коробок роллов, чипсы, нарезка ветчины, сыр, помидоры с огурцами, три пачки сока, бутылка вина... Вино оператор сразу схватил и с особым пиететом отставил в сторону, на подоконник. Следом мелькнуло еще две бутылки. Помещение, минуту назад пустое, вмиг оказалось переполненным.

А где Кирилл? — поинтересовался Сергей.

Он не пьет и вообще после вчерашнего не в настроении, — ответила Аня.

А я, по-вашему, в настроении?

Валя посмотрела на него оценивающе.

Выглядишь помятым, но врач сказал, поводов для волнения нет.

Сергея эта характеристика почему-то вывела из себя.

То есть избиение и угроза расправы от почти губернатора уже не считаются? По-моему, достаточно, чтобы не врываться ко мне в дом и не устраивать тут пьянку!

Движение на кухне остановилось. Даже Надя перестала нарезать овощи и, заразившись общим недоумением, повернулась к Сергею.

Ты нам не рад? — вызывающе спросила Валя.

Сглотнув, Сергей осмотрел присутствующих и понял, что ему на самом деле приятно их внимание. Просто ситуация была далека от беззаботной.

Нет... В смысле я рад, просто... Не вижу особых причин для торжества.

Та видеозапись, что ты прислал, — это очень круто! Из нее получится отличный материал. Попасть на само производство и снять его в таких подробностях — это больше, чем я могла от тебя ожидать.

Еще бы камерой поменьше тряс, и было бы совсем чудесно, — в шутку придрался оператор.

Стукнув ножом по разделочной доске, Надя прервала повисшую паузу, и всё снова пришло в движение. Аня выставляла на стол продукты и мыла найденные в шкафу пыльные стаканы. Оператор раскладывал куски ветчины на тарелке красивым веером. Валя руководила процессом: заставила убрать вино в холодильник и притащить стол из другой комнаты, чтобы всем хватило места. Сергей в какой-то момент расслабился и сам не заметил, как уже сидел во главе стола. Часы на стене показывали полдень.

Нет, это ты зря! Профессия учителя совсем не рутинная, — отвечала Надя на провокационный вопрос. У нее в стакане было вино, но пила она его медленно и скорее для виду.

Сидишь целыми днями в одном кабинете, объясняешь одни и те же правила, — возразила Валя. Она свой стакан осушила и уже толкала в бок оператора, чтобы тот налил ей остатки из первой бутылки.

Ты очень поверхностно представляешь себе работу в школе.

Я, кстати, сначала думала на педагога поступать, — вклинилась в разговор Аня, уже заметно разгоряченная. — Но бабушка отговорила. Она сорок лет в школе отработала. На одну хорошую историю у нее всегда найдется три плохих. То один дурак другого на уроке стулом ударил, то кто-то в окно выпрыгнул, чтобы контрольную не писать...

Чего же она тогда там работала, раз не нравилось? — поинтересовался оператор.

Негде было больше, вот и работала.

Такого можно легко про любую профессию насобирать. Это же не показатель. Журналист тоже может писать о том, как на такой-то улице сожгли помойку. Или как очередную пенсионерку обворовали, когда она открыла дверь жуликам под видом соцработников. Это ведь тоже рутина!

Видно было, что слова Нади задели журналистов за живое. Большая часть новостной ленты любого регионального издания состоит как раз из подобной ерунды.

Мы про такое не пишем! — обиженно сказала Валя. — У нас направленность другая — темы, которые в официальной газете никогда не поднимут. Не захотят портить отношения с рекламодателями, побоятся разгневать администрацию... А мы не боимся!

За что и огребаем, — заключил оператор.

Сергей все это время сидел в прострации, жевал кусок остывшей пиццы и думал о своем. Спроси его в тот момент, о чем именно, — он не смог бы дать вразумительного ответа. Но где-то в глубинах его мозга сама собой шла серьезная мыслительная работа. Повязка со лба сползала, он снял ее и швырнул на кресло.

Выпустите! — Оператор, сидевший на диване вместе с Валей и Аней, отправился на кухню за второй бутылкой вина.

Захмелевшие девушки откинулись на спинку и разглядывали комнату: чехословацкий сервиз в серванте, семейные фотографии, на которых, кроме Сергея и матери, были запечатлены тетя Оля и ее муж, большую картину в позолоченной раме, изображавшую летний деревенский двор, за которым на горизонте виднелась белая церковь с блестящим куполом.

Стрелки старых квадратных часов с деревянным корпусом показывали начало второго.

Материал нельзя публиковать, — вдруг заявил Сергей, словно его включили, нажав на кнопку.

Сидевшие в комнате повернули головы и воззрились на него с недоумением.

В смысле? — спросила Валя.

Бокаров ясно дал мне понять, чем такой шаг чреват. Так и сказал: «Если хочешь жить». Мол, это второе предупреждение...

Бог троицу любит, — ляпнула Аня.

Сергей поймал взгляд сидевшей напротив Нади.

Возможно, это мой единственный шанс сойти с дистанции без последствий.

Пока авторитет этого клоуна не разрушен, тебе в городе спокойно жить не дадут, — сказала Валя твердо, словно это она так решила.

Вот именно.

Откуда ты знаешь, что он прямо сейчас не устраивает какую-нибудь гадость?

Оператор вернулся с бутылкой и стал протискиваться обратно на диван.

Пока не появится сюжет, вероятность этого мала.

Пригубив вновь наполненный вином стакан, Валя выпрямилась и уточнила:

То есть ты хочешь, чтобы мы дали задний ход?

Сергей не знал, чего он хочет.

Пока я просто делюсь своими мыслями. Давайте честно: насколько резонансной будет эта публикация?

Трудно сказать, — с ходу выдал оператор. Валя ткнула его локтем в бок, но он продолжил: — У нас нет никаких доказательств того, что подпольная лаборатория принадлежит именно Бокарову.

Посмотрел на поцарапанное, залепленное пластырем лицо Сергея и поспешно добавил:

Точнее, у нас-то никаких сомнений нет. Но людям со стороны этого не объяснить.

Зачем тогда было ввязываться? — спросила Надя, и все присутствующие теперь повернулись к ней. — Мне кажется, имея на руках такой материал, не пустить его в ход просто бесчестно!

Лена дело говорит. Зря тебя побили, что ли? — торжествующе подхватила Валя.

Сергей чуть не поперхнулся жестким коржом пиццы.

Меня Надежда звать. Очень приятно.

А, просто у него в пропущенных было... Ладно, проехали.

В очередной раз Сергей поразился, насколько цепко Валентина подмечает детали. Настоящий журналист.

Ну не знаю...

Вообще говоря, у тебя здорово получилось! Может, и черт с ней, с этой школой? Как только все наладится, будешь работать с нами.

Предложение Вали Сергей встретил без энтузиазма. Надя это заметила.

Для него это ведь не просто работа, а призвание. Парни просто так не идут в педагогический. Столько времени зарабатывать репутацию, чтобы в один момент лишиться всего... — Она посмотрела на Сергея, видимо, ожидая от него одобрения или, на худой конец, кивка.

Но Сергей никак не отреагировал. Честно говоря, в гимназии он работал недолго, а в прежней школе никакой особой репутации у него не было.

Чего только не сделаешь, чтобы в армию не идти, — предположил оператор.

Я и так не ходил. У меня гипертония, дали отвод, — отбился Сергей.

На самом деле со здоровьем у него все было в порядке. Это мать подсуетилась и через соседку насобирала всевозможных справок, чтобы спасти сына от призыва. Но этим ребятам знать такие детали ни к чему.

Тост! — возвестила Аня и неуклюже поднялась с дивана. — Давайте выпьем за успешный исход дела. Чтобы сюжет получил нужную огласку. И за Сергея, конечно. Поправляйся!

За него отдельно выпьем, у нас еще бутылка, — напомнил оператор.

Зазвенели стаканы, посыпались возгласы одобрения. Вместо вина, хоть оно и было ему налито, Сергей пил сок. Голова и так кружилась, не хватало еще накидаться среди бела дня.

Хлопнула входная дверь. Все затихли. Вошла мать.

Это что за банкет?

На красном от мороза лице отражалось сильнейшее недоумение. Увиденное ее явно потрясло.

Здравствуйте! А мы сына вашего проведать зашли, — начала объяснять Валя. — Он молодец, провел настоящее расследование. Журналист с большой буквы «Ж»!

Чтобы мать скорее пришла в себя, Надя усадила ее на свое место, а сама встала рядом.

Так чего же вы из стаканов пьете? Сережа, нельзя было фужеры достать? Я сейчас...

Сидите, Нина Андреевна, я сама. Эти? — Надя ткнула пальцем в стекло серванта.

А вы что же, получается, журналисты? — спросила мать, проигнорировав ее вопрос.

Да, газета «Журналистика без границ». Еще есть канал в интернете, мы там видеосюжеты выкладываем. Но вы их вряд ли смотрели, — принялась объяснять Аня.

Вытащив из серванта узорчатые фужеры, Надя ушла на кухню, чтобы их сполоснуть. Если из них когда-то и пили, то не в последние десять лет.

В этот момент мать наконец сообразила, что к чему, и ее понесло.

То есть это вы написали статью, из-за которой весь сыр-бор?

Ма-а, не начинай! — умоляюще простонал Сергей.

Мы хотели как лучше. Такие случаи требуют максимальной огласки. А никто из государственных СМИ никогда о таком не напишет. Они все боятся, — ответила Валя.

Из-за вас моего сына чуть не убили, а вы тут сидите вино распиваете! Как не стыдно! Работал человек, детей учил. А потом что началось? Это вам игрушки, что ли? Взрослые люди все...

Она с особым осуждением посмотрела на оператора, как на самого старшего. Сергей понимал, что надо вмешаться сейчас, пока этот костер негодования еще можно затушить. Он вскочил со стула, взял стакан вина, который предназначался для него, и передал матери.

Что ты мне суешь? У меня давление!

Не мы ведь начали эту историю. Разве нормально, когда родитель ученика поднимает руку на преподавателя? — спросила Валя.

Голос ее был спокойным. Она поняла, что нужно себя контролировать, и старалась удержаться от привычных эмоциональных восклицаний. Давалось ей это с трудом.

Пускай в этом администрация разбирается!

Надя стояла в дверях, не зная, куда девать фужеры. Сергей взял у нее два и поставил на стол. Тогда она тоже шагнула в комнату.

Мать повернулась к ней.

Надежда, вот ты умный человек. Скажи мне, неужели так и надо? Чего они собираются добиться?

Смутившись, Надя не знала, как лучше ответить. Она боялась сказать что-нибудь не то и навредить общему делу.

Они действительно хотят помочь. Это хорошие люди.

Посадят вас всех, таких хороших!

Но, как ни странно, слова Нади подействовали на мать успокаивающе. Она притихла, отпила пару глотков вина и закусила ломтиком сыра, как настоящий эстет. Придирчиво спросила:

Наше?

Абхазское, — ответил оператор, достав из-под ног бутылку. На скромного размера столе, заставленном тарелками, места для той не нашлось.

У нас в деревне лучше гонят. Из своего винограда. И без концентратов всяких. — Мать едва заметно улыбнулась.

У Сергея сразу отлегло от сердца: это был хороший знак. Дальше неприятный разговор продолжаться не будет. Посидев минут двадцать и допив свой стакан, мать отправилась на кухню, а вскоре снова ушла на работу — ее обеденный перерыв завершился.

Время перевалило за три. Разговоры пошли уже совсем не в ту степь. Последняя бутылка была распита, журналисты обмякли на диване и сидели и впрямь «хорошие». Надя поставила мытые фужеры обратно в сервант: никто ими не воспользовался. Зато еду смололи всю, оставив лишь пару долек помидора и огурец.

Мы тебе скинем сюжет на сверку. А уже потом зальем на канал, — пообещал оператор, потянувшись за огурцом.

Только не в таком состоянии, — предостерег его Сергей.

В каком? Ты не видел меня по-настоящему пьяным, — ухмыльнулся тот. — Все будет исполнено в лучшем виде. Да, девчонки?

Девчонки вяло кивнули. Посиделки явно затянулись, и Валя подала сигнал к отбытию. Троица выбралась из-за стола, собрала мусор в пакеты, попрощалась и исчезла так же быстро, как появилась. Надя помогла Сергею оттащить стол на кухню, но к мытью посуды его не подпустила — все сделала сама.

Неважно выглядишь, — заметила она.

Ума не приложу почему. — Сергей засмеялся, но как-то вымученно.

Теперь он понимал, что такое сотрясение. Каждое резкое движение головой сопровождалось пульсирующей болью, будто мозг не плотно прилегал к черепу, а бултыхался в нем, как говяжья кость в бульоне. Силы с каждой минутой покидали Сергея, он уже едва стоял на ногах. Глаза опять застилала пелена, а мысли застывали в полете, как птицы на морозе. Он ушел к себе и сел на диван. Ему уже было все равно, что подумает Надя о забавной и по-детски наивной обстановке его комнаты. Сегодня она и так много узнала о нем. Даже слишком много.

Извини, мне надо домой. Еще по магазинам нужно успеть пройтись.

Тебе-то за что извиняться? Это я тебя вынудил возиться со мной, дураком. Могла бы меня и послать.

Он почувствовал, что Надю эти слова обидели, но из-за сильной усталости его язык, заплетаясь, выдавал какой-то вздор. Будучи здоровым и выспавшимся, он никогда бы себе такого не позволил.

Что ты, я только рада.

Отнеси, пожалуйста, ключи маме. Она работает в «Ландыше», в газет...

Я знаю. Ложись и ни о чем не думай.

Повинуясь Надиному совету, Сергей распластался на диване и сразу отключился.

Надя какое-то время стояла рядом, разглядывая ссадины на его руках. Затем повернулась к стене — и впервые заметила постеры с супергероями, хотя те висели на самом видном месте. Они ее позабавили, но вызвали не насмешку, а улыбку. Потому что в хозяине этой комнаты она видела обычного человека, а не чопорного учителя английского, амбициозного и безрассудно смелого.

 

 

Окончание в следующем номере.

 

 

1 О, какая замечательная кукла! (англ.)

 

100-летие «Сибирских огней»