Злобин Володя

Во время холерной эпидемии 1892 года в Верхнем Приобье по ночам раздавались ружейные выстрелы. Мужики целились в холеру — злобную старуху с ведрами, бродившую вокруг села. Бабы же, «нарядившись пострашнее», с воплями отпугивали те поветри, что все-таки прорывалась сквозь беспорядочную пальбу1.

Принимались и другие противоэпидемические меры: «…круговое опахивание сел, окуривание всех проезжавших дымом от костров, разожженных у поскотины, коллективные молебны и крестные ходы, ношение ладанки...

Время было такое: отрубленная голова есаула Кайгородова, хозяина Алтайской сечи, гремела в кастрюле по дороге с гор1. В Ново-Николаевске только что расстреляли сумрачного барона Унгерна, так и не воздвигшего свою угрюмую кочевую империю. На крестьянских знаменах писали: «Мы боремся за хлеб»2, а в отношении пленных энтомологически говорили «приколоть». Пылал Ишим, восстали Вьюны с Колыванью, и даже в тихое теперь Коченёво пришлось послать «отряд интернационалистов в 100 чел. с 4 пулеметами»...

Юра заворочался, но в полусне, какой удерживает тело от дневных ошибок, спохватился и замер. Расплывающаяся под веками девушка еще манила к себе: нужно было лишь перевернуться на другой бок. Но он знал, что старый диван, кое-как переломленный пополам, тут же предательски заскрипит, а когда заскрипит диван — заскрипят за дверью, отделяющей веранду от зимней комнаты.

Осторожно, стараясь сойти за шелест за окном, за мушиное нытье, и вообще за все дачные звуки, которые только могут родиться...

XVIII.

Серафима Семеновна Цыркина стояла подле отца. Тот раскачивался в такт с хутором — лишь чуть-чуть поскрипывая от ветра. Дом еще не успел как следует врасти в землю, поэтому кренился то влево, то вправо. Совсем как отец, который нашел под потолком крюк и вдел себя в петлю. Сима не расстроилась и не помутилась рассудком. Внутренняя гордость сломалась в девушке еще пару лет назад, когда ее впервые бросил в сено будущий антоновец. То, что уцелело в тот вечер, доломали красные, зеленые, но...